Шепот кардинала: Тени Версаля

– Месье д'Артаньян, – решился Жан-Батист. – Я был бы рад продолжить наше знакомство. Возможно, мы могли бы встретиться вне дворца, в менее… официальной обстановке?

Лицо мушкетёра просветлело:

– С удовольствием! Есть отличная таверна «Серебряный голубь» недалеко от Люксембургского сада. Хорошее вино, приличная кухня, и там не слишком интересуются, кто вы и кому служите.

– Звучит заманчиво. Когда?

– Сегодня вечером? Скажем, в восемь?

– Договорились, – кивнул Жан-Батист. – Буду ждать с нетерпением.

Они обменялись рукопожатием, и д'Артаньян продолжил свой путь к кабинету кардинала. Жан-Батист смотрел ему вслед, размышляя о странностях судьбы. Всего три дня назад он был никем – обедневшим дворянином из провинции без перспектив. Теперь он – доверенный секретарь кардинала, держатель таинственного перстня, объект интереса лидеров противоборствующих фракций тайного общества…

И посреди всего этого – неожиданная дружба с королевским мушкетёром.

Жизнь определённо стала интереснее. И опаснее.

Таверна «Серебряный голубь», восемь часов вечера

«Серебряный голубь» оказалась уютным заведением на тихой улочке недалеко от Люксембургского сада. Не слишком элегантным для высшей знати, но и не настолько грубым, чтобы отпугивать приличную публику. Идеальное место для встречи людей из разных социальных кругов.

Жан-Батист прибыл точно в назначенное время. Д'Артаньян уже ждал его за столиком в углу, где можно было говорить, не опасаясь посторонних ушей.

– Месье Ламбер! – воскликнул мушкетёр, поднимаясь навстречу. – Рад, что вы пришли!

– Как я мог не прийти? – улыбнулся Жан-Батист. – И, пожалуйста, называйте меня просто Жан-Батист. Вне дворца титулы кажутся излишними.

– Согласен. А я – просто д'Артаньян. Или Шарль, если угодно. Хотя все зовут меня по фамилии.

Они сели, и молодой мушкетёр заказал вино – неплохое божоле, судя по запаху.

– За новую дружбу, – предложил д'Артаньян, поднимая бокал.

– За дружбу, – согласился Жан-Батист.

Они выпили, и некоторое время беседа текла непринуждённо. Д'Артаньян расспрашивал о Провансе, о жизни Жана-Батиста до Парижа. В свою очередь, Ламбер узнал, что его новый друг – гасконец, прибывший в столицу всего несколько месяцев назад с рекомендательным письмом к капитану де Тревилю и мечтой стать мушкетёром.

– Похоже, наши истории не так уж различны, – заметил Жан-Батист. – Оба из провинции, оба нашли покровителей в Париже…

– С той разницей, что мой покровитель служит королю, а ваш… – Д'Артаньян осёкся.

– Можете говорить открыто, – усмехнулся Жан-Батист. – Я знаю о сложных отношениях между королём и кардиналом.

– Сложных? – Д'Артаньян покачал головой. – Это мягко сказано. Многие считают, что кардинал узурпировал власть, что король – лишь марионетка в его руках.

– А что думаете вы?

Мушкетёр задумался:

– Я думаю… что ситуация не так проста. Король слаб в некоторых вопросах, это правда. Но он не глуп. И знает цену кардиналу.

– А цена высока, – кивнул Жан-Батист. – Ришелье создал современную Францию. Укрепил центральную власть. Подчинил гугенотов. Противостоит Габсбургам.

– Всё так. – Д'Артаньян посмотрел на него с интересом. – Вы, кажется, восхищаетесь своим покровителем?

Жан-Батист помедлил с ответом:

– Я восхищаюсь его умом, его видением, его силой воли. Но методы… методы иногда вызывают вопросы.

– Какие именно методы? – понизил голос д'Артаньян.

– Шпионаж. Манипуляции. Интриги. – Жан-Батист пожал плечами. – Хотя, возможно, без этого нельзя управлять государством.

– Вы философ, Жан-Батист, – улыбнулся мушкетёр. – Мне больше по душе прямой подход. Честный бой. Открытое слово.

– Такие качества редко ценятся при дворе.

– Именно поэтому я предпочитаю казармы мушкетёров дворцовым коридорам.

Они помолчали, затем д'Артаньян спросил:

– А что привело вас на службу к кардиналу? Ваша память?

