скачать книгу бесплатно
– И бронировать надо заранее. За неделю по крайней мере. Свободных сейчас не имеется.
– Нет, – возразил Терстдаран, – уверяю вас, что имеется. Семь на третьем, пять на четвёртом. И я даже могу напомнить, в каких непосредственно комнатах проблемы с канализацией и в каких – с кондиционерами.
В результате его настойчивости, вдобавок к такой компетентности, комнаты были получены в соответствии с пожеланиями, включая возможность курения и удобную расположенность, и при этом – с ранним заездом, комплиментом от администрации. Куратор сказал: «Отдыхайте! Я сейчас закажу вам что-нибудь. Кофе и лёгкие сэндвичи, если не возражаете…» – и прошёл в соседнюю комнату, а Режина, достав сигареты, уселась на подоконник и заметила, глядя на улицу:
– Что самое любопытное, он тоже «Джон Смит» по паспорту. Напоминает «Матрицу».
– Да, – согласилась Верона. – С той исключительной разницей, что нас не считают вирусами. Плюс факт, что все наши «Смиты» – это живая материя, а не зелёные цифры с автономной программой действия.
Завтрак, поданный вскоре, оказался не «лёгкими сэндвичами», а корзинкой со свежими ягодами, поджаренным в масле картофелем, горячими хлебными тостами, бутылкой вина – бордосского, и кофе в стальном кофейнике. Дождавшись ухода служащего – официанта в смокинге, Режина взялась за кофе и произнесла в задумчивости:
– Я спросила тогда у Джона… в тот день, когда всё это выяснилось – не пора ли ему назваться, а он мне сказал: «Разумеется, но только сперва твоей дочери и только когда она вырастет». Жаль, что он сам нас не встретил вместо этого Джона-Куратора.
Верона присела рядом и произнесла в замешательстве:
– Вообще-то он появился, но только в другой реальности. Когда мы с тобой прилетели, ты вышла курить на улицу, а он подошёл, обнял меня и сказал, что мы снова встретимся и что следующая встреча превзойдёт мои ожидания. А потом он пропал куда-то и сразу возник Терстдаран, и я стала его расспрашивать, и в результате выяснилось, что на деле я просто расчёсывалась, и просто имело место совмещение двух реальностей.
– Даже так?! – поразилась Режина. – Ты напишешь об этом проректору?
Верона, пожав плечами, ответила: «Да, наверное», – и тут же спросила следом:
– И, кстати, что с фотографией? Ты хоть как-нибудь её склеила?
Режина стряхнула пепел, посмотрела в окно – на улицу, на серое небо в тучах, и сказала:
– Нет, я не склеила. Я оставила её в Гамлете.
* * *
Через несколько дней после этого проректор, буквально мятущийся, получил наконец из Дублина ожидаемое послание:
«Экдор Эртебран, мы в Ирландии! Какая она потрясающая! Мы уже ездили к морю! Природа здесь бесподобная! Луга, и холмы, и скалы… всё – совершенно сказочное! И ирландцы мне тоже понравились. Осыпают нас комплиментами. И у нас есть «сопровождающий»… Эрвеартвеарон Терстдаран. Я думаю, Вы его знаете, поскольку он нам представился, как «Старший Куратор Коаскиерса». И он подтвердил, если честно, что он – эртаон и так далее и сказал, что они из галактики «М98». Это – наша классификация. В Иртаре не занимаются ислледованием космоса, поэтому я не знаю, как вы её называете.
