Из яблока в огрызок и обратно

Шустрик с минуту глядел на Гену широко отрытыми глазами, и было видно, как на его лице играли скулы. Потом он опустил голову и беззвучно зашевелил губами.

– Шестнадцать лет назад – наконец он выдавил из себя и не дожидаясь команды, вышел из будки. Яблочкин поднялся следом. Тут же из землянки выскочил их охранник, держа в руке пистолет.

– Все нормально, Андрюха. Мы уже идем работать – заметив его настороженный взгляд, сказал Гена, и жестом, подозвав его поближе, добавил. – Не поверишь, но мы так любим осот рвать, что прям сил нет, кажется бы, так рвал и рвал. Но это, только кажется – он притворно вздохнул и опустил голову, внимательно следя за реакцией охранника.

Тот слушал весь подобравшись, и готовый ко всем неожиданностям, но после последних слов он расслабился и на губах его заиграла все та же улыбка. Гена удовлетворенно кивнул и пошел догонять Шустрика.

Не успели они приступить к работе, как до их слуха донесся гул машины.

– Ого, Сань. А здесь оказывается транспорт ходит. – прислушиваясь к нарастающему рокоту, сказал Яблочкин.

Шустрик выпрямился, и вгляделся в сторону приближающейся машины.

– Это не транспорт, это катафалк за нами едет – грустно вздохнул он и снова опустился на корточки.

Яблочкин поднялся из борозды.

– Катафалк – это громко сказано, но все же , мало хорошего она везет.

Вскоре, на половину крытый брезентом грузовик, остановился у землянки. Из него выпрыгнули старые знакомые парни и знаком подозвали к себе охранника. Объяснив, что нужно ему делать, приезжие забрались в кабину, а юный надзиратель пошел к узникам.

– К-к-кончай прополку. К-к-капусту г-грузить н-надо.

Гена выпрямился и стряхнул с пальцев прилипшую грязь.

– Целую машину? Так мы ее до утра грузить будем.

– Б-бегом я с-с-сказал! – замахнулся на него дубинкой охранник.

Яблочкин с Шустовым подхватили свои гири, и ускоряя шаг, под градом довольно чувствительных ударов, пошли к капустному полю. Проходя мимо машины, их остановил один из приехавших рабовладельцев. Он высунулся из окна машины, и ударяя по стеклу наружных часов, сказал. – Значит так, черви навозные. Сейчас четырнадцать тридцать, чтобы к семнадцати машина была полная. За каждую лишнюю минуту накажу.

– А если уложимся? – спросил Шустрик, и взяв в руку гирю, приготовился бежать за капустой.

– Останетесь не поврежденными – приезжий громко заржал, и вдруг, оборвав смех, рявкнул. – Бегом!

Эти два с половиной часа были самыми длинными и самыми мучительными в их жизни. Под свист дубинки Яблочкин с Шустриком вырывали прямо с корнем из земли капусту, и бежали с гирями на ногах метров двадцать, отделявших машину от поля. Но чем дальше шло время, чем больше они уставали, тем все длиннее становился путь. Первым выбился из сил Шустрик. Он стал двигаться все медленнее и медленнее. Лицо его стало бордово-красным, рубашка вся взмокла от пота, а язык, как у гончей собаки, вывалился наружу.

– Пить, пить, пить – не переставая шептал он, шатаясь и спотыкаясь даже на ровном месте.

Глядя на него, у Гены от жалости сжималось сердце, но он ничем не мог помочь другу. Единственное, что он мог сделать, это работать за двоих, чтобы уберечь Шустова от наказания. И он старался. Пусть ему было не менее тяжело, пусть перед глазами все расплывалось от струящегося ручьем пота, пусть ноги подкашивались и цеплялись друг за друга. Гена почти на автомате бежал на поле, хватал сколько мог унести Качанов, и шатаясь мчался к машине.

Не вероятно, но к назначенному сроку машина была загружена. Без одной минуты пять Яблочкин забросил в кузов последнюю партию капусты и без сил привалился к борту.

– Ты, смотри, уложились – удивленно присвистнул приехавший, заглядывая в кузов. – Так и быть живи. А где второй? – рабовладелец оглянулся и увидел как охранник, пытаясь поднять, потерявшего, на пол дороги, сознание Шустрика.

– Что ты возишься с этой падалью?! – гневно вскрикнул он и в два прыжка оказался рядом с ними. Оттолкнув парнишку, рабовладелец изо всех сил стал избивать ногами, обутыми в тяжелые ботинки, лежащего без движения Александра. Через пять минут он устало отошел от бесчувственного тела. – Значит так. – сказал рабовладелец охраннику, садясь в машину. – Если тот здохнет, зароешь его, где обычно. Этот – он кивнул на Яблочкина, склонившегося над другом – пусть работает дальше. Следи за ним в оба. Все мы поехали.

Машина сорвалась с места и затряслась по, еле видимой, колее. Яблочкин вытер своей рубашкой кровь с лица Шустрика, потом приложил свои пальцы к его запястью. В это время к ним подошел охранник. Гена повернулся к нему и скомандовал – Андрюха, а ну живо зови сюда свою мать.

На лице парня появилось удивленное выражение.

– Я сказал, бегом зови! Пусть прихватит с собой нашатырный спирт, йод, зеленку, короче тащите сюда аптечку и воду. Ну, живо!

Андрей еще с секунду поколебался, а затем развернулся и бросился в землянку. Через пять минут из нее вышла худенькая, невысокого роста женщина с бледным, осунувшимся лицом и густыми черными волосами, в которых уже проступила седина. Она несла коробку со всевозможными лекарствами и бинтами, а позади нее Андрюха нес чайник и полотенце.

При ее появлении Яблочкин поднялся и уступил свое место. Женщина, молча взглянула на него, и не говоря ни слова, склонилась над Шустриком. Осторожно промыв раны водой, она поднесла к его носу ватку с нашатырным спиртом. Александр дернулся, застонал и открыл глаза.

– Пить. – прошептал он пересохшими губами.

Андрей подал воду ему прямо в чайнике, и Шустрик, чуть приподнявшись, жадно припал к его носику.

Через полчаса, обработанного йодом и забинтованного Александра, отнесли на матрац. Сжалившись, охранник даже отстегнул от его ноги тяжелую гирю и разрешил Гене остаться при больном, а не идти в поле.

Когда женщина собиралась уходить, Шустрик снова открыл глаза и тихо прошептал. – Светик, не уходи. Я так долго тебя искал.

Коробка с лекарствами упала на земляной пол, и баночки, весело звеня, раскатились по комнате. А женщина стала над Шустовым и беззвучно шевелила губами.

– Александр? Саша?! Сашенька! – наконец вскрикнула она и упав на колени, положила голову ему на грудь и разрыдалась. Андрей недоуменно переводил взгляд с матери на Гену и обратно.

– Да, парень. Жизнь это брат такая штука. По круче любого детектива будет. – Яблочкин похлопал по плечу ничего не понимающего парня. – Подойди ближе. Не бойся. Это твой отец.

Подтолкнув парня к улыбающейся сквозь слезы, матери. Гена подхватил свою гирю и вышел из будки.

Через час они все вместе сидели рядом с Александром, пили травяной чай и рассказывали друг о друге. Во время разговора с разбитых губ Шустрика не сходила радостная улыбка, а с глаз, то и дело, выкатывались скупые слезы. Яблочкин в двух словах описал тяжелую жизнь Александра. Светлана сочувственно вздыхала и нежно гладила волосы своего бывшего мужа. Но, вот, Гена замолчал, и женщина грустно посмотрела на него.

– До тех пор, пока Сашеньку не посадили, я все ждала, что он вернется, – начала она свой рассказ. – Но потом познакомилась с одним, на вид, очень приличным человеком. Он то и подбил меня на развод и размен квартиры. Уверяя, что хочет на мне жениться. Ну, я, дура, и согласилась. Потом он стал уговаривать продать свою квартиру, чтобы уехать из города и купит дом в деревне. Я всегда хотела жить в деревне, правда Сань?

Александр нежно взглянул на нее и чуть заметно кивнул.

– Ну вот, когда я все сделала, этот гад забрал деньги, отвез нас с сыном в какой-то сарай, недалеко отсюда и скрылся. Там мы и ютились все это время. Я на ферме работала, а Андрюшка пастухом был. А год назад он на это поле набрел. Здесь его эти изверги в оборот-то и взяли. Сначала избили как Сашеньку, а потом пригрозили, что если на них работать не будет, то и до меня доберутся. С тех пор он здесь и мучается. А я к нему тайком перебралась. Они даже не знают, что мы вместе.

– Как же это они тебе оружие доверили? – удивленно спросил Гена, кивнув на оттягивающий карман, пистолет. Андрей усмехнулся, достал оружие и бросил ему на колени. Это была игрушка.

– Ха. Ловко… – Яблочкин повертел в руках пластмассовый пистолет и вернул его обратно. – А не думали бежать отсюда?

– Куда? Документы наши у них, денег нет, жилья тоже, родственников никого. Куда бежать-то?

– Да. Кстати. Сань, документы твои при тебе? – Гена вопросительно поглядел на Шустрика, одновременно ощупывая свои карманы. Александр отрицательно покачал головой и с трудом выговорил: – Они забрали и твои тоже.

– Ясно. – Гена хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся. – Значит так. Завтра мы отсюда уходим. Возражения есть?

– Куда? – обреченно вздохнула Светлана.

– Пока ко мне, а там будем искать этих ублюдков. Саша, ты к завтрому сможешь подняться?

– Переломов вроде нет. Думаю завтра сможет ходить. – ответила за него жена.

– Вот и отлично. Тогда оставайтесь здесь, а я в ваше берлогу переберусь. Вам, думаю, есть о чем поговорить. Андрей. Да, сними, наконец с меня эти кандалы! А то как я с таким противовесом домой заявлюсь?

Когда с ноги Яблочкина была снята цепь, он потянулся, пожелал всем приятного вечера, и вышел на воздух.

– Горько! Горько! Горько! – дружно закричали гости, и невеста медленно, словно нехотя, поднялась из-за стола, выталкивая за собой красного от смущения жениха. Их поцелуй, скорее символический, чем нежный, закончился, едва начавшись, и они вновь вернулись к своим рюмкам. Прожевав порцию салата, с очередным тостом встал Яблочкин. Он оглядел небогатый праздничный стол, за которым сидели Шустов с семьей, он с Таней и трое малознакомых ему мужчин из пустыря, и повернулся в сторону молодых.

– Зоя и Ист…, прошу прощения, Николай. Я хочу поднять этот тост за вас. За то, что вы, – он еще раз обвел взглядом всех сидящих, задержался на Тане и вернулся к новобрачным. – И не только вы, все мы, избавились наконец от этого кошмара под названием…

– Рыжий! – воскликнул кто-то.

– Я хотел сказать – бездомность, – недовольно поморщился Гена. – Но, у каждого свои кошмары. А вы, вдобавок к этому, обрели еще и друг друга. Живите счастливо, и пусть вся та страшная жизнь останется в прошлом. За новобрачных!

Гости одобрительно зашумели, и в комнате раздался звон разнокалиберной посуды. Когда тосты за молодых закончились, а голод с большего утолен, за столом завязался разговор. Причем говорили почти все одновременно. Лишь только Александр, так за весь вечер и не притронувшись к спиртному, сидел молча, и с легкой, счастливой улыбкой оглядывал гостей. Левой рукой он то и дело нащупывал ладонь жены и несильно сжимал ее своими крепкими пальцами. Другой рукой изредка поправлял волосы на голове у сына.

– Яблочкину за все низкий поклон. Если бы не он, гнили бы мы до сих пор на пустыре! – выкрикнул один из гостей.

– Правильно! Он меня и от фермеров увез, – поддержал его уже слегка захмелевший Историк.

– Точно. А Шустрик этих козлов из моей квартиры вытурил, – Зоин визгливый голос на секунду заглушил все голоса.

– Саня вообще молодец. Без него я бы один ничего бы и не сделал, – сказал Яблочкин и обнял за плечи Таню.

После того, как каждый высказал слова благодарности и восторга, большую часть из которых получил Гена, разговор перетек в более спокойное русло.

– Слыхали? Фомина посадили, – сказал один из гостей, морщась после очередных сто грамм.

– Раскрутили все-таки его делишки, – облегченно вздохнул Яблочкин.

– Не-а. Кажись за взятки.

– Какие взятки, он же из ментовки уволился?

– Ну. Ты думаешь, он на стройку пошел, кайлом махать. Шиш. Устроился в ГАИ инспектором и погорел.

– Да. Не повезло бедняге, – сочувственно покачал головой Яблочкин. – От судьбы даже полосатая волшебная палочка не спасет. А про Рыжего что-нибудь слышно?

За столом на миг воцарилась тишина.

– Не-ет, – осторожно, чтобы не спугнуть это хрупкое счастье, протянул Историк. – Как тогда от тебя стартанул, так больше никто и не видел.

–Как же, не видели, – охрипшим голосом вдруг выпалила Зоя.

Она опрокинула в рот рюмку водки, хрустнула огурцом и только после этого добавила.

– Заходил сюда пару дней назад. Ты в это время ходил тару сдавать, – пояснила она ошарашенному мужу. – Пришел, пожрать попросил. Потом уговаривал, чтобы с ним пошла, мол, скоро у него бабок будет немеренно. Золотом меня осыплет, а когда я его послала, грозить стал, ругаться, даже пытался, как обычно, руку на меня поднять, но я его быстро осадила. Короче, свалил он отсюда злой, как собака. Сказал на последок, что когда узнаю от чего отказалась, сама к нему на брюхе приползу. И еще добавил, что ты, Гена, удавишься.

– Мне прямо сейчас за веревкой идти или можно доесть картошку? – спросил Яблочкин, хотя в душе у него шевельнулась какая-то тревога.

Поговорив еще о том да сем, гости решили устроить перекур, и дружно вышли из квартиры на лестничную клетку. Яблочкин покинул стол последним, помогая женщинам разобраться с грязной посудой. Он подошел к стоящему чуть в стороне от всех Александру, прикурил у него и, стараясь придать тону оттенок безразличия спросил:

– Что ты обо всем этом думаешь?

–По-моему, пьянка удалась, – глядя в грязное окно, спокойно ответил Шустров.

– Я не о том.

– Знаю, но о другом мне говорить просто не хочется. – Александр вдруг повернулся и взглянул Геннадию прямо в глаза. – Ну чего ты так всполошился? Короля свергли с трона, выдварили из страны, вот он и мечется. Хочет напоследок хоть как-то о себе заявить, напомнить так сказать. Все в порядке, Ген, все хорошо. Лучше расскажи как ты? Сколько мы не виделись? Пол года?

– Чуть больше, с осени.

– Вот. А разговоры у нас такие будто вчера расстались. Все об одном и том же. Учишься?

– Да, учусь, работаю. Вот, Танюшу все в ЗАНС зову. Пока безрезультатно. Яблочкин обернулся на скрип открывшейся двери и улыбнулся вышедшей из квартиры девушке.

– А мы тут как раз о тебе говорим, точнее о нас.

– И что, ты уже успел Александру наябедничать?

Таня всем телом прижалась к Гениной спине и легонько чмокнула его в мочку уха.

– Жалуюсь, что замуж за меня не идешь.

