скачать книгу бесплатно
Я же сейчас абсолютно трезвый! Я что – то не так сказал? Я же всем сердцем и всей душой к тебе! Зачем так со мной поступаешь?
Пашка закрыл лицо руками.
Тишина, на какой – то миг, воцарившаяся, вздрогнула Катиным голосом:
– Знаешь, давай, поживём отдельно друг от друга. Так будет и для тебя и для меня лучше. Мне нужно окончательно разобраться в своих мыслях. Так продолжаться больше не может. Давай весь наш разговор перенесём на вечер, надеюсь, что вернёшься с работы трезвым.
Катерина, вдруг, изменив своё решение после разговора отца – оставить всё, как есть, в один миг
– Ну не надо вот так сразу, Я пыталась быть хорошей женой для тебя, но чем дальше, тем сильнее у меня желание появляется, остановить эту ложь. Ещё утром у меня на этот счёт было другое мнение, но не могу лгать ни себе, ни тебе, ни другим. Только что делала вид, что ничего дурного не произошло, да только не смогла – лож – это не для не меня.
Может быть, и не ты в этом виноват, а дело во мне. Значит, я делаю что – то не так. Раиска всё же права – плохая из меня жена получилась.
– Ты не права, Катя! Ты хорошая жена и очень хорошая мать. Мне нужна только ты!
– А моё мнение тебя вовсе не интересует? Какая же я хорошая мать, если учу своих детей жить во лжи? Нет, Павел, я решила, что так будет лучше. Поживи пока в общежитии с ребятами, а я одна поживу с детьми. Не отговаривай меня, я всё равно поступлю так, как решила.
– Не вини себя, это я виноват во всём и даже знаю, отчего всё это! Но просто дай мне ещё один шанс и я тебе обещаю, что ни одной капли спиртного больше в рот не возьму. Я чувствую, что вчера что – то натворил. Но я ничего не помню. Дожился, что уже начал забывать вчерашний день. С этой минуты – ни капли в рот. Ты прости меня, если я вчера плохо себя вёл.
– Я могу тебя успокоить и повторить, что дело вовсе не в тебе. Твоё неумение держать себя иногда в руках, конечно же, подливает масло в огонь в наших отношениях, да только это не является единственной причиной моего решения. Хотя в этом, безусловно, есть твоя вина. Такого, каким ты есть сейчас, я не смогу полюбить. Я воспитываю детей, но тебя, взрослого, извини, не вправе воспитывать. Для этого было отпущено время твоим родителям. Это они должны были учить тебя с младенчества, что хорошо, а что плохо. Другие жёны, может быть, и терпят, может быть, и мне нужно смириться со всеми нашими неурядицами. Да только понимаю, что мой характер будет этому упрямиться. Нянчиться с тобой после возлияния вина, я совсем больше не намерена! Не повезло тебе, Павел, что я не такая, как многие. Ты говоришь, что – бы я дала тебе шанс исправиться? Так, пожалуйста, сделай это не для меня, а для себя. Насчёт меня знай – я больше не намерена задыхаться от твоего перегара и делать вид, что у нас в семье всё замечательно. Исправляйся, Паша, но теперь без нас. Я не хочу, что – бы наш сын впитывал дурные привычки своего отца. Хочешь знать, что я обнаружила у Лёни под его ковром у кровати?
Пашка испуганно посмотрел на Катю.
– Этикетки красивые твой сын наклеивает под ковром. Они от бутылок вина! За что однажды и произошла у нас с ним неприятная беседа. Я накричала на сына, но виноват – то был ты, его отец! Из – за тебя он убежал тогда, обиженный на меня за непристойные мои слова к нему! Из – за тебя нанесла я ему душевную рану. Мальчишка видел на тех этикетках лишь красивые яркие картинки, но это всё привело меня в бешенство! Меня трясло от того, что когда – нибудь мой взрослый уже сын будет вот так же иметь хорошее настроение лишь только после того, как немного выпил.
Пашка сидел, слушал Катерину и от сказанных её слов еле – еле шевелил губами:
– Этикетки? Это же не повод оскорблять сына! Что в этом такого? …Как я один без вас?.. Зачем под ковёр? У Лёни есть альбом с марками. Можно картинки туда наклеивать… Как болит у меня голова!