Он очень красивый, конечно. (Я об экдоре Терстдаране). И много общего с Джоном. И он тоже «Джон Смит» по паспорту. Он встретил нас по прилёту, потом отвёз до гостиницы, выбил нам номер «с видом», сам разместился рядом и теперь он нам всё показывает, возит нас на машине и водит обедать и ужинать. Послезавтра мы с ним поедем смотреть на тот дом, что мы выбрали. Он рядом с одной деревней, в получасе езды от Дублина, не старый, а современный – его недавно построили, и архитектор – из Англии. Там дизайн вообще фантастический. Этот дом – весь стеклянный, трёхуровневый, над гаражом – бассейн, и всё это – рядом с морем. И он продаётся с мебелью. Там всё – совершенно новое. Мы увидели фотографии и даже сперва не поверили, что такое возможно в реальности, настолько он потрясающий. Цена «по договорённости», но экдор Терстдаран сказал нам (как Джон говорил до этого), что цена не имеет значения…
Экдор Эртебран, скажите, зачем он всё это делает? Я говорю о Джоне. То есть я понимаю… Мама на днях сказала мне, что в тот день, когда всё это выяснилось, он ей сообщил, оказывается, что я буду с ним, когда вырасту. То есть – что он на мне женится. Я не знаю, как реагировать. С одной стороны, я рада. А с другой – мне совсем не нравится, что вся моя жизнь предписана. Он мне сказал недавно: «Я даю тебе это право – самой принимать решения». Но ведь то, что он сейчас делает, – это противоречит всем его утверждениям. Я бы хотела другого – стать от него независимой и делать то, что мне хочется, пока я не окончу Коаскиерс, а там уже как получится. И в целом меня пугает, что он меня знает с рождения… или почти с рождения. В этом есть что-то очень странное. Мы слишком тесно с ним связаны. И эти его способности… Он – бессмертен, по всей вероятности? Потому что он не меняется. Кто я для него в таком случае? А вдруг я кого-то встречу? Вдруг полюблю кого-нибудь? Того же экдора Маклохлана. Я говорю к примеру. То есть эта покупка недвижимости… Он же меня обязывает? Мы и так столько лет тяготились ситуацией с домиком в Гамлете. А этот дом… понимаете?.. – он три миллиона, как минимум. Там девять огромных спален, и огромный зал, и столовая, и две бесподобных кухни, и офис, и даже студия, и домашний кинотеатр, и домашний спортзал, и бассейн, и оранжерея с растениями… И кто мы такие с мамой, чтобы всем этим пользоваться? Может быть, это глупо? Но существуют принципы. Всё равно это всё унизительно. Мама вчера расплакалась – прямо во время ужина, в ресторане рядом с гостиницей. Она мне так и сказала: «Мы ничего не сделали. Мы этого не заслуживаем». И она права, разумеется. Я закончу на этом, наверное. Мы хотим прогуляться немного. Выпить где-нибудь пива. Мне нравится местный «Гиннесс». Я его не пила до этого. Я, конечно, осталась бы в Дублине. Я не люблю Америку. Я не чувствую её родиной. Но теперь ничего не поделаешь.
До встречи,
Ваша Верона.
И, кстати, Вы были правы по части двадцать восьмого. Ведь правда, что-то изменится, как только мы с вами встретимся?»
Прочитав, Эртебран, не задумываясь, взял бумагу для корреспонденции и вывел на ней стремительно:
«Эрвеартвеарону Терстдарану,
Эртаону второго уровня
Великий Экдор, я прошу Вас о частной аудиенции…»
* * *
На следующее утро – облачное и пасмурное, Верона, услышав от матери: «Давай лучше съездим в Лондон. Дом подождёт, мне кажется», – решила ответить согласием и нисколько не удивилась, когда, после чашки кофе, Режина вдруг предложила:
– И давай-ка мы, после Лондона, поедем с тобой в Португалию. Мне нужно подать на гражданство. То есть восстановить его. Потом я найду работу, сниму себе где-нибудь комнату и как-нибудь всё устроится.
Верона нервно вздохнула:
– Без Джона и без Ирландии?! Ты точно уверена в этом?! Мы сейчас принимаем решение?!
– Тебе решать, разумеется. Но мне всё равно не нравится вся эта затея с недвижимостью. Я бы сейчас не спешила. Пусть он сперва появится. Пусть у вас что-то будет… какие-то отношения. Почему это всё происходит таким непонятным образом? Почему у него в посредниках Старший Куратор Коаскиерса? Это значит, что все Кураторы, кем бы они там ни были, узнают о всём случившемся… о том, что тебя содержит кто-то из Наблюдателей…
В это время в дверь постучались. Причиной была, как выяснилось, доставка корреспонденции. Вскрыв внешний конверт – курьерский, и следом – конверт проректора с серебристыми инициалами, Верона стремительным образом ознакомилась с содержанием и произнесла удивлённо:
– Я не ждала, если честно. Это письмо от Лээста. Такая его реакция…
– Что там?! – спросила Режина.
