Зло обязано быть великолепным

Новое действующее лицо приблизилось к образовавшемуся балагану. Ещё немного – и все люди из лагеря стянутся, чтобы посмотреть бесплатное шоу.

– Этот раб отпустил коней! – взвыл в отчаянии кучер.

Хотелось возразить, но сейчас меня не услышат. Я всё-таки подняла взгляд, чтобы рассмотреть вчерашнего рыцаря. Запоздало до меня дошло, кем мог бы быть этот мужчина. Словно подтверждение, прозвучали следующие слова:

– Господин Люциус, эту сволочь нужно покарать! Два прекрасных скакуна пропали.

Парень, который держал меня, настойчиво требовал наказания. Другие поддакивали. Без доказательств.

«Ольгерт ведь разрушил их земли, а значит, и сейчас тоже виновен. Даже если выгоды для меня в этом нет никакой…»

– Достаточно. Отпустите Ольгерта. – Руки, с силой сжимавшие мои плечи, разжались. Толчок прибавил скорости, но я смогла устоять, чудом не грохнувшись в траву, прямо под ноги Мора. – Пойдём, покажешь, что ты сделал. Остальных прошу заняться делами: мы скоро выезжаем.

Кучер, да и остальные возмущённые люди хотели было что-то сказать, но грозный вид героя остановил их от столь глупой затеи.

Я подошла к Люциусу и, неловко схватив его за руку, то ли желая получить защиту, то ли пытаясь поскорее исчезнуть с поля зрения озлобленной толпы, потянула за собой к реке. Мужчина вздрогнул, но ладонь не стряхнул, позволяя мне вести его на место преступления.

Очень быстро мы оказались на месте.

– Спасибо вам, – начала я благодарить мужчину, но тот наконец выдернул свою руку и остановил меня, сказав:

– Ольгерт, – его голос был холоден, – я не спасал тебя. Я сказал тебе показать мне, где ты оставил лошадей, чтобы разобраться в ситуации. И если ты что-то с ними сделал, то я лично применю к тебе суровое наказание.

Спина от слов мужчины тотчас взмокла. Челюсть сжалась, но я все ещё держала лицо, не давая себе и шанса хоть на секунду исказить его в гримасе отчаяния.

– Вот. Вчера я привёл коней сюда, напоил их, а после привязал к дереву.

– Не стреножил? Просто привязал? – уточнил мужчина.

Если бы я знала, как стреножить лошадей, да и что это вообще такое, то, возможно, так бы и поступила. Но нет.

– Привязал. Крепко. Вот к этому дереву.

Я подошла к стволу и погладила его пальцами. Вдруг взгляд уцепился за странную металлическую заколку, валяющуюся в траве, у самых корней дерева. Я опустилась на колени и подняла её.

– Вчера я слышал вой дикого зверя. Лошади могли отвязаться и убежать, если ты плохо их привязал, – предположил Люциус.

На это я отрицательно помотала головой и сказала:

– Я ужинал здесь, лошади были у меня на виду. Когда зверь завыл, они никак не отреагировали. – Поднявшись с колен, я повернулась к Люциусу. – Смотрите, тут чья-то пропажа. Она валялась на примятой траве. Почти новая.

Мужчина протянул руку и взял предмет, а затем рассмотрел. Это была не заколка, скорее брошь. Простая, серебряного цвета и с белым камешком овальной формы.

– Как интересно, – хмыкнул мужчина.

– Вы знаете, кому это может принадлежать? – спросила я.

– Да, это специальные маячки, их раздавали вчера. Судя по твоему неведению, у тебя такого маячка нет?

– Узнав мою личность, ответственный за раздачу человек не выдал ни маячка, ни инструкций, – холодея, ответила я.

Появилось ощущение, что я сама себя подставляю.

– Что ж, давай ненадолго предположим, что эта вещь не твоя и что лошадей ты не отпускал. Тогда кто и зачем это мог сделать?

Из-за шлема я не могла видеть глаз Люциуса, но, казалось, он неотрывно смотрел на меня, отслеживая малейшую эмоцию на моём лице.

– Из любви ко мне? Предположу, что лошади далеко не ушли, их спрятали до того момента, пока меня не обличат в краже коней, а после, когда я уже получу наказание, их вернут обратно, – выдвинула теорию я.

Мозги соображали быстро, я искала логику в недавнем событии, и всё постепенно обретало смысл.