Павел невпопад продолжал шептать, взявшись за голову. Потом, как бы опомнившись, схватил Катину руку, произнёс громко, с надеждой:
– Я понял, я всё понял, Катюшка! Поживу в общежитии, но только обещай, что не будешь мне запрещать видеться с детьми. Ты же знаешь, я без них не смогу. А насчёт того, что не воспитан я, так это твоя правда. А ко всему этому и уродился я не такой, как все. Не могу я высказать то, о чём душа моя поёт. Не могу передать душевную радость красоты земной. Боюсь тебе сказать о том, как сильно я тебя люблю. Вот и сейчас, сказал и боюсь, что смеёшься ты про себя над моими словами. А стоит мне немного принять для храбрости хотя бы лёгкого вина, сразу раскрепощаюсь и мне уже нипочём то, что ты про меня подумаешь. И начинаю я кричать о своей любви к тебе.
– Своеобразная у тебя тактика выражения своих чувств! Смешно и наивно полагать, что она у тебя может сработать.
– Не знаю, но главное, что мне удаётся, хотя бы таким методом выдавать на гора сумасшедшую к тебе любовь, бесконечные нежности к тебе.
– Эти твои сумасшедшие действия и перечёркивают все твои настоящие чувства.
– Ты права, да и Сашко не однажды говорил мне об этом и ребята в бригаде. Но все люди, как люди, а я какой – то неправильный. Мои неоправданные поступки бегут впереди меня. Я не виноват, Катя, честное слово! Меня и Раиска ругает, и перед ней мне стыдно. Я понимаю, что выражаю свои чувства очень эмоционально и порой нетактично, но что поделать, если я таким уродился контрастным – либо молчу, как тюфяк, либо, как выпью, становлюсь неуправляемым даже сам над собой? Но у меня есть большоё смягчающее обстоятельство – я тебя очень сильно люблю. Когда ты пела песню в клубе, она звала меня за собой. Я готов был идти хоть на край света, лишь бы ты не грустила, лишь бы не плакало твоё сердце. Ты живёшь со мной, но без меня. Без меня ты в своих мыслях куда – то улетаешь, без меня ты хочешь жить дальше. Я чувствую твоё отчуждение. Ты предлагаешь пожить поотдельности друг от друга. Но как можно жить в этом маленьком посёлке, встречаться и делать вид, что ничего не случилось? Я не смогу так. Может, всё – же переборешь себя – дашь мне возможность доказать, что я изменюсь в лучшую сторону. Но только разреши всё это время жить здесь, с вами. Ради детей наших, поверь мне на этот раз. Лёнька же не сможет нас понять, будет переживать, мы его знаем, Катя!
Пашка заглядывал с надеждой в глаза Катерине, с напряжением и надеждой ждал её решения. Она же задумчиво смотрела куда – то мимо Павла, пытаясь понять всю сложившуюся ситуацию и принять правильное решение. Потом перевела свой взгляд на взволнованного мужа:
– Сегодня утром я думала, что смогу поменять своё отношение к тебе, да вот не получилось. Не помогли мне ни реки, ни горы – упрямая я, и была такой с детства. Словно кремень какой – то сидит во мне, и не хочет двигаться с места. Остаётся ещё один способ, проверенный временем – дать ему, этому самому времени, разобраться мне в своих чувствах к тебе. И если я к тебе, после разлуки с тобой вернусь, то это будет навсегда.
– Павел ничего не понимал. О чём говорит Катя? Какие горы должны были ей помочь? Какие реки? Зачем нужно обязательно расставаться? Остановил свои размышления на своей личности. Почему то подумалось, что последнее время совсем не уделяет время он своим детям. Грузин, и тот старается больше общаться с Митей. Везде с ним. Не успеет прийти с работы, сразу в его комнату бежит интересоваться Митиными делами – успехами или неудачами. Всякое у пацанов случается. А он давно не говорил по душам со своим сыном. Бывало, придёт с работы, поест и за книги. Катя любит, когда Пашка читал, расширял своё мировоззрение и кругозор и он старался. Ради неё же и старался. Но это не отговорки. Детям, особенно Лёньке, общение с отцом просто необходимо! Пашка вспомнил, как когда – то завидовал тем мальчишкам, которые вместе со своими отцами шли в лес, на рыбалку или просто шагали рядышком и о чём – то говорили. Пашка тогда вытягивал шею, смотрел с завистью на эту идиллию и, затаив дыхание, провожал взглядом свою несбыточную мечту. Может быть оттого, что Пашка жил без отца, без сокровенных разговоров с ним, и есть причина в его неумении общаться с сыном?