– Так. Одно предложение. Или даже контр-предложение.
– Подробнее, если можно.
– Можно, – сказала Верона и, опустив обращение: «Добрый день, моя драгоценная», – зачитала вслух всё оставшееся:
«Прости, что письмо короткое. Оно – деловое, скажем. У меня к тебе предложение. К тебе и рэане Режине. Я в целом сторонник идеи, что вы, из свой Калифорнии, переберётесь в Ирландию, но я понимаю прекрасно, с чем это всё сопрягается. Давайте мы сделаем следующее. Покупать ничего не стоит, но вы бы могли, мне кажется, арендовать недвижимость. У нашего Джоша Маклохлана имеется дом в Лисканноре. Место очень красивое. Далековато от Дублина, но в финансовом отношении это будет вполне приемлемо. То есть об этом вопросе волноваться сейчас не следует. Если вы согласитесь, то Старший Куратор Коаскиерса сможет помочь с заселением. Обсуди это с мамой, пожалуйста, и сообщи о решении. И, возвращаясь к Лисканнору, там такие заливы вдоль берега… Джош показывал фотографии и много чего рассказывал. Дом у него примерно вроде вашего домика в Гамлете, так что вам он сразу понравится. Что до „дома со всеми удобствами“, то здесь, у нас, в Арвеарте, тоже есть к чему присмотреться и выбрать себе на будущее. Будете жить здесь с мамой и обе будете счастливы. Жду ваших снимков из Дублина с подробными комментариями. И, пожалуйста, не отказывайтесь от идеи насчёт Лисканнора. Мне бы очень хотелось, Верона, чтобы вы остались в Ирландии. И по части вопросов с финансами… Я мог бы принять участие. Послушай меня внимательно. У нас с тобой будет в будущем, причём – в недалёком будущем, столько совместных проектов в отношении „опытов с квантами“, которые финансируются на самом высоком уровне, что проблема как таковая потеряет своё значение, но сейчас я хотел бы помочь вам… посчитал бы за необходимое, чтобы не жить с той мыслью, что вы остро в чём-то нуждаетесь и при этом не состоянии позволить себе даже малого. Это недопустимо. То есть я уже принял решение. Старший Куратор Коаскиерса передаст вам сегодня сумму… полмиллиона наличными. Отказ я сочту неприемлемым. Он меня ранит, поверь мне. Не сердись на меня, пожалуйста».
Завершив перевод с арвеартского последней фразой проректора: «Не сердись на меня, пожалуйста», – Верона спросила у матери:
– И что мы теперь с этим делаем?
– А что?! – удивилась Режина, с огромным вниманием слушавшая и даже слегка покрасневшая. – Ты серьёзно об этом спрашиваешь?!
– А как же тогда с Португалией?! Поездка теперь отменяется?!
– Забудем о Португалии! Личная просьба Лээста не подлежит обсуждению!
В небе сверкнула молния. Верона сперва нахмурилась, а затем разразилась высказыванием – мало в чём состоятельном и вызванным вспыхнувшей ревностью:
– «Лээст»?! Теперь он – «Лээст»?! Полагаешь, что ты с ним встретишься?! Это частные планы на будущее?! Он – молодой! Конечно! И гений, и всё такое, и ещё с таким положением и с таким финансовым статусом! А как же папа и прошлое?! Теперь это всё – несущественно?!
Гром – тяжёлый, раскатистый – заглушил конец её версии. Режина, поднявшись с кресла, сказала с глухим отчаянием:
– Нет, это всё существенно. Прости, что я снова вмешиваюсь, и послушай меня внимательно. У тебя есть Джон с миллионами, есть проректор Коаскиерса, а я продержусь, я уверена. Последнее что мне нужно – жить на средства твоих поклонников и при этом ещё выслушивать подобные оскорбления.
Затем, на глазах у дочери, застывшей в полной растерянности, она извлекла из сейфа свой старый клатч с документами, достала из шкафа джинсы, две юбки, несколько маечек, сунула всю одежду в небольшой саквояж на колёсиках и, обронив: «До встречи!» – быстро покинула комнату.
