скачать книгу бесплатно
– Как это Вам удалось так быстро добраться из Харькова в Киев?
В душе… нет: душа отсутствовала – внутри подполковника всё похолодело. Исключение составлял лишь район тыльной стороны брюк. Там уже всё было готово к конфузу по причине критических значений температуры. Из последних сил – предпоследние ушли на борьбу с кишечными позывами – подполковник улыбнулся. И не только улыбнулся, но и постарался сделать это, как можно простодушней.
– Не поверите: так хотелось поскорее добраться до своих, что летел, как на крыльях!
Воробьёв не соврал: именно таким способом он и пересёк линию фронта. Для ускорения его переброски Кобылевский распорядился выделить самый быстроходный аэроплан из свежего пополнения от союзников.
Лицо подполковника излучало такую чистоту помыслов, такую искренность, что начштаба обязан был ему поверить. Но он почему-то не спешил делать это.
– Доставленные Вами сведения…
Штабист начал протирать пенсне не по-красноармейски белоснежным платком.
– … представляют некоторый интерес. Да-с!
Воробьёв ещё раз обмер: и это – всё?! А где дифирамбы и заверения в немедленном принятии мер?! Ведь слова начштаба сулили одно лишь погребение карты и экспликации к ней в недрах штабной бюрократии! За это время Якин мог не только дойти до Хватова, но вернуться назад – и ещё раз повторить маршрут! И без всяких осложнений – в лице конницы Слонова! Как говорится, «за что боролись»?!
Мысленное негодование Воробьёва прервал телефонный звонок. Начштаба снял трубку, и коротко представился. Дальнейшие реплики его также не отличались многословием.
– Да! Да, у меня. Так точно! Слушаюсь!
Поняв, что разговор идёт о нём, Воробьёв напряжённо вслушивался в интонации голоса начштаба, пытаясь по ним определить не столько содержание разговора, сколько свою судьбу.
Положив трубку на рычаг, начштаба одёрнул китель и продемонстрировал Воробьёву свою, далёкую от стройной, штабную фигуру. Взгляд его был всё той же «комнатной» температуры.
– Благодарю Вас, товарищ.
Голос его был не теплее взгляда.
– Сейчас мы с Вами расстанемся, так как в приёмной Вас уже дожидаются товарищи из Чека.
Семён Хрисанфыч побледнел, и немедленно ощутил дрожь в коленях. Очередным последним усилием воли он успел лишь понурить голову – чтобы его не выдал взгляд. А взгляд был красноречивым:
«Чека! Это – конец!»
Даже не простившись с начальником штаба, он побрёл к выходу. За дверями его действительно ждали два молодых человека в кожаных тужурках с револьверами в руках…
…Якин прислушался.
– Нет, почудилось. От этих слуховых галлюцинаций уже впору с ума сойти! Проклятая степь!
Он с ненавистью оглядел выжженные солнцем просторы, которые лишь местами оживляли транзитом «перекати-поля». Но звуки не прекратились даже после того, как Якин энергично прочистил уши.
– В каком звенит, комиссар?
Комиссар ухмыльнулся.
– В обоих! Ты лучше погляди на горизонт!
– Глаза бы уже не глядели!
– Ну, на это стоит.
Якин нехотя припал к биноклю.
– Мать твою: аэроплан! Честное слово, аэроплан!
Это действительно был аэроплан, посланный из Киева
по распоряжению командарма. Воробьёв прежде времени справлял по себе панихиду: «красные» поверили его карте. Да и как им было не поверить, если впридачу к ней Кобылевский снабдил засланца подлинной картой другого участка фронта. Того самого, где оборону держал пехотный полк, буквально накануне отправки Воробьёва в полном составе перебежавший на сторону «красных». Большой беды в раскрытии этого, уже не секрета, не было – а вот пользу он принёс. В штабе «красных» сопоставили «дополнение» с фактом – и поверили главной карте, с намеченным «участком прорыва Слонова»!
Исторгая из себя бензиновые выхлопы, аэроплан с треском приземлился на ровную, как стол, поверхность степи, и, совершив короткую пробежку, громко чихнул и остановился. Из кабины вылез хрестоматийный авиатор: облачённый во всё кожаное, усатый и пожилой. По причине избыточных габаритов, он с трудом спустился на землю, и шумно отдуваясь, направился к стоящим невдалеке командирам.
Болтая на ходу объёмистым кожаным планшетом, он подошёл к Якину, сразу выделив его из общей группы. Нет, это произошло не благодаря его дедуктивным талантам, а исключительно в силу ярких семитских черт того, кто был урождён Ионой Яхером.
– Вы будете товарищ Якин?
– А какой чёрт может быть ещё здесь? – «вежливо представился» командующий группой.
Вполне удовлётворённый ответом, пилот расстегнул планшет и извлёк из него пакет, наделённый многочисленными сургучными кляксами.
– От командующего армией – лично Вам!
Не утруждая себя последовательностью операций, Якин решительно вскрыл пакет. По той же методе, по которой Александр Македонский «развязывал» узел. Пробежав глазами текст, он сперва длинно «высказался по-русски» – и лишь затем перешёл на русский.
– Ну, сволочи! Нет, ну ты посмотри на этих умников!
«Посмотреть» было предложено комиссару. Тот ознакомился с бумагой – и «высказался» бровями.
– Вот именно! – обошёлся без перевода Якин. – Это ж – какой крюк!
Следующая тирада была опять не для печати.
– Мы и так едва ли не на брюхе ползём – а нам предлагают ещё «немножко прогуляться»! Так: «всего несколько десятков вёрст» в сторону от маршрута! Нет, ну не сволочи, а?
– Сволочи!
Комиссар решительно подтвердил то, что «народ и партия – едины!» Даже – в нецензурных выражениях.
– Но…
– ???
Это ему – Якин. На тему: «какие, ещё, могут быть «но»?!
– … и не выполнить приказ…
– Такой приказ мы обязаны… не выполнить!
Комиссар не первый день был «за Якиным» – почему и без труда воздержался от ненужной прямолинейности. «Заходить на командира» следовало умно – и без кавалерийских наскоков.
– Ну, а как быть со Слоновым? С угрозой его удара? Вдруг действительно напоремся на «белую» конницу – что тогда?
– Напоремся – примем бой! Семи смертям не бывать – а на марафон пусть эти умники сами выходят!
Якин в очередной раз экзотически сочетал в себе еврейскую горячность и кержацкое немногословие. Уже в следующее мгновение пакет мог претендовать на роль дублёра в тексте «Я возвращаю Ваш портрет». Пилоту даже не потребовалось тянуть руки: Якин сам поработал с его планшетом.
– Верните это авторам! Скажите, пусть они засунут его себе в задницу!
Пилот виновато развёл руками.
– Не имею права, товарищ командующий! Мне приказано передать пакет, и взять с Вас расписку в получении.
Некоторое время краском беззвучно артикулировал губами. Текст был явно не из куртуазного романа.
– … твою мать! – заключил он «отвод души» – и «подмахнул» спешно протянутую авиатором бумажку. – Лучше бы водки привёз: неделю – ни капли во рту!
Вместе с русской фамилией Якин принял и русские привычки.
Авиатор оживился: он уже явно не рассчитывал на то, что всё обойдётся малой кровью. «В лице» горячительных напитков.
– Могу предложить спирт! Правда, не вполне очищенный: держу его не для человека, а для аппарата! Но если товарищи командиры не побрезгуют…
– Товарищи командиры не побрезгуют! – решительно заверил Якин. – Давай сюда свой спирт!
Вскоре трёхлитровый запас пилота перешёл в руки командующего группой.
– Из закуски могу предложить только сухари!
Авиатор ещё раз «повинился» руками.
– Предлагай!
Якин уже не отводил взгляда от сосуда с «живой водой». Расчувствовавшийся пилот хотел даже пожертвовать мензурку из-под бензина, но посуда у командиров имелась своя.
– ???
Это Якин отработал глазами по авиатору. Тот не понял: не имел комиссарского опыта по работе с начальственными взглядами. Пришлось командиру включить звук.
– Третьим будешь?
Пилот скорбно покосился на стакан.
– С нашим бы удовольствием – да я за рулём!
– Ну, в таком случае, не смею задерживать!
Якин и комиссар сдвинули стаканы. Под завистливый взгляд авиатор хлюпнул слюной, приложил руку к хрустящему шлему – и упал. Духом.
– А в штабе-то, что сказать?
Не поднимая глаз – точнее, не отрывая их от стакана – Якин дожевал сухарь.
– Скажи, что пакет передал. Предъяви расписку. Добавь, что Якин приступил к изменению маршрута. А изменил тот Якин маршрут, или нет, не их собачье дело! Всё! Порхай!
Авиатор ещё раз хрустнул кожей – и побрёл к аэроплану. Через пять минут, трясясь всеми расчалками и маша «бэушным» полотном, биплан оторвался от земли. Исчезающую за горизонтом неуклюжую деревянную птицу Якин провожал завистливым взглядом.
– «Чому я нэ сокiл, чому нэ лiтаю?» Тьфу!
Лирическая пауза оказалось… лишь паузой.
– Сволочи! Штабные крысы!
Якин хватил ещё стакан – и не позволил уклониться комиссару.
– Чего молчишь?
Комиссар неспешно дожевал сухарь: основательный человек. Во всём.
– Думаю. Полезное занятие, между прочим.
– Ну, и чего надумал?
Комиссар кивнул головой на сосуд.
– Давай – по третьей? А то для серьёзного разговора мы чересчур трезвы.
– Дело говоришь, комиссар!
Давно обрусевший по всем линиям, Якин решительно взялся за бутыль. Выпили ещё «по одной». Закусили, чем Бог – через лётчика – послал. Помолчали.
– Ну?
Комиссар вздохнул. Точнее, выдохнул.
– Думаю так. К Хватову нам идти – сие неизменно: вариантов нет. А вот как идти…
Глаз комиссара съехал на Якина.
– Раз уж ты решил отказаться от штабного маршрута, давай наметим свой!
Якин заметно оживился: он услышал именно то, что хотел. Доказательством тому была мятая карта, тут же выдернутая из-за галифе сапога.
– Подключайся!
Под командирский тон – но великодушным жестом – Якин предложил комиссару место у своей персоны. На соседней кочке. Расстелив карту на жёстком ковре выжженной травы, он обставил её по краям стаканами. Комиссар подполз к Якину – и они оба уткнулись в карту.
– Вот, смотри!
