Незабытая: отчаянное сердце. Книга 2

– Мне будет достаточно поджать под себя ноги, чтобы чувствовать себя за столом, как все. Но мне не привыкать и без этого, – сказала я.

– Откройте окна, здесь стало душно, – закатил глаза Сфинкс, обращаясь к пустоте вокруг.

Когда мы покинули трактир, то быстро заметили Велеруса, – попробуй, не увидеть такого. Рядом с ним стояли Гулльвейг и Сайрис; они держались за руки и с улыбкой переглядывались многозначительнее всяких слов. Когда мы подошли и все пожелали друг другу доброго утра, Велерус заговорил о деле первