скачать книгу бесплатно
Митя с Лёнькой и его сестрой бежали в клуб, нужно было успеть занять места на передних рядах, что – бы было всё хорошо видно. Танюшка, перелезая через теплотрассы и ступеньки, отставала от мальчишек, а те всё время подгоняли её словами, что бы та пошевеливалась.
В посёлке был обычай – перед любым фильмом или концертом, делали разные объявления, доносили сведения о работе в тоннеле и разных структур посёлка. Вот и теперь – начальник отряда взял слово, поздравлял с успехами в отряде, радостно сообщил, что к их посёлку продвигается, раньше намеченного срока, железнодорожное полотно. Значит, быть «Золотому звену» уже следующей весной. И, благодаря знаменитой бригаде Бондаря, Северомуйцы отпразднуют это событие вместе с ними, с теми, кто в тяжелейших условиях прокладывают рельсы на восток.
Всё же удивляло одно обстоятельство работающих бамовцев – как может человек, отработавший тяжёлую смену в тоннеле, бежать в клуб на репетицию, что – бы порадовать своих своим талантом друзей. Как можно после изнурительного труда петь, или играть в оркестре, показывать сценку из театральной постановки с настоящим актёрским мастерством! И этому находилось объяснение. Люди, живущие даже в такой тайге, как наши герои, испытывали потребность к прекрасному. Имея и чувствуя в себе различные таланты, они проявляли себя на сценах небольших своих поселковых клубах, радуя своим талантом других…
Раиска в клуб не пошла, не любила она сидеть в душном зале, где шум и гам. У неё нашлись дела, по её мнению, поважнее – ей нужно будет накрыть на стол, что – бы повкуснее накормить своих родных после концерта.
Павел с грузином забрались на самые дальние ряды. Лёнька же с Митей и Танюшкой успели захватить места в первом.
Погас свет. Аплодисменты зрителей требовали на сцену артистов. Номера сменялись номерами.
Лёнька с нетерпением ждал выхода мамы на сцену. Он елозил в кресле, волновался и притих, лишь тогда, когда объявили мамин коллектив. Его мама стояла впереди своего ансамбля, так, как была солисткой.
Песня была про геолога. Лёнька в слова сильно не вникал, но ему очень понравились слова, как этот геолог ушёл на разведку в тайгу. Он сразу же представил человека с оружием, который продвигается вперёд через заросли и буреломы, выглядывая врага. Лёнька гордился тем, что это его мама запевает боевую песню и вдохновенно поёт. Он потихоньку оглянулся назад, увидел много знакомых лиц и улыбнулся – все они с заворожёнными глазами смотрели на сцену.
Лилась мамина песня а у Лёньки щемило в груди. Его мама поёт для него и для всех, кто пришёл сегодня в клуб. Он подумал об отце – где – то и он сидит сейчас в этом зале.
Павел слушал Катину песню и думал только об одном. Думал о том, как он её любит! Уже одиннадцать лет прошло, как они вместе, но ни на миг он не усомнился, что его выбор был правильным. Не ушли его чувства, остались, и до сих пор его влечёт к единственной и любимой женщине.
Зелёное Катино платье переливалось при каждом её движении. Шифоновый шарф воздушным облачком касалось её плеч.
Со сцены Катерине не были видны лица, но она смотрела вдаль зала, и Пашке казалось, что она видит его и поёт только лишь для него.
Он опустил глаза, стесняясь её взгляда. Хороша она была сегодня, как никогда! Её красивый голос сливался с её изящной фигурой, с платьем и с шарфиком. Сливался с Пашкиным невероятным желанием быть сейчас в унисон с её песней, которая звала его за собой.
– Милая моя Катюшка! Я всегда буду с тобой, всегда буду тебя любить! Только никогда меня не бросай. Я постараюсь, что – бы ты была счастлива! Я стараюсь, но снова делаю глупости и всё это лишь от большой любви к тебе. Я чувствую некий холодок твоего взгляда и непонятную для меня твою отчуждённость. Неразгаданная ты моя загадка, смогу ли я тебя когда – нибудь понять? Вот и сейчас – ты поёшь, но знаю, что душой ты не здесь, не со мной. В словах твоей песни: «А путь и далёк и долог и нельзя повернуть назад», ты стремишься снова в путь. Куда рвётся твоё сердечко? Невозможно так жить! Не может человек за всю свою короткую жизнь успеть побывать в каждой точке земного шара! Не успеет он построить много голубых городов! И нам с тобой достаточно того, что мы здесь. Мы строим наш город, наш тоннель, наше будущее, здесь, сейчас. А сколько ещё у нас, под самым боком, белых пятен!
