Горбатый Эльф

– Посмотри на него. Со сплющенной головой нельзя ползти. Скажи, как было – получишь пять золотых, и я выделю тебе охрану.

– Я рассказал все, что знаю. Как-то приполз. Ну, может, скатился, я не заметил, – запинаясь, пробормотал надсмотрщик.

Брейд опросил всех своих людей. Никто ничего не видел. Услыхали крики, увидели труп, позвали командира. Крис вообще спал. Кровь была только на трапе, палубу они уже успели вымыть.

Брейд приказал снять с тела одежду. Ножевой раны, которую он предполагал найти, не было. Кожа сплошь в синяках, местами ободрана, рука сломана. Похоже, ему нанесли чудовищный удар по голове, а потом долго, с наслаждением, пинали ногами.

Брейд не стал разбираться, кто виноват. Выбрал шестерых солдат с самым жестким нравом, приказал посменно дежурить возле гребцов. Ему, по большому счету, было наплевать, кто расправился с мерзавцем, но убийство надсмотрщика было первым шагом к бунту.

– Галера! – завопил матрос из корзины на мачте, и Брейд снова посадил солдат на весла – по три человека на каждую банку, один отдыхает, двое гребут.

Квадратный парус надолго пропал из вида. К вечеру гребцы выдохлись, их ладони, непривычные к изнурительному труду, сочились кровью. Красный лоскуток снова маячил на горизонте, под ним сверкала ослепительная звездочка – солнце отражалось на золоте кормовой надстройки. Никто не просил отдыха, но барабан бил немного реже – комит видел, что люди уже перешли предел усталости и скоро начнут, как подстреленные, валиться под рукояти весел.

Брейд и Балтазар склонились над картой.

– Мы вот здесь, – капитан ткнул в длинную пологую дугу залива.

– До Кадара не дотянем?

– Разве что к утру. У нас нет этого времени.

– Значит, высадимся, как только стемнеет. Корабль придется бросить.

– А с этими-то что делать будем? С каторжниками? Они ж первым делом надумают нас грабануть.

– Сначала перевезем женщин и ценности, отойдем подальше от берега. Потом – матросов, надсмотрщиков и моих людей. Когда будет отходить последняя лодка, оставим ключи от кандалов и мешок монет одному из гребцов, вторую лодку – тоже. Даже если они не передерутся из-за денег, у нас будет достаточно времени, чтобы организовать оборону. Они безоружны, вряд ли полезут драться с отрядом солдат, да и Янгис на подходе – скорей всего, разбегутся по зарослям.

– Лучше бы их на корабле оставить, пускай Янгис их освобождает.

– Я обещал. И они гребут, не жалея себя.

Глава 23. Черная Смерть

Шлюпка с мокрым скрипом въехала на песок. Матрос спрыгнул в мелкую воду, затащил ее подальше на берег, так что Литания и Тайра даже не намочили ног, выбираясь на сушу. Ночь была беззвездной, кроме смутных силуэтов рыбачьих лодок на светлом песке и призрачных крылатых теней поодаль, оказавшихся растянутыми на шестах сетями, никаких признаков деревни не было видно.

Корабль стоял довольно близко к берегу, на нем мелькали огни фонарей, но вторую лодку, кажется, еще не спустили. Двое матросов столкнули шлюпку в воду и поплыли за следующей партией пассажиров, третий остался на берегу. Лодка причалила к кораблю, заскрипели лебедки. Зачем они ее поднимают?! Потом послышался всплеск, как будто с борта что-то упало, слабое эхо голосов, через некоторое время – еще пара всплесков.

– Не пойму, что там у них происходит, – сказал Брейд.

– Да ничего хорошего, уходить нам отсюда надо, – отозвался матрос.

– Я не могу бросить своих людей.

– Ну, как знаете…

Все стояли у кромки воды и вглядывались во тьму. Ни звона оружия, ни криков не доносилось с судна. По смутному черному пятну корабля петляли тусклые огоньки. Потом совершенно беззвучно пятно стронулось с места: корабль разворачивался в открытое море.

– Все, уходят. Что, так и будем тут сидеть?

Брейд подошел к матросу.

– Ты что-то знал?

– Смотрите, – крикнул Ланс, он лучше других видел в темноте, – сюда кто-то плывет.

По чуть поблескивающей глади моря к берегу приближался пловец. Он двигался тяжело и медленно, редкими короткими гребками. Добравшись до отмели, встал на ноги и, шатаясь, выбрался на сушу. Брейд подал ему руку, чтобы Балтазар не упал под грузом намокшей одежды.