– Ген. Мы же договорились. Вот закончишь институт, тогда посмотрим, – Таня вышла из-за спины и стала рядом, держа милого за руку.

– А у Вас как дела, Александр Петрович? – сорвала она с языка Генин вопрос.

– Спасибо. Потихоньку налаживаются. На работу устроился, пока на стройку, а там видно будет. Ремонт сделали. Андрюшку на водительские курсы определили. В общем, жизнь продолжается.

Дверь квартиры снова отворилась, и на пороге появился раскрасневшийся жених. Он немного помолчал и сделал рукой жест приглашающий всех внутрь. Видя, что его так не понимают, застенчиво сказал:

– Ну, вы, это. Пошли что ли. Там еще осталось.

– Коля. Будешь у меня на свадьбе тамадой? Мне нравиться, как ты гостей уговариваешь. Видишь, никто тебе отказать не смог, – смеясь, сказал Яблочкин.

Историк еще больше покраснел и скрылся за дверью.

– Сань. Ты телефоном случайно не обзавелся? – повернулся Гена к Шустрику, когда они уже поднимались по лестнице.

– Есть, конечно.

– А почему его нет у меня? – Яблочкин даже приостановился от возмущения.

– Как нет? – Александр сделал удивленные глаза. – Неужели ты его разбил?

– Смешно. Номер почему свой не даешь?

– Так ты не спрашиваешь.

– Нет, Тань, ты посмотри на него. А он говорит еще, что был аналитиком. Сам догадаться не мог?

–Мог. Вот, держи. – Александр достал из кармана бумажку с написанным на ней номером и протянул Гене. – Я ее еще дома приготовил, когда узнал, что и ты здесь будешь. Звони, если что.

Гена удивленно повертел в руках листок, взглянул на Шустрика и спрятал номер в карман джинсов.

–Знаешь, Танюша, аналитика – это все-таки великая вещь.

Девушка прыснула со смеху и они обнявшись вошли в квартиру.

Старенькое «Вольво» везла седоков по отходящему ко сну городу, ощупывая светом фар сырые от весенней влаги кирпичные бока зданий.

– Наконец-то я сейчас буду дома, – после долгого молчания произнесла Таня, не отрывая глаз от дороги.

– Тебя тяготит это общество? – сквозь дремоту спросил Гена, удобно расположившись на заднем сиденье.

– Не то чтобы тяготит, нет. Просто, – Таня немного помедлили, чтобы подобрать нужные слова. – Вся эта свадьба. Невеста. Жених. Больше похоже на пародию, чем на настоящее торжество. Извини, но я привыкла бывать в других компаниях.

Гена открыл глаз и внимательно посмотрел на девичий затылок:

– Не забывай, дорогая, что я тоже несколько лет был одним из них.

– Как же, забудешь. – Таня глубоко вздохнула. – Но ведь у тебя, у Александра все уже кончилось. А у остальных?

– И у них наладится. Дай только срок. Им просто надо чуть-чуть помочь, и они снова станут ячейкой нашего общества.

– Если захотят, – и Таня скорее почувствовала, чем услышала, как Гена пожал плечами.

– Слушай. Мы сколько с тобой вместе живем? – вдруг спросила девушка.

– Уже полтора года, – настороженно ответил Яблочкин.

– А в деревню ко мне ты так и не удосужился съездить.

– У тебя есть дача? – Гена даже привстал от неожиданной новости.

– Скажем, домик, доставшийся нам от маминых родителей. Я, правда, тоже о нем за это время так ни разу и не вспомнила, а раньше мы с отцом частенько туда приезжали, но он очень любил сельскую жизнь. Копаться в земле, сажать деревья, косить, селекцией увлекался. Все прививал что-то, то к яблоне, то к сливе, то еще куда.

– А ежа с осотом скрещивать не пробовал?

– Кажется, нет. А зачем это? – девушка на миг обернулась и взглянула на Гену.

– Чтобы сорняки с огорода сами сваливали.

– Да ну тебя. Дурак, – обиделась Таня.

– Танюшка, я пошутил, ну прости меня, – засюсюкал Яблочкин и, подкравшись, поцеловал ее в затылок.

– Ладно, что с тебя взять, когда ты комбайн только по телевизору видел, – примирительно сказала Таня.

– Не только, еще и в журнале, на фотографии. Красный такой, большой, с брансбойтом на крыше.

– Каким брансбойтом? – обернулась девушка и удивленно взглянула на Гену.

– Ой, нет, извини, это была, кажется, пожарная машина, – улыбаясь, ответил Яблочкин, и закрыл голову руками, ожидая удара, но его не последовало. Когда Гена выглянул из своего укрытия, то снова увидел девичий затылок.

– Тань. Ты сердишься? – осторожно спросил он.

– Нет. Мы уже приехали.

Тормоза глухо пискнули, и машина остановилась у неосвещенного подъезда.

– Опять кто-то лампочку свиснул, – проворчала Таня, выходя из машины.

– Я знаю, кто это сделал, – заговорческим тоном сказал Гена.

– Кто? – девушка даже чуть подалась вперед от любопыства.

– Заклинатель лампочек. Он их засвистывает до смерти.

– Идиот, – выдохнула Таня и обиженно зацокала каблучками по ступенькам.

Зайдя в квартиру, Гена не зажигая свет, обнял девушку и привлек к себе.

– Не сейчас, – шепотом запротестовала она, впрочем, не делая особых попыток вырваться из объятий. – Можно я вначале душ приму, а то от меня несет, как от моренного коня.

– А я не чувствую, – произнес Гена, осыпая лицо девушки поцелуями.

– Зато я чувствую! – Таня, наконец ,вывернулась из его рук и щелкнула выключателем.

Перед их взором предстала перевернутая вверх дном прихожая.

– Вот те раз, – выдохнул Гена и, отстранив остолбеневшую девушку, прошел в комнату.

Зажегшаяся люстра осветила там еще больший бардак. Все полки из секции были вынуты, а их содержимое валялось на полу. Там же находились и книги из стенного шкафа. Постельное белье, вынутое из внутренностей тахты, разлетелось по всей комнате, все картины и репродукции со стен были сорваны, и валялись на полу среди бумаг. Телевизор спасло от смерти только то, что он уткнулся экраном в подушку, и беспомощно смотрел на хозяина антенным гнездом. Гена сделал шаг вперед, и под его ногой захрустели осколки сервиза.

– Может здесь проходил бегемот? Нет. Может здесь побывал слон? Нет. Просто к нам заходил Сережка, и мы с ним поиграли немножко.

– Что ты там бормочешь? – спросила Таня подходя я Яблочкину, осторожно переступая через горы одежды, выброшенной из шкафа.

– Да это я так. Пытаюсь понять, что за стихийное бедствие пронеслось над отдельно взятой квартирой.

– Ну, а?

– Здесь явно кто-то что-то искал.

– Вы на редкость проницательны, мистер Пинкертон! – голос девушки звучал на самой высокой ноте, глаза были полны слез, а сама она была почти в истерике.

Гена обнял ее за плечи и успокаивающе прошептал.

– Ну, перестань, все будет хорошо. Сейчас вызовем милицию, и она быстро найдет, кто это сделал. А до ее приезда давай пока ничего не трогать. Хорошо?

Таня всхлипнула, утерла носовым платком глаза и согласно кивнула. Они вместе пробрались на кухню, где разгром был не таким страшным и Гена набрал 02.

– Милиция. Дежурный старшина Городец, – раздалось в трубке.

– Милейший, понимаете в чем дело? Мы с женой, – Гена ласково поглядел на Таню. – Только что вернулись с одного мероприятия и нам кажется, что в наше отсутствие через квартиру прошло на водопой стадо слонов. Вы бы не могли прислать к нам людей, чтобы они разузнали, кто показал им эту тропинку, очень хочется посмотреть ему в глаза.