– Ерунда… – прошептала Верона. – Внизу посидит и вернётся. И сигареты оставила. Без них она не продержится…
Рассуждая подобным образом, она подошла тем не менее к подоконнику с круглой пепельницей и минуту спустя увидела, как Режина, покинув здание, садится в такси на улице.
– Чёрт! – вскипела Верона. – Он ей что, действительно нравится?! То есть она не догадывается, что он пишет всё это из вежливости?!
Ещё через час примерно, простояв у окна в ожидании, она покинула комнату и постучалась в соседнюю – к Эрвеартвеарону Терстдарану. Куратор не откликался. В холле с хрустальными люстрами портье передал ей в руки конверт с гостиничным вензелем. Внутри оказалась карточка – от California Federal… и небольшой листочек с весьма лаконичной надписью: «Я сняла себе несколько тысяч. Когда-нибудь рассчитаемся», – на что Верона подумала: «Что за глупое поведение?!» – и час просидела в холле, наблюдая за входом и улицей. Дождь продолжал усиливаться. В полдень она не выдержала и, быстро сходив за пивом, вернулась обратно в номер, где пару часов, не меньше, пыталась себя уверить, что конфликт – неприглядный, бессмысленный – был спровоцирован матерью, но перечитав ещё раз эртебрановское послание, сказала себе: «Всё правильно. Это – не просто вежливость. Он тоже что-то испытывает. Она ему тоже нравится, иначе бы он не писал так… А я посмела сказать ей… О господи, что я наделала?!!»
Через какое-то время её горестные рыдания прервал звонок – телефонный, от того же администратора:
– Мисс Блэкуотер, простите, пожалуйста, но у нас для вас сообщение. Ваша мать только что позвонила нам. Она сейчас в Лиссабоне. Просит не беспокоиться. Сказала, что остановится в доме каких-то родственников и свяжется с вами в августе, примерно числа двадцатого. И тут для вас, кроме этого, пакет от мистера Смита, который только что выписался…
В пакете «от мистера Смита», что ей доставили в комнату, Верона сперва обнаружила «Договор на аренду недвижимости», подписанный Джошем Маклохланом и заключённый на имя Режины Авейро Ледо и Вероны Блэкуотер Авейро, названных «Арендаторами», следом – карту Лисканнора с нарисованными фломастером яркими указателями, плотный конверт с купюрами – толстыми пачками Euro – фиолетовыми и жёлтыми, плюс связку ключей и записку: «Ценное прячьте в сейфе. Он на кухне, за снимком с клифами. Код 17—13—14». Последним в пакете «Смита» оказалось его обращение к ней – на бумаге, свёрнутой в трубочку, перевязанную шпагатом и скреплённую круглой печатью с двумя скрещёнными стрелочками:
«ДорогаяДэара Верона,
Довожу до Вашего сведения, что аналогичная копия договора с ардором Маклохланом, а также ключи от дома и половина суммы, переданной проректором, будут доставлены вскоре Вашей матери в Португалию.
Эрвеартвеарон Терстдаран,
Старший Куратор Коаскиерса»
– Чёрт! – ругнулась Верона. – И что мне писать теперь Лээсту?! Что мне теперь говорить ему?! «Спасибо за ваше содействие, но я поругалась с мамой и она от меня уехала»?! Нет, так я писать не буду. Просто вышлю ему фотографии… вчерашние, позавчерашние, а дальше уже как получится. У мамы там много родственников, так что она продержится. А мне? Оставаться гостинице? Или ехать и жить у Маклохлана? Или поехать в Лондон? Или поехать в Норвегию и пожить у Виргарта Марвенсена? Он приглашал навестить его…
Не находя решения, она убрала бумаги и толстый конверт с наличностью, после чего – голодная – пошла в ресторан при гостинице, поужинала спагетти и вскоре, совсем уставшая, уже засыпала с мыслями, что когда-нибудь всё образуется и Режина сможет простить её.
Экдор Эртебран в это время пил кофе – свежезаваренный, и писал ей письмо – обещанное, то и дело с улыбкой поглядывая на одну из её фотографий, приставленную к кофейнику:
«Здравствуй, моя драгоценная!
Как там погода в Дублине? У нас тут дожди и грозы. Но в целом у нас теплее, если верить ирландцу Маклохлану. Летом всё время жарко, а зимы, напротив, морозные и снега бывает достаточно. Я уже представяляю, как мы будем кататься на чём-нибудь… на лыжах, на сноубордах – что вам с мамой больше понравится.
Я разобрал твои файлы. Изучил их пристрастным образом. Хотелось придраться к чему-нибудь – чисто в плане наставничества, но придираться не к чему. Одним словом – мои поздравления. Теперь я боюсь единственного – ты ведь совсем заскучаешь на уроках по биохимии. А впрочем, там разберёмся. Как вам идея с Лисканнором? Надеюсь, уже одобрена?..»
* * *
Следующее утро – тоже довольно пасмурное, началось для Вероны с мысли: «Нет, я должна сообщить ему, что мама сейчас в Португалии». Распечатав последние снимки в фотосалоне поблизости, она неспеша позавтракала, затем погуляла по городу и, возвратившись в гостиницу, взялась за письмо проректору:
«Экдор Эртебран,
Вы знаете, я решила поехать в Англию – дней на пять или шесть примерно. Я должна посмотреть на Лондон. А мама за это время навестит семью в Португалии – у неё там дедушка с бабушкой и она их сто лет не видела. Потом мы поедем в Италию (мы хотим посмотреть на Венецию) и, может быть, даже во Францию. Мы точно ещё не знаем. В Ирландию мы вернёмся в середине июля месяца и скорее всего остановимся в доме экдора Маклохлана. Карту, ключи и всё прочее нам передали вечером, как раз незадолго до ужина. Экдор Эртебран, спасибо Вам…»
К посланию были добавлены фотографии с видами Дублина и пара портретных снимков – Режина за чашкой кофе и сама Верона – у зеркала, подкалывающая волосы. Спустя три часа с половиной она уже ехала в поезде, пересекая Ирландию и читала, чтобы отвлечься – «Песнь Льда и Огня» Р. Мартина. Дорога, не самая долгая, привела её к дому астролога – кирпичному, двухэтажному, с оградой из серых булыжников и крылечком с тремя ступеньками. За дверью была прихожая: вешалка с парой курток, узкая полка для обуви с запылёнными веллингтонами. Верона сняла кроссовки и прошла из прихожей в столовую. Там же была и кухня, и за кухней, прямо вдоль стенки, деревянная узкая лестница, что вела к коридору с комнатами – двумя небольшими спальнями, и в конце – к кабинету с книгами, в основном – научной фантастикой. Выбрав себе ту спальню, что смотрела на луг – холмистый, с пасущимися овечками, Верона оставила вещи, спустилась обратно в столовую и сварила крепчайший кофе, накануне купленный в Дублине. Мысли её при этом были совсем невесёлые: «И что теперь делать дальше? В Лондон мне ехать не хочется. Что мне там делать без мамы? А здесь мне и вправду понравилось. И у экдора Маклохлана книги там интересные. А что я скажу проректору? Ладно, как-нибудь выпутаюсь…»
Дни потянулись за днями – достаточно монотонные. Утренний кофе, прогулка, чтение, рисование, скудный обед – консервами, что стояли в буфете стопками: спаржа, фасоль, горошек; после этого – снова чтение, до самого позднего вечера; ужин – варёным картофелем; и ночью – мечты – бесконечные – о Джоне в первую очередь. Что до Генри Блэкуотера, то любая возникшая мысль о нём порождала в ней боль – душевную, многократно теперь усугубившуюся – тем фактом, что близость к Англии – близость географическая – мало что изменила в её внутренних ощущениях, вопреки её прежней уверенности, что будь он где-то поблизости, она бы это почувствовала внутренними рецепторами. Дни эти были скрашены ежедневными письмами Лээста, который теперь обсуждал с ней вопросы по биохимии, а также её поэзию – с критической точки зрения, и постоянно справлялся о текущих делах её матери, на что Верона, выкручиваясь, придумывала истории: «Мама гостит у дяди…» – «Мама гостит у тёти…» – «Мама с двумя кузинами работает на виноградниках…» Письма его приходили как раз к её пробуждению, и поэтому утренний кофе являлся, в её восприятии, лучшим моментом суток – насыщенным по эмоциям. Ответы она писала в объёмном Volume Двенадцатом, в разделе «Корреспонденция», сидя не в кабинете, не в столовой и не в гостиной, а на крыльце – с сигаретами и маклохлановским кофейником. Эртебран продолжал обращаться к ней: «Здравствуй, моя драгоценная», – а в конце говорил: «До встречи!» – и добавлял поскриптумом: «Маме привет, пожалуйста. Как она там? Не приехала?» Ответы свои Верона оформляла спонтанным образом, после чего, в размышлениях, отправлялась по главой улице до почтового отделения, отсылала корреспонденцию, покупала конверты с марками и шла гулять по Лисканнору – по его живописным окрестностям.
Четырнадцатого июля она получила из Гамлета четыре больших коробки – со своими вещами и с книгами, ей самой и укомплектованными перед отъездом в Ирландию. После этого всё вернулось к обычному расписанию. Пару раз за всё это время она еле справлялась с желанием снова раскинуть карты – те самые – саматургические, с которых сняла себе копии ещё до отъезда из Гамлета – перед тем, как отправить колоду в руки экдору проректору, согласно его пожеланию; раскинуть не на кого-то, а на своё же будущее, но мысль о ментальном вмешательстве дважды её останавливала. Двадцать седьмого июля она получила от Лээста завершающее послание, по сути своей – инструктирующее – по части сбора учащихся и того, что в лице встречающего будет экдор Маклохлан, только что прилетевший из Сиднея. Что до вопросов о матери, то поскольку Верона решилась сообщить числа двадцать третьего: «Мама уже возвращается! Она вот-вот здесь появится!» – проректор ответил просьбой: «Пусть рэана Авейро проводит тебя до Коаскиерса. Я, если честно, рассчитываю получить для неё разрешение через вашего „сопровождающего“ – Эрвеартвеарона Терстдарана. Это в его компетенции. Вы узнаете на портале результат моего обращения». Понятно, что сборы Вероны, после этой идеи проректора, носили характер «панических», в результате чего, измучавшись, она снова взялась за карты – где-то за час до отъезда – теперь уже с крайней решимостью и с единственным намерением – вступить в общение с Джоном и, с учётом его влияния, попытаться исправить как-то возникшую ситуацию. Сев на крыльце – с колодой, всё с тем же старым кофейником и с аполлинеровским сборником, она какое-то время пыталась сосредоточиться, но карты, уже разложенные, не давали ей информации. Когда, совершенно отчаявшись, она едва не заплакала, с ней рядом возник на ступеньке такого же рода свиток, что хранился в сейфе с финансами – в целом почти неиспользованными, не считая затрат на питание. «Мой бог, – прошептала Верона, – это письмо от Терстдарана…»
«Дорогая Дэара Верона,
Довожу до Вашего сведения, что я вынужден был, к сожалению, ответить экдору проректору, что рэана Режина по-прежнему находится вне Ирландии.
Теперь о других моментах. Оставьте, пожалуйста, в доме весь свой багаж для Коаскиерса. Мы сами его доставим непосредственно в Академию. Возьмите с собой в дорогу лишь самое необходимое.
Эрвеартвеарон Терстдаран,
Старший Куратор Коаскиерса»
И ниже – длинная подпись ажурными иероглифами. Верона свернула свиток, подлила себе в чашку кофе и, глядя на звезды, подумала: «Джон уже не появится…»
Так прошёл её месяц в Ирландии. Ночная дорога до Дублина сняла с неё напряжение – то, что она испытывала после письма Куратора. Такси с автобусной станции быстро её доставило на улицу Abbey Street Lower с нужным пересечением. Когда машина отъехала, помигав на прощание фарами, Верона, дрожа от волнения, изучила надпись на вывеске, две ступеньки – заметно истёртые, обветшавшую дверь с колокольчиком, успевая прийти к тому выводу, что прежде этого не было – ни двери, ни ступенек, ни вывески, когда они вместе с Режиной проходили мимо по улице, а затем, прошептав: «Ну ладно…» – осторожно вошла в помещение. Секунду спустя – потрясённая – она прошептала:
– Боже мой… Говорите мне что хотите, но «Старый Замок» в Иртаре – это точнейшая копия. Соответствие стопроцентное…
Осмотревшись – с возникшим чувством ирреальности происходящего и порадовавшись обстоятельству, что Джошуа Брен Маклохлана в тот момент в «Уголке» ещё не было, она приблизилась к стойке – барной стойке с высокими стульями. Бармен не появился. Верона, пожав плечами – после пары минут ожидания, опустила рюкзак у стула, достала Volume Двенадцатый и раскрыла его на разделе «Мои дневниковые записи». Минут десять она описывала последние сутки в Лисканноре, мечтая о чашке кофе и пытаясь себе представить предстоящую встречу с проректором. Вдруг раздался звон колокольчика. Вздрогнув от неожиданности, она спустилась со стульчика, заправила чёлку за ухо и сказала: «Ну всё. Начинается…»
III
В проёме двери – заскрипевшей – возник силуэт входящего – мужчины в джинсах и свитере – высокого и взлохмаченного. Войдя, он застыл на месте. Лицо его – горбоносое – молодое и привлекательное – отразило его состояние – изумления и смятения, на что Верона подумала: «Неожиданная реакция. Он как будто в растерянности, но со мной это точно не связано». Сделав подобный вывод, она чуть присела, кланяясь, а Маклохлан шагнул в её сторону и спросил в напряжённой тональности:
– Мисс Блэкуотер? Простите. Здравствуйте. Вы давно?.. Вы кого-нибудь видели? Вы были готовы заранее?
– Здравствуйте, мистер Маклохлан. Нет, я никого не видела и, кроме того, я не думаю, что «была готова заранее». Готова к чему, простите?
Джош недоверчиво хмыкнул:
– Вам что, ничего не рассказывали?
Поскольку на то мгновение он уже успел к ней приблизиться – весь окутанный запахом алкоголя, сигаретного дыма – въевшегося, и «Минотавра» – рассеянного, но все ещё уловимого, она, покраснев невольно, ответила: «Нет, не рассказывали». Астролог, опять растерявшись – по причине того, что Верона проявила такое смущение, сам проявил смущение и пробормотал:
– Вы знаете, я просто неправильно выразился. Я просто хотел узнать у вас…
– Что? – спросила Верона, так как экдор Маклохлан, не справившись с восприятием, замолчал, отвернулся в сторону и вызвал тем самым паузу – не долгую, но существенную – для неё – в отношении прошлого, для него – в отношении будущего, уже однозначно вершащегося.
– Ничего, – произнёс астролог, опуская на стойку сумку – спортивную, с прочными лямками. – Как вам мой дом в Лисканноре? Вы заскучали, наверное?
– Напротив, мне там понравилось. И соседи очень приятные. Очень доброжелательные.
Джош представил её в Лисканноре: как она ходит по лестнице, читает старые книги, смотрит в окно на мельницу, варит кофе в медном кофейнике, изучает его фотографии – те, что он делал в юности, спит на его кровати, разговаривает с соседями… Взгляд его, чуть потерянный, обратился к папке с бумагами.
– Интересная каллиграфия. А что за язык, простите? Я раньше с таким не сталкивался.
– Сэр, язык португальский, но просто я с детства кодируюсь. Это – система записи.
– Вот как? – спросил Маклохлан. – Храните секреты в тайне? Но всё – до поры до времени…
Верона кивнула с согласием. Вновь послышалось треньканье. Створка двери распахнулась и в пабе возникли трое: медноволосый парень – красивый, зеленоглазый, атлетического сложения, шатен с древнегреческим профилем – кудрявый, с большими наушниками, и круглый блондин в бейсболке, мало чем примечательный на фоне своих сотоварищей.
– Первый курс, – информировал Джошуа. – Присмотритесь к ним повнимательнее.
Возникшие в пабе юноши проявили себя по-разному. Медноволосый парень моментально сориентировался, поклонился в виде приветствия и, после кивка профессора, посмотрел на своих однокурсников. Смуглый шатен в наушниках не сумел удержать удивления, а третий буквально рухнул – упал на колени, скрючился и застыл в таком положении.
