скачать книгу бесплатно
Катерина заметила, как внимательно слушает Павла Митя. Он смотрел на Лёнькиного отца с каким – то необыкновенным проникновением, как – бы разглядывая его. Сделав бровки домиком, ловил каждое его слово, иногда переводил взгляд на Лёньку и незаметно вздыхал. Лёнька, погружаясь в бесконечные какие – то дела с Митей, потихоньку привыкал к тому, что теперь с ним погибшего друга Виталика.
Весёлый, черноволосый новый друг Лёни всегда вызывал у Катерины добрую улыбку.
Митя был крупнее её сына, упитанная его внешность и всегда розовые пухлые щёчки просто умиляли её.
Вот сейчас взгляд его был совершенно по – взрослому серьёзен. Он слушал Павла и боялся пропустить даже одно слово. И эти глаза его – что сливы, горят желанием всё понять и разуметь. Раискины глаза, Раискин взгляд и было даже немного не по себе – этот мальчик вобрал в себя все черты своей матери. Все черты, и все её повадки. Митя был вначале непреклонен тому, что – бы подчиняться Леониду. Не в его характере это было. В силу таких обстоятельств, мальчишки первое время часто ссорились. Когда же Митя понял, что Лёнька в каких – то моментах проявляет большие способности и знания, понял, что бразды правления нужно передать Лёне.
Мальчишки убежали с фотоаппаратом искать корреспондентов, которые по случаю сбойки в штольне и по многим другим своим делам, приехали в посёлок.
Вечером вся семья Егоровых отправилась к грузину. Надо поторопиться, хоть Сашко и помогает своей жене, всё же лишние женские руки в таком деле не помешают.
Войдя в квартиру своих друзей, Катерина обомлела – пред ней стояла Шемаханская царица из сказки «тысяча и одна ночь»…
Оливковые глаза, подведённые в стиле Востока, атласный синий халат с райскими птицами, распущенные волосы с розочкой с одного бока, персиковый цвет кожи от тонального крема и пухлые, красные, словно вишня, губы сразили наповал Катерину:
– Ну, истинная – царица! Никогда тебя такую не видела. Вот это халат! Она перевела взгляд на Павла – тот тоже стоял, как заворожённый. Не обращая внимания на то, что Танюшка тянула его за руку, что – бы пройти в комнату, он не сводил с Раиски глаз. Сашко, предвидя такое, поинтересовался:
– Ну как вам моя красавица? Это я её заставил накраситься в честь праздника. Пусть все видят, какая у меня жена! Пока она себя перевоплощала, я, как мог, на стол накрывал. Насмотрелись, и хватит, а то ещё сглазите мою жену. Скоро придут гости, а у нас по столу шаром прокати.
Павел засмеялся над пословицей, которую, как всегда, Сашко путал.
– Ой, друг, сколько тебя не учи, ты так и будешь придумывать все слова на ходу. Тебе сейчас не о столе и закуске думать, а о том, что – бы пришедшие к тебе гости не увели твою красавицу. Пока будешь расставлять рюмки и тарелки на столе, Раиску украдут. Наши ребята не промах – так что усы свои держи востро. Сегодня у тебя жена превзошла все ожидания. Даже я её никогда такой красивой не видел.
Сашко вдруг засмеялся:
– Я у тебя ошибку нашёл! Я точно помню пословицу, которую ты только что сказал. Сказал неправильно! Нужно говорить «ухо держи востро, а не усы! Правильно Сашко заметил?
– Да, действительно, ты прав. Как это я оплшался? – оба засмеялись и дружно взялись за дело, расставляя на столе тарелки и рюмки. К ним присоединилась и Танюшка.
Женщины удалились на кухню готовить жаркое. Оставшись наедине, Катя не выдержала и снова сделала комплимент своей подруге:
– Ты так похорошела с этими распущенными волосами, с крашеными ресницами и губами. Надо, же, как может измениться женщина, если захочет! Но откуда, всё же такой роскошный халат? Ты мне его раньше не показывала.
– Сашко, когда —то заказал своему напарнику по работе привести из отпуска для меня халат красивый, на своё усмотрение. Вот он и привёз его из своего Баку. Хотел Сашко на день рождение мне его преподнести, да не вытерпел, сегодня и подарил.
Грузин подлетел к подругам. Обращаясь к жене, произнёс:
– Я хочу, что – бы ты сегодня блистала в новом халате и даже накрасилась. Сделай из правил исключение. Я правильно сказал?
– Нет, Сашко, ты просто не исправим! Но мне всё равно в тебе всё нравится.
– Правда? Тогда я пойду стол раздвигать, носить посуду. Поедем в отпуск, я тебе куплю самые дорогие краски и помады.
Катя смеялась над умилением мужа своей подруги а она, мелькая своим красивым халатом по комнате, говорила:
– Ну, что тут поделаешь, я и проявила свою бурную фантазию на лице. Надо соответствовать новому халату. Никогда не красилась, не люблю это пустое занятие.
Раиска засмеялась:
– Я помню, как однажды моя мама и Пашкина мать на Новый год, глядя в телевизор, насмотревшись на расфуфыренных женщин, решили накраситься. Долго подкрашивали чёрным карандашом глаза, накрасили яркой помадой губы, и уселись за праздничный стол. Они были такими серьёзными, гордыми, словно их видит вся страна и просто замирает от их красоты. Мне было смешно, и я еле сдерживалась, что – бы не рассмеяться, старалась в их сторону не смотреть. А папка мой, увидев их размалёванные лица, присаживаясь за стол, обратился ко мне:
– Дочка, ты случайно не видела наших подружек? Скоро куранты пробьют, а их нет. И что делают в нашем доме за новогодним столом эти ряженые? Беги к соседке, наверняка они там, без них, моих ласточек, и праздник – не праздник.
Он подмигнул мне, а я подыграла ему:
– Сейчас сбегаю, мне не трудно, но они и сами должны понять, что уже пора за стол садиться. Я мигом, не волнуйся, потороплю их.
Подруги посмотрели друг на друга, довольные собой, но, не успела я выйти из – за стола, как моя мать тут – же осадила меня:
– А ну, сядь, отцова заговорщица. Решила родную мать не признавать в надлежащем виде? Привыкли с отцом видеть меня и тётку Дусю в старых изношенных одеждах? Ты вот с ним, со своим отцом – то заодно, да только не знаешь, как он пялится в телевизор на разукрашенных девок! Пялится и облизывается. А мы, бабы деревенские, как проклятые, с утра и до ночи у печи возимся, да из коровников не выходим. В зеркало иногда нет сил заглянуть, падаем, словно только что родившиеся телки! Давайте, смейтесь над нами, мы давно своими курами обсмеянные ходим.
Тётка Дуся поддержала мою мать.
– Они, эти мужики, только себя любят, нас ни во что не ставят. Не выходила я сто лет замуж и правильно делала! Тётка Дуся тоже отвернулась от отца, усердно стала вытирать губы.
Мы с отцом никак не ждали такой реакции от них. Отец, понимая, что шутка его обидела женщин, стал извиняться. А подруги, в гневе стирая со своего лица красу и румяны, снимая с ушей серёжки и бумажные цветки из своих волос, обещали отцу припомнить ему сегодняшнюю насмешку.
Кое – как успокоили мы их с отцом.
Потом они и сами, конечно смеялись над собой, а отец сказал тогда запоминающие для меня слова:
– Когда я пялюсь, как только что сказано, в телевизор на разодетых и разукрашенных девиц, я всегда думаю об одном и том – же; что за этой неприродной красотой прячется? Зачем они порождают из этого тайну для всех? Я понимаю новые приличные одежды и даже сам присматриваюсь к моде. Но лица! Для чего на них слоями наносить шпаклёвку, а потом ночью соскабливать её? Никогда не пойму, для чего лепить ресницы и делать их буквально, как у нашей Зорьки? Особенно это касается молодых девушек. Их красота и притягательность в их молодости, а совсем не в накрашенных губах. Зачем обманывать себя и окружающих? Лучше, чем создал тебя сам Господь, ты не станешь. Никогда не красься, дочка, радуйся своей наружностью и не вводи в заблуждение людей. Те женщины, которые хотят изменить свой облик, не уверены она в себе, в своих действиях и поступках, не уверены в красоте душевной. Красота любой женщины лично для меня состоит в том, если она имеет красоту внутреннюю. Этим стоит гордиться и куда важней нам, мужчинам, видеть глаза любимой естественными и лучистыми, а не продираться сквозь кущи её пристёгнутых ресниц, что – бы разглядеть в них родной и любимый взгляд. Я люблю свою жену именно за то, что она мне понятна. Не скрывается она под несметным слоем помад и румян. Естественна её улыбка и открытый взор. Всё мне в ней понятно и вот за это я ей благодарен. Пусть моя шутка не станет дурным намёком, а наоборот, я подчеркнул, как мог естественную красоту души моей Алёнки. Евдокия же так всегда хороша собой, что не взирая на свои не совсем молодые годы, и теперь может свести с ума любого. Замуж могла выйти, действительно сто раз после Степана, ну здесь мы бессильны. Так, что, дорогие мои женщины, разрешите мне, единственному мужчине среди вас, поздравить вас с наступающим Новым Годом и признаться в своей любви к вам!
– Ах, какой ты Тимофей, хитрец! Сумел выкрутиться! Но всё же, принимаем твои поздравления и в честь новогодней ночи прощаем тебя!
Мир после курантов был восстановлен, но я впитала те слова своего отца и никогда не красилась. А зачем? Кого я должна удивлять своими крашеными ресницами и губами? Я вполне довольна собой и этого достаточно. Сегодня вот только решила побаловаться косметикой. Самой даже интересно стало – насколько я могу измениться во внешности? По – моему, ничего, хорошо получилось. Пашка сразу и не узнал меня.
– Да, Раиска, Сашко с первого дня знакомства понял, что ты и есть та самая, о которой он мечтал. И он не ошибся. Ты, действительно замечательная со всех сторон. О такой жене могут некоторые просто мечтать. Всё же наш Паша глупый, если не разглядел в тебе самую из прекрасных женщин. Как ты думаешь, Раиска, что испытывает он сейчас? Может быть, его гложет зависть к грузину и злость к самому себе? Злость на то, что уехал тогда за мной, не вняв словам своей матери? Да я и сама только сейчас понимаю, как бездумно мы с ним тогда поступили. Какими всё – таки были глупыми! Я тоже тогда бабушку не послушала, хоть и отговаривала она меня и твердила, что у Паши есть девушка.
– Ты что же, уже сомневаешься в правильности своего выбора? Сомневаешься в Пашиной любви к тебе? Да он тебя всегда любил. Любил с самого того дня, как ты первый раз приехала к нам в деревню со своей сестрой. Тогда все мальчишки были в тебя влюблены, Павел тоже не был исключением. Только шансов у него было меньше всех. А видишь, как всё получилось. Получилось правильно, вы созданы друг для друга. Такие разные и удивительно похожие. Не думай ты не о чём, не жалей и знай, что Паша по – настоящему тебя любит и любить будет всегда, я его натуру знаю.
Праздник в честь сбойки набирал свои обороты в гостеприимном доме грузина.
Сашко произносил тосты во славу всех тех, кто был причастен к этой сбойке, Раиска же следила за тем, что – бы стол не пустел от закусок.
Павел в этот вечер выпивал мало, но всё же для него и этого было достаточно, что – бы проявить себя с дурной стороны. Он громче всех говорил, стараясь перекричать своего друга Сашко и даже музыку. Жестикулировал руками, пока, наконец – то, не разбил тарелку. Заработал при всех от Раиски хорошую оплеуху, почесал затылок, присмирел, но ненадолго. Он вдруг вышел плясать в присядку, хлопая сам себе по груди и не обращая ни на кого внимания. Катя отвернулась от него, глубоко вздохнув:
– Вот видишь, что вытворяет! Я заметила, что ему совсем нельзя пить, сам не свой становится! У нас уже были по этому поводу размолвки на Урале, потом и в Москве. Моя мама тогда вмешалась, дело доходило до развода. Сегодня вечером не исключено, что на него нападёт ревность. Ревнует меня ко всем подряд, и ничего с этим не могу поделать. От тебя я, конечно, старалась всё это скрывать, да шило в мешке не утаишь, когда – нибудь, да показал бы мой муженёк, на что способен. Сейчас вот веселится, а домой придём, станет придираться.
Удивлённая Раиска произнесла:
– Надо же! Никогда не представляла Павла пьяного, да ещё буйного и ревнивого. Он был к этому зелью совсем равнодушен. Значит, будем отучать его даже от кваса, пусть пьёт чай и кофе. Ты посмотри, как разгулялся! Даже неудобно перед гостями. Хорошо, что здесь все свои. Нет, я сейчас его быстро угомоню! Почему ты никогда мне не говорила о таком его невежестве?
Раиска долго не заставила себя ждать – подошла к Павлу, врезала своей ручищей ему по шее, шепнула что – то ему на ухо и тот тут – же поторопился за ней, потирая затылок.
Что она говорила ему на кухне, Катя не знала, но после разговора с Раиской, Пашка тихо сидел за столом, лениво жевал маринованные грибы и косо поглядывал на свою жену, с опаской озираясь на Раиску.
По дороге домой он не проронил ни слова, а дома, отвернувшись к стенке, вдруг произнёс:
– Не любишь ты меня, от того и все мои дурные эмоции. Знаю, что не жаловалась подруге, но и не заступилась, когда Раиска мне по шее при всех врезала. Всё от неё принимаю, как от родной матери, но ты же моя жена! Могла бы хоть ради приличия за меня заступиться. Я что, не имею права сплясать на празднике? Зачем сразу же по шее? Я на вас на обеих теперь очень зол.
Натянув на себя одеяло и укрывшись с головой, Пашка замолчал.
Катерине было смешно высушивать Пашкину обиду. Улыбаясь про себя, лежала и думала о том, что такое сказала ему Раиска?
Так или иначе, после сказанных тех Раискиных слов, он стал тихим и покорным.
Таким Павел был всегда. Проявлялся выплеск его дебоширства стал только после выпитого спиртного напитка. Сегодняшняя ночь была у Кати спокойной благодаря Раиске, а до этого, редко, но приходилось выслушивать от своего мужа беспричинную ревность в свой адрес
Проводив всех гостей, убрав всё со стола, Раиска и Сашко тихо разговаривали на кухне. Митя уже сладко спал, и можно было расслабиться, посидеть вдвоём. Раиска дымила сигаретой, а Сашко отгонял этот дым от себя прочь. Не любил и не понимал он эту привычку, считал её дурной и вредной, но сладить с женой и уговорить бросить это пагубное дело он был не в силах. В конце концов, махнул рукой на Раискино увлечение и привык к тому, что его жена дымит, как паровоз. Сейчас они говорили о Павле. Изменился Павел, становился непонятен Раиске и это её пугало:
– Да, Пашка теперь не тот молчаливый паренёк, хилый и стеснительный. У него прорезался голос, и выпивать стал. Тётка Дуся не пережила бы подобное. Её Пашка – и рюмка вина? Это просто убийство для неё и совсем не совместимо с её тихим и смирным сыночком. И наглость в нём какая – то появилась.
Сегодня я за ним понаблюдала, и оказалось, что Катерина не зря тревожится за свою семью. Я теперь, после сегодняшнего дня, тоже за них волнуюсь. Знаю, что Паша добрый и никогда не сделает больно другому человеку – не такой он. Но я знаю и свою подругу. Катерина долго терпеть не станет пьянство. Я вообще удивляюсь на то, как она его терпит, если у них уже были ссоры из – за Пашкиных таких проделок. Ну, я за него возьмусь! Катерина скрывала от меня, что ему совсем пить нельзя – неадекватным становится. Сегодня я убедилась в этом. А раз так, значит, больше не позволим ему и капли спиртного!
– Да не волнуйся ты так! Паша трудяга, какого ещё поискать! Редко бывает, что вот так собираемся. Не грех и по рюмочке пропустить для расслабления души. Ничего страшного не произошло. Я вот сегодня только на тебя и любовался. Тебе так к лицу этот халат! Даже Митя оценил, сказал, что ты как русалка в синих водах. Надо же, как хорошо он сказал!
– Пока ты с меня глаз не сводил, Пашка тут вытворял, Бог знает, что! Все выпивали, но все вели себя абсолютно достойно. Один он, как клоун, прыгал и размахивал руками. Кате было неудобно за него. Ведь был весь наш отдел вместе с начальством! Ему совершенно нельзя даже и нюхать спиртное! Завтра выходной, пойдём к твоему другу – я ему ещё не всё сказала. Ты почему меня не слушаешь, Сашко! Я с кем разговариваю! У Егоровых очаг семейный по швам трещит, а тебе и дела никакого нет?
Грузин, продолжая улыбаться Раиске:
– Ничего больше не хочу слушать, я так счастлив, что у меня есть ты, есть сынок Митя, и если ты будешь думать иногда и о нашей семье, то скоро может появиться и дочка.
Сашко взял Раиску на руки и бережно, словно хрустальную вазу, понёс в комнату…
Ночью Пашка проснулся оттого, что замёрз. Каким – то образом он сбросил с себя одеяло, как ребёнок. Приподнял голову, посмотрел на спящую рядом жену, хотел залезть к ней под одеяло, да не решился – не хотелось её будить. Сжавшись в комочек и подогнув коленки, он стал вспоминать вчерашний день.
Сбойка, вечер у Раиски, потом смутно вспомнились и свои пляски, и размашистость своих рук при разговоре с Катиными сослуживцами. Много народа было. Пашка вспомнил вкусные маринованные грибы, потом вспышкой перед ним озарился Раискин гнев на него. За что? Он старался вспомнить, что ещё мог натворить у неё в гостях? Да так и не вспомнил.
Потирая потихоньку руки и ноги от холода, Пашка вдруг вспомнил себя на печке в своей деревне. Когда – то, вот так же, как сейчас, поджав колени, вложив между ними ладони, что – бы было теплее, он лежал на печи и согревался её теплом. Вдруг услышал Катин тихий голос, нежный, родной:
– Павлуш, не холодно?
А он стучал зубами так, что ходуном тряслись коленки и стучали зубы – то – ли от холода, то – ли от сиротской жизни и обиды, что забыт он был когда – то своей родной матерью.
У него, у взрослого уже мужчины, потекли слёзы – солёные, с привкусом горечи жалости к себе. Почему не мог он познать сполна материнскую любовь в своём детстве? Почему не может теперь её познать от любимой женщины? Ведь он так старается любить всех вокруг! Он любит Лёньку и обожает Танюшку. Он потерял голову от любви к своей Катюшке. Что не так он делает? Работает, так, что скулы сводит и получает денег он намного больше, чем все остальные. Нет, видимо, как выпало сиротство с самого раннего детства, так теперь и до конца жизни с ним жить.
Ему, вдруг стало жалко самого себя. Уткнувшись в подушку, Пашка всхлипнул и тут же почувствовал, как Катя – то укрывает его одеялом, прижимает к себе и продолжает шептать:
– Ты замёрз, совсем замёрз. Иди ко мне, я согрею тебя, только больше никогда не плачь, Паша. Не надо. Я тебя люблю и знаю, что ты тоже меня любишь. А вот пить тебе нельзя. Даже самую малость нельзя – у тебя сразу же срабатывает чувство защиты. Это смешно со стороны, но больше никогда не давай повод посмеяться над собой. Мне очень было неприятно видеть твои непристойные выходки, но давай навсегда забудем об этом.
Катя гладила Павла по голове, шептала ему ласковые слова, согревала его тело, и ему становилось тепло от этой счастливой волны, накрывающей его с головы до ног.
Обжигая своими горячими словами любви свою Катюшку, Павел, загребая её в свои крепкие объятия, растворился в этом ореоле, увлекая за собой и свою любимую. И была у Пашки в эту ночь с любимой его Катюшкой горячая и незабываемая близость.
Она, эта довольно странная их любовь, как будто – бы долго дремала, а потом выходила наружу и питала собой Катерину и Павла, словно долгожданный дождь, питая высохшую землю…
– Хватит спать, соня! Поднимайся, мораль читать буду.
Пашка, понимая, что сегодня выходной, недоумевающе, спросонья подумал, кто это к ним в такую рань припёрся?
Не успел так подумать, как перед собой увидел Раиску. Перед Павлом вмиг пронеслись вчерашние события и его проделки.
Уставившись на свою подругу детства, произнёс, поднимая руки вверх:
– Ну не буду я больше пить, не буду! И Катерина на меня больше не в обиде. Выпил то всего пару рюмочек и из этого слона раздули. Чего вам не спится? Всю мою семью потревожили в выходной день. Такую счастливую ночь взбудоражили. Хочу продолжения банкета! С этими словами, он засмеялся и укрылся с головой одеялом, продолжал кричать оттуда:
– Нет меня сегодня ни для кого, кроме Катерины. Потом, всё потом!
Раиска не отступала:
– А ну, выползай из одеяла, пощады не жди. Ты вчера чуть весь вечер не испортил. Я это так не оставлю. Я перед матерью твоей за тебя отвечаю.
– Допустим, что жена простила тебе вчерашний проступок, но следующие твои выходки могут для тебя стать последними. И слона именно ты вчера раздул, но никак не мы. А что касается насчёт пару рюмочек, за этим мы и пришли вместе с Сашко. Одевайся и выходи на кухню, мы тебя с нетерпением ждём.
– Ещё и мужу своему не дала поспать. Маленький я, что – ли, что – бы меня вот так, при всём честном народе воспитывать! Сашко, ты чего пришёл? Спал бы себе, нечего было тащиться за своей женой.
– Поговори ещё у меня! Выходи, давай!
Раиска не унималась, и её грозный голос совсем не располагал к помилованию.
Пашка натягивал трико, при этом припоминая, что – же ещё такого он мог вчера натворить? Пляску свою дурацкую помнил. Как жестикулировал и старался громко говорить, тоже помнил. Но пластинка так громко пела, что его, Павла могли и не услышать. А он что – то нужное и важное пытался донести людям. Вот только что – не помнил, да и не в этом дело, там все вчера много говорили.
Он вздохнул, собрался с духом, что – бы выйти ко всем, кто его очень хочет увидеть.
Раискин мощный удар правой руки Пашка помнит хорошо ещё с самого детства. И не только он один помнит и чешется от её удара до сих пор.
Почесав затылок, Пашка вздохнул и шагнул навстречу ожидаемого удара. Стыдно, конечно, принимать нравоученья от женщины. Не в том он возрасте, что – бы стоять с опущенной головой, да ещё при детях. Нет, Раиска не посмеет при Лёньке унижать его, да и он, Леонид тут – же станет на его защиту. Хороший сын у него растёт, стоящий парень. Он всегда на защите отца стоит.
Вспомнив о Лёньке, Пашка улыбнулся, расправил грудь, и смело вышел в гостиную.
Это была большая прихожая, которая служила ещё и кухней.
За столом сидел Сашко, который сразу же встал и протянул ему руку…
Катерина с Раиской пили растворимый кофе, который был большим дефицитом на Большой земле и молча смотрели на Павла.
Катя с сожалением и доброй улыбкой, Раиска же смотрела на Павла как коршун на цыплёнка:
– Присоединяйся, Паша, от кофе плясать не станешь, не бойся. И клоуна после него изображать не будешь. С сегодняшнего дня я беру над тобой шефство. Пить ты будешь только компот и чай с какао, а все остальные резкие напитки, включая квас, придётся забыть. Не умеешь пить, не мучай разум, а то так и до дурного можно докатиться. Не забывай, где находишься, – знаешь, ведь, как строго к спиртному относится наш начальник, дойдёт до него слух – вмиг вылетишь из отряда. Все свои заслуги тут же будут перечёркнуты. Ты этого хочешь? Переживаешь, что тебя рано разбудили? Да вот из – за такого, как ты, и нормальным людям покоя нет. Ты что, думаешь, я хорошо спала после твоего непристойного поведения? Или Катерине твоей было весело на тебя, клоуна, смотреть?
Ты всегда так собираешься проводить в нашей компании праздничные вечера, которых у нас бывает уж совсем не так не часто? Как Катерина твоя пойдёт завтра на работу? Приличная, уважаемая женщина будет ловить сочувственные взгляды, и принимать в свой адрес утешения. Ты кто такой, что – бы свою жену, мою подругу унижать?
Раиска так крикнула, что Сашко подпрыгнул на стуле. Пашка уставился на неё, произнёс тихим голосом:
– Не надо так кричать, детей разбудишь. Голова и так трещит, а тут ещё ты.
Больше он ничего не успел сказать – одним ударом своего кулака, закадычная Пашкина подружка сразила своего дружка, а потом уселась на него верхом. Она колошматила Павла по спине, приговаривая:
