скачать книгу бесплатно
Катерина с Павлом тут – же нашли большое сходство Митю с грузином.
К подтверждению этому, Пашка вдруг воскликнул:
– Надо же, как похожи! Если бы прицепить Мите усы, то это был бы портрет нашего Сашко!
Все засмеялись. Не смеялась только Раиска. Она, незаметно от других, наблюдала за его реакцией. Неужели даже сердце не дрогнет! Ведь, должна же быть, хоть какая – нибудь связь между родственными душами! И пусть её нет, но должен же Пашка своим умишком попытаться дойти до всего сам! Вспомнить тот день и напрячь свою память. Но нет! Он, здороваясь с Митей, смотрел на него, но совсем не всматривался. Не хотел, или чего – то боялся?
Ах, эти мужики! Никаких тонкостей чувств им не дано. Принимают всё за чистую монету. Есть, что есть, а покопаться поглубже, им лень.
А Митина улыбка выдавала тайну, но никто, кроме самой Раиски это не заметил. Катерина произнесла:
– На тебя, Раиска, похож сын. А теперь и на Сашко, как мы убедились.
У Раиски боролись два чувства. Одно обидное за сына – Пашка так и не заметил свою улыбку в собственном сыне. Другое – хорошо, что не заметил. Им с грузином это на руку. Для неё сейчас было куда важнее – доброе отношение своего мужа к Мите.
После того, как гости ушли, грузин обнял Раиску с Митей и прошептал трепетно:
– Я так вас люблю, мои родные. Я мечтаю о том, что – бы у нас было большая, дружная семья. Когда – нибудь у нас появится ещё мальчик или девочка, и ещё. Мы поедем к моей маме, и она скажет, утирая от радости слёзы:
– Наконец – то ты вернулся, мой Сашико! У тебя красивая жена и очаровательные дети! Ты счастлив, мой сын, значит, счастлива и я!
Раиска произнесла с полной серьёзностью:
– Я так хочу, что – бы у нашего Мити были и братья и сёстры. Мы обязательно поедем в Грузию, и обязательно порадуем твою маму, Сашко.
Митя же про себя подумал, что лучшего отца ему не надо!
Лёнька обрадовался новому другу. Митя был такой же заводной, как и он. Лёнька сразу признал в нём родственную душу и сразу доверил ему все свои мальчишечьи тайны. Он поведал ему о своём погибшем друге Виталике и Бучиной горе, о том, что совсем недавно нашёлся его дед Степан.
Прошлое своего деда Лёнька решил не касаться. Митя, зная всю историю жизни своей бабушки Дуси и деда Степана, слушал Лёньку, и ему так хотелось признаться, что и он, и дед Степан с бабушкой Дусей и Лёнькин отец – все они родные и близкие ему люди, что с Лёнькой они родные братья. Но он сдерживал себя и думал, как долго может эта тайна длиться? Наверняка, кто – нибудь, как – нибудь случайно, да проболтается. Может, кто – то и проболтается, но только не он. Лёнька обещал Мите показать ту сопку, на которой похоронен друг его деда Степана.
Выбрав подходящий день, Лёнька начал собирать рюкзак. Собирался он в этот поход вполне серьёзно и обдуманно. Митя наблюдал, как Лёнька наливал воду, отрезал хлеб. Положил в рюкзак свечу, картошку. Спички само собой, но вот зачем свечка нужна в походе среди дня, Митя не мог понять. И только на вершине сопки понял. Лёнька отмерил три шага от большой сосны, присел и стал убирать с земли накинутые ветки и сосновые шишки. Митя молча присоединился к своему брату. Очистив полностью площадку, Лёнька со знанием дела стал доставать из рюкзака всё, что принёс. Налил в стакан воды, положил сверху хлеб, зажёг свечку. Потом произнёс:
– Это могилка Бучи, дедушкиного друга. Вот для чего свечка – в память об умерших людях зажигают её. Митя посмотрел на Лёньку, сказал:
– Тогда, давай, помолчим, так полагается.
Они поднялись с земли, отряхнули с себя прилипшие иголки от сосны и молча постояли минуту, другую, глядя на то место, где покоился неизвестный для Мити, Буча.
Потом они развели костёр, положили, разумеется, в него картошку. Пока горел костёр, и пеклась картошка, мальчики разговаривали.
– Знаешь, Митька, у меня есть две бабушки. Одна в деревне, где папа родился, другая в Германии. Та, которая в Германии, бабушка Маша, она добрая, а та, папина мама, бабушка Дуня, она злая. Нас с Танюшкой не признаёт. Я случайно подслушал разговор отца и мамы. Папка уговаривал её поехать в отпуск к ней, а моя мама ответила, что к его матери она не поедет, и детей своих к ней не повезёт, потому что та совсем не любит ни её, ни её детей, то есть нас, с Танюшка.
– А что твой отец? Он что говорил?
Говорил, что это было давно и нечего былое вспоминать. Что его мать, как только увидит нас, так сразу и полюбит. А разве нас нужно обязательно увидеть, что – бы полюбить?
Митя, понимая, о какой бабушке идёт речь, решил друга успокоить:
– Они оба ошибаются; и твой отец, и твоя мама. Бабушка вас с Танюшкой любит, не может не любить, потому что вы дети любимого её сына. Вам давно нужно было приехать, обнять её и дать ей шанс пообщаться с вами. Поверь, мне, что вы с Танюшкой были бы для бабы Дуни самыми родными. Это всё взрослые виноваты. Это они находят сами для себя лабиринты, запутываются в них, тем самым запутывая и детей своих.
– Да, и ничего с этим не поделать – они же взрослые, а значит, правы во всём» – cогласился с Митей Лёнька и вздохнул.
Мальчишки ели печёную картошку, парочку картофелин положили на могилу Ване, потом Лёнька произнёс:
– Пойдём, Митяй со мной, хочу посмотреть кое – что. Заглянув под корягу, куда они с дедом оставляли продукты, Лёнька обнаружил, что продукты и отцовская ветровка отца были на месте.
– Значит, так и не вернулся, – проговорил он задумчиво. Потом снова произнёс с досадой:
– Ну, теперь точно не дойдёт. Зря он не забрал всё это. Вот, дуралей!
Постояв снова в раздумье, Лёнька затолкал ветровку, оставленную для напарника Бучи, в рюкзак, и дал понять Мите, что они отправляются назад, в посёлок. Перед тем, как расстаться, Лёнька сказал:
– Хорошо, Митька, что ты приехал. Теперь у меня снова есть друг!
Они везде были вместе. И хотя ссорились из – за мелочей, им было друг с другом интересно.
Митя, прожив последние годы с двумя бабушками и дедом, был избалован чрезмерной любовью и вниманием, и это было очевидно. Заметив однажды, как тётя Рая вымывает его ботинки, Лёнька удивился:
Ты что, позволяешь своей маме мыть свою обувь? Мажешь ты, а моет другой? Ну, ты даёшь, Митяй! Я никогда не позволяю маме мыть свои ботинки. Я ещё и Танюшкины иногда мою. Они же устают, наши мамки. Под землёй работают! Да и стыдно нам, что – бы нам мамы носы вытирали, мы же уже пионеры, Митяй! Ты приучайся к бамовской жизни, здесь бабушек и нянек нет.
Наши мамы и папы приехали сюда, что строить БАМ и мы должны им помогать, понял?
Мите стало стыдно – до чего докатился! Раньше за него всё делали бабушки, и он просто не замечал этой ерунды. Но теперь перед Лёнькой ему стыдно стало. Щёки его покраснели. Опустив голову, Митя тихо произнёс:
– Я скоро привыкну всё делать сам. Там, в деревне за мной так и ходили – Митенька, не упади, Митенька, иди, гуляй, мы сами всё сделаем. И так все четыре года. Я и отвык от самостоятельности.
– Ничего, здесь ты к ней привыкнешь. Не переживай, это поправимо.
Осенью мальчишки пошли вместе в школу, вместе сели за одну парту.
Общительный Митя в классе стал сразу своим. Ему было всё интересно, и он без конца задавал вопросы то учителям, то своим одноклассникам.
В первый день учёбы, перед тем, как начать урок, их учительница объявила о том, что их одноклассник, Соболев Виталий больше никогда не будет с ними. Весь класс поднялся, и молча стояли, в память своего одноклассника.
Учительница подошла к парте, где сидел погибший её ученик, постояла немного, потом добавила:
– Это место занял новенький мальчик, и мы будем надеяться, что он будет таким же доброжелательным, каким был наш Виталик.
Все смотрели на Митю и на Леонида. У каждого был немой вопрос в глазах – сможет ли этот новенький заменить Лёньке Егорову друга, каким являлся погибший Виталик?
Лёнька тут – же решил всех заверить:
– Митя теперь мой друг. Он не сможет быть таким, как Виталик, но заменить его сможет вполне. Я рад, что сегодня, первого сентября, я не остался один за этой партой.
Осенние краски Забайкалья всполохами зарниц очаровывали и завораживали любого. Катерина напоминала сыну:
– Леонид, не проспи осень – успей её запечатлеть в своих снимках. Мы, со своей работой никак не можем выбрать время, что – бы сходить в лес, а там, между, прочим, брусника давно ждёт, да грибы.
– Летом – то мы малины набрали, теперь вот пойдём бруснику собирать. Мишка тот нас заждался, пора его навестить.
Катя смеялась, вспоминая случай в малиннике, а Лёнька, брал свой фотоаппарат и вместе с Митей отправлялись фотографировать осенние пейзажи. Жалко, что снимки будут не цветными, но всё равно красиво.
Сначала Раиска сомневалась в дружбе сына с Лёней. Думала, что из этого ничего хорошего не получиться, мальчишки совсем разные.
Но шло время, а мальчики продолжали дружить и ничего подозрительного Раиска не замечала. Сейчас ей не хотелось никаких перемен. У них с Сашко было настолько всё хорошо, что она даже боялась чем – либо навредить этому. Не хотелось ей, что – бы кто – то хоть чем – то нарушил их семейную идиллию.
А между Леонидом и Митей крепла дружба. Им было хорошо вдвоём – и кто там кому доводится, совсем их не интересовало. Они ходили в кино, учились выходить из любой ситуации в тех или иных случаях, протягивая руку помощи товарищу. Всё у них было общим. Вместе ходили в школу, вместе уходили за посёлок, изведывая окрестность. Интересных дел у них было невпроворот и друзей предостаточно.
Бамовские дети жили и росли вместе с растущими городами, строящимися железными дорогами, мостами и тоннелями.
Маленький народец Большого БАМа не сетовал на то, что иногда их папы и мамы бывают часто заняты на своей работе, понимали, их родители приехали строить БАМ. Ребятишки сами находили себе занятия и были вполне счастливы!…
Катерина всегда с теплом и трепетом вспоминает, что тогда, на той стройке, именно дети помогали взрослым выстоять, выдержать и преодолеть все те трудности, которые выпали на их долю. Не скрывала она и того, что выпадали такие минуты, когда хотелось всё бросить и вернуться в свой город, в благоустроенное жильё, где горячая вода и тёплая ванна, где остались её друзья и коллеги по работе, по которым она так соскучилась! Но возвращалась в барак, находила на столе бидончик с голубикой, набранной Лёнькой и Танюшкой для вареников, и печальные её думы тут – же улетучивались.
Дети БАМа. Они шагали вместе со взрослыми трудными дорогами необжитого края, края вечной мерзлоты, где тайга, мох на болотах и комарьё, где иней на ресницы ложится, и варежки, словно сосульки, стучат друг о друга в трескучие морозы. Но они, маленькие жители БАМа не пасовали перед трудностями. Они приспосабливались выживать. Зимой забирались с санками на сопки и оттуда неслись вниз, не боясь ни ветра, ни мороза. Летом знали точно – если бегать и не сидеть на месте, то комары и мошки не так страшны – не догонят. И они бегали: играли в футбол, в догонялки, перепрыгивая через многочисленные теплотрассы, раскачивались на качелях, объединялись стайками, что – бы уйти в лес по грибы, ягоды или в кедрач за шишками.
Детям нравилась жизни на БАМе. Кругом лес и горы. Домики – бараки стоят среди деревьев, как в пионерском лагере. Ягоды совсем рядышком с посёлком, грибы – сразу за окном.
И дети с удовольствием собирали эти дары природы, неся их домой.
Они гордились тем, что могут хоть чем – то порадовать своих родителей.
Учителя в школе объясняли детям, что и они, дети БАМа, соучастники этой стройки.
И они старались помогать взрослым, своим посильным трудом делать что – нибудь полезное; заготовляли берёзовые веники для бани, оформляли в клубе фотовыставку, выступали с концертами на праздниках, принимали активное участие в благоустройстве своего посёлка. Встречая родителей, возвращающих со смены, тут – же спрашивали у них, на сколько метров продвинулся тоннель сегодня? И всегда искренне радовались успехам проходческих работ в тоннеле.
В далёкой глуши развернулась
Великая стройка страны.
От спячки тайга встрепенулась
Ресницами кедра, сосны.
Звено за звеном, Бама рельсы
Зовут, манят вслед за собой,
Слагаются новые песни
О тех, кто на стройке герой.
А кто был героем на БАМе?
Да каждый, кто там побывал,
Не думал никто о медалях,
О славе никто не мечтал.
Признаться же честно и прямо —
– Героями были они —
Те дети великого БАМа,
Что вместе со взрослыми шли!
Глава 2
Проходка в штольне была горячей и напряжённой. Горячей, в прямом смысле этого слова. Проходили горячие источники.
Пар в тоннеле стоял, словно в парилке, не хватало только веников. Проходчики работали без спецовок. Если работать в них; в робах и фуфайках, можно было бы всех подряд выносить вперёд ногами. Душ – то под шестьдесят градусов! И хотя работа без спецовок в тоннеле строго запрещалась, в этом случае делалось исключение.
Раиска с Катериной вместе со своим звеном проходчиков переживали весь этот кошмар. Дышать было совершенно нечем, Раиска то и дело присаживалась, а Катя, поливала на её лицо воду.
Проходка под горячими источниками вконец всех вымотала.
Им, маркшейдерам, всё – же было немного легче, пока была свободная минута, можно было отсидеться в нише и там, обливая себя водой, взятой тут – же, из бегущих стоков, хоть немного привести себя в чувство. Сердце сбивалось с ритма и колотилось где – то в горле.
Проходчики же не останавливались. Если кто – то закуривал, бригадир начинал подгонять;
– А ну, бросайте курить, черти водяные, работать, надо работать!
Пока эту жилу проходили, подруги поняли, и на себе испытали всю «красоту и романтику» горнопроходческой профессии…
Когда эта «баня» закончилась, все с облегчением вздохнули. Глотая свежий прохладный воздух, проходчики радовались победе. Маленькой, но победе!
Выброс песка из забоя однажды напугали Катерину и Раиску до смерти. Не так своим действием, как своей внезапностью и быстротой.
Скала, недовольная тем, что её, вековую, потревожили, решила выплюнуть на людей столько песка, что завалила весь забой.
Случилось это на сто семидесятом метре проходки.
Катерина стояла на сколоченных деревянных настилах и наносила контур на забое.
Раиска находилась поодаль, давала правильное направление. Ничего не предвещало, как вдруг под ногами Кати доски вмиг обломились, а она, свалившись с них, ничего уже не успела сообразить…
Буквально на долю секунду увидела образ своего отца. Она не поняла, как очутилась перед кучей песка, остановившего так – же внезапно, как и появившись.
Более шестисот кубометров воды, песка и грунта прорвалось в забой. Проходческий щит мгновенно затопило, тюбингоукладчик засосало выплеснувшим песком. Спасались тогда все бегством.
Убежать от стихийного бедствия удалось тогда всем.
Кто – то из проходчиков произнёс:
– Вот это да! Всё здесь живое, просто так в руки не даётся. Не зря раньше, прежде чем опуститься в шахту, молились и просили хозяина подземелья быть к ним благосклонней.