– …Ведь не выгодно лишаться лошадей, когда ушёл так далеко от деревень, – за меня добавил мужчина. – Конечно, возможность того, что ты потерял лошадей из-за невнимательности или чтобы насолить нам, всё ещё остаётся. В таком случае…

– В таком случае лошади не найдутся. Позвольте мне доказать мою невиновность, – сжав ладони в кулак и вскинув голову, уверенно попросила я.

– Хочешь их найти? – вскинул бровь мужчина.

Я помотала головой.

«Вряд ли я смогу отследить, куда запрятали лошадей, если их и правда не украли и они не отвязались сами».

– Накажите меня. И если после наказания лошади найдутся, тогда станет понятно: моей вины во всём произошедшем нет.

Глава 18

– Что? – спустя несколько долгих секунд молчания спросил Люциус, а после оживился, забрасывая меня вопросами. – Ты согласен на наказание, даже если невиновен? А если лошади всё равно не найдутся? Если их увели не для того, чтобы тебе насолить, а чтобы задержать нас? Тогда ты получишь наказание просто так. Ты об этом подумал?

Я не видела его лица, но это чувство справедливости и непонимание моей жертвы, казалось, кипело в нём. И это всё притом, что он один из этих святых. А вот нынешний великий святой смекнул бы всё, и мы бы уже дружно, взявшись за руки, бежали осуществлять мой план. С другой стороны, кончил он плохо, а этот ещё живой, только пожёванный.

Пока моё молчание окончательно не затянулось, я ответила:

– Такой вариант нельзя отметать. Хотя я не знаю, кому бы было выгодно нас задерживать. А вот помучить раба, испортившего жизни огромному числу людей, – это да. – Я поджала губы и, переступив с ноги на ногу, добавила. – Не обязательно меня наказывать по-настоящему. Наоборот, чем меньше увидят и больше услышат, тем лучше. Воображение само дорисует жестокие картины справедливой мести. И тогда, я уверен, лошади сразу же найдутся.

– Я тебя понял, – словно успокоившись, ответил мужчина.

Будто бы образ плохого парня вновь вернулся ко мне и был Люциусу более привычен, чем мученический, случайно образовавшийся из-за недопонимания. Нет, конечно, в моих планах никогда не было получать за грехи другого. Наоборот, я всё время, как только осознала себя в этом сумасшедшем мире, так или иначе думала о выживании. А после и как устроиться в нём получше. Братья дали мне надежду на то, что моё положение не так уж и плохо… Но это была ложная, хоть и сладкая мысль. Иначе я бы сейчас здесь не торчала, доказывая, что ничего малознакомым мне коням не делала.

Люциус ещё раз осмотрел место преступления и, не обнаружив ничего интересного, повёл меня за собой. Я шла, не отставая. Когда кромка леса поредела и показалось поле с разбитым на нём лагерем, мужчина схватил меня за шею и потянул вперёд, будто бы я была нашкодившим псом.

– Прости, но тебе придётся отыгрывать роль, как и мне, – прошептал мужчина.

Я бы кивнула, но хватка не оставляла мне такой возможности. К нам подбежали, и один из людей задал интересующий толпу вопрос:

– Что случилось?

Лагерь был наполовину собран: и хотя палатки вместе с шатром всё ещё стояли, костры уже затоптали, да и большинство вещей уже было убрано в повозки и телеги.

– Мы немного задержимся. Ольгерт, за неимением доказательств обратного, приговаривается к двадцати магическим ударам по спине. По десять за каждую пропавшую лошадь. Распорядись, чтобы нас не беспокоили, а я исполню наказание в шатре. Позже будем думать, как скорректировать поездку с учётом пропавших лошадей.

Люди толпились, вслушиваясь в громкую речь Люциуса. Никто не смел влезать, а мне только и оставалось, что опустить голову и сжаться в комочек, делая вид, что я очень переживаю из-за грядущего наказания. Не то чтобы это было не так. Часть меня была готова к тому, что Люциус, стоит нам переступить порог его шатра, рассмеётся и исполнит наказание, располосовав мне спину, но я готова была рискнуть. Если же мужчина не подведёт – значит, мне и правда стоит держаться его.

В шатёр мы зашли под многочисленные взгляды. Я почти не поднимала глаза, больше следя за своими шагами, ведь для красочности не хватало только упасть или подвернуть ногу. Люциус подтолкнул меня внутрь просторного шатра и сразу же закрыл за нами полог ткани. Я молча встала, рассматривая кровать, стол и пару стульев. Для героя не поскупились мебелью. Теперь понятно, почему повозок так много. Потёрла ноющую шею.

Пройдя мимо меня, мужчина упал на стул, и я ощутила магию. Из света образовался белый хлыст, отражающий вокруг синеву, похожую на свечение глаз мужчины. Мурашки пробежали по спине. Я ждала, что он сейчас прикажет мне снять броню и опуститься на колени. Представляла, как эта магическая структура режет мне спину, как я воплю, не в силах сдержать крик. Побледнела, не отрывая взгляд от орудия пыток.

– После щелчка кричи так, будто тебе вспороли живот. Если будет неправдоподобно, ударю по тебе.

Вздох вырвался сам собой. Напряжённое тело на миг расслабилось, а после вновь напряглось. Я не знала, шутит ли мужчина или же серьёзен, поэтому решила постараться на полную. Для правдоподобности закрыла глаза. Яркими вспышками вспоминались многочисленные предательства, удары, несправедливость, злость, отчаяние… И моё тело задрожало от боли более сильной, чем мог бы дать любой хлыст. Я не видела этого, но Люциус взмахнул оружием, и оно с щелчком ударилось о землю. Звук был громким, неожиданным. Запоздало я завыла. Со вторым, ещё более громким щелчком, позволила себе крик, дающий боли вырваться наружу, а после кричала, плакала и выла, лишь громче и громче, пока пел хлыст. Меня прорвало. Эмоции рвались наружу, стоило лишь позволить себе закричать во всё горло. Недавний ужас переплетался с прошлым. Образы яркими полотнами вставали перед глазами и душили меня, с мощью надрывая ещё не затянувшиеся раны. Я захлёбывалась в слезах, но чувствовала, что мне лучше. Несмотря ни на что, мне лучше, ведь я смогла прокричаться, прорыдаться и хоть и быстро, но пробежаться по всем саднящим воспоминаниям. От старых, прожитых ещё в той жизни, до новых, не менее глубоких. Мне выпал такой шанс публично отпустить все чувства. Ненадолго раскрыть всё то, что сидело во мне. Больше не было щелчков бьющего о землю хлыста, но я продолжала плакать, тем не менее уже не позволяя себе крик. Мои руки сами собой обняли плечи, сжимая в тиски. Колени подгибались, а корпус клонило вперёд. Перед глазами всё расплывалось, и крупные капли слёз то и дело падали на землю. Я не ждала утешения и поддержки: от Мора такого не следует ждать. Но то, что он согласился на этот спектакль и составил мне компанию, согревало сердце.

– Эй, ты чего? Можно больше не притворяться… – тихий обеспокоенный голос едва пробивался сквозь угасающие рыдания.

Тело трясло, дыхание замирало в спазме, и приходилось стараться, чтобы вдохнуть и выдохнуть. Появилось какое-никакое чувство безопасности. Чужая рука легла на моё плечо, и я запоздало вскинула голову, распрямляясь и протирая глаза. Тяжесть ладони возвращала в реальность. Я вновь ощутила контакт с собой и сфокусировалась на Люциусе.

– Простите, не хотел вас пугать, – извинилась я.

Мужчина тяжело вздохнул.

– Садись, – указав на стул, приказал герой.

Я стряхнула остатки слёз с красного лица и опустилась за стол. Мужчина вновь уместился рядом.

– Это талант. Не думал, что ты так хорош в подобной игре.

– Я не играл. Просто выдался хороший шанс выпустить накопившиеся эмоции. Не стоит на этом зацикливаться. Мне, наверное, сейчас нужно что-то сделать с бронёй и телом? Без ран или их подобия мало кто купится на нашу игру.

– Купятся, не торопись. Сейчас как раз время для разговора по душам. Если бы я и правда тебя наказывал, то после занимался бы лечением твоего тела. Не в моих правилах оставлять раны. А лечение не самый быстрый процесс.

– Понял, – кивнула я.

Всё-таки это милосердие хорошо вязалось с образом каноничного героя, поэтому отстаивать лучшие для себя варианты не стала.

– Пока есть возможность, хочу узнать кое-что. Помнится, я говорил, что нам не стоит пересекаться, так что же ты тут забыл, Ольгерт, да ещё и без покровительства братьев? – спросил меня Люциус, удобно вытягиваясь на стуле.

– Недоразумение. Никто из нас не должен был ехать на границу, – ответила я.