– Что случилось, Балтазар?

– Твои люди расковали гребцов. Хотят плыть в Дарнию.

– Что с остальными?

Шкипер сел на перевернутую лодку и стащил сапоги, из них хлынул целый водопад.

– С какими остальными? Надсмотрщиков – того, – он чиркнул ладонью по горлу, – все прочие в Дарнию собрались, на острова.

– И матросы?

– А что матросы? Что лучше – пиратом стать или к рыбам на дно?

Брейд помолчал.

– Все мои люди в этом участвовали?

– Ну, может, не все хотели, так против большинства же не попрешь. Тем более, когда гребцов расковали. Балтазар натянул сапоги и стал выкручивать куртку.

– Ты-то как жив остался?

– Так твои добрые люди меня не тронули, просто скинули за борт – и все. Надо идти отсюда. Трирема через пару часов их догонит, так что Янгис будет знать, где мы высадились.

Брейд подошел к матросу, угрюмо стоявшему поодаль.

– А ты чего не с ними?

– Неохота на виселице болтаться.

– Почему не предупредил?

– Зачем? Вы что, остановили бы их? Сейчас мы на дне бы лежали.

Брейд проводил взглядом обреченный корабль. Всех их ждет скорая и неизбежная расплата за предательство. Это были его люди, он знал их имена, их истории. Он ходил с ними в битвы и привык доверять им. И погубил своим доверием. Нельзя было бросать их на корабле. Брейд помолился о том, чтобы поднялся ветер – хотя вряд ли молитва о разбойниках, предавших своего вожака, будет услышана. Особенно если учесть, что за них заступается не чистая душа, а этот самый вожак.

Литания подошла к нему и тихо сказала:

– Они освободили своих, среди гребцов был брат одного из ваших людей. Даже если они погибнут – их последний поступок был продиктован состраданием.

– Я сам должен был освободить рабов. И уйти с корабля последним.

– И мы все вместе полетели бы за борт. Или часть солдат встала бы на вашу сторону – и началась бы резня. Корабль – слишком большой соблазн для невольников.

– Я пойду поищу дорогу, – сказал Ланс.

– Тут совсем рядом была деревушка, Лебяжье. Из нее есть только одна дорога, через плавни – неожиданно весело ответила Литания.

– Вы бывали здесь?

– Это же Раттен, одно из графств Наррата. В детстве мы жили в Наррате чаще, чем дома. Наши кузены ездили в Лебяжье на охоту, а мы с Лаэртой – лебедей смотреть. Их столько сюда прилетает, что воды не видно.

– На лебедей охотились? – возмущенно спросила Тайра.

– На уток. Ни один нарратец не выстрелит в лебедя.

Прямая, как стрела, насыпь шла через плавни. В древности она была вымощена каменными плитами, и они почти не пострадали за минувшие столетия. Кое-где насыпь подмыло, и крайние плиты обрушились в воду, но дорога оставалась проезжей. Эта дорога, да развалины городской стены на краю Лебяжьего – вот и все, что осталось от торгового порта, некогда принадлежавшего Ликейскому царству. Когда-то Ликейя тоже была империей, она владела Феруатом, и странами к востоку от него, и частью Ракайи с городом, который ныне назывался Гилатиан. Теперь от империи осталась полоска приморских земель за Драконьими горами да несколько южных островов.

Они взяли самое необходимое – теплую одежду, оружие и немного еды, найденной в матросском сундучке. Мужчины даже броню бросили, оставив на себе только кольчуги. В конце плавней дорогу пересекал тракт, ведущий от большого селения Армеды к границе Кадара, и они рассчитывали добраться до жилья за пару дней.

Идти было нетрудно, ночь была теплой и тихой. Между зарослями тростника поблескивала вода, какие-то существа – не то птицы, не то водяные крысы – плюхались в нее, вспугнутые человеческими шагами. Ближе к рассвету плавни закончились, сменились заливными лугами, и древняя дорога уперлась в широкий тракт.

– Если бы я был Янгисом, то на этом перекрестке разделил бы отряд надвое и послал в обе стороны, сказал Брейд, – слишком очевидно, куда мы пойдем. Нам нужно повернуть на Кадар намного дальше.

– Впереди есть еще одна деревушка, Вайла, до нее примерно полдня, если идти напрямик через поля. Но, может быть, мы сначала немного передохнем? – взмолилась измученная Литания.

– Да, конечно. Только не здесь, надо отойти подальше от тракта.

Через полчаса все попадали на дно лощинки, заросшей ивняком и орешником. Матрос раздал спутникам по паре сухарей из своего полезного сундучка, Тайра даже не смогла доесть свой завтрак – так и заснула с зажатым в кулаке недогрызенным сухарем. Один только Ланс не стал ложиться, он сосредоточенно мастерил лук из орехового прута и найденного в том же сундучке мотка пеньковой веревки.

– Попробую утку подстрелить. Заодно и разведаю, не идет ли за нами Янгис.

Жаркое солнце и кусачие мухи не позволили отоспаться вдосталь. Мрачный, до пояса промокший Ланс шпиговал крапивой пару уже ощипанных и выпотрошенных уток.

– Проще руками их ловить, чем с таким луком… Добыча так себе, зато я встретил телегу с рыбаком из Лебяжьего, он в Армеды бочки с рыбой вез. Говорит, ночью в море был бой, в гавани стоит полузатопленный корабль. А с другого корабля высадились солдаты, всю деревню перебудили, искали каких-то сбежавших преступников и спрашивали дорогу на Кадар. Правильно мы с тракта ушли.

Местность была открытой и безлюдной, среди некошеных лугов изредка торчали тощие желтеющие тополя, да уродливые ветлы, похожие на безумных старух с седыми космами листвы, тянули иссохшие ветви к небесам. Путники постоянно оглядывались, жались к кустарникам. Но погони не было.

Дальше пошли холмы и рощицы, Брейд разрешил сделать привал, и все накинулись на остатки сухарей и ежевику, обильно произраставшую на опушке. Ланс все принюхивался к уткам, но тяжелого запаха не чувствовалось, они были крепко просолены.

Перелески становились гуще и вскоре слились в настоящий лес. Литания очень боялась заблудиться, поминутно косилась на солнце, но все-таки вывела маленький отряд на просеку.

– Налево Вайла, направо Кадар, -. ее саму удивляло, что детские воспоминания оказались такими точными.

По просеке давно не ездили, приходилось перебираться через лежащие на земле стволы. Все порядком устали, когда впереди показался просвет. Дорога уперлась в груду поваленных деревьев, высокую, почти в человеческий рост. Судя по свежим спилам, преграду возвели недавно. Как далеко она продолжалась в глубь леса, понять было трудно, так что завал решили попросту перелезть. Первым на вершине очутился Ланс, осмотрелся и присвистнул:

– Там впереди засека.

Впереди расстилались бескрайние луга. В сотне шагов от опушки дорогу перерезала точно такая же преграда из кое-как уложенных бревен с хищно заостренными сучьями. Засека не была сплошной, в ней были разрывы – не больше двух полетов стрелы, но она тянулась вдоль леса, насколько хватало глаз.

– Что за черт, – Брейд спрыгнул на дорогу, – стойте тут, я схожу посмотрю.

– Эй, – крикнул он и на всякий случай поднял руки.

Над бревнами показалось несколько железных касок, высоко над головой просвистела стрела. Ему что-то кричали, но Брейд не знал кадарского.

– Что они хотят?

– Уходите, идите назад, – перевела Литания.

– Как сказать: «нам нужно только поговорить»?

Литания сама выкрикнула эти слова, надеясь, что женский голос успокоит вояк.

Ответом была целая россыпь стрел под ногами у Брейда и злобный крик.

– А сейчас что?

– «Убирайтесь отсюда». Лучше уйдите, пока они не начали стрелять прямо в вас.

Брейд перемахнул обратно через завал. Каски исчезли – нет, одна все-таки осталась наблюдать за дорогой.

– Что за ерунда. Раттен теперь воюет с Кадаром?

– Если они и стали бы воевать, так только с Ракайей. Неужели Альбин решил отъединиться от империи? – с робким восторгом предположила Литания.

– Разве что совсем недавно, иначе я бы слышал. А такое сооружение за неделю не построишь.

– Вы просто не знаете Альбина и мою маму, если им что-то в голову взбредет…

– Не думаю, что у Альбина хватит солдат на всю границу. И засека – не преграда для армии, разве что против разбойников сгодится.

– Что вы тут гадаете, давайте в Вайлу сходим, спросим у людей, – предложил Балтазар.

До деревни они добрались на закате, еле дотащились. На разведку отправились Ланс с Балтазаром, остальные нашли укромную полянку неподалеку от дороги и повалились в траву.

Ждать пришлось долго, Брейд и Видий уже собрались идти на подмогу, но тут ветки затрещали, и разведчики ввалились на поляну. Ланс вел за обрывок веревки симпатичную бурую ослицу с белыми кругами вокруг глаз, Балтазар тащил большой чугунный котелок, набитый мисками и щербатыми деревянными ложками.

– Там нет никого, деревня брошена. Вот, нашли немного посуды и эту красотку.

– Ну что ж, будет поклажу нести. И ложки-плошки тоже пригодятся, не люблю есть руками, – обрадовался Видий.

Тайра сорвала пучок травы и пошла знакомиться.

– Бросили тебя, бедную…

Ослица обнюхалась со Шмелем, злобно косясь на Тайру. Оскалилась, показав огромные желтые зубы, и цапнула доверчиво протянутую руку.

– Вот дрянь! Ланс, сам нашел это сокровище, сам и воспитывай, – Тайра возмущенно разглядывала ссадины на ребре ладони.

– Что делать-то будем? – спросил Видий.

– От Вайлы начинается лесная дорога в Наррат, она идет до самого Тилуана, – ответила Литания, – это простая охотничья тропа, Янгис вряд ли узнает о ней. А мы немного погодя снова попробуем перейти границу.

– Я почти уверен, что в этих краях собралась крупная разбойничья шайка, – сказал Брейд, – Раттен разорен, людям нечего есть, вот и устраивают набеги на Кадар. В деревне ночевать опасно, надо отойти подальше, пока совсем не стемнело.

Ослица безропотно позволила навьючить себя тюками с одеждой, но при виде котелка попятилась и выразительно растопырила ноги.

– Ладно, сам понесу. Пошли, Серая – добродушно буркнул Балтазар

– Почему Серая? Она же бурая, – удивился Ланс.

– Ну, как-то же надо ее звать.

– Назовем ее Виринея, – решительно сказала Тайра.

– А почему Виринея?

– Была у нас в Ашере похожая на нее дама, с такими же прекрасными очами.

Ланса потрясло великодушие Тайры. Если бы его так тяпнули, ничего, кроме Стервы, ему бы в голову не пришло. Подумать только, «прекрасные очи»!

– Ты, случайно, не Виринею Баркет имеешь в виду? – оживилась Литания. Ту, с четырьмя детьми – ты еще с их младшеньким в детстве играла, пока она не запретила?

– Ее самую. Они с Гутрисом, кстати, наше стадо украли – прямо наутро после пожара.

– Она всегда была редкостной стервой.

Ланс ухмыльнулся. Оказывается, не так уж они с Тайрой и отличаются

.

Брейд попытался запретить костер, но скоро сдался, чтобы даром не терять авторитет. Уток было всего две, каждый, включая Шмеля, получил по четвертинке. Совсем не то, что жирная домашняя птица – мясо жестковатое, отдает горчинкой, а главное – мало этого мяса. Вскоре все уже скармливали Шмелю дочиста обсосанные косточки. Литания заметила, что Брейд пару раз куснул утиную ножку и исподтишка отдал ее собаке.

Немного погодя он незаметно растворился в ночи. Из глубины леса послышались звуки не то кашля, не то рвоты.

– Что это с ним? – нахмурилась Литания.

– Сейчас узнаю, госпожа, – Видий скользнул во тьму.

Их не было больше часа, слишком долго для разговора о здоровье. Тайра давно уже спала под пологом, который Литания соорудила из нижних юбок. Какая же это полезная вещь оказалась – и котомки из них получились отличные, и полог от комаров, а она еще хотела бросить весь свой запас на морском берегу.

Мужчины, замотав головы плащами, похрапывали вокруг костра, Литания сидела у самого огня и отмахивалась веткой от зудящего роя мелких злобных тварей. Ее терзала беспричинная тревога. Ну, съел человек что-то не то, живот заболел – с кем не бывает?

Брейд стал совсем другим, отстраненным и безразличным. Он обращался со своими спутниками, как наемный пастух со стадом: проявляя необходимую заботу, но не удосуживаясь запоминать имена чужой скотины. Каждое слово, каждый взгляд – как будто через силу. Возможно, он пожалел, что ввязался в историю со спасением Литании. Потерял все ради женщины, а потом понял, что она ему не нужна. Но почему она испытывала страх, думая о Брейде? Вот и сейчас, чем дольше длилось ожидание, тем сильнее сжималось сердце – как будто там, в лесу, творилось что-то недоброе.

Первым появился Брейд, он пожелал ей спокойной ночи и устроился на ночлег далеко за пределом освещенного круга травы. Немного погодя из леса вышел Видий, он сел рядом с Литанией и молча уставился в огонь. В красноватом мерцающем свете его лицо казалось непривычно жестким, почти злым

– Как Брейд, с ним все в порядке? – прошептала Литания, устав ждать.

– Все нормально. Думаю, ему несвежий кусок попался, – вполголоса ответил Видий, не поднимая глаз от догорающего костра.

Должно быть, он услышал невысказанный вопрос Литании и повернулся к ней с улыбкой:

– Мы говорили о политике. Ну, вы же понимаете – кому что выгодно, у кого какие связи, кто может встать на нашу сторону, а кто – наоборот. Бесконечная тема, ее вполне хватило бы до утра, да гнус нас заел.

Видий осторожно, за крылышки, снял комара со щеки Литании и заглянул ей в глаза с таким сочувствием, что у нее потеплело на душе.

– Не беспокойтесь ни о чем, госпожа. Все будет хорошо.

– Спасибо, – улыбнулась Литания и нырнула под полог.

Утром обнаружилась двойная пропажа: исчезли ослица и матрос. Балтазар сразу же заподозрил, что моряк украл скотину, чтоб сподручнее было сбежать. Но глазастая Тайра тут же отмела предположение о совместном побеге: из-под груды котомок торчал кованый угол знакомого сундучка, а на дереве болтался изжеванный обрывок веревки – значит, Виринея удрала по собственной воле. Нужно наведаться в Вайлу, может, ослица отправилась домой, а матрос пошел ее искать.

Виринея нашлась сразу, она мирно щипала травку, которой успела зарасти деревенская улица. Увидев новых друзей, ослица подбежала к Лансу и радостно боднула его в живот. А матрос не отзывался, сколько ни кричали. Шмель, казалось, понял цель поисков, он явно хотел помочь – отбегал назад по дороге в ту сторону, откуда они вчера пришли, лаял, снова кидался к людям, даже прихватил Тайру за штанину и попытался потащить за собой.

– Мы его не догоним, он давно ушел. Пойдем, нечего время терять, – сказал Видий.

– С ним что-то случилось, иначе он бы взял свои вещи, – по поведению Шмеля Тайра чувствовала, что матрос где-то близко.

– Решил уйти налегке, чтобы не догнали. Что, так и будем бежать за ним до самых Армед?

– Почему именно до Армед?

– Куда ему еще податься – там ближайший порт. Хорошо, если с людьми Янгиса не встретится, а то ведь сдаст нас.

– Тогда тем более надо его догнать. Давайте я попробую, вместе со Шмелем, – Ланс уже изготовился бежать, но Брейд остановил его:

– И что ты с ним сделаешь, если догонишь? Приведешь на веревке, как Виринею? Или убьешь – просто за то, что он не захотел с нами идти?

– Он должен был честно сказать, что уходит, – сердито буркнул Ланс.

– А почему он обязан нам доверять? Людям, захватившим его корабль?

Тема была исчерпана, только у Тайры не выходила из головы вчерашняя картинка: моряк ложится спать у костра, обняв сундучок обеими руками. Мог, конечно, и бросить его, но зачем было прятать под вещами? Фантазия рисовала единственный ответ: в предрассветных сумерках матрос тихо встает и крадется с полянки. Один из спящих открывает глаза, он заметил побег и идет следом. Догоняет, короткий злой разговор, драка. Тело матроса сброшено в яму и закидано ветками, сундучок валяется в стороне. Там соль, сухари, моток веревки – не пропадать же добру? Убийца возвращается, прячет добычу в груде вещей, чтоб не скоро заметили, а потом решили, что время для преследования упущено. Кто это был? Маму и Ланса, рвавшегося в погоню, она исключила сразу. Балтазар? Тайра вполне могла представить эту сцену с его участием. Но он бы вернулся и все рассказал, еще и хоронить бы позвал. Брейд, Видий? Кто знает? Она равно не доверяла им обоим.

В осеннем лесу трудно умереть с голоду. Охота была не слишком удачной, Ланс подбил одного рябчика из попавшейся по пути стайки и безуспешно рыскал вдоль тропинки вместе со Шмелем, доверив Виринею Тайре. Зато всего остального было вдоволь: на обочине часто попадались грибы, на полянах рос терновник с растрескавшимися переспелыми сливами, под кустами лещины лежала россыпь орехов. Брейд подгонял увлекшихся собирателей, напоминая о матросе, который мог пустить по их следу Янгиса, и все равно к обеду котелок был полон вполне съедобными дарами природы.

