Элька и король. Мглистые горы

– Жинка твоего полюбовника приходила. – насмешливо ухмыльнулась Надежда Степановна. – Грозилась окна тебе кирпичами побить, да двери дегтем измазать, чтобы, значится, все в курсе были твоих амурных дел.

Ого! Галадриэль пошла вразнос, со всей своей эльфийской дури! Что ж, особой фантазией она не проявила.

Эля внимательно осмотрела двор – у нашей домкомши не забалуешь, пылинки строем ходят, не то, что дворники.

– Нет у нас во дворе никаких бесхозных кирпичей. – уверенно заявила девушка. – И деготь тоже не водится! Вы ей скажите, пусть краской мне двери измажет, какой-нибудь приличной, а то у меня всё руки не доходят – дверь обшарпанная, как стояла, так и стоит. И мне – польза, и сама душу отведет, да и вас порадует.

– Эльвир-р-а! – Надежда Степановна, преграждала ей путь, приняв знаменитую позу «сахарницы» – уперев руки в бока и выпучив живот.

– Не виноватая я. – трогательно шмыгнув носом, Эля робко переступила с носочка на носочек. – Мне своих тараканов хватает. С ними бы разобраться. Зачем мне еще чужие мужики?

– Да знаю я. – махнула рукой Надежда Степановна. – Чтоб наша Эльвирка на бэушный хлам польстилась? Та, ни в жизнь. И мужик тот – рохля, не тебе чета! Жался за углом с веником подмышкой, пока его девица здесь разорялась.

– Чего ж вы на меня нападаете, – слегка опешила Элька, начиная медленно закипать от злости. – если знаете, что я с этим малахольным воздыхателем дел не имею?

– А, для порядку. – Надежда Степановна глубоко вздохнула. – Совсем ты, девка, крышей поехала с этими своими «толкунистами». Небось и из лука пуляешь?

– Пуляю. – покорно согласилась девушка, в надежде на то, что домкомша утратит бдительность и ей удастся прошмыгнуть в подъезд.

– То-то ж и оно. – еще раз шумно вздохнула, обозначив размер проблемы, Надежда Степановна и укоризненно покачала головой. – Детишек тебе нужно парочку и мужика крепкого, чтобы некогда было на дурь всяческую время тратить.

Содрогнувшись от подобной перспективы, Эля, вероятно, состроила такую страшную рожу, что Надежда Степановна даже на шаг отступила. А, что – маменька у нас сектантка, папенька – алкоголик, хоть и тихий, сама, вон, неизвестно с кем якшаюсь, да еще и из лука пуляю. Кто его знает, что там мои тараканы сегодня замутили?

– Мне б себя прокормить, Надежда Степановна. – грустно вздохнула Элька, шаркнув ножкой. – Мужа не потяну. Самой на жизнь не хватает.

– Эльвира, – в голосе Надежды Степановны неожиданно прорезались просительные нотки. – внук мой, шалопай, опять в милицию угодил.

Полицию Надежда Степановна, упорно продолжала именовать на старый лад «милицией», почему – не известно, из чистого упрямства, наверное. По ее твердому убеждению, раньше, и трава была зеленей, и колбаса – вкуснее, и люди – добрее. С последним утверждением Эля спорить не собиралась. Кто его знает – может так оно и было.

– Пашка? – ахнула Элька, хотя, чего удивляться? Связался парень с не той компанией и авторитет бабушки не помог оградить любимую кровиночку от пагубного влияния улицы.

– Пашка. – подтвердила Надежда Степановна. – Ты бы, Эльвира, пристроила его к делу какому, а? Хоть за лошадьми ходить, хоть из лука стрелять. Пусть лучше с шизиками вашими дурью мается, чем окна бьет, да почтовые ящики поджигает. Так и до беды недалеко, а он у меня один остался, внучек, самый младшенький. Остальные все – тю-тю, из гнезда выпорхнули кто куда. Знаешь сама, какие нынче барракуды встречаются – затянут пацана в свои сети, он и поведется, а времена теперича суровые. Не посмотрят на то, что сопля-соплей, да еще и безмозглая. Законопатят на всю катушку, а мне потом, как жить? Последушек он у нас, жалко его дуралея.

– Хорошо Надежда Степановна. – пообещала Эля. – Где, говорите, они вечерами обретаются?

Впрочем, о том она могла и не спрашивать. Малолетняя шпана тусовалась на детской площадке соседней многоэтажки, распугивая своим поведением беззащитных мамочек с детишками. Сопротивляться хулиганам дамочки не могли, полиции антиобщественные элементы, почти не боялись, а накостылять по шее нагловатым «цветам жизни» оказалось некому.

– Да, там же, где и всегда. – махнула рукой домкомша, утратившая весь свой грозный вид и отошла в сторону, освобождая проход. – Иди уже. – погрозила пальчиком Надежда Степановна. – Хорошая ты девка, Эльвира, работящая, парней к себе в квартиру не таскаешь и мусор всегда в бачок выбрасываешь. Но, дурная. Так я надеюсь, за Пашку-то?

Элька задумчиво кивнула – хулиганов она не боялась. Она, с некоторых пор, вообще, мало чего боялась. Разве что того, что король её, любовь неземная, ожиданий не оправдает.

– Ты, Элечка, – как-то, даже слегка заискивающе, попросила Надежда Степановна. – только сильно-то его не бей, ладно? Внук все-таки, родная кровиночка.

– Бить детей – непедагогично. – авторитетно заявила Элька, скверно ухмыльнувшись.

– Оно, да.. – вздохнула любящая бабушка. – Но иногда, так хочется, аж руки чешутся.

На этой минорной ноте Надежда Степановна закончила свое общение с непутячей соседкой и Эля, получив вожделенную свободу от нотаций, сделав книксен, шмыгнула в подъезд.

– Эльвир-р-а! – грозно рявкнула Надежда Степановна в ответ на её исчезновение, но Эля уже открывала двери квартиры ключом. А, мой дом, как известно – моя крепость!

По крепости Элька успела соскучится. Ее квартирка, хоть и небольшая – две комнатки, кухня, санузел и коридор, но уютная и девушка ее любила, только вот, входные двери так и стояли не крашенные, с момента смерти бабушки, которая любимой внучке, квартирку эту и завещала.

Мамашкины друзья-сектанты, правда, пару раз пытались натравить на Эльку родительницу и оттяпать жилплощадь, но, она стояла насмерть. Маменьке, равно, как и папеньке, вход в ее дом, был категорически запрещен. Не те у них отношения, ой, не те…

И спасать их от пагубного влияния, считала Элька – поздно, оба упертые, жуть.

Так и живем.

Прекрасный король, кажется, изволили гневаться на долгое отсутствие своей, единственной, в этом мире, подданной. Его глаза потемнели, смотрели куда-то в сторону, но не на Эльку.

– Добрый день, владыка Трандуил. – почтительно произнесла Эля, слегка склонив голову – Простите меня за долгое отсутствие, все дела…да дела…

Но король общаться не желал категорически, а ругаться с ним – не было настроения.

Тогда Эля, быстренько убираясь в комнате, начала рассказывать ему о своих приключениях. Вчерашних и сегодняшних, особенно, об Идириль.

Должен же король знать о том, кто она такая и чего хочет от нее, Эльки и от Алиски? Подруга, она, вообще не при делах, проехалась в лагерь косплеитов за компанию с Элькой, помешанной на фентези. Она, даже ее обожаемого короля терпеть не может!

Трандуил продолжал упорно молчать – видно, гнев владыки еще не угас, а от того, девушке стало скучно, и Эля решила лечь спать. Да, днем? Устала она. Тем более, что к вечеру нужно было разобраться с проблемой Надежды Степановны по имени Пашка и вернуться на берег реки, к друзьям. А, завтра – учеба, работа. Отдыхать станет некогда.

Снилось ей…всякое…Но не шибко интересное. Идириль приснилась – грозная, как туча и такая же надутая. Грозила Эльке худым пальцем и что-то кричала, беззвучно открывая и закрывая рот.

Зрелище, на редкость бестолковое и неинтересное – Идириль ей не нравилась категорически и верить ее словам, Эля оснований не имела. Даже во сне провидица внушала девушке чувство острой неприязни.

Король не приснился – печально, он никогда не снился, если они ссорились и нынешний случай, исключением не являлся. От того Эльке захотелось поплакать, как обычной вздорной бабенке. Но, не получилось. Заставить себя лить слезы, тем более, во сне, Эля не смогла, наверное, выплакалась раньше, еще в юном и нежном возрасте, до того, как бабуля забрала ее от непутевых родителей.

*

Вечер девушка встречала во всеоружии – плотно пообедав, переоделась в запасной костюм и попыталась собрать стриженные волосы в куцый хвост. Именно так и изображают эльфов во всяких там видеоиграх. Для полноты образа не хватало лишь длинных ушей, парочки кинжалов на поясе, и меча из мифрила.

Волосы собираться отказывались, не успели отрасти, и Эльвира пожала плечами – нет и нет. Стрижка у нее замечательная, так чего это она?

Прикольно было бы выйти на улицу с мечом и кинжалами. Интересно, до угла дома, хотя бы, дойти успела? Опорный пункт полиции, как раз там и располагается, а мужики, вовсе и не дремлют – мигом бы скрутили нарушительницу устоев, а бдительные бабульки с зонтиками еще и помогли бы. Неизвестно, кто успел бы раньше – бабульки или полиция.

Мечи Эльке не очень нравились – работать с ними она не умела, а учителя взять было негде. Хотя, кто знает? У них раньше и провидиц не водилось. Может, со временем и прибьется какой толковый мечник к нашему берегу? Тогда и научимся.

Ножи метала Эля замечательно, равно, как и стреляла из лука.

Научил ее всем этим хитрым премудростям бывший циркач, ассасин Герт. Нравилось ему у них в Городке-на-Реке, но обычно, Герт надолго не задерживался. Появлялся всегда неожиданно и, так же внезапно отбывал в неизвестном направлении. Акимыч его уважал, но относился к пришлому наемнику настороженно, а, Эля.. Эля, пользуясь возможностью, старалась научиться у знающего человека всему, чему только можно.

Асассин посмеивался, но в науке не отказывал.

С ножами, пока получалось лучше всего. Со стрельбой из лука – тоже.

Мнилось Эльке, что, если бы эльфы Средиземья имели на вооружении пистолеты или автоматы, Герт, не чинясь, отправился бы со ней в тир. Но, чего нема – того нема.

Впрочем, Пашке и его друзьям, хватит и ее куцых навыков.

Обещалась, ведь.

Выходя из квартиры, Эля бросила мимолетный взгляд в узкое, слегка мутноватое зеркало на прихожей. В зеркале отразилась высоченная – ага, каланча, девица, с ассиметричной стрижкой, отлично подходившей к темным, отливающим красным, Элькиным волосам. Стрижка оставляла открытым одно ухо, унизанное сережками-колечками из черненого серебра и прятало другое, рваными кусками ложась на плечи с одной стороны и прекрасно оттеняя правильный овал лица. В полутьме сверкнули глаза Эльки – рыжие, как она их сама называла, с нахальными, яркими пятнами зелени возле черного зрачка.

Кто-то называл ее глаза красиво – ореховые, но Элька считала, что они рыжие. Во всяком случае, ей так казалось.

В общем – мило, но ничего особенного. Как говорится – не фотомодель ты, Элька, не модель.

Возле подъезда, как обычно по вечерам, на лавочках, яблоку негде было упасть.

Бабульки, будь они неладны, расселись важно, словно галки на проводах и изъявляли готовность обсуждать любого прохожего, благо, как известно, язык – орган, костей не имеющий.

Можно сказать, бабки у подъезда – вид вымирающий. С каждым годом их становилось все меньше и меньше. Куда они девались, Элька не знала. Наверное, вместо вечерних посиделок, дамы пожилого возраста предпочитали проводить время перед телевизором, просматривая многочисленные «домохозяйские» топ-шоу.

Но, в их доме, бабки стояли насмерть и вымирать, как вид, не торопились.

– Вон она, – носастая и мосластая бабулька из 25 квартиры сильно обрадовалась, углядев Эльку, обряженную в костюм эльфийской охотницы. – Гля, вырядилась как! И сапоги натянула! Куда по такой жаре?

– Каланча, как есть, каланча. – подхватила эстафету баб Глаша из соседнего подъезда. – Ишь, глазищами зыркает бесовскими, даром, что мамашка умалишенная, в секту подалась.

– Точно, с таким ростом о женихах и думать нечего. – Марьяна Николаевна, солидная дама в изящных очках, презрительно оттопырила пухлую нижнюю губу. – Я бы своему внуку никогда бы не позволила встречаться с подобной девицей.

– Как же, спросит он у тебя разрешения, держи карман шире! – хмыкнула баб Глаша. – Кого в дом приведет, той радоваться станешь.

– Да, я.. – встрепенулась Марьяна Николаевна, обидчиво поджимая губы. – Я её… тапком!

– Интеллих-хенция сраная.. – пренебрежительно фыркнула соседка. – Тапком! Она тебе, что, таракан?

– Что вы на шалаву-то глядите? – резким, визгливым голосом внесла свою лепту самая молодая из пенсионерок, Томка-самогонщица. – Всем известно – пробы на Эльке ставить негде. Стаскалась вся! Да она с малых лет по рукам пошла, а еще, уважаемых людей оклеветала.. Тюрьма по ней плачет, верно вам говорю!

– Брешешь!

– Анна Ивановна, царство небесное, глаза б тебе выцарапала за такие слова!

– Чего это брешу? Про то все знают!

– Да, я тебе..

– И, я..

– Замолкни, а то челюсть вылетит, не поймаешь!

Элька хмыкнула, особо не прислушиваясь к разгорающемуся скандалу – всё равно ничего нового не услышишь.

За спиной бабки продолжали самозабвенно ругаться, изливая в воздух тонны негативной энергии.

«Да, уж, – подумала Элька, прибавив шагу. – соседкам моим повезло. Успели на пенсию вовремя выйти, до того, как пенсионный возраст подняли. Остальным теткам скамейки протирать некогда – все работают.. до сдоху! Правительство решило, что население живет слишком долго. Теперь у нас и пятидесятилетние – энергичная молодежь! Мне, по всей видимости, до пенсии и дожить не удастся. К тому времени, как состарюсь – или пенсии отменят или возраст поднимут, лет до девяноста.»

Впрочем, Элька не печалилась – какие ее годы? Двадцать лет, вся жизнь впереди. Не о пенсии надо думать, а о других, более приятных вещах.

Малолетних уродцев, а как назвать тех, кто по собственному желанию, поганит жизнь и себе и окружающим людям, ей даже и разыскивать не пришлось. Все пятеро, говорят, для некоторых народов, пять – это счастливое число, только не для этих гомо сапиенсов, не для этих, обретались на той самой детской площадке, у соседнего дома. Местечко было шикарное – и лавочки, и столики, и песочница для куличиков. Выводи деток на прогулку и радуйся жизни до того самого момента, пока у дитятки ядовитый зуб не прорезался.

У этих, судя по виду, прорезался уже, да не один.

Подростки разного школьного возраста, по очереди прикладывались к баллону пива, громко смеялись, заплевав шелухой от семечек все подходы к низенькой лавочке. Старший из них, крупный, вихрастый парень, лет семнадцати, личностью на районе, слыл известной. Кличка у него была пацанская «Шнырь» и жилось ему с этой кличкой, очень даже неплохо.

Шустрила заметил Эльку издалека. Вздернув курносый нос, стряхнув со лба длинную челку, он уставился на девушку своими наглыми глазами, цвета немытого бутылочного стекла.

– Чего надо? – небрежно поплевывая семечки, поинтересовался он, важно оглядев своих «орлов» почти королевским взглядом. «Орлы» пригорюнились, видать связываться со Элькой им не хотелось. Дивчиной она слыла отчаянной и безбашеной, один лишь Шнырь, по всей видимости, был не в курсе ее скромных талантов.

Эля проигнорировала вопрос здоровяка и обратилась к Пашке.

– Ты бы, Пашенька, ноги в руки собрал и домой отправился. Пока я добрая. Бабушка, конечно, просила с тобой по-хорошему, но ты же знаешь, я не люблю долго уговаривать.

Пашка, как ни странно, знал о том, не понаслышке.

Сам-то он, паренек, в общем-то, не глупый, только излишне романтичный, повелся на россказни Шныря, более старшего по возрасту, а от того и авторитетного, парня. А, зря.. Зря.. Учился Пашка хорошо, родители им гордились, бабушка в младшеньком внучке, души не чаяла, а он, чего удумал, паршивец?

И, главное – жили Пашкины родители на одной площадки с Элькиными и от того, томным чудным вечером, имел паренек сомнительное удовольствие наблюдать за тем, как одна, хрупкая и нежная барышня, то есть Эля, утратив остатки терпения, при помощи весьма простых приемов самообороны, выкидывает из родительской квартиры папашкиных друзей-алкоголиков, мужичков, между прочих, крепких и недружественно к ней настроенных. Поскольку девушка, заявившись к родителям внепланово, обнаружив мать с нескромным украшением под глазом, в виде банального фингала, пришла в ярость и приступила к репрессиям. С матерью единственная дочь ладила плохо, но оставлять на милость пьяных мужиков, а уж, тем более, позволять им распускать руки, не собиралась. В итоге, мужички, числом трое, поспешно ретировались, имея повреждения своих организмов разной степени тяжести, в основном – разбитые носы и отбитые причиндалы. Пашка весьма проникся и от того относился к Эльке с уважением, его возрасту не присущему.

Вздохнув, он покорно поднялся с лавочки, собираясь следовать за девушкой, но был остановлен злым окриком Шныря.

– Стоять, пацан! Куда это ты собрался? – и, это уже Эльке. – Ты, че, телка, в натуре такая борзая?

– Эль? – просительно протянул Пашка. – Может быть, не надо? Парень не в теме. Совсем.

– Может быть. – Эля коротко кивнула пацану, указав ему на место за своей спиной, куда он, сразу же и потопал. – Ты, что-то вякнул, ошибка родителей?

Шустрила поднимался с лавочки медленно, красуясь перед своей гвардией, в отличие от того же Пашки, скакнувшего к ней за спину бодрым козликом.

– Сама напросилась, коза! – фыркнул он девушке в лицо пивным перегаром и протянул грабки, норовя ухватить нежную девицу за пушистые волосы. – И ментами меня не пугай. Пуганый я.

«Ага, сейчас, только шнурки на ботинках поглажу. – подумала Элька, понимая, что вежливо не получится. – Мы и сами с усами. Управимся без блюстителей закона.»

Рыжий даже и глазом моргнуть не успел, как Эля, легко, словно в танце, скользнула в сторону и чуть назад, ловко перехватив его, уже занесенную для удара руку, затем, резко беря на излом, рванула, заставив парня взвыть и согнуться от боли. Для верности, чтобы особо не возиться, ткнула пальцем в особую точку на спине, от чего Шныря натурально перекосило. Он так и замер, боясь даже шевельнуться, не то, чтобы слово вякнуть.

Было противно – не для того она на тренировках корячилась, едва не плача от усердия. Герт, он ей поблажек не давал и миндальничать из-за того, что Эля девушка, не собирался. И бил в полную силу, чтоб на собственной шкуре ощутила все прелести подобной жизни и отстала от него со всякими глупостями. Элька же, точно знала, чего хочет и от того, некоторое время, памятное ей надолго, ходила вся в синяках и ссадинах.

Однако же, наука, буквально вбитая в нее посредством жесткого тренинга, позволяла девушке не бояться подобной шпаны и ходить по улицам с гордо поднятой головой.

Вот какая она крутая! Самой завидно.

Пашка это давно понял, а Шнырь нарвался по собственной глупости.

– Убрали здесь все за собой. – брезгливо ткнула Эля носком сапожка прямо в шелуху от семечек. – Устроили, понимаешь ли, свинарник. Здоровые лбы, а…

Парни синхронно кивнули, не смея возражать. Куда уж им, раз командиру так неслабо прилетело от щуплой девчонки.

– И, еще.. – напоследок выразила Элька свое пожелание. – Чтобы я вас здесь больше не видела. И о вас не слышала. Если мне кто-нибудь пожалуется, то я вернусь и тогда…– Она окинула всю эту малолетнюю шпану недобрым взглядом и, кивнув Шустриле напоследок, пошла прочь, сопровождаемая понурым Пашкой.

Шнырь, которому было не до нее – он нянчил пострадавшую руку и уязвленное самолюбие, даже головы не поднял.

Пашка семенил рядом, терзаемый муками совести и любопытством.

– Эль! А, Эль! – обратился он к ней, забегая слегка вперед и заглядывая в глаза. – Тебя кто так драться научил?

– Драться? – усмехнулась Эля одним лишь краешком губ. – А, кто, дрался-то?

– Да, ты ж! – пацан тряхнул головой – Вот, сейчас только.

Элька остановилась и недобро взглянула на бабушкиного внучка.

– Это, Паша, – начала говорить она, мерзким, учительским голосом. – была не драка, а наглядная демонстрация, урок, если хочешь. Надеюсь, Шустрила этот ваш, все понял и мои пожелания исполнит.

Павел неопределенно пожал плечами – мол, может, оно и так, но драка-то была, он же сам видел.

– Может и понял. – буркнул подросток, краснея ушами. – Кто его знает? Он же только с «малолетки» откинулся. Ты, Элька, теперь ходи и оглядывайся. – предупредил он девушку. – Шнырь, он подлый и друзья у него гнилые. Как бы они тебе не припомнили сегодняшние разборки.

Элька плечами пожала – подлый? Тоже мне, новость. Не боится она – пусть только сунутся. Огребут по самое «не балуй».

– А, меня научишь? – не отставая ни на шаг, напрашивался поганец в ученики. – Я способный. Стараться буду.

– Ага, способный. – согласилась Эля. – Женщинам хамить и гадить везде, где только можно. На это твоих способностей хватило. С избытком.

Пацан густо покраснел.

– Я никому не хамил. – буркнул он упрямо. – И не гадил.

– Но, и Шнырю этому, вашему, не мешал. – зло ответила Элька. – Молча потворствовал, а это – еще хуже!

– Я больше не буду. – понуро произнес Пашка. – Скучно просто. Все время одно и тоже – школа, дом, дом – школа, а тут…

– Романтика? – Эля резко остановилась, зло прищурившись. – Так оно, Пашенька и начинается – посиделки со спиртным, хамство прохожим, потом, глядишь, пьяненького подстерегли, избили и ограбили. Просто так, для куража, от того, что скучно. Дальше рассказывать?

– Не надо. – Пашка покраснел до самых кончиков ушей, потому что Элька, как ни крути, а была права. Ходил между домами Васька-убогий, то ли бомж, то ли алкаш, всегда пьяненький и грязный, точно с помойки. Шустрила называл его «Крыса недобитая» и все порывался начистить «харю». Пацаны взросло хохотали, плевали вслед немытому бомжу, но, туда-сюда и дело действительно закончилось бы избиением неугодного мужика. Пара пива, сигаретка с травкой и множественные ушибы, а то и травмы, Ваське-убогому были бы обеспечены.

– Что – не надо? – Пашка поежился, прекрасно осознавая, что Элька вмешалась в его дела по настойчивой просьбе неугомонной бабушки. Самой же Эльвире до Пашки интереса никакого не было. Мал он для того, чтоб таких интересных девчонок интриговать своей невзрачной персоной. Болтали еще, что у Эльки любовь какая-то имеется, запредельная и несчастная, вроде бы, без взаимности, от того она и странная стала – к ролевикам, вон, прибилась, из лука стреляет, как пацан. А, она, оказывается, еще много чего умеет… полезного.

Пашка зажмурился – с Элькой оказалось куда, как интересней, чем со Шнырем. Тот горазд лишь языком трепать о своих геройских поступках и крутых друзьях, а Эльвира, вон, не заморачиваясь, ему люлей навешала, не напрягаясь особо. Пашка отлично видел, что девчонка даже не вспотела, а значит, Шустрилу того за достойного противника не считала.

– Меня с собой возьмешь? – Пашка отчаянно тряхнул головой. – К косплеистам своим?

– Правильно говорить – косплеитам. – поправила Эльвира мальчишку. – Зачем тебе? – удивилась Элька, ожидавшая этой просьбы с минуты на минуту. – Ты, что, фентези увлекаешься?

– Не особо. – почесав макушку, признался Пашка. Он слегка приуныл – на балконе, отлично видная издалека, стояла любящая бабуля, не сводившая с них хищного взгляда. По всей видимости, ожидали его дома горячая встреча и неприятный разговор. Бабуля прекрасно знала, с кем якшается ее разлюбезный внучек и категорически не одобряла эту, не внушающую доверия, компанию.

«Против Эльки, родаки, точно возражать не будут. – неожиданно пришла в голову Пашке светлая мысль. – Она, конечно, слегка с вольтами, но, зато…И никакие Шустрилы мне будут не указ.»

– Возьми меня с собой. – запросился Пашка, точно первоклассник на взрослый сеанс поздним вечером. – Я, может быть, тоже ролевиком быть мечтаю.

Элька насмешливо хмыкнула – как же, мечтает он. В руках у Надежды Степановны явно просматривался некий предмет, очень напоминающий ремень, который, при творческом подходе, мог весьма успешно использоваться в воспитательных целях. Разумеется, видно было не очень хорошо, но при желании разобраться в том, чем же это, столь яростно потрясает домкомша, можно было без особых усилий.

– А, скажи мне, Пашенька, как звали гнома из «Властелина колец», такого, знаешь, низенького коротышку? – спросила Эля, ради интереса. Тащить пацана, не имеющего понятия о героях известной трилогии на растерзание средиземной братии, ей не очень хотелось. Засмеют же, гады.

–Ты, что, Эль? – Пашка взглянул на нее слегка странно – Гиммли его звали, он еще все с Леголасом таскался везде. Я кино это сколько раз смотрел, эльфы там дерутся здорово, орки крепости штурмуют, твари там всякие летают. Жуть, короче.

– А, ты кем будешь? – ехидно поинтересовалась Эля. – Образ себе придумал, ролевик? Или Пашкой представишься?

– Сэмом буду. – подумав немного, решил Пашка. – Хоббитом, что Фродо всю дорогу спасал. Классный парень, хоть и толстяк.

Элька опешила – вот уж, не ожидала она от хулиганистого Пашки подобных слов. Думалось ей, что с очередным Леголасом по улице прогуливается или с Боромиром-Фарамиром, на худой конец, а, подишь ты – Сэм!

– Значит, хоббит? – Эля одобрительно хлопнула парня по плечу. – Отличный выбор и образ не занят. У нас, все больше эльфы и гномы, орки еще, а недавно рокерская банда в гоблины завербовалась. Сэм тоже был, только подрос и уехал в другой город, поступать в институт. Перерос парень нашу общину, иные интересы у него образовались. Если Акимыч одобрит, я тебя от бабули отмажу. – по-свойски подмигнула она парню. – А на эльфиек наших внимания не обращай. Они, еще те язвы!