– В основном, да. – Жан-Батист решил быть откровенным, насколько это возможно. – Хотя сейчас я начинаю подозревать, что за этим стоит нечто большее.

– Что вы имеете в виду?

– Скажем так… Я думаю, что определённые силы при дворе имели на меня планы ещё до моего прибытия в Париж.

Д'Артаньян нахмурился:

– Звучит загадочно. И немного тревожно.

– Именно так я себя и чувствую, – признался Жан-Батист. – Словно шахматная фигура, которую двигают по доске невидимые игроки.

– Кардинал?

– Он одна из фигур. Но, возможно, не единственная.

Д'Артаньян наклонился ближе:

– Послушайте, Жан-Батист, я не знаю, во что вы вовлечены, но если вам когда-нибудь понадобится помощь – настоящая помощь, а не придворные игры – вы можете рассчитывать на меня. И на моих друзей.

Искренность в его голосе тронула Жана-Батиста. В мире интриг и двойных игр такое прямое предложение дружбы было редкостью.

– Благодарю вас, д'Артаньян. Это много значит для меня.

Остаток вечера они провели за более лёгкими темами – обсуждали парижские театры, моду, оружие, дуэли. Жан-Батист узнал захватывающую историю о том, как д'Артаньян в первый день пребывания в Париже успел вызвать на дуэль сразу трёх мушкетёров – Атоса, Портоса и Арамиса, – а закончил день, сражаясь вместе с ними против гвардейцев кардинала.

– И после этого они приняли вас в свой круг? – удивился Жан-Батист.

– Именно так! – рассмеялся д'Артаньян. – У мушкетёров свои понятия о дружбе. Если ты готов драться за них – ты их брат, даже если до этого был врагом.

Когда они наконец расстались, уже за полночь, Жан-Батист чувствовал себя странно обновлённым. В суматохе последних дней, среди тайн и интриг, этот вечер с д'Артаньяном был глотком свежего воздуха.

Он возвращался в Пале-Кардинал пешком, наслаждаясь ночной прохладой. Улицы Парижа были почти пусты, лишь изредка встречались запоздалые прохожие или ночная стража.

Сворачивая на одну из узких улочек, Жан-Батист вдруг почувствовал чей-то взгляд. Обернувшись, он заметил тень, скользнувшую за угол.

За ним следили.

Ускорив шаг, он прислушался. Позади определённо звучали шаги, стараясь подстроиться под его собственные.

Жан-Батист свернул в ещё более узкий переулок, затем резко остановился и прижался к стене, ожидая своего преследователя.

Через несколько секунд в переулок осторожно заглянул человек в тёмном плаще. Не раздумывая, Жан-Батист схватил его за воротник и прижал к стене, приставив кинжал к горлу.

– Кто вы? Почему следите за мной? – грозно спросил он.

– Месье Ламбер… прошу вас… – прохрипел незнакомец. – Я не враг…

Жан-Батист немного ослабил хватку, но кинжал не убрал:

– Назовитесь.

– Жерар… Бывший охранник графа Россини. Теперь служу кардиналу.

Жан-Батист присмотрелся. В тусклом свете далёкого фонаря он действительно узнал седоусого ветерана, бывшего с ними в тот роковой вечер на постоялом дворе.

– Зачем вы следите за мной?

– По приказу его высокопреосвященства. – Жерар говорил спокойно, несмотря на кинжал у горла. – Для вашей безопасности.

– Моей безопасности? – Жан-Батист опустил кинжал, но не убрал его. – Или чтобы шпионить?

– И то, и другое, – честно ответил Жерар. – Вы носите перстень Хранителей. Это делает вас мишенью. И ценным активом одновременно.

Жан-Батист окончательно отпустил охранника и сделал шаг назад.

– Вы тоже знаете о Хранителях…

– Конечно. – Жерар поправил воротник. – Я служил графу Россини двадцать лет. Он был одним из высших членов Совета.

– Совета?

– Внутреннего круга Хранителей Печати. Семи мудрейших, направляющих общество.

Новая информация. Значит, существует некий Совет, управляющий Хранителями…

– И кардинал входит в этот Совет? – спросил Жан-Батист.

Жерар покачал головой:

– Кардинал – союзник, но не член. Он слишком… публичная фигура для общества, предпочитающего тень.

– А маркиз де Ла Кроз?

– Входил раньше. Теперь… – Жерар сделал неопределённый жест. – Сложно сказать. Совет расколот. Некоторые поддерживают его идеи, другие считают его опасным радикалом.