В трубку было слышно, как со скрежетом проворачивалось серое вещество в голове у старшины. Минут пять на том конце провода напряженно молчали, а потом, видимо, так и не поняв ничего из сказанного, осторожно спросили:

– А на каком этаже вы живете?

– На третьем.

На этот раз пауза была трехминутная.

– Вы что, не понимаете, куда вы звоните? Это милиция, а не зоопарк! Немедленно прекратите, а то живо привлеку за телефонное хулиганство, – после этих слов в телефоне что-то щелкнуло и пошли короткие гудки.

– Кажется, мы друг друга не поняли, – Яблочкин развел руками.

– Перестань издеваться над милицией. Там тоже люди работают, – Таня выхватила из его руки трубку телефона.

Она уже справилась с той минутной слабостью, и поэтому ее голос звучал твердо.

– Алло, милиция? Нашу квартиру ограбили! Адрес? Южная 18, квартира 34. Спасибо. Ждем. – Она взглянула на Яблочкина. – Вот так надо с ними разговаривать.

Гена вздохнул и откинулся на спинку кухонного диванчика.

– Милая, сделай мне кофе.

– Да ладно! Пока они домчат, я еще и выспаться успею, – Гена поднялся, и сам поставил на плиту чайник, а Таня, прихватив из аптечки валерьянку, отправился в свою комнату.

Звонок в дверь раздался в тот момент, когда Гена опускал чашку в мойку.

– А вот и наши доблестные любители беспорядка! – крикнул из кухни Яблочкин.

– Я открою, – выбежала из комнаты Таня.

Замок щелкнул, и в квартиру вошли трое молодых людей. Двое были в милицейской форме лейтенанта и сержанта, а третий, судя по всему старший, в цивильном костюме.

– Здравствуйте. Что у Вас случилось?

– Ничего, просто не с кем было чая попить,– вышел из кухни Гена.

– Не слушайте, это у него от шока, – выступила вперед Таня и гневно посмотрела на Яблочкина.

Гена скрылся за кухонной дверью и достал из кармана мобильный телефон.

– Проходите сюда, мы решили до вашего приезда ничего не трогать, – скороговоркой выпалила Таня, приглашая сотрудников милиции пройти в глубь квартиры.

– Так. Давайте все по порядку, – произнес следователь, внимательно осматривая беспорядок в комнатах. Сержант же, расчистив себе место за журнальным столиком и водрузив на него тетрадь, принялся записывать.

После получасового «затворничества» Яблочкину надоело сидеть на кухне, и он вышел к оперативникам. Таня к этому времени уже рассказала все, чем они занимались весь этот день, а особенно вечер, и помогала лейтенанту разбирать вещи. Завидев вошедшего в комнату Яблочкина, следователь подошел к нему с сочувственной улыбкой.

– Ну, как? Немного успокоились?

Гена взглянул на широкое, располагающее к себе лицо сыщика, задержал взгляд на его умных, проницательных глазах и его сарказм несколько поутих.

– Да, спасибо.

– Вот и чудненько. А теперь, если Вы не возражаете, я хотел бы задать Вам несколько вопросов.

– Так ведь жена Вам все рассказала, – ответил Гена и волна отвращения к представителям этой профессии вновь захлестнула его.

– Мне бы хотелось послушать Вашу точку зрения, – улыбка на лице следователя сделалась еще мягче. – Если Вы не против, давайте пройдем на кухню.

Гена пожал плечами и шагнул в коридор.

– Вы, когда здесь закончите, переходите в следующую комнату. Костя! Чтоб мне протокол досмотра был подробным, без всяких там твоих сокращений. Понял? А то самого читать заставлю, – уходя, бросил оперативник сержанту и поспешил за Яблочкиным.

– Итак, с утра… – начал следователь, измеряя шагами кухню.