Литания пустила в ход все найденное. Безумный орехово-грибной суп со сливами и рябчиком оказался на удивление вкусным, даже Брейд съел миску бульона, и ничего плохого с ним не приключилось. Сомлевшие путники разлеглись вокруг догоравшего костерка, только неугомонный Ланс отправился вверх по ручью в надежде подстрелить что-нибудь на ужин. Вернулся он скоро.

– Там деревня, – в его голосе звучало некоторое сомнение.

– Что-то не так? – насторожился Брейд.

– Вокруг нее поле, несжатое.

– Пойдем глянем. Видий, ты с нами?

Деревня стояла позади небольшого ячменного поля. Она была обнесена высоким частоколом, ворота нараспашку.

– Тоже брошена? – флегматично предположил Видий.

– Не похоже. Послушайте, – Брейд затаил дыхание.

Высохшие побелевшие метелки как-то странно подрагивали и шуршали, как будто среди колосьев запутался легкий ветерок.

– Это мыши, их тут тысячи, – Видий кивнул в сторону обочины. Между стеблями сновали мелкие зверушки, чуть глубже шастали грызуны покрупнее.

– Я не про это, – Брейд поднял палец. Все и без него уже слышали далекое заливистое кукареканье.

– Так пошли! Там или люди, или хороший ужин, – оживился Ланс, – Шмель, возьми! Еда!

Шмель, завзятый истребитель мышей, не спешил на охоту; он жался к ноге Ланса, вздыбив загривок, и недоверчиво косился по сторонам. Должно быть, его пугало численное превосходство врага. Ближе к деревне пес громко тявкнул, и над полем взмыло бессчетное полчище серых птах, в первый миг всем почудилось, что это мыши обрели способность летать. Воробьиная туча пронеслась в сторону опушки и сгинула в ячмене.

Из-за ворот раздался яростный лай, на дорогу выскочили две крупные всклокоченные собаки. Если бы они молчали, их можно было легко принять за волков. Они стелились по земле и заходили с двух сторон, рассчитывая напасть на путников со спины. Шмель, злобно рыча, пытался отогнать их короткими бросками. Видий побледнел и схватился за меч, Ланс снял с плеча лук.

– Вы чего, парни? – удивился Брейд и поднял высохший ком земли. Несколько метких бросков – и собаки, нервно оглядываясь, потрусили к лесу.

– Странные какие-то, обычно ведь к дому бегут, – Ланс потрепал довольного общей победой Шмеля.

– Щенки у них там, в деревню они за добычей приходили. Видели же – одна из них сука кормящая.

Перед воротами Шмель попятился и заворчал.

– Брейд, не стоит нам туда идти, оттуда мертвечиной несет, – Ланс скривился и двумя пальцами зажал нос

– Стойте здесь. Я хочу понять, что тут произошло, – Брейд прикрыл лицо краем плаща и нырнул за угол ближайшего дома.

Вдоль короткой улицы теснились избы, крытые старой соломой, вплотную облепленные пристройками. Случись пожар, все выгорит дотла. По навесу над покосившимся крыльцом прогуливался роскошный огнегривый петух, разглядывая пришельцев то одним, то другим желтым глазом. Незваные гости произвели на него весьма неблагоприятное впечатление, и петух, шумно хлопая крыльями, перелетел на крышу амбара.

– Ух ты, даже жалко такого стрелять, – восхитился Ланс.

– Все равно сожрут, полхвоста уже выщипали. Ты погоди стрелять, надо дождаться Брейда, – внимание Видия привлекла белая плетеная петля, выглядывающая из-за ступенек, она почему-то казалась живой, – придержи пса, я схожу гляну.

Позади крыльца лежал растерзанный скелет. На почти лишенном плоти черепе сохранился кусок кожи с жиденькой старушечьей косой, вокруг валялись обрывки женской одежды и разгрызенные кости. Видий отшатнулся – запах был тот еще.

– Ланс, там мертвая старуха. Здесь нет живых, если она просто так валяется – значит, некому было хоронить.

– Брейд! – заорал Видий, уже не осторожничая.

С дальнего конца деревни послышался треск ломаемых досок, вскоре появился Брейд. Он шел очень быстро, почти бежал.

– Уходим, там чума.

– Ты уверен?

– Да. В двух домах были трупы, но от них почти ничего не осталось. А потом я нашел запертый дом и взломал ставни. Там на полу лежит полуголый мужчина, уже почернел, но видно, что вся кожа в бляшках