Пашка думал, отчего грустит Катина душа? По её голосу в песне он слышит это.
Может, от того, что он любит её сильнее, чем она? Так в этом он не виноват. Павел расстроился, на смену сентиментальных чувств, пришли вдруг глупые вопросы; почему, например, все поют весёлые песни, а его Катерина – грустные. Перед ней исполнялись частушки и все смеялись. Коллектив с ЖКО пели радостно «А мы ребята семидесятой широты». Его же жена выбрала самую грустную песню. Пашка знал, что эта песня про геолога, любимая песня её отца. Но, всё же могла бы спеть и другую, более весёлую.
Кате и её ансамблю хлопали долго, кричали «браво» и не отпускали со сцены.
Грузин хлопал от всей души и даже вскочил с места. Павел решил выйти в фойе клуба. Тут – же увидел ребят из своей бригады. Они вышли покурить, как и Павел. Прикуривая друг у друга, кто – то из ребят произнёс:
– Да, Пашки Егорова жену сегодня не узнать. А голос, как у настоящей певицы. Ну, ты, Павел, даёшь! Такую женщину спрятал в спецовку, болотные сапоги и каску! Она же для сцены родилась, а ты её в шахту!
Кто – уже потихоньку, пока не закончился смотр, разливал из – под полы вино.
Поднесли и Павлу. Пашка, ещё не совсем в себя пришедший после Катиной песни, залпом опрокинул в себя стакан. Даже сам удивился, как это быстро получилось. В горле его пересохло, хотелось пить и он, от большой жажды, с удовольствием проглотил эту жидкость. Налили ещё, и он снова выпил, совершенно не думая о последствиях, и уж никак не настраиваясь на то, что – бы сделать кому – то плохо.
Он снова вошёл в зал, тихо прошёл на своё место, уселся рядом с Сашко. Тот сразу же уловил от Пашки спиртное:
– Где это ты, Паша, успел выпить? Вышел – то всего на две минуты! Зря ты это сделал.
– Ничего страшного. Ещё долго этот смотр будет продолжаться, успею проветриться»
– Жарко здесь очень, боюсь, как бы совсем тебя не развезло.
– Не волнуйся, Сашко, я только пару рюмочек лёгкого винца выпил. Во рту всё пересохло, да в груди так всё перевернулось! От Катиной песни перевернулось. Понимаешь, у меня к ней какое – то особое чувство, даже сам себя не пойму. Знаю только, что вдруг она куда исчезнет – и всё – оборвётся моя жизнь. А тут пить очень захотелось. Воды хотел попить, а тут ребята со своим «вермутом».
Ничего, до конца концерта всё войдёт в своё русло.
– Что же за любовь у тебя такая, что иногда огорчаешь Катю. У нас с Раей всё понятно – мы просто любим, а у тебя Паша в голове каша!
– Грузин потихоньку засмеялся:
– Я хорошо сказал, друг?
– Да, уж, обхохочешься – это у тебя в голове каша, а у меня все мысли только о той, кого люблю больше жизни. Грузин стал вдруг серьёзным, отмахнулся от Павла:
– Да ну, тебя – его жена так красиво поёт, а он всё куда – то бегает – то в клуб, то из клуба.
После концерта дождались Катерину и все вместе отправились к Раиске – та уже заждалась их.
По дороге Сашко хвалил Катю и вообще весь концерт, мальчишки показывали свои красные ладошки, демонстрируя тем самым своё активное участие в поддержке Лёнькиной мамы и её коллективу.
Пашке было жарко, толи от того, что вино стало улетучиваться, толи, наоборот, стало только сейчас действовать. Так или иначе, его руки произвольно начали жестикулировать, голос его постепенно стал доставать до высоких частот диапазона.
Катерина тут – же определила состояние мужа, но не стала придавать этому большое значение. Сегодня можно, день сегодня замечательный, не стоит омрачать его.
Праздник в клубе и смотр самодеятельности удался.
Хоть и опередил их коллектив из ЖКО, но занять второе место, среди восьми коллективов, это совсем не плохо.
Раиска, как и ожидалось, встретила их с разнообразными блюдами, которых на столе было в большом количестве. Крутилась пластинка, за разговорами с аппетитом уничтожалась еда, и Раиска была счастлива от того, какая, всё же, у них замечательная, большая и дружная семья!
Она порхала от стола на кухню, пополняла пустые тарелки, радовалась, что у всех такой хороший аппетит. Потом, что – бы разгрузить желудки от обильной еды, устроили танцы, не крутиться же зря пластинке!
Пашка сразу пригласил на танец свою жену. По своему неумению он неуклюже танцевал, прижимая всё крепче и крепче к себе Катерину, такую хрупкую и такую родную! От её близости, от выпитого вина он всё сильнее и сильнее хмелел. Он уже громко признавался своей любимой о своей любви к ней, лез целоваться и это уже Катерине не нравилось. Она отстранялась от Пашки, вырывалась из его крепких объятий и, было видно, как неприятен он был ей сейчас.
Раиска всё замечала. Она сняла иголку с пластинки, что – бы закончить с танцами – не ровен час, подвыпитый её друг кинется, размахивая руками, вприсядку, что однажды было.
Никогда она не замечала у него такое рвение к русским пляскам. И когда успел научиться! Потом она поняла Пашкины неадекватные выходки. Это его любовь к Кате выплёскивается наружу и он не знает, что с этим делать. Раиска, глядя на танцующего своего друга, решила – нужно что – то предпринимать, так дальше дело не пойдёт. Оставив Павла на попечение мужу, Раиска позвала Катю на кухню. Закурив сигарету, она вдруг произнесла:
Зачем ты живёшь с ним, если любовь ушла – завяли помидоры! Нет у тебя к нему никаких чувств и это печально. А он от любви к тебе, посмотри, что вытворяет? Ведь у него так плачет душа. Хоть вы дороги мне оба и желала вам семейного счастья обоим, только вот не возьму в толк – зачем плыть против течении? Не везло моему Пашке с самого раннего детства, и сейчас не везёт! Карабкается он, да думаю, что зря он это делает. А у меня от ваших непонятных отношений друг к другу, просто разламывается голова. Последнее время у нас с Сашко на первом месте ваше шаткое семейное положение, а на втором наша. Теперь вот думаю, может мне не Павла ругать, а тебя? Получается так, что ты, Катерина, ни себе – ни людям. Если хочешь, что – бы твой муж был всегда уравновешенным и дружелюбным по отношению к тебе, говори ему почаще хорошие и тёплые слова. Их ему так не хватало в детстве. Дай ему понять, что ты никогда его не оставишь. Может быть, тогда Пашка изменится. Ты, Катерина, не обижайся, но ты не очень – то жалуешь своего мужа добрыми словами, Вместо того, что – бы с книгами засыпать и просыпаться, не лучше ли это время общаться с мужем, напоминать ему о том, что он дорог своей семье и ты его любишь. У вас дети, вам идти дальше по жизни вместе и многое зависит то женщины – каков будет этот путь. Пойдём, там отплясывают.
Из комнаты донеслась весёлая музыка грампластинки.
Раиска затушила сигарету, посмотрела ещё раз с укором на свою подругу и, повторив своё неизменное:
– Ясный компот – ни себе, ни людям, – вместе с Катей вышла из кухни.
Сашко с Пашкой танцевали под весёлый наигрыш частушек «Семёновны».
Раиска, с болью в душе к отплясывающему лихо Пашке, махнула на всё рукой, присоединилась к танцующим.
Павел с грузином так расплясались, что уже без смеха на них смотреть было нельзя! Лёнька и Митя весело хлопали им, а Танюшка бросилась вместе с ними в пляс. Раиска пошла в пляс в присядку перед Пашкой. Её живот смешно подпрыгивал вместе с ней, отчего стало весело и Катерине, наблюдавшей за весёлой танцующей компанией.
Обессилевшие от пляски, Пашка и Сашко упали тут – же, на пол. Раиска с Танюшкой в обнимку повалились на диван, а мальчишки без устали хохотали, будто им попали в рот смешинки. Катя смотрела на эту картину и искренне хотела верить в то, что – бы эта дружеская встреча оставалась с ними навсегда. Хорошо было бы, если Паша был таким и дома. Что он преподнесёт семье, когда вернутся они домой? На Раиску Катя не обиделась, знала, что та переживает за обоих, за их семью. Да только никто не сможет понять, как бывает тошно и невыносимо разговаривать с человеком, чей перегар вызывает только отвращение, а пьяные и наглые действия его рук приводят лишь к обострённому чувству стыда к самому себе. Как можно находить и говорить слова любви при таком хаосе мыслей, обманывать себя и того, кто сейчас неадекватен? Поддаваться пьяным рукам и притворяться, что всё замечательно – кому это нужно? Может быть, есть такие, но только не она. Не будет она идти на поводу у того, кто должен в данном состоянии, вести себя, как подобает, держать себя в руках, не давать повода для ненужных разговоров.
Нет, это не для неё! И как бы она не хотела взять себя в руки, как делают многие женщины, и притвориться его единомышленником, у неё это не получалось. Не будет она подставлять ему плечо – пусть падает. Упадёт, стукнется лбом – придёт, может быть, сознание, а иначе не почувствует свою вину. Так думала Катя, а Пашка, наплясавшись, поднялся с пола, посмотрел на Катерину, заявил, что пора идти домой, завтра всем на работу, а это для него было самым важным в жизни. По дороге к дому Пашка немного протрезвел. Идя рядом с Катериной, держа её за руку, он думал о том, как любит он их всех; и жену, и сына и Танюшку. Ради них работает и старается заработать побольше денег, что – бы хватало им на всё.
Никогда не жаловался Павел, как устаёт он, как иногда режет в глазах от сварки, как болит спина и руки от тяжёлых баллонов с кислородом, и от всяких прочих неподъёмных железяк. Он не привык жаловаться, он мужчина. Так говорил всегда дядя Тимофей, так учила его Раиска.
Сейчас Пашка счастлив, рядом с ним его Катюшка и не важно, что спотыкаются длинные его ноги о ступеньки теплотрассы, он вовсе не пьян, а просто от души наплясался со своим другом и Раиской. Плясал для своей Кати. Плясал, что – бы она видела, что и он, Павел, что – то умеет. Она сегодня хорошо пела в клубе, а он танцевал.
Скорее бы теперь дойти до дома, хотелось отдохнуть. Наконец – то они дошли. Катерина сняла туфли, присела на стул. Ноги гудели от сегодняшнего дня, поскорее окунуть их в холодную воду. Пашка помог Кате налить воду в таз, присел рядышком, прямо на пол. Он поливал её ноги из своих ладошек, пошатываясь от усталости, и твердил, что всегда готов вот так, как сейчас, мыть ей ноги, лишь бы она всегда была с ним рядом. У неё же в голове были одни мысли – что – бы Павел, как можно поскорее улёгся. Она знала, стоит ему только прикоснуться к подушке, так сразу же и уснёт. А если будет сопротивляться этому, значит, ночь предстоит провести в пустых разговорах до самого утра. После сегодняшнего напряжённого дня ей не хотелось ничего, кроме отдыха. Да и дети у Раиски остались – самое время отдохнуть.
Но Павел был совсем другого мнения. Он был настроен на любовные отношения с женой именно сейчас, тем более, что теперь они, что бывает не часто, остались вдвоём. Да и Катя обещала, что после концерта они наверстают всё упущенное.
Пашка это хорошо помнил и ждал этого момента целый день.
Он выключил свет, подошёл к Катерине, взял её на руки и шатающей, но твёрдой походкой понёс её, упирающую, к кровати. Катя барахталась в его цепких руках, но Пашка крепко держал свою жену.