Нет, так дело не пойдёт! Нужно браться за ум, и менять всё в корне! Пашка подошёл к крану, сунул под него голову, смывая вчерашнее похмелье и, продолжая плескаться в воде, произнёс:
Обещаю, Катюша – как только вернусь с работы, мы серьёзно поговорим. Думаю, что ты меня поймёшь, простишь, а сейчас хочу признать своё поведение отвратительным. Мне действительно стыдно перед вами за свои поступки, но я обязательно исправлюсь, ради наших детей исправлюсь.
Она смотрела, как Павел высушивал волосы полотенцем, и никак не реагировала на его слова – она их просто не слушала. Признавалась себе в том, что Раиска знает Павла больше, чем она, Катерина. Сколько лет прожили, а так и не смогли до конца друг друга узнать. Хорошо это или плохо? Понятно пока одно – этот факт усложняет их семейные отношения и напрягает.
После работы, Павел торопился домой, торопился поговорить ещё раз с женой и ещё раз попросить у неё прощение.
Одна у него цель и заветная мечта – быть всегда рядом со своей Катюшкой. Катерина же недоумевала – как так?
Дома никого не было и это было для него сейчас кстати – нужно привести себя в порядок после работы – его жена любила аккуратность во всём.
Пашка полез в шкаф, достал оттуда голубую рубашку, ту, которая нравилась его жене больше всего. Включил утюг и стал наглаживать эту рубашку.
Побрызгал себя одеколоном и, посмотрев в зеркало, остался собой доволен.
Катерина домой не торопилась, она знала, что дети её всё ещё у Раиски с Сашко, а Павел, конечно же, уже дома и, что – бы сгладить своё вчерашнее положение, готовит жене ужин.
Не торопясь вошла в дом, как и предполагала, муж уже был дома.
Устало разделась после смены, уселась в кухне. Устало думала о том, что охладела к мужу. Охладела незаметно для себя и теперь ничего с этим не может поделать.
Не сказать, что – бы Павел часто выпивал, это было редко – работа сварщиком на портале отнимала много времени, много сил. Работал он с огоньком, получал благодарности, которые он бережно складывал в ящик и тут – же про них забывал. Радовался как мальчишка о каждом незначительном успехе своей бригады и всего отряда в целом. С радостным блеском в глазах, уверял дома всю свою семью о том, что все они обязательно дождутся того дня, когда будут кричать «Ура!» первому поезду.
Вспоминает она и о том, как радовался Павел досрочной сборке проходческого щита.
Пашка был трудягой, какого ещё поискать! Он гордился своей профессией и считал, что лучшей профессии, чем сварщик, на земле нет!..
Павел молчал, понимал, что Катерину сейчас лучше не тревожить – пройдёт немного времени, и она сама найдёт для него слова.
От ужина, который он так старательно готовил для семьи, Катя отказалась. Её не удивило даже то, что Павел успел перед её приходом сварить макароны с тушёнкой, при этом переодеться в любимую ею рубашку и побрызгаться одеколоном – это Катерина заметила ещё с порога. Понимая, как Пашка ждал от неё похвалы, она всё же не дала ему возможности этим насладиться. После длительного молчания, произнесла:
– Не подлизывайся, уходи с глаз моих долой! Сходи к Раиске с Сашко – приведи детей. А всё остальное остаётся в силе – тебе, Паша, придётся переселиться в общежитие.
Павел вздохнул, посмотрел на жену и, уловив её неприступность, понял, что сейчас его слова Катей будут неуслышанны. Он задержался у порога и, прежде чем уйти, подошёл к Катерине, взял её руку, заглянул несмело, как и всегда в её бездонные зелёные глаза, без надежды в голосе, произнёс:
– А может, не надо мне в общежитие? Я без вас не могу и дня прожить. Не бросай меня, если я и теперь не справлюсь, то сам уйду. Хорошо?
Не дождавшись ответа, Пашка тяжело вздохнул и вышел из комнаты, оставив Катерину одну со своими думами.
Катерина всё так же сидела на кухне, устало размешивая чай, раздумывая над своим решением – уйти от Павла.
В голубой рубашке и такими же глазами, он всегда напоминал ей своего отца. Даже Пашкин чуб, светлой волной спадающий на глаза, совершенно был таким же, как у него. Катя вздохнула:
– Прости, Паша, но ничего у нас, наверное, не получится. Возможно когда – то мне и придётся чем – то за это поплатиться, но сейчас ничего не могу с собой поделать! Я с ужасом поняла, что даже тихим своим присутствием ты меня раздражаешь. Как с этим бороться?
Она снова вздохнула, обратилась к отцу:
– Прости и ты меня, папа. Не справилась я. Паша хочет слушать себя, только свою любовь ко мне, остальное для него совсем неважно. Почему не задумается над тем, что в моей душе? Почему ему неважно даже то – хочу я с ним жить или нет? Почему не делает всё для того, что бы я никогда не захотела от него уйти? Я же устала под него подстраиваться и играть в счастливую семейную пару. Вот Раиска и Сашко счастливы, и это их счастье не наигранно. У нас же с Павлом что – то не клеится. Даже его обещание, что он исправится, теперь для меня важны. Что – то большее во мне сломалось и, возможно временная разлука с мужем, поможет понять нам обоим – нужны ли мы друг другу на самом деле? Но думаю и другое – не стоит ему подавать надежды, а дать ему полную свободу. Может, найдёт он ещё своё настоящее счастье с другой, которая поможет ему забыть меня. Что мне нужно, я пока и сама толком не знаю. Я рвалась на БАМ – вот он, передо мной. Хотелось потрогать воды Байкала, так уже два раза ездили в лагерь, что находится на самом его берегу. Лазали по отвесным скалам и ловили омуля. Лёнька просто приходил в восторг от того, что смог увидеть то, о чём ему и не мечталось. И мы, казалось, были все счастливы! Но как жалко, что всё это просто наигранная фантазия! Ушла моя любовь, которой, скорее всего и не было. Не хочу тебя обманывать, папа, но ничего изменить уже не смогу.
Катя не стала доносить до своего отца те чувства, которые испытывает она сейчас к своему мужу. Как будто чужеродный элемент, вся её сущность отторгала Пашкино тело. Не хотело его принимать, как мужчину. Раньше такого не было! Какая уж тут любовь! Возможно, ли отвечать на его ласки, вопреки своей воли?
Страдало от этого Катино сердце. И за себя страдало и за Пашку.
Тонким кружевом плетенья обволакивались её мысли, становилось не по себе.
Имея в своём характере свойство – никогда ни в чём не сомневаться, сейчас она была в полном замешательстве.
Убедив себя в том, что уйдёт от мужа и попытается окончательно разобраться в своих чувствах к Павлу, она вдруг почувствовала в себе некий эгоизм. Пашкины недавние слова скорбно звучали, и мешали ей сосредоточится. Он просил её его не бросать.
Вот ведь как может вывернуть душу. Натворит, Бог знает что, а потом с мольбой в глазах прощения просит. Неужели так легко можно забыть и простить ему то, до чего он дошёл? И не жалко ей того платья. Обидно то, что её совершенно не к кому было ревновать! Никакого повода она ему не давала. А что дальше? Ждать, пока её муж систематически станет распускать руки? Нет, она больше не позволит Павлу унижать её достоинство и оскорблять. Никаких смягчающих обстоятельств от него она больше не примет. Сейчас нужно принять холодный душ, привести в порядок свои мысли и бесповоротно принять решение пожить одной, без Павла.
Холодная вода была для Катерины, не что иное, как бальзам на душу. Ничто так не может помочь в таких ситуациях, как холодная вода. Собрав воедино всевозможные думы, она, тут – же, горячим потоком выбрасывает их головы, обливается холодной водой и становится светлее на душе, мысли становятся чище. Обтираясь полотенцем, Катерина ещё раз убедилась в том, что эта процедура просто незаменима для восстановления человеческого организма, для его бодрого духа и оптимизма.
Встряхиваясь от всех запутанных мыслей, она поспешила проделать гимнастику, и вскоре уже была в боевом расположении духа. Скоро вернётся Павел с детьми, нужно быть в форме и сделать так, что – бы дети не заметили размолвки между родителями.
Включив транзистор и поймав музыку, Катя успокоила себя тем, что, слава, Богу, никто не умер, все живы и это главное! Всё же у неё всё ещё перед глазами виделся образ отца. Удивилась этому – раньше не было, что – бы после общения с дочерью, его образ её не покидал. Что – то не понравилось ему, ну что? Неужели то, что не прислушалась к его недавним словам, решила делать так, как надумала. Но это же её выбор, раньше отец сам учил не отступать от задуманного. Скоро вернётся Павел с детьми, может быть, она успеет узнать, почему отец не уходит? Что – то ещё хочет сказать? Ей было не по себе от того, что душа отца была чем – то встревожена, а для неё это было болезненно.
Отбросив от себя все думы, принялась к расслаблению всего организма. Проделав всё, что было для этого необходимо, сквозь пелену тумана услышала отчётливый его голос, скорее всего, это читалось мыслями, не словами, но было вполне понятно…
Да, она угадала – речь шла о её муже – не согласен был с ней отец. Уверял, что когда – то она пожалеет о своём решении. Просил не рубить с плеча – в такой ситуации все решения должны быть предельно взвешены. Думать ей нужно не только о себе – её дети могут познать жизнь без отца.
– Вспомни себя, когда меня не стало, вспомни Павла, которому так не хватало отца, не говоря о том, как рос мальчишка, под одной крышей с матерью, не зная этой материнской любви. Не отнимай у моих внуков счастливое детство, не отнимай у них слово «папа». Я буду рад дочка, если услышишь мои слова. Люблю тебя, люблю Пашу и Лёню с Танечкой! Не волнуйся, я всегда возле вас и ты можешь, как прежде, прибегать к моей помощи. Ты только позови!..
Катя присела на стул. Образ отца теперь не тревожил её.
Она чувствовала, что её отец уже в другом месте, там, где кому – то нужен. Почувствовала и то, что стало намного легче, мысли уже не путались, а думалось только об одном – скорее бы пришли Павел и её дети. Она со вчерашнего дня не видела своего неугомонного сына и смешливую дочку. Редко, очень редко, только лишь по важным обстоятельствам она могла себе позволить разрешить им где – то остаться. Катерина дала себе слово, что никогда она не своих детишек не отпустит от себя!
Время шло, на улице уже темнело, но ни Павел, ни дети не появлялись. Когда же волнение Катерины переросло в страх, она оделась, бросила ключ в почтовый ящик и быстрым шагом направилась к Раискиному дому.
Сашко и Раиска встретили Катю словами, что дети с Павлом ушли уже давно.
Удивлённая и перепуганная Катерина смотрела на своих друзей, не понимая, почему они так спокойно к этому относятся – ведь кругом тайга, медведи, непонятные костры на вершинах сопках!
– Да не волнуйся, ничего не случится с твоими детьми. Паша совершенно трезвый, да и в любом виде он никогда не обидит ни сына, ни дочку. Сейчас решил с ними погулять, сказал, что редко это делает. Проходи, чай будем пить.
Раиска уже ставила чайник, успокаивая подругу:
– Чего – чего, а вот за своих детей Пашка жизнь отдаст, так что можешь расслабиться и посидеть с нами. Сегодня мы с тобой ещё не виделись.
Сашко, напевая себе под нос песню своих родных гор, тоже готовился к чаепитию.
Раиска усмехнулась:
– Ты же только что пил чай с Митей. Как можно столько много пить этого чая!
Раиска, разливала чай, а сама поглядывала на Катерину. Зоркий всё же у неё глаз – ни скрыться от него, не спрятаться. Сашко, поговорив за чаем с женщинами, ушёл, давая им побыть вдвоём. Он всегда так делал, понимал, что им нужно посплетничать. Катя к чаю даже не притронулась, не расположена она была сейчас к чаю. Говорила о вчерашнем смотре, о том, что их ансамбль хотят отправить на конкурс песни среди коллективов бамовских посёлков. Раиска слушала подругу, но очень хорошо чувствовала, что она чем – то озабочена. Хоть и говорит о вчерашнем смотре, но сама думает совершенно о другом.
Когда Раиска появилась в посёлке, Катерина могла себе позволить расслабиться и уткнуться ей в плечо, поплакать. Она часто скучала о маме, о Веруне, скучала по бабушке Оли, у которой давно не была. Перед Павлом Катя никогда не показывала свои переживания и плохое настроение, никогда не раскисала. Но бывали минуты, когда ныло сердце, тоскливо сжимаясь в груди, и хотелось из сильной личности превратиться в маленькую девочку. Хотелось прислониться к сильному плечу и поплакать. Такое плечо Катерина находила у Раиски. Потом так и повелось. Хоть и редко, но случалось так, что Катя прибегала к подруге, ложила свою голову ей на плечо, высказывала наболевшее.
Та успокаивала её, поглаживая голову Катерины, и перебирала рукой её волосы, как делала это когда – то бабушка в далёком Катином детстве.
Раиска гладила одной рукой голову своей подруги, другой смолила Беломор, сама при этом переживая за Катерину.
Вот и сейчас Кате необходима была поддержка. Не могла она уже в одиночку справиться со своим состоянием. Душевные переживания брали своё – теперь ей было просто необходимо найти тихое пристанище, кем являлась Раиска.
Как ни странно, отец на этот раз не помог ей как он не старался. Невзирая на его, казалось бы, разумные советы, Катерина не смогла их принять. Вернее сначала было всё понятно, но её упрямый характер брал верх над любыми советами, кто бы их ей сейчас давал. Не соответствовали сегодня эти советы с её теперешнему настроению и положением дел в семье.
Разочарование в своём муже, разочарование к себе самой уводили Катерину в какие – то дебри и несогласию своих мыслей. Что – то надо делать, надо решать эту проблему и очевидно решить её придётся самой, но всё же, для начала нужно поведать всё своей подруге. Раиска в таких делах мудрее. Прежде чем что – то сделать, всё обдумает, взвесит, не станет рубить с плеча, как она.
Сейчас Кате стало необходимо общение с Раиской. Отодвинув чай в сторону, она произнесла:
– Не тот сегодня случай, что бы пить чай. Давай выпьем винца, если ты не возражаешь! Сашко наверняка имеет в запасе домашний напиток.
– Почему же не имеет? Имеет. Хоть и бережёт он его, приберегает на всякий случай, но, думаю, не откажет нам сейчас. Не часто мы с тобой прибегаем к этому. Глядя на твоё удручённое лицо, тебе не помешает рюмочка грузинского вина. Ясный компот, не помешает! Эту поговорку Раиска проговаривала в случаях крайнего своего удивления, положительных или отрицательных эмоций и об этом знали все.
Сашко подругам не мешал. Знал – если те уселись на кухне, значит секретничают.
Он принёс из подвальчика вино, поставил его перед подругами на кухонном столе и удалился.
Выпив напиток с грузинских гор родины Сашко, Раиска закурила папиросу, уставилась своими чёрными глазами на Катерину:
– Давай, выкладывай, что там у тебя наболело. Вижу по лицу, что тебя что – то гложет. Рассказывай, хотя я уже заранее предвижу, что разговор будет снова про Павла. Что ещё успел натворить наш общий друг? Я уж и не понимаю, что с вами делать!
Катерина понимала, что сейчас нужно всё рассказать. Не хотела она выносить сор из избы, да только чувствовала, что ей сейчас это просто необходимо. Да и нет у неё никаких секретов от Раиски.
Поведала ей Катерина о том, что Павел дошёл до рукоприкладства, разорвал ей концертное платье, снова приревновал к несуществующим её воздыхателям. И наконец, призналась подруге, что не любит она Павла, да, наверное, и никогда не любила. Думала, что придёт любовь со временем, сможет разглядеть она в Пашке того мужчину, с которым проживут они всю свою жизнь.
Теперь же поняла, что между ними пропасть.
Пока Катерина пыталась донести до своей подруги нелюбовь к Павлу, все их размолвки, ссоры и непонимание друг к другу, Раиска думала о своём.
Думала о том, что признайся Катька ей в своей неопределённости к её другу, о своём сомнении в любви к нему намного раньше, ещё до того, как увести его на свой Урал, всё было бы совсем по – другому. Не страдала бы она одна в Ленинграде в ожидании первенца, не ревела бы в подушки от того, что не с кем разделить эту радость. У Катерины же получилось – ни себе, ни людям. Сидит, плачется на не совсем удачливую жизнь. Опомнилась, что мужа – то своего и не любила никогда.
Катя, разрумянившись от вина, оставив свой рассказ, о предстоящем разводе с мужем, только теперь заметила грусть в Раискиных глазах. Они блестели влажно толи от выпитого вина, толи от слёз.
Втягивая в себя папиросный дым, прищуривая при этом один глаз, Раиска смотрела в окно, и было видно, что её что – то так же тревожит, как и её подругу. Захмелев и вернувшись в прошлое, она решилась поведать свою правду Катерине
Решила ей так же высказать то наболевшее, которое она когда – то унизительно пережила по её, Катиной вине.
Раиска перевела свой пронзительный взгляд на Катерину:
– Помнишь, тогда, в лесу, мы с тобой дрались?
– Как не помнить? Глупые мы тогда были. Сейчас даже стыдно вспоминать об этом.
Раиска её остановила:
– Нет, я не об этом. Тогда я тебе намекнула про свою большую ошибку.
Катя с интересом смотрела на подругу:
