Визави. Повести и рассказы

– Даже не подумаю, – Зина встала, – мне нужен свой человек. У нас, Яша, бизнес. Социализм кончился, нужно учиться зарабатывать деньги. Сейчас победит тот, кто ничего не боится. У тебя конкурентов нет, так что – работай. У тебя будет все, что нужно, каналы мы отладим.

– Зин, – он взял её за ухо, в котором качалась серебряная Эйфелева башня, – поехали ко мне, Зин?

– Кстати, знаешь, какой лейбл мы сделаем для джинсы? – Зина щелчком смахнула его пальцы, – ZIZ. Зина и Измайлов. Тебе как?

– Похоже на Зину Измайлову?

– Размечтался! – Зина вдруг резко сжала его плечо, – сохраняй дистанцию, дружочек, у нас другие игры.

– А если я не захочу?

– Будешь работать монтировщиком декораций, – Зина уже смотрела на образцы тканей, которые держала перед ней закройщица, – это, это, а на подклад решим. Все, работай, Яша. Зайди в кадры, подпиши бумаги. Да, кстати, что с армией?

– А то ты не знаешь, – буркнул Яша и пошел искать кадровичку.

Пока он бродил по коридорам, заходя то в одну, то в другую комнату, он поражался, насколько мастерская моды похожа на театр. И там, и тут толпы людей, не имеющих никакого отношения к делу, праздно шатающиеся, курящие, пьющие кофе, устраивающие какие-то свои дела. Все целовались, хлопали друг друга по спине и изображали бурную радость от встречи. Манекенщицы – те же актрисы, с той же изумительной непринужденностью бегающие полуодетыми, завистливые, нервные, готовые на любую подлость – только бы подписать выгодный контракт, а, если уж совсем повезет – выскочить отсюда замуж. Так же вели себя и те, кто обслуживает сцену, или подиум – светотехники, звукооператоры, художники, костюмеры – или бестолково суетились, или сплетничали в курилке, или имитировали бурную деятельность. Правда, в модном доме затишье наступало только на показах моделей, а не ежедневно, как в театре, в 7 часов вечера, перед открытием занавеса. Зину ему повидать не удалось – она все время была окружена людьми, и Яша, получив аванс у толстой тетки, сидевшей почему-то с портфелем в буфете, поехал домой. Летнее московское метро – сказка. Полупустые вечерние вагоны, люди, явно едущие с дачи, с сумками, с букетами подвядших цветов, влюбленные парочки, таинственные девушки с ярким макияжем, маленькие собачки в хозяйственных сумках – все это настроило Яшу на романтическую волну. В универсаме он купил виноград, бутылку Боржоми и печенье курабье, а у подозрительного типа, прохаживающегося около будок телефонов-автоматов, бутылку Рислинга. Сейчас выпью винца, – думал Яша, – и буду есть виноград и плеваться косточками с пятого этажа. У меня полно денег, я богат, у меня отличные перспективы, и мне не нужно идти в армию. О чем еще можно мечтать? В маленькой прихожей он поставил бутылку на пол, и, только поднес руку к выключателю, как услышал:

– Не зажигай свет. Пожалуйста.

Глава 12

– Я знал, что ты вернешься, – сердце поднялось и замерло где-то в горле. Яша шагнул на голос. Летние сумерки, подсвеченные уличным фонарём, светлы – очертания различимы. Подошел к кровати, дернул цепочку торшера, – продолжим?

– С какого момента? – на кровати сидела Магда. Она сидела, как обычно, скрестив ноги, в наушниках от плеера, – сикрет лайф оф плантс, хочешь? Стиви Вандер, мне по кайфу…

На Магде были белые носочки с зайчиками, Яшина майка и полотенце на голове.

– Я тут голову помыла, – сказала она, – смотри, волосы уже отрасли?

Яша чувствовал себя полнейшим идиотом. К нему пришла та, которую он сутки назад хотел больше всего на свете, а сейчас он хотел, чтобы она исчезла навсегда, и, как можно быстрее.

– Ключи у тебя откуда?

– А мне Зинаида твоя дала. Сказала, ей больше не нужны.

– Так и сказала?

– Не нуди, ну, как-то так, я не обязана наизусть помнить. Я есть хочу. Что у тебя есть?

– Рислинг.

– Яшка, а пошли на крышу, а? У тебя же пятый этаж?

Яша все еще надеялся, что с ключами вышло недоразумение, зачем Зине отдавать ключи? Но Магду лучше было бы увести из квартиры, и Яша поспешно согласился. Крыша была теплой и пахла гудроном. Чердачное окошко было не заперто, голуби, собравшиеся ночевать, глухо гукали в полутьме. С крыши было видно шпиль МГУ, дома, расставленные в четком порядке, здание школы, трансформаторную будку, школьный стадион. Огоньки в окнах теплились, как разноцветные свечки, несло запахом жареного лука, кипятившегося белья и недавно политой земли в цветочных ящиках. Яша и Магда пили кислое вино, передавая бутылку друг другу, и Яше опять стало хорошо, как будто предыдущая ночь с Зиной освободила его от какого-то заклятья. Яша даже подумал, что он как бы и выполнил свой долг перед Зиной, а то вот, неловко – был мужем, и ни разу, как говориться, сам не… тут Яшу словно подбросило. Так Зина, что, была девушкой? Он у нее, что, первый? Или нет? Яша не понял, не помнил и не мог восстановить все детально – он тогда еще был пьян, точнее, он не был пьян, но он находился в каком-то заторможенном состоянии. Если первый, это меняет все дело. Что именно это должно было изменить, Яша не мог понять. Он вдруг наполнился такой жалостью, такой любовью, такой нежностью к Зине, что даже сам перепугался.

– Ты чего вздыхаешь? – Магда лежала на крыше, курила, смотрела в небо. – Ложись, так можно увидеть звезды. Хочешь, на юга махнем?

– У тебя же гастроли? – Яша сидел, обняв колени и думал про Зину, – а потом, этот Бен, он же хотел кино снимать? Слушай, – Яша тоже лег на спину, – странный такой турок, скажи?

– Какой турок, – Магда раскинула руки, – Беня, что ли, турок?

– Ну, да. У него фабрика же в Стамбуле?

– У Бени???

– Да хрен его поймешь, все называли его Кемаль? Турок, наверное?

– Мудак он, – Магда села, – Темницкий его где-то в кабаке подхватил. Он из Сумгаита, по-моему. Ну да, типа турок, чего нет?

– Так Зина-то не знает! Надо немедленно ей звонить! Он же обманет! – Яша вскочил, и, держась за трубу, стал пробираться к окну.

– Измайлов, ты точно, после дурки стал буйным. Зина сегодня улетела. В Париж. С Боречкой твоим, кстати…

– Я так и знал, – Яша потянул Магду за руку, – теперь мне всё понятно. А ты откуда этого Борю знаешь?

– Всё тебе скажи? Зачем? – Магда зевнула, красиво, как кошка – обнажив верхние зубки и безупречно чистую гортань, – знаю, и всё тут. Откуда знаю, какая разница? Может быть, мы муж и жена? Или сиамские близнецы? Нет, он принц, я принцесса. Меня похитили в детстве. Или его похитили? Яш, тебе какой вариант нравится? Чего ты домотался? Предположим, мне негде было жить, он предложил пожить у него. Мне без разницы. Он же тебе помогает, да? Давай коньяку возьмем? У таксистов?

Дальше вечер сменился ночью, и они с Магдой отправились гулять – прошлись по Горького, поплутали по переулочкам, спустились по Петровскому к Трубной, Рождественским бульваром поднялись к Сретенке, ночь была волшебной, мягкой, завораживающей – они много пили, целовались в гулких подъездах, и даже умудрились совершить «акт насилия человека над личностью», как выразилась Магда, на прохладной скамейке с чугунными подлокотниками. Яша пел, махал руками, глупо острил, и вообще – был свободен и даже вполне себе счастлив. Ночевали они на Татарской, перебудив соседей, которые хотели было вызвать милицию. Поздним похмельным утром Яша чувствовал себя виноватым, разбитым и несчастным. Рядом, выбросив влево руку, спала Магда, еле слышно сопя, как ребенок. Яша в очередной раз поразился тому, как она хороша собой, как пропорционально сложена и как невинно выглядит, несмотря на весь шлейф её приключений и романов. Проснувшись, Магда сказала:

– Яша, я не знала, что ты такой классный модельер?! – Магда любила ставить вопросительный знак в любом месте, – ты должен мне изобрести что-то, – она пошевелила пальцами, – ну очень, понимаешь? То есть – вот. Я спускаюсь по трапу самолета, и все лежат.

– Это будет дорого стоить, – Яша представил себе Зину, сходящую по трапу. Вместе с Борисом.

– Аванс ты получил сегодня ночью. – Магда вытянула ногу, – у меня маникюр облез. И мне нужны деньги.

– Ты никогда не говорила мне про деньги, – Яшу она стала раздражать, – откуда у меня – деньги?

– Раньше у меня были. – Магда не удивилась. – А теперь нет. А ты подписал контракт, значит, у тебя есть деньги.

Яша вынул из кармана трешку и понял, что теперь он будет жадным – потому, что у него появились деньги.

– Вот, – он положил трешку на кровать, – больше у меня нет.

В мастерских никакого переполоха по поводу отъезда Зинаиды не было. С Яшей здоровались, он отвечал, и вдруг понял, что отношение в мастерских совсем иное, чем в театре. Там он был монтировщиком, а здесь – модельером, и Яша ощутил разницу…

– Яш, тебя САМА Зе-Ве к телефону, – кто-то крикнул на бегу, – в кадрах!

И Яша – побежал! «Зе-Ве» – Зинаида Валерьевна звонила из Парижа. У телефонного аппарата стояла оживленная группка, вырывали друг у друга трубку, переспрашивали, уточняли, прикрывали свободное ухо ладонью, покрикивали, – да тише же вы, ни хрена не слышно! В ответ тут же раздавалось, – конечно, какая у них в Париже связь? Или, – Лондон йес, Ивантеевка плиз! Яше тут же дали горячую от чужого уха трубку. Яш, – Зина говорила сухо, но голос был такой – уверенный, и ощущалась какая-то победная злость, – мы тут по бумагам все отлично провели, я даже не ожидала, если честно. Остались формальности, но это не суть. От Кемаля к тебе подъедут, давай, форсируй джинсу. Тебе дадут закройщиц, мужскую и женскую. Неделя срок, понял? Понял, – Яша кивнул, – а что с тканями? И дальше пошел профессиональный разговор, и Яша вдруг поймал себя на мысли, что ему это в кайф, и он краем глаза видел, что вокруг стоят и ловят каждое его слово, потому что теперь и от него, Яши, зависел их успех. Яша хотел хоть как-то обозначить перед Зиной то, что он скучает, и то, что он не понял, зачем это она отдала ключ Магде, и вообще сказать ей что-то трогательное из их, прежней жизни – но не посмел. Он даже сказал – хорошо, Зин Валерьевна, я вас понял, – вроде как пошутил, но уже было ясно, кто из них, двоих – главный.

День завертелся, как бешеный, Яшу тормошили, поили кофе, приносили какие-то образчики тканей, он разговаривал по телефону, отбивался от «моделек», которые бесстыдно прохаживались одетые, как Магда – то есть, практически обнаженные. Жизнь неожиданно оказалась наполненной, осмысленной, и он даже набросал на крафтовых листах пару-тройку эскизов, и все вокруг ахали, и Яша, совершенно счастливый, вышел из дверей мастерской и пошел по переулкам, раздумывая, куда бы ему пойти? В Мак Дональдс? Нет, теперь у него были деньги! И Яша отправился в «Арагви». Жизнь менялась столь стремительно, что он сам не успевал за ней. Внезапно Магда показалась ему кем-то из прошлой жизни, вроде грузовичка без колес – милой игрушкой, не нужной во взрослой жизни.

В Черемушки он вернулся далеко за полночь. Приехал на такси, попросив высадить его у подъезда – чтобы видели. Но никто не видел, все спали. Дверь квартиры открыл с опаской – нет ли кого-то еще? Сейчас ему хотелось одного – спать. Одному.

Пока Яша спал, страна стремительно менялась, даже ночью. Магазины пустели, но за деньги можно было купить почти все, а за большие деньги – все. Утром Яша отправился в дорогой бутик, где в кабинке снял с себя все, в чем пришел, вплоть до белья и носков. Вышел он в льняном костюме от «Armani», искусно и небрежно мятом, и в шелковой рубашке – от «Armani» же. В самом дорогом салоне его подстригли, побрили, помассировали лицо, привели в порядок руки, подобрали туалетную воду. Всякую мелочь – носки, галстук, записную книжку, зажигалку – он купил сам, фланируя по расцветшему Кузнецкому. Он ощущал себя хозяином жизни. Нарочно заставил себя заехать в театр, чтобы «пипл заценил», и небрежно поигрывал булавкой с поддельным бриллиантом, протыкавшей узел галстука. Да, на вкус истинного ценителя стиля Яша перестарался, но на старых друзей произвел неизгладимое впечатление. Это был как раз тот самый случай, когда Балаганов, приседая, хлопал Бендера по плечу со словами «забурел», и искренне им восхищался. Яша поставил «отходную» – велев взять самого лучшего вина, а не «шмурдяка», и монтировщики, сдвинув столы в кафе, сообразили стол. Пили за Яшу, за его процветание, а Темницкий даже пообещал снять его в роли Паратова. Если доберется до «Бесприданницы», разумеется. Яша все оглядывался по сторонам, поджидая Магду, обнимал и тискал молоденьких актрис и даже опытных прим, которые наперебой протягивали к нему сигареты – Яша, огоньку не найдется? Все ахали и восхищались, как будто Яша уже потеснил и Волкова, и Кардена, и Ив Сен Лорана. Магда вплыла, когда веселье уже дошло до точки. Рядом с ней болтался какой-то незнакомый молодой человек, по всему виду совершенно неопасный. Магда подставила прохладную щеку Яше, отщипнула пару виноградин, и вдруг сказала Яше – у меня такая тоска, давай я выйду за тебя замуж? Тут же разговоры стихли, Темницкий сложил руки в замок и оперся на них подбородком, ожидая, что ответит Яша. Положение было идиотским. Памятуя о том, что обещать – не значит жениться, Яша надул щеки, выпучил глаза, покрутил невидимый ус, и рявкнул, – не вижу препятствий! Все облегченно рассмеялись, а Яша влил в себя стакан коньяку и тут же уснул.

Проснулся Яша от барабанного боя. Магда сидела за неубранным столом и читала книжку, из наушников неслись крики и утробный гул японских барабанов. Как ты можешь читать в таком шуме, – Яша протянул руку, перевернул книжку, прочел название, – «Жизнь насекомых», Жан Анри Фабр. – Это-то тебе зачем? Магда лениво потянулась, – мне интересно. Мне кажется, что раньше я была насекомой. Насекомым? – уточнил Яша. Нет, именно – насекомой. Такая женщина-муха. Или женщина-пчела? Нет, наверное, я была стрекозой. А я – муравьем? – Яша притянул её к себе. – Куда поедем? По барабану, – ответила Магда.

Днем на Татарскую ввалилось полтруппы, они гуляли всю ночь на чьей-то даче, и сейчас хотели продолжения банкета и развлечений. Распив шампанское из горлышка, растормошили Магду и Яшу – вы же вчера собирались жениться? Поехали! Яша, ощущая, что все еще участвует в каком-то смешном спектакле, хепенинге, легко согласился, чтобы не подводить компанию. Поехали в ЗАГС, где у Темницкого работала какая-то то ли поклонница, то ли родня, и совершенно обалдевшая тётка, забыв надеть алую ленту и взять в руки витую указку из оргстекла, занесла «брачующихся» Магду и Яшу в Книгу записей актов гражданского состояния. Яша настолько увлекся, что не нашел в себе сил сопротивляться, а Магда искренне веселилась, получая от этой свадьбы удовольствие – как от хорошей еды, анекдота или мужского восхищенного взгляда. После ЗАГСа гуляли в ресторане ВТО, Яша не пьянел, а трезвел от каждой выпитой рюмки, и с ужасом думал, что же будет дальше? Вечером Магда уехала со всеми на спектакль, а Яша, бросив в тарелку с объедками дурацкое детское колечко с Микки-Маусом, надетое ему на палец Магдой, отправился домой. Всю ночь он просидел за эскизами, курил, пил кофе, прислушивался – не зазвонит ли телефон, и, окончательно перепутав день с ночью, уснул, чтобы проснуться в четыре пополудни с дикой головной болью. Про Магду он старался не думать, надеясь, что все это ошибка, и эта тетка в ЗАГСе спохватится и уничтожит запись о том, что Магда теперь – Магда Измайлова.

В мастерских Яша почувствовал себя значительно лучше, и уже контуры будущей коллекции определились, и оказалось, что работать интересно, и рука сама подхватывала идеи, которые рождались в голове. Саднило одно – то, что Зина была в Париже. Да еще и с Борисом.

Глава 13

– Яша, – Магда вошла без звонка, и Яша вспомнил, что собирался поменять замок, – проснись! Ты помнишь, что ты мне обещал?

– Нет, а что?

– Мне нужно что-то супер, мне на гастроли лететь?! У меня самолет утром? Ты что? Ты ничего не сделал? Я так и знала! А ведь я твоя жена!

Яша хотел заметить, что жена все-таки, ночует дома, даже, если не готовит обед, но сдержался. У Магды был обиженный вид.

– Я сделаю – к утру. А что я буду с этого иметь? – Яша мучительно соображал, из чего можно за ночь сообразить костюм для Магды.

– Сшей, потом разберемся. Я – в душ.

Азарт, вот, что стало овладевать Яшей все чаще. Тот азарт, который подстегивает, будоражит фантазию, позволяет отказаться от стандартных решений! Тем более, что Магда – просила его, а не он просил – Магду. Яша поставил «Pink Floyd», сел на пол, задумался, встал, пошел выворачивать содержимое кладовки – бабушка, как и все советские женщины, скупала ткань, которую «выбрасывали» в магазине, и складывала – на «черный день». Яша выбрал – тик для матрасов, в полосочку. Один отрез – в голубую, узкую, а второй – в широкую красную и синюю узкую. Магда долго плескалась в ванной, пела, струи душа хлестали по занавеске, пахло какими-то загадочными то ли духами, то ли шампунем, отчего желанием сводило скулы и хотелось нырнуть туда, к ней, за занавеску. Магда вышла, оставляя на полу мокрые следы ступней безупречной формы, улеглась на Яшину кровать, заткнула уши наушниками и уснула. Магду не разбудил даже стук машинки, лязганье ножниц и Яшины восклицания. «Pink Floyd» был слышен еле-еле, фоном, как уличный гул. Когда Магда проснулась, она нашла на плечиках костюм – пиджак в узкую полоску, двубортный, с тяжелыми синими пуговицами, пришитыми красной ниткой, и изумительные по изяществу брюки, сшитые столь виртуозно, что полоска догоняла полоску, не меняя рисунка. Магда повертелась перед зеркалом в прихожей, сдернула с вешалки бабушкину соломенную шляпку, поцеловала зеркало так, чтобы отпечаталась яркая губная помада, и – упорхнула. Когда Яша проснулся, в комнате было пусто, только плавала в ванной пустая бутылочка из-под шампуня. Яша вздохнул, вытащил пробку, повесил на веревку мокрое полотенце и отправился в мастерские.

Зина должна была прилететь со дня на день, Яша нервничал, работал по ночам. Почти вся коллекция – три мужских костюма и шесть женских – юбки-сарафаны, плащ, платье, – были отшиты, подогнаны на манекенщиц, оставалось совсем ерундовое – отпарить, разогнуть швы, ну, если останется время – дошить аксессуары, рюкзачки, сумки, даже косметички. Яша выгнал всех, и колдовал, скрытый густым паром. Гладильные доски ходили ходуном, пар поднимался к плакату «Портной гадит – утюг гладит», и уже все комплекты были разложены на столах, и Яша еще и еще раз брызгал из пульверизатора, чтобы ткань села, как следует, и тут… тут он случайно, взмахнув рукой, сшиб с полочки какую-то банку. Банка оказалась неплотно прикрыта, и на всю Яшину мокрую джинсу упали мельчайшие крупинки хлорки. Какой дурак здесь хлорку … – только и успел простонать Яша.

Всё было безнадёжно испорчено. На жилетках, на юбках, на куртках, на джинсах – везде появлялись и множились обесцвеченные точки. Белые в центре, и темно-голубые по окружности, они напоминали звезды – с ярким, слепящим ядром. Кое-где «звёзды» вышли огромными, а где-то крохотными, как звёздная пыль. Яша застыл в отчаянии, потому что это был – провал. Нет, не провал, хуже. Он понимал, что Зина получила деньги под эту коллекцию, и, хотя был совершенно далек от денежных вопросов, мог догадаться, чем это обернется. Успею перешить, – Яша обвел взглядом все комплекты, – успею? Успею! Всех зарядим, ну, три, пять, дней? Яша дёрнулся – бежать, и тут открылась дверь, как это обычно и бывает. Сияющая Зина, в чем-то умопомрачительном, летящем, струящемся, с какой-то новой стрижкой, вся – нездешняя, вся – парижанка, и сзади – свита, и почему-то «Кемаль» из Сумгаита, и какие-то не то мальчики, не то девочки, весёлая толпа, райские птички… набились в комнату, а Зина, широким жестом – прошу любить и жаловать, Яков Измайлов, модельер, дизайнер, художник… Те головами закивали, – Жакоб? Э бьен, карашо, давно хотели познакомиться… Яша стоял, как будто проглотил тот самый портновский метр, а Зина, быстро переведя глаза на разложенную джинсовку, тихо ойкнула – всё сразу поняла, весь размер катастрофы, и Яша тоже понял, что она уже прокручивает в голове, как из этого выйти, как объяснить, как выцыганить время на то, чтобы успеть отшить заново, а тут один такой, мулат, в канареечных штанишках, в шутовском смокинге, в клетчатом галстуке на тощей шейке, подскочил, стал рассматривать, цокать языком, губами причмокивать, подозвал переводчицу, – спросите месье, кто автор рисунка ткани? Та переводит. Яша плечами пожимает, молчит, как сознаешься, что угробил столько материала? А тот уже хватает еще влажную куртку, прикладывает на одного, такого же, из свиты, восхищенно пальцами щелкает, – о-ла-ла, шик, манифик, новое слово в деним! И тут же – к Зинаиде, – сколько? Та, недаром, что в Париже побывала, уже на ходу мысль поймала, плечами пожала – договоримся, если мол, американцы не перекупят, сами понимаете… Когда вся компания вывалилась из комнаты, Яша сел на табурет. Ноги тряслись, во рту пересохло. Что это было? Что теперь? Повесят? Забежала секретарша Зинаидина, Нелли:

– Яшка! Это полный писец!

– Я в курсе, – уныло кивнул головой Яша.

– Ты хоть понимаешь, ЧТО ты сделал?

– Догадываюсь…

– Там контракт на миллионы, наверное. Яшка… офигеть, ну кто б мог подумать?

– Из меня вычтут? – Яша думал о том, что от аванса осталось рублей пять, – лучше б я монтировщиком у Темницкого был…

– Яш? Ты нормальный, чи шо? Ты теперь миллионер! Яшка! Они там орут, руками машут! Зина торгуется, все, я пошла, а то сама все пропущу!

– Ну, что? Победа?! – Зина плюхнулась на диванчик, – не могу, устала. Перелёт, да еще таможня, мы же кучу образцов привезли. Яшка, ну, сознайся? Как тебе это пришло в голову? Это после наших «тай-дай»? Нет? Нет, ты же не варил джинсу, конечно… в том-то и фокус, варёнка всем приелась, они давно к традиционному дениму вернулись, но индиго – что? Темнее -бледнее, хотели с цветом поиграть, но… а ты! Я не ожидала, честно, ну, честно же!

– Я сам не ожидал, – умалять успех Яше не хотелось, и сознаться, что он просто неловко махнул рукой, было глупо, – так, знаешь, экспериментировал … – он искоса посмотрел на Зину.

– Над названием подумаем, или «galactic stars», или «galactic flare»? Ну, что-то в этом духе?!

– «Galaxy ironing»?

– Почему глажка? Тогда уж – стирка?

– «Galaxy wash»?

– А что, кстати? Тут ведь, смотри – вроде бы как выстирали, и так чисто, что засияли звезды? Класс?

– Зин, я соскучился, – Яша подсел на диванчик, – Зин? Я заслужил твою любовь?

– Яшка, брось, – Зина отодвинулась, но Яша заметил, что она волнуется, – разве любовь можно заслужить? Мне, во всяком случае, не удалось. Ну, тогда. Ой, я прошу тебя, не будем об этом?

Яша вытащил сигарету.

– Зин?

– Яш, не кури, ты что-то жуткое куришь? «Яву», что ли? Гадость, какой запах. Я привезла тебе хороших сигарет, кстати. Да, там сувениры, и бабушке, да. Душно тут.

– Зин? Я не услышал ответа на мой вопрос? Заслужил? Или нет?

– Ты знаешь, я сейчас мечтаю об одном – лечь, лечь, и спать, спать…

– Поехали ко мне?

– Кстати, у нас еще а ля фуршет сейчас, нужно выпить, ибо есть, за что! Еще вопросы есть?

– Есть, конечно, – Яша взял Зину за плечи и повернул к себе, – а где же Борис?

– Борис? – Зина махнула рукой, – ой, Борька теперь абсолютно в шоколаде! Он остался в Париже, представляешь?

– Борька? Женился?

– Нет, не угадаешь! Его взяли в модельное агентство…

– Юристом?

– Яш? Каким юристом? Моделью…

– Борьку? Так туда берут вроде…

– Вот, как раз в роде и наш Боречка.

– Он? Он что..? Борька? Зин?

– А ты не знал?

– Так он никогда ко мне…

– Ты не в его вкусе, Яшка, – Зина расхохоталась, глядя на Яшу, – просто тебе не повезло! Да, кстати, Борька просил тебе передать, – и она протянула Яше плотный конверт.

– Это что? – Яша постучал углом конверта по ладони. Угол тоже был – твёрдый. – Борька же насчет тебя намекал?

– Яша, уймись, твоя прозорливость всегда меня восхищала. Ты умеешь одно – не замечать очевидные вещи. Впрочем, прости. – Зина махнула рукой, – я веду себя, как жена. Хоть и бывшая.

Яша повертел конверт, и аккуратно вспорол его лезвием ножниц. В конверте было письмо.

«Старичок, представляю себе твою вытянутую физиономию. Помнишь, как в том анекдоте про татуировки на груди у невесты? На левой мне накололи профиль моего первого… моряка… а на правой – второго, контрабандиста. Что ты смеешься? – спрашивает она жениха. Представляю, как лет через двадцать у них вытянутся физиономии. Яш, не грусти, по здравом размышлении я решил сменить нерушимый союз на Республику, это как-то надежнее, а к нам, сам понимаешь, в России долго будут относиться иначе. Я этого не хочу, старичок! Ну, и в память нашей дружбы, если и не любви, позволь презентовать тебе твои комнатки, на Татарской. Владей. Это твое. Да, кстати, если Зина не пошлет тебя ко всем чертям, а это следовало бы сделать, женись на ней! Ты будешь богат, как Крёз, и выкупишь все остальные жп (жилые помещения). А Магду гони, гони, Яша – это я тебе, как юрист, говорю. Будешь в Париже – жду в гости! Зина, Яша – это великая женщина. Если бы я мог, то я бы – женился на ней! Б.»