Потом утопил её в своих поцелуях и жарких словах любви. Он пытался расстегнуть пуговицы на её платье, на том самом, в самом, в котором она сегодня так была хороша на сцене! Дыша ей в лицо перегаром, он уже начинал злиться, что пуговицы ему не поддаются. Эта возня начинала раздражать и Катерину. Ей был омерзителен такой подход к любви. И не любовь это вовсе, а какие – то животные страсти, каких она никогда не понимала и не принимала.
Вырвавшись из рук Павла, Катя бросила ему в лицо:
– Ты самый настоящий хам, каких я не видывала! Ненавижу тебя, такого!
После этих слов выскочила на кухню. Тяжело дыша от нахлынувшей злости на Павла, поймала семя на мысли, что не хочет его ни сейчас, ни завтра, никогда! В висках предательски стучало «не люблю его, не люблю!»
Сердце уже учащённо билось оттого, что когда – то решила, что именно он, этот паренёк из деревеньки её бабушки, должен стать её мужем. Тут – же, злость на Павла прошла, переметнулась к самой Катерине. На себя она сейчас злилась, и себя ненавидела за всё, что теперь происходит.
Не зажигая свет, подошла к окну, стала всматриваться вдаль. Почувствовала позади себя подошедшего к ней Павла, успела подумать, что ждать сейчас хорошего от него не стоит. Пашка же, собрав всю свою любовь к Катерине, всю ревность к тем, кто сегодня любовался его женой в клубе, и всю свою дурь, стал вдруг рвать на Кате платье. Не будет больше она, его жена, торчать на сцене, каждому строить глазки и дарить улыбку направо и налево. Не будет благодарно скалить зубы тому мужчине, который подарил ей сегодня букет багульника. Этот веник остался у Раиски и если бы он был сейчас здесь, то полетел бы сразу на помойку.
Злая и ненавистная ревность поглотила Павла, он, уже не совсем соображая, ударил Катерину.
Она стояла перед ним, стойкая, с надменной улыбкой:
– С платьем не сладил, так нужно переключиться на другой объект для выплеска эмоций? Таким объектом для себя ты выбрал меня, так я тебя понимаю? Но мне тебя жаль, ты очень сильно только что себе навредил. Я, за время совместной жизни с тобой, старалась не прибегать к самому сокровенному – памяти моего отца. А вот сейчас ты убедишься, насколько велика его любовь ко мне, своей дочери. Ты меня достал, Паша! Поверь, но другого выхода я не вижу. Раиска посоветовала мне приложить старания, поучаствовать в твоём воспитании, попробуем, может, что и получится.
Хоть и было темно, но блеск в Катиных глазах Пашка увидел очень чётко. Плачет, или это блеск от луны?
Не знал всё же до конца свою жену Павел. Не знал, но всегда чувствовал, что владеет она невидимым могуществом власти над ним. Никогда не понимал, откуда это происходит и как проявляется. Это знала только сама Катя. Тренировала в себе это свойство с самого детства. Этому её научил отец. Вот почему она была всегда спокойна в любых трудных ситуациях и выходила из них победителем. Старалась делать это сама, но иногда прибегала за помощью и к своему отцу. Сейчас она не знала, как поступить, даже слёзы, что бывает очень редко, проступили у неё на глазах. Они были оттого, что она так и не смогла полюбить Павла по настоящему и тем самым причиняет ему боль неразделённой любви. Плачет, что жалко сынишку и дочь, которые обожают отца.
Она плакала не за себя и не за испорченное платье. Подумаешь – платье! Душу Пашкину разорванную не склеишь – вот главное. Да, наверное он чувствует её нелюбовь к нему и поэтому бесится. Насчёт того, что – бы быстро его успокоить и отправить спать, для Катерины не составляло никакого труда. Делала это крайне редко, но сегодня пришлось ей успокоить его, что – бы не натворил чего дурного. Для неё это не было сложным – взяв себя в руки, вытерла глаза, закрыла их и, вырвавшись на свободу душой, как учил её отец, представила его чёткий образ. Поставила этот образ отца между собой и Павлом и тут – же увидела, как расплывчатый силуэт отца направился в комнату, к кровати. За ним молча, последовал и Павел. Через мгновение тот уснул крепким сном.
Катерина, всё так же, не включая света, присела возле Пашки, погладила его, попросила прощения за то, что пришлось прибегнуть к такому способу. Поблагодарила отца, задав ему лишь один вопрос:
– Скажи, папа, что мне делать? Знаю, что во всём виновата сама, но знаю и другое, что жить больше с этим человеком я не хочу. Стоит ли надеяться на хорошее, понимая, что его уже не может быть?
– Не рано ли сдаёшься, дочка? Думаешь, что не любишь больше своего мужа? А помнишь, чему я тебя учил? Если хотя бы одному человеку, который оступился, ты бы протянула руку помощи и сумела из него сделать нормального, стоящего для этой жизни, значит, прожила не зря. А Павел тебе далеко не посторонний – он отец твоих детей. Вот тебе и задача для размышления. Сделай его таким, каким ты хочешь его видеть. Когда геолог находит невзрачный камушек, он его сначала внимательно разглядывает. Если хоть что – то блеснёт в нём, он его не выбросит, а тут – же начнёт его протирать, обмывать, отбивать ненужное, а потом шлифовать. И камушек тот начинает блестеть, и любить ты уже его начинаешь, как своё сокровище, своё детище. Впусти в себя свежее дыхание природы, наполни свои лёгкие чистым горным воздухом и глаза свои порадуй бегущими волнами речки. Посиди одна на природе, закрой глаза и попроси у неё силы, мудрости, запасись её энергией. Делай это одна, никто не должен тебя видеть и мешать даже тихим своим присутствием. А потом, вернувшись домой, постарайся увидеть в своём муже то хорошее, что в нём есть. Напомни ему об этом, похвали за то, что просто улыбнулся тебе, что погладил по голове сына и дочку. Любовь – это посаженное вместе дерево. Если его не поливает один по своей занятости или забывчивости, то деревце живёт благодаря другому, тому, кто продолжает его поливать. Если же его не поливают уже оба, то оно гибнет. Вот и подумай, как спасти семью. А спасать надо. Кому – то всегда приходится быть подпиткой своей семье, вот и прими эту роль на себя. А любовь – это не только поцелуи на скамейке и разногласия по пустякам. Это одинаковые мысли, направленные в один бегущий поток, это стремление сделать живущих рядом с тобой, самыми счастливыми. Но если у тебя это не получится или ты просто сама не захочешь что – то менять в себе, то знай – когда – нибудь ты всё равно об этом пожалеешь. Услышь, меня, Катюшка и постарайся стать для Паши хорошей, любящей женой, не обижай его. Ты очень хорошо пела песню про геолога. Спасибо тебе, дочка! Паша завтра ничего не будет помнить, не напоминай ему ни о чём.
Катерина прилегла рядышком с Павлом, его спокойное лицо освещал лунный свет, а Катя думала – сможет ли она что – то поменять в их жизни? Может не стоит ставить во главе свою любовь к нему, а просто любить его, каков он есть, пытаясь внести в его голову разумные мысли и приучать к себе, давая ему своими добрыми словами намекать, что он самый хороший муж и замечательный отец своим детям.
Рано утром, только забрезжил рассвет, Катя отправилась к реке. Она знала, как красив восход ранним утром, хотелось поскорее увидеть этот рассвет, божественно раскрашивающий пики высокого хребта.
Расположившись на большом валуне, у самой реки, Катерина поздоровалась с ней, зачерпнула ладошкой хрустально – чистую её воду, умылась и устремила свой взгляд на этот хребет. Одна из его вершин поприветствовала молодую женщину яркой вспышкой алого цвета, а затем эта же вершина постепенно становилась то сиреневой, то ярко голубой, то ярко синей.
Солнце поднималось и дарило свои цвета вершинам гор. Это завораживало и уводило в какой – то другой мир, мир волшебства, свободного полёта, растворения души и невероятного вдохновения! Почему человек чувствует себя наедине с первозданной природой спокойным и умиротворённым? Словно в нежных, надёжных и любящих руках своей матери себя ощущает он. Этот мир природы даёт добро, ничего не требуя взамен. Хорошо и понятно вдруг становится, и уже не хочется куда – то бежать, боясь спугнуть это волшебное прикосновение. Всё остальное кажется уже второстепенным и поправимым.
Поклонившись вершинам сопок и речке, Катя поторопилась домой. Нужно успеть приготовить завтрак, зашить разорванное платье и убрать его с глаз долой, что – бы Павел его не увидел.
Вернувшись домой, потихоньку поставила на плитку чайник, взялась за платье. Зашив его, положила его на стул, что – бы потом убрать подальше в шкаф. Чайник закипел, занявшись бутербродами, Катерина про платье забыла. Разливая чай по чашкам, в весёлом расположении духа, оставив вчерашнее позади и, стараясь не вспоминать неприятные события, крикнула Павлу:
– Просыпайся, соня! Завтрак остынет. Совсем ты, Павел, забыл про зарядку, но про завтрак – то не забывай. Поторопись, а то я уже заждалась тебя! Пора на работу бежать, а то автобус уйдёт без нас.
Павел проснулся давно, но не вставал. Он сосредоточенно о чём – то думал. Слушал, как хлопотала на кухне Катерина, и боялся даже дышать. Что – то вчера произошло и не совсем хорошее, он это чувствовал. Какие – то детали всплывали мельком, но они тут же растворялись. Потом он решил, что это был сон. Пашка слышал предательские шаги, тихо подкрадывающейся размолвки. Не успел дальше ни о чём подумать, как услышал весёлый окрик жены:
– Ты долго ещё будешь валяться в постели, соня? Вставай, завтрак стынет!
Павел нехотя встал с постели, неуверенными шагами вышел на кухню. Катя, увидев растерянного и подавленного мужа, улыбнулась:
– С добрым утром, как спалось, что снилось? Не болит голова после вчерашнего?
– Хорошо спал, крепко. Сон свой помню. Ты снилась, отец твой снился. Но всё было как в тумане, к перемене погоде, наверное, этот мой сон.
– Может и к погоде, может ещё к чему. Умывайся и садись есть, всё уже остывает, а я пойду, постель заправлю.
Застилая кровать, Катя крикнула из комнаты, выведывая Пашкино состояние души:
– Паша, ты ничего не хочешь мне сказать? Мы же вчера ходили в клуб. Тебе понравилось моё выступление?
Концерт в клубе Павел помнил. Как у Раиски были в гостях, тоже помнил. Выкрикнул вдруг:
– Катя, а где наши дети? Где они в такой ранний час?
– Ну и папаша! У Раиски они вчера остались ночевать. Пашка ел сырники, запивал их чаем, но его обоняние сегодня полностью отсутствовало. Без особого аппетита жевал завтрак, а сам думал, что – то с ним не так. Вдруг его взгляд упал на Катино платье, лежавшее на стуле, стоящем в углу прихожей. У него округлились глаза, испуганно прошептал сам себе:
– Платье! Мне снилось, что я его порвал.
Он потихоньку схватил платье со стула, развернул его и облегчённо вздохнул – платье было целым и невредимым.
Увидел перед собой улыбающуюся жену, протянул ей платье:
– Приснится же такое! Повесить бы надо, а то помнётся. Оно так тебе идёт! Ты вчера была самая красивая из всех артистов и мои ребята из бригады мне завидовали.
Катерина взяла из рук Павла зашитое ею платье, повесила на вешалку и отнесла в шкаф.
Управившись с завтраком и уловив вдруг приподнятое настроение жены, Пашка, набравшись храбрости, одним дыханием произнёс:
– Ты моя единственная и самая любимая женщина. Ты кружишь мне голову, и я хмелею от этого. Катюшка, скажи, что тоже меня любишь, признайся сама себе, а мне от этого будет намного легче.
Пока детей нет, обними меня и скажи, что кроме меня тебе никто не нужен. У нас ещё до работы есть немного времени, что – бы пообщаться.
Пашка смотрел на жену, ждал от неё заветных слов, но не дождался, а кинулся ошалело её целовать. Не мог он устоять перед её волшебной красотой, перед её обаянием. И тут же получил отпор. Сильный, властный и могущественный. Впервые Павел отлетел от собственной жены, как мячик от стенки. Нет, она его не ударила, а просто оттолкнула от себя. Удивлёнными глазами Павел уставился на Катерину:
