скачать книгу бесплатно
Но нет: надежда оказалась обманщицей. Текст по-прежнему гласил следующее: «Ясновельможный пан атаман! В связи с выходом из окружения группы „красных“ под командованием Ивана Якина, которая тылами Ваших войск направляется к Хватову на соединение с основными силами армии, я – и в моём лице командование Волонтёрской армии и всех Волонтёрских сил Юга России – протягиваю Вам руку дружбу! Прошу принять мои искренние заверения в том, что, если „красные“, не встречая противодействия, пройдут тылами Ваших войск, то Вы, ясновельможный, будете повешены на первом же суку. Остаюсь с наилучшими пожеланиями. Искренне ваш. Генерал-лейтенант Кобылевский, командующий Волонтёрской армией. P.S.»
– Что значат эти буковки?
Атаман перевёл взгляд на Усикова и начертал в воздухе незнакомые литеры.
– Вероятно, постскриптум, – дрогнул голосом капитан: он точно не писал постскриптум. – Буквально: «после написанного».
Атаман вернулся к чтению.
«P.S. – гласил текст P.S. – Не забывайте, пан атаман, что только в этом году мы уже дважды надрали вам задницу! Всех благ!»
– «Всех благ!» – качественно позеленел Семён Васильич. – Их Превосходительство желают мне всех благ!
– ???
Последним усилием воли Усиков выдал недоумение: и таких слов в его тексте не было. Он мог покляться, что в момент написания был трезв, как стёклышко! Но атаман вёл себя неадекватно – и это не сулило ничего хорошего. Предчувствия его не обманули.
– Скажите, капитан, – недобро усмехнулся Семён Васильич, – знаете ли Вы, что такое хорошие кожаные канчуки?
– Кан… чего?
– Канчуки?
Недобрая усмешка атамана нисколько не подобрела.
Усиков затряс головой. Точнее, голова и не спрашивала разрешения.
– Не-е-е…
– Вы, что, не читали «Вий» Гоголя?! Темнота!
Атаман плюнул в камин – как в посланца.
– Ну, о чём с Вами говорить после этого? Ладно: упрощусь. Специально для Вас. Известно ли Вам, что в старину делали с послами, оскорблявшими монарха страны пребывания? Пусть и в качестве почтальона?
Усиков побледнел: он когда-то учился в кадетском корпусе.
– Правильно! – одобрил Семён Васильич. – Их сажали на кол! В лучшем случае – всего лишь отрубали голову! Под хорошее настроение.
Капитан дрогнул в коленях: атаман явно не шутил. Значит, с письмом было что-то не так.
– Я ведь привёз Вам предложение мира и дружбы! – ещё раз упал духом Усиков. – Мне так и поручено сказать это на словах – в дополнение к письму!
Глаза атамана мгновенно вышли из орбит.
– Как, ещё и в дополнение?! Нет уж, увольте: с меня достаточно и письма!
Лист упал под ноги атаману, который тут же удостоил его своего сапога.
– Ничего не понимаю…
– Всыпать бы Вам – сразу бы всё поняли!
– За что?! – пошатнулся Усиков.
– За это самое!
И Семён Васильич указал на бумагу, отмеченную печатью его сапога. Затем он развернулся, и, скрипя новеньким хромом, зашагал по кабинету – как по душе Усикова. Капитан не ошибался в оценке маневра: атаман решал его судьбу. Даже – уже решил: осталось лишь огласить решение.
– Вот что, капитан.
Атаман протёк оловянными глазами на самое дно души Усикова. По этой причине Виктор Терентьич не мог не ощутить леденящий холод металла.
– Надрал бы я Вам задницу, если бы это хоть что-то изменило! Узнали бы Вы тогда, что такое хорошие кожаные канчуки, и, не читая Гоголя! У меня есть такие умельцы – куда тем художникам! Расписали бы Ваши филеи, не хуже, чем кузнец Вакула – храм Божий в Диканьках!
Усиков ещё раз уменьшился в росте – за счёт подкосившихся ног. Одно только и удерживало его от того, чтобы не пасть на колени: сослагательное наклонение. «Если бы…». И атаман не подвёл капитана.
– Не вибрируйте конечностями: я отпускаю Вас. И не потому, что – такой добрый: какой смысл пороть Вас? Передайте Вашим хозяевам, что в гробу я видал их дружбу! И ещё передайте, что угрозами меня не запугаешь: за мной – народ Украины!
Семён Васильич сунул руку за борт кителя – и несколько секунд поработал монументом… себе.
– Вот так и передайте!
– А-а…
Даже полноценно заикнуться об ответном послании Усикову не удалось.
– Вы едете сейчас же!
Атаман ещё раз выкатил впалую грудь.
– Немедленно! Вас проводят!
Под этот текст он сам «проводил» капитана за дверь. Коленом под зад. Мокрый и сверху, и снизу, и сзади, и спереди, Усиков беспомощно развёл руками.
– Ничего не понимаю…
Из-за дубовых дверей он не мог слышать энергичного монолога Семён Васильича. И, пожалуй, даже хорошо, что не мог: такие слова заставили бы его крепко задуматься над тем, стоит ли возвращаться в Харьков. Глава Директории был очень красноречив:
– Бескорыстная дружба! Плевал я на вашу бескорыстную дружбу! Какая мне корысть с бескорыстной дружбы? Ещё грозят, сволочи! Ну, ничего, мы ещё поглядим, чья переважит! Мне ведь, что «белые», что «красные» – всё едино! Так что – гуляй, Якин…
Глава шестая
– Ну, почему он идёт тылами этого самостийника, как по своему огороду?
Кружась вокруг Чуркина, Кобылевский орошал слюнями не только мундир полковника, но и «окрестности».
– Без единого выстрела, полковник! Как тут не спросить: да ездили ли вы к этому жовто-блакитнику?! Может, пока Вы тут пьянствовали, мне самому нужно было съездить? Ну, работнички! Ну, помощнички!
Обвинение в пьянстве было несправедливым. Точнее, несправедливым было обвинение в сольном пьянстве Чуркина: пили они вместе. Вс эти дни. Как обычно. «Совещались», то есть. Но, верный благоразумию, Чуркин не вышел с уточнениями… на свою голову – и то, что ниже.
– Где этот твой капитан? Давай его сюда!
В кабинете Его превосходительство амбиции могут быть только у Его превосходительства – и полковник мухой вылетел за дверь. Через минуту он уже волочил за собой полуживого Усикова.
– Вот он, Ваше превосходительство!
Чуркин торжествовал так, словно только что самолично изловил шпиона.
– Ага!
С лицом на тему «попался!» Кобылевский подскочил к трясущемуся Усикову.
– Ну, что: сами признаемся – или помочь?
– ???
Это было всё, на что сподобился капитан.
– «Объяснить»?! – без переводчика понял Кобылевский. – Вы, сударь, прекрасно знаете, где объясняются на подобную тему!
Генерал сделал полуоборот к маячившему за спиной Чуркину.
– Да! – соответствовал тот, изничтожая несчастного капитана пылающими от служебного рвения глазами.
Ноги Усикова подкосились в коленях, и если бы не крепкая хватка командующего, он непременно рухнул бы к начищенным сапогам Вадим Зиновьича.
– Займётесь им, полковник? – «вежливо поинтересовался» Кобылевский.
Чуркин щёлкнул каблуками.
– С удовольствием, Ваше превосходительство!
Он тут же схватил за шиворот Усикова: «козёл отпущения» был налицо – и Кобылевского следовало «ковать», не отходя от «козла».
Но тут, как всегда некстати, командующий доказал, что у него – не семь пятниц на неделе, а все восемь.
– Надо, всё же, заслушать «товарища».
Вадим Зиновьич, в целом, был незлой мужик.
– А то, понимаешь, ничего толком не доложил, не объяснил!
С выражением невообразимого сожаления Чуркин отпустил воротник усиковского кителя.
– Николай Гаврилыч, приведите его в чувство.
Полковник тут же «привёл в чувство» несчастного Усикова – при помощи ног и графина с водой. «Подрабатывая водопадом», Усиков медленно поднялся с пола.
– Вы в состоянии говорить?
В своей добродетели Кобылевский дошёл до того, что передал капитану личный – правда, не вполне свежий – носовой платок.
– Да, благодарю Вас, Ваше превосходительство…
– Очень хорошо! В таком случае, благоволите объяснить нам, как могло случиться то, что случилось? Почему атаман позволил «красным» этот променад по своей территории?
Капитан мотнул головой. Горизонтально.
– Не знаете?
Капитан повторил ответ – но уже в вертикальной плоскости.
– Тогда, может быть, Вы просветите нас о деталях своего пребывания у Семён Васильича? Не имели ли место в ходе вашей беседы какие-нибудь осложнения?
– …
На качественное изумление Усикова не хватило.
– Тогда начнём «от печки», – вздохнул генерал. – Итак, Вы прибыли на станцию…
– ???
– Это я —»???» – вспылил Вадим Зиновьич.
– Виноват, Ваше Превосходительство! – побледнел Усиков, большой мастер по этой части. – По прибытию на станцию я тут же отправился на встречу с атаманом!
– И по дороге никуда не заходили?
Беседа всё активнее переходила в допрос. Усиков опять хотел ответить головой, но вовремя вспомнил, что язык подходит для этого лучше:
– Никак нет: никуда! Правда…
Кобылевский немедленно сделал стойку.
– … я посетил вокзальный туалет: волнение, знаете ли…
– Ну, конечно: волнение! – хмыкнул Вадим Зиновьич. – У плохого солдата – всегда понос перед боем…
Усиков проглотил оскорбление и комок в горле. За один раз – чтобы «не ходить дважды».
– И что было дальше?
– Дальше? Дальше я прибыл в штаб, и вскоре головной атаман принял меня…
Взгляд капитана, и без того далеко не лучезарный, неожиданно погас. Усикову ещё повезло, что командующий не видел этого взгляда по причине занятости делами: он извлекал из сейфа бутылку. От всех этих неприятностей у него сегодня с утра во рту не было… Нет, без маковой росинки он бы ещё обошёлся – а, вот, без спиртного…
– Ну, что же Вы замолчали, капитан? Врите дальше!