Неловко опустив локти на стол, я сжала ладони и оперлась о них подбородком. Лицо всё ещё горело после слёз, но я не обращала на это внимания. Дыхание восстановилось, да и глаза привычно сфокусировались на собеседнике.

– И как это произошло? – снимая шлем, спросил мой собеседник.

Я вновь увидела голубое сияние глаз, уродливые ожоги и шрамы. Правда, в этот раз оба глаза смотрели на меня, а не один. Не помню только, был ли Люциус ещё в повязке, когда я была в облике великого святого, или уже нет. Слишком много других вещей впилось в память. Но мне однозначно было приятнее смотреть на лицо, чем на сверкающий шлем: слишком уж бездушным казался мужчина. Приходилось по паузам и интонациям что-то отгадывать и понимать.

Сама того не заметив, я задумалась, забыла даже ответить. Да и мой нескромный взгляд не ускользнул от мужчины, и тот слегка нахмурился.

– Боюсь, мне не стоит выносить семейные проблемы на публику, – наконец ответила я.

«Пусть лучше думает, что я размышляла над ответом, а не о его лице».

– Как знаешь, – пожал плечами мужчина.

Я хотела было обмолвиться о письме, но за пределами шатра стало шумно. Вернув шлем обратно на голову, Люциус поднялся и вышел наружу. Я осталась сидеть, выжидая и прислушиваясь.

«Угадала? Или нет?» – судорожно размышляла я.

– Кажется, пропавшие кони нашлись! – среди шума разобрала я и хмыкнула.

Через несколько минут в шатёр ворвался какой-то мужчина и, заметив всё так же сидящую за столом меня, раздражённо выдал:

– Бери стол и неси в телегу! Хватит сидеть без дела.

Притворно простонав, я поднялась, но незнакомцу было плевать на мои стоны: он вовсю разбирал кровать. Мысленно вздохнув, схватила пару стульев и потащила из шатра. Стол пусть тащит сам.

Редкие встречные, занятые своими делами, бросали на меня короткие взгляды. С совершенно непритворным стоном я водрузила массивные стулья в почти забитую телегу, глянула на опадающую конструкцию шатра и скрылась в своей повозке, голодная, морально истощённая и сонная. Вползла в самую глубину, хотя это было крайне трудно: места, как и вчера, в повозке было до безобразия мало. Улеглась на сумку и ненадолго уснула.

* * *

Днём очнулась от ненавязчивого голода. Но поездка не планировала прерываться ни на туалет, ни на тем более обед. Так что мне только и оставалось, что открыть тонкую книжку про монстров да упасть в изучение всевозможных тварей, чьи морды, надеюсь, мне никогда не встретятся. Вспомнив про скудный сухпаёк, которым меня снарядили братцы в дорогу, погрызла пару сухарей, и голодный желудок перестал издавать неприятные звуки.

* * *

Следующий привал случился лишь под вечер.

Скрываясь от посторонних глаз, я первым делом добралась до густой чащи, чтобы разобраться с зовом природы, а после долго умывалась в местном пруду, предварительно отойдя подальше от лагеря. Тёплая, с кое-где виднеющейся тиной тёмная гладь отражала последние всполохи заката и меня на их фоне. Тело чесалось, и ужасно хотелось поплавать. Но был шанс заразиться паразитами или стать кормом для рыб. О мерзких пиявках и думать не хотелось, так что позволила себе лишь немного промокнуть, не более. Постепенно появляющийся запах немытого тела мне совсем не нравился. Впрочем, ноющая от тряски спина и филейная часть меня тоже не устраивали, но ничего, терпела.

Выйдя на окраину лагеря, который пока только разбивали, постаралась замереть в тени деревьев, всё равно делать было откровенно нечего. Да, может, я и рада была бы потаскать мебель или помочь с едой, но не с тем отношением, которое мне так везло получать от окружения.

Вновь накатило уныние и тревожность. Рука сама потянулась к рабской метке, но содрать хотелось не только её, но и свою красивую мордашку. С раздражением вздохнув, побродила немного по ближайшему лесу, разминая тело и то и дело спотыкаясь о коряги. А после вернулась в лагерь. Успела прямо к ужину. Но к костру меня не подпустили. Я подошла получить ужин к тому моменту, когда большинство уже расселось и путь к повару оказался свободен. Провальное время: в толпе уже не затеряться. Мужики оскалились, желая пояснить мне за всё, но я отступила, не давая им и пальцем меня тронуть. Кто-то встал с места, подтверждая, что к еде ещё приступили не все и тем более не наелись от пуза. Очередной шаг назад.

«Бам!» – удар: в голову прилетело тяжёлым, и я подкосилась, падая на траву. Звон в ушах сопровождался пульсирующей болью. Смех и свист слышался там, в далёком мире, скрытым за пеленой мутных красок. Чужие ноги приближались, но тело отреагировало быстрее разума. Я подскочила, не замечая, как плывёт и шатается перед глазами реальность, и побежала в черноту леса.

Очнулась глубоко в лесу, когда лёгкие горели от бега. Сползла на подушку мха и распласталась на нём, стараясь восстановить дыхание.

– Камень. Почему, блять, всем так нравится кидаться камнями?! – зло выругавшись, ощупала рану на голове и тяжело вздохнула.

Как возвращаться обратно – не имела ни малейшего понятия. Ноги, отбитые о коряги, ныли, впрочем, я хотя бы не упала и не свернула шею.

* * *

Отдохнув ещё около получаса, поднялась и побрела, как мне казалось, обратно.

Спустя не меньше вечности набрела на лагерь. Ужин уже закончился, да и если бы всё ещё раздавали кашу, мне бы всё равно не досталось. Вернувшись к водоёму, смыла кровь и, сняв обувь, подержала ноги в воде, а после нашла новую полянку, покрытую мхом. Упала в него, вдыхая запахи леса, и отключилась, так и не дойдя до своей повозки.

Проснувшись утром, первое, о чём подумала: «Вдруг уехали без меня?» И эта вероятность так обрадовала, не имело значения даже то, что я могла остаться посреди леса без шанса выбраться хотя бы в самую захудалую деревню. Но нет, не уехали. Лагерь только просыпался, даже палатки ещё не собирали; народ вяло вылезал наружу и массово шёл умываться; кто-то вовсю плескался в пруду, другие угрюмо расселись у костра; повар зевал, помешивая варево в котле. Хотелось есть и пить, и тело, мягко говоря, молило о смерти. Вспомнилось то, что я всегда могу растрепать местным жителям про ангельское агентство и закончить тем самым свою жизнь, но решила, что помирать пока рано.

Слившись с пейзажем, то и дело поглядывая на ожидающих завтрак мужчин, я медленно подходила к костру. Голову отворачивала, делая вид, что занята своими важными делами. И пока что меня не замечали. В этот раз я пришла к нужному времени. Вот повар прикрикнул, чтобы подходили, и очередь из людей максимально быстро потянулась за своей порцией завтрака. Я же скользнула к полевой кухне, обделённой вниманием голодных людей и, заметив мешки со съестным, стащила столько, сколько уместилось в сумке. Мне повезло: помимо моркови, огурцов и редиса, нашёлся хлеб и даже вяленое мясо. Закинув сумку на плечо, я юркнула из убежища повара, а после скрылась в тумане утренней зари. Хотелось стащить ещё и кашу, но рисковать добытыми продуктами не следовало, да и голова ещё помнила удар камня.

Устроившись там, где меня бы не нашли, позавтракала, ощущая, как еда оседает в желудке. Я едва не мурлыкала себе под нос о том, какая же я молодчина.

* * *

Следующий день приключений не подарил. Зато вечером мы заехали в деревню, и я с унынием поняла: мне не предвидится места под крышей даже самого ущербного дома. Да и ужин тоже, потому что кормили сегодня в харчевне, путь в которую мне был заказан. Судя по запаху, сегодня подавали неприлично много мяса и вина. Так я осталась наедине с собой в забитой холодной повозке, слушая пьяные крики и смех, раздающиеся из тёплых стен таверны. А после незаметно провалилась в сон.

Глава 19

Отъезд из деревни я пропустила. Просто проспала этот момент, измученная мутными ночными кошмарами. Очнулась разбитой лишь днём. Оставшиеся часы поездки коротала за неспешным обедом, состоящим из бережно сохранённых припасов, а после читала. Сначала меня действительно увлекало многообразие существ, населяющих этот больной мир, но под конец перечисления особенностей того или иного вида вызывали лишь скуку. Так бывает, когда повествование сухое, а в существование изображённого монстра подсознательно верится с трудом. Но я старательно себя развлекала. Иногда останавливалась на подробных изображениях, представляя, как победить нарисованного монстра; придумывала, какие звуки он издаёт, как сильно может навредить и почему вообще появился; и вновь перечитывала скромную информацию, закрепляя теорию. На одной из последних страниц, правда, читать, фантазировать, да и вообще держать книгу в руках больше ни секунды не хотелось. Но я всё равно не захлопнула её, неотрывно рассматривая мутанта. Помесь оленя и волка, изображённая в книге тонкими гибкими линиями. Как гласили сухие строки, это редкая тварь, способная вырезать стадо за пару часов. Или, если особей будет достаточно много, целую деревню. Близкое знакомство с представителем вымирающего вида, знаменитого магическим потенциалом и умением появляться из ниоткуда, радости не принесло. Во рту почудился тот самый особенный вкус плоти, шерсти и костей – и меня чуть не вырвало. Только спустя час я смогла-таки вернуться к чтению и к ночи добить последнюю страницу.

«Интересно, сколько ещё дней или даже недель нам ехать?» – размышляла я, уходя в лес.

После всего прочитанного спать конкретно в лесу не хотелось, но я видела, что мою повозку разгружают и разбивают рядом палатки, посменно карауля. Видимо, они поняли, где я сплю, и решили подловить. Прийти туда – добровольно подписать себе смертный приговор.

– Всё-таки лучше бы за меня отдувался этот везунчик, как его?.. Олег, точно, – вырвалось из моих уст.

Я представила себе ту самую сверкающую всеми радостями жизнь и скривилась, сожалея.

«Этот мусор в теле человека не заслуживал той судьбы в равной степени, как и я не заслуживала этой».

Сегодня ни рек, ни озёр не было. Просто дремучий лес со всех сторон. Палатки размещались между деревьями, лошади ночевали тут же, насекомых тоже хватало, но они чаще летели на сияющие сферы, подвешенные Люциусом, чем на народ.

Запахло тушёными овощами. Я с завистью посмотрела на образующуюся очередь к котелку и решила отпустить ситуацию. Адаптация привела меня к смирению.

* * *

Ночь прошла тяжело. Вновь снились кошмары, и я даже проснулась от собственного тихого вскрика. Повезло, что на шум никто не пришёл – я смогла избежать взбучки за нарушение чужого сна.

В самый ранний утренний час, не выдержав, ушла в глубину леса и размялась. Сильно потеть не хотелось: от тела и так уже воняло, но мышцам требовалась нагрузка. Лёгкая пробежка, отжимания и озорное карабканье на дерево взбодрили. Особенно приятно было, когда я смогла с необычайной лёгкостью вскарабкаться под самую верхушку раскидистого дуба (если это вообще дуб) и посмотреть на зелёные вершины деревьев, которые с этого ракурса казались неровным ковром под ногами. Ветер трепал чёрные волосы, пахло зеленью и приближающимся летом. Была только я и вечное, бесконечное небо. В него, казалось, можно было упасть. И мне так хотелось утонуть в этой чистой синеве.

Когда слезала, заметила Люциуса, точнее его серебряную броню, поэтому решила всё-таки добраться до него, пока мужчину не атаковали другие дела. Желание возникло будто вспышка, я даже сама не заметила, насколько сильно обрадовалась увидеть именно его. Лицо озарила несмелая улыбка. Я всё ещё должна была отдать предполагаемому хоть и не другу, но приятелю письмо. Из головы даже вылетело, что ни при каких обстоятельствах святой меня даже в знакомые не записал бы. Но я уже мчалась навстречу сиянию и, затормозив подле удивлённого мужчины, возбуждённо выдала:

– Господин Люциус, доброе утро, я бы хотел ещё раз поблагодарить вас и вновь попросить об одной услуге, – глотая воздух, выпалила я.

Сердце колотилось после спринта через пересечённую местность, а взгляд сконцентрировался на Море. Сверкнуло солнце, отражаясь от массивного шлема.

– Отказываюсь, – моментально ответил Мор.

Всё внутри сжалось, но я не могла сдаться так просто. Решив, что тот всего-навсего не понял, сказала:

– Пожалуйста, выслушайте. В прошлый раз у меня не было возможности передать вам его… но не могли бы вы прочитать письмо?

Я сделала лицо как можно более жалостливым, позабыв, что не девушка. Ольгерту такой образ совсем не шёл.

– Его написали твои братья?

В голосе Люциуса послышался холод, но я не могла сказать наверняка, раздражение у него вызвало моё лицо или же слова.

– Всё так, отправитель – Михаэль Мир, – сказала я и растерянно кивнула.

Уверенность в себе пропадала, будто под ногами у меня начала расползаться земля.

– Не буду, – разворачиваясь от меня, бросил мужчина.