– Какие идеи?

– Открытое правление. Замена монархий чем-то… новым. – Жерар пожал плечами. – Я всего лишь солдат, месье Ламбер. Детали политических теорий выше моего понимания.

Жан-Батист чувствовал, что охранник говорит искренне. По крайней мере, настолько искренне, насколько может говорить человек, привыкший хранить чужие секреты.

– Почему вы рассказываете мне всё это? Я думал, Хранители держат свои тайны… ну, в тайне.

– Потому что вы – один из них теперь, – просто ответил Жерар. – Перстень Россини у вас. А значит, вы – Хранитель, хотите вы того или нет.

– А если я не хочу? Если я верну перстень?

– Поздно, месье Ламбер. – Жерар покачал головой. – Хранители не уходят на пенсию. Слишком много вы уже знаете.

С этими словами охранник поклонился и, прежде чем Жан-Батист успел задать новые вопросы, скрылся в темноте переулка.

Оставшийся путь до Пале-Кардинал Жан-Батист проделал в глубокой задумчивости. Каждый новый кусочек информации только усложнял картину. Тайное общество с многовековой историей. Борьба фракций. Совет мудрейших. Перстень, делающий его членом этого общества "хочет он того или нет"…

И посреди всего этого – он, провинциальный дворянин, чья единственная особенность – хорошая память.

Почему именно он? Что увидел в нём граф Россини? И что случится дальше?

С этими вопросами без ответов Жан-Батист вернулся в свои апартаменты, где его ждал новый сюрприз – запечатанное письмо на подушке. Без подписи, лишь с оттиском печати в виде пчелы.

Лувр, следующий день, 18 июня 1630 года

Жан-Батист не спал почти всю ночь, размышляя над содержанием таинственного письма. Послание было кратким и загадочным:

"Полночь. Северная башня Лувра. Принесите перстень. Время знакомиться с наследием."

Ни подписи, ни объяснений. Только печать с пчелой – символом Хранителей Печати.

Кто отправитель? Кардинал? Маркиз де Ла Кроз? Кто-то ещё из загадочного Совета?

И, главное, стоит ли идти на эту встречу? Не ловушка ли это?

Утром Жан-Батист отправился в Пале-Кардинал для выполнения своих обычных обязанностей секретаря. К его удивлению, кардинал Ришелье уже уехал в Лувр на встречу с королём, оставив распоряжения через дю Трамбле.

– Его высокопреосвященство просил передать, что сегодня вечером вы должны присутствовать на заседании Королевского совета в качестве стенографиста, – сообщил главный секретарь с плохо скрываемым неодобрением. – Хотя обычно эту функцию выполняю я…

– Я уверен, что это временная мера, месье дю Трамбле, – дипломатично ответил Жан-Батист. – Возможно, кардинал хочет проверить мою память в официальной обстановке.

– Возможно, – кисло согласился старик. – В любом случае, вам следует быть в Лувре к девяти вечера. Совет собирается в десять в Зелёной гостиной.

Это означало, что после заседания у Жана-Батиста будет достаточно времени, чтобы найти Северную башню для полуночной встречи. Совпадение? Или кардинал намеренно устроил всё таким образом?

День прошёл в рутинной работе. Жан-Батист разбирал корреспонденцию, составлял ответы на письма провинциальных дворян, просящих аудиенции у кардинала, систематизировал отчёты интендантов из разных регионов Франции.

Работа была механической, позволявшей уму блуждать, возвращаясь к загадкам последних дней. Кем был на самом деле граф Россини? Что означал его выбор Жана-Батиста в качестве… чего? Преемника? Хранителя перстня? Новобранца в тайное общество?

И что за "наследие" ждёт его сегодня в полночь?

Вечером, завершив дела, Жан-Батист отправился в Лувр. Он прибыл раньше назначенного времени, чтобы осмотреться и, возможно, найти Северную башню до начала заседания совета.

Лувр, как всегда, кипел жизнью даже в поздний час. Придворные сновали по коридорам, обсуждая последние интриги. Слуги спешили с поручениями. Гвардейцы стояли на страже у важных дверей.

Жан-Батист осторожно спрашивал дорогу к Северной башне, делая вид, что это связано с поручением кардинала. Он узнал, что башня находится в старой части дворца, редко используемой ныне для официальных функций. Некогда там располагались личные покои короля Генриха III, но после его убийства эту часть Лувра считали несчастливой, и новые монархи предпочитали держаться от неё подальше.

Расположение башни выяснилось, но попасть туда сейчас не представлялось возможным – путь преграждали гвардейцы, охранявшие проход в старую часть дворца. Придётся ждать до ночи и искать другой путь.

В девять часов Жан-Батист прибыл к Зелёной гостиной. Кардинал Ришелье уже был там, беседуя с канцлером Сегье – полным мужчиной с проницательными глазами и двойным подбородком.

– А, месье Ламбер, – произнес кардинал, увидев его. – Как раз вовремя. Позвольте представить вас канцлеру Сегье.

Канцлер критически оглядел молодого секретаря:

– Так это и есть ваш вундеркинд, кардинал? Выглядит слишком молодо для такой ответственной должности.

– Не судите по внешности, канцлер, – мягко возразил Ришелье. – Месье Ламбер обладает феноменальной памятью. Сегодня он будет вести стенограмму заседания.

– Без бумаги и чернил? – недоверчиво спросил Сегье.

– Именно так. Его память надёжнее любой записи. К тому же, – кардинал понизил голос, – некоторые вопросы, которые мы будем обсуждать сегодня, лучше не доверять бумаге.

Канцлер хмыкнул, но возражать не стал.

Постепенно стали прибывать другие члены Королевского совета – министры, маршалы, верховный судья. Все они с любопытством поглядывали на молодого человека, стоявшего за креслом кардинала.

Ровно в десять прибыл король Людовик XIII в сопровождении своего фаворита, герцога де Баррады. Все присутствующие низко поклонились.

Король – худощавый мужчина лет тридцати с меланхоличным взглядом – выглядел усталым. Он небрежно кивнул советникам и сел во главе стола.

– Начнём, господа, – сказал он без предисловий. – У меня мало времени. Завтра охота в Фонтенбло.

– Как пожелаете, Ваше Величество, – отозвался кардинал. – Первый вопрос касается налоговой реформы, предложенной месье Сегье…

Заседание длилось около двух часов. Обсуждались финансы, армия, отношения с Испанией, недовольство гугенотов в провинциях. Жан-Батист стоял молча, запоминая каждое слово, каждый жест, каждую реакцию.

Он заметил, что король, хоть и выглядел скучающим, на самом деле внимательно следил за дискуссией. Его меланхоличный вид был обманчив – за ним скрывался острый ум и твёрдая воля. Особенно это проявилось, когда речь зашла о возможной войне с Габсбургами.

– Испания наращивает войска в Нидерландах, Ваше Величество, – докладывал военный министр. – Наши информаторы сообщают о перемещении артиллерии к границам.

– Мнения, господа? – спросил король, обводя взглядом советников.

– Война неизбежна, – твёрдо сказал маршал де Бассомпьер. – Вопрос лишь в том, когда и на чьих условиях она начнётся. Лучше нам действовать первыми.

– Не согласен, – возразил канцлер Сегье. – Казна пуста. Народ измучен налогами. Новая война может вызвать бунты.

– А если не будет войны, Испания задушит нас кольцом своих владений, – парировал маршал. – Милан, Нидерланды, скоро, возможно, Лотарингия… Мы окажемся в ловушке.

Король повернулся к Ришелье:

– Ваше мнение, кардинал?

– Война неизбежна, как сказал маршал, – медленно произнес Ришелье. – Но сейчас мы не готовы. Нам нужно время. Время, чтобы укрепить армию, наполнить казну, найти союзников.

– Кого вы видите союзниками против Испании? – спросил король.

– Шведов. Протестантских князей Германии. Возможно, венецианцев. – Кардинал сделал паузу. – И, как ни странно это звучит, турок.

По совету пронёсся ропот удивления.

– Неверные? – воскликнул де Баррада. – Союз с мусульманами против католической Испании?

– В политике нет места религиозным предрассудкам, герцог, – холодно ответил Ришелье. – Есть только интересы государства.

– Довольно смелое заявление для князя церкви, – саркастически заметил королевский фаворит.

– Именно как князь церкви я понимаю, что истинные интересы католичества не всегда совпадают с интересами испанской короны, – парировал кардинал. – Габсбурги используют религию как инструмент политики. Мы должны видеть за этим фасадом.

Король поднял руку, прекращая спор:

– Я согласен с кардиналом. Нам нужно время и союзники. Поэтому приказываю усилить дипломатические миссии в странах, упомянутых его высокопреосвященством. Но одновременно – готовиться к войне. Маршал, представьте план укрепления северных границ.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

После этого обсуждение перешло к внутренним делам. Жан-Батист продолжал запоминать всё, но часть его разума была занята другим – предстоящей полуночной встречей. Кто ждёт его в Северной башне? И что означает фраза о "знакомстве с наследием"?

Наконец заседание закончилось. Король покинул гостиную первым, за ним последовали советники. Кардинал задержался, поманив к себе Жана-Батиста.

– Впечатления, месье Ламбер?

– Король умнее, чем о нём говорят, ваше высокопреосвященство, – честно ответил Жан-Батист. – И решительнее.

– Именно так. – Ришелье кивнул с одобрением. – Людовик не блестящий монарх, но и не слабый. Он знает свои ограничения и умеет слушать советы. Редкое качество для короля.

– А герцог де Баррада?

– Фаворит, – пожал плечами кардинал. – Сейчас он, завтра будет другой. Фавориты приходят и уходят, а мы остаёмся.

Ришелье встал, собираясь уходить:

– Вы останетесь в Лувре сегодня, месье Ламбер. Я распорядился подготовить для вас комнату. Завтра утром жду вас в своём кабинете с полным отчётом о заседании.

– Как прикажете, ваше высокопреосвященство.

Кардинал направился к двери, но внезапно остановился:

– И, месье Ламбер… Будьте осторожны ночью. В старых частях дворца иногда случаются… неприятные встречи.

С этими словами он вышел, оставив Жана-Батиста в уверенности, что кардинал знает о таинственном приглашении в Северную башню.

Северная башня Лувра, полночь

Найти путь к Северной башне оказалось непросто. Главные проходы охранялись, и Жану-Батисту пришлось использовать своё знание тайных ходов Лувра, полученное при подготовке к слежке за королевой.

Он двигался осторожно, стараясь не шуметь и избегать встреч со стражей. В этот поздний час дворец казался почти заброшенным – лишь редкие факелы освещали длинные коридоры, и лишь изредка можно было увидеть сонного гвардейца на посту.

Наконец, после множества поворотов, лестниц и тайных дверей, Жан-Батист достиг цели. Северная башня встретила его холодом и запахом сырости. Здесь явно не убирали уже очень давно.

Винтовая лестница вела наверх. Жан-Батист начал подниматься, держа руку на рукояти кинжала. Каждая ступенька скрипела под его весом, каждый шаг эхом отдавался в пустоте башни.

На верхней площадке была массивная дубовая дверь. Жан-Батист толкнул её, и она открылась с протяжным скрипом.

За дверью оказалась круглая комната с высоким сводчатым потолком. Окна были закрыты ставнями, но сквозь щели пробивался лунный свет. В центре стоял большой круглый стол, на котором горело несколько свечей, освещая разложенные бумаги и книги.

У стола стояла знакомая фигура в зелёном платье.

– Селеста? – изумлённо произнес Жан-Батист.

Мадам де Вивье повернулась к нему с загадочной улыбкой:

– Добрый вечер, месье Ламбер. Или лучше сказать – брат Хранитель?

– Вы… вы тоже?

– Удивлены? – Она подняла руку, показывая изящный перстень с пчелой на тонком пальце. – В Хранителях Печати женщины имеют равные права с мужчинами. Мы были просвещёнными задолго до того, как это стало модным.

Жан-Батист сделал несколько шагов вперёд, всё ещё не веря своим глазам:

– Но вы служите королеве. Вы фрейлина…

– Как вы служите кардиналу, будучи его секретарём, – закончила она. – У Хранителей много лиц, месье Ламбер. Мы там, где нужно влияние. При королях и королевах, при министрах и генералах, в банках и университетах.

– Это вы оставили письмо в моей комнате?

– Да. – Селеста указала на стол. – Пришло время познакомить вас с наследием, которое передал вам граф Россини вместе с перстнем.

– Каким наследием?

– Знаниями. Обязанностями. Ответственностью. – Она жестом пригласила его подойти к столу. – Граф был Хранителем Архива. Теперь эта роль переходит к вам.

Жан-Батист приблизился к столу и увидел множество документов – старинные рукописи, современные письма, карты, схемы. На многих стояла печать с изображением пчелы.

– Что всё это значит? – спросил он, рассматривая бумаги.

– Это история, месье Ламбер. История Хранителей Печати. История тайной власти.

Селеста взяла один из документов – пожелтевший от времени пергамент с выцветшими чернилами:

– Вот, например, оригинал устава нашего ордена, написанный в 1315 году, после разгрома тамплиеров. Семь рыцарей, избежавших ареста, поклялись сохранить знания и сокровища ордена. Но не для себя – для будущего.

Она положила пергамент и взяла другой документ:

– А это – список всех Великих Мастеров ордена за последние триста лет. Последним был граф Россини. Теперь Совет выбирает нового.

– И кто основные кандидаты? – спросил Жан-Батист.

– Маркиз де Ла Кроз хотел бы им стать, – задумчиво ответила Селеста. – Но многие опасаются его… радикальных взглядов.

– На открытое правление?

– Вы хорошо информированы. – Она внимательно посмотрела на него. – Да, де Ла Кроз считает, что время тайного влияния прошло. Что Хранители должны выйти из тени и создать новый порядок в Европе. Порядок, основанный на разуме, а не на предрассудках.

– А вы согласны с ним?

Селеста помедлила с ответом:

– Частично. Мир действительно нуждается в переменах. Войны, фанатизм, суеверия… Но методы де Ла Кроза… – Она покачала головой. – Он готов пролить реки крови ради своих идеалов. А я видела слишком много крови в своей жизни.

– Вы говорите о революции?

– О серии революций по всей Европе. Свержении монархий. Установлении республик под контролем Хранителей. – Селеста вздохнула. – Прекрасная мечта, возможно. Но ценой будут жизни тысяч, если не миллионов.

Жан-Батист смотрел на разложенные документы, пытаясь осмыслить масштаб заговора, в который он оказался вовлечён. Тайное общество, планирующее изменить ход истории. Борьба фракций с разным видением будущего. И он, новичок, внезапно оказавшийся в центре этой борьбы.

– Почему я? – спросил он, глядя Селесте в глаза. – Почему граф Россини выбрал именно меня?

– Из-за вашей памяти, конечно. – Она улыбнулась. – Хранитель Архива должен обладать совершенной памятью. Должен помнить всё – имена, даты, факты, связи. Архив слишком обширен и важен, чтобы полагаться только на бумагу.

– Но я не просил этой роли.

– Мало кто из нас просил, месье Ламбер. Большинство Хранителей были выбраны, как и вы. Кто-то заметил в них особый талант, особую черту характера. Кто-то увидел потенциал.

– А вы? Как вы стали Хранителем?

Лицо Селесты стало серьёзным:

– Через потерю. Мой муж, граф де Вивье, был одним из нас. Когда он погиб, защищая меня от наёмных убийц, я поклялась продолжить его дело.

– Мне жаль…

– Не стоит. – Она покачала головой. – Это было три года назад. Я научилась жить с этой болью. И использовать её как топливо для борьбы.

Селеста вдруг напряглась, прислушиваясь:

– Кто-то идёт. – Она быстро начала собирать документы. – Помогите мне. Это нужно спрятать.

Жан-Батист тоже услышал шаги на лестнице – тяжёлые, мужские, не старающиеся скрыться. Он помог Селесте сложить бумаги в кожаную папку.

– Вот, возьмите. – Она протянула ему папку. – Это часть архива. Изучите её. Запомните. Это ваше наследие теперь.

– Но что мне…

Дверь распахнулась, и на пороге появился высокий человек в плаще с капюшоном. Он откинул капюшон, и Жан-Батист узнал маркиза де Ла Кроза.

– Какая трогательная сцена, – произнес маркиз с ледяной улыбкой. – Новый Хранитель Архива получает первые уроки. И от кого? От агента противоположной фракции.

– Мы не враги, маркиз, – спокойно сказала Селеста. – У нас разные взгляды, но общая цель.

– Какая наивность, мадам де Вивье. – Де Ла Кроз сделал шаг вперёд. – Когда ставки так высоки, несогласные – всегда враги.

Жан-Батист инстинктивно встал между Селестой и маркизом:

– Чего вы хотите?

– Того же, что и вы, месье Ламбер. Знаний. – Де Ла Кроз указал на папку. – В частности, содержимого этого архива.

– Это не полный архив, – возразила Селеста. – Лишь малая часть.

– Но важная часть, не так ли? – Маркиз прищурился. – Часть, касающаяся Красной книги?

Жан-Батист почувствовал, как Селеста напряглась рядом с ним. Красная книга. Опять это название. Кардинал упоминал о ней в разговоре с Жераром, когда думал, что никто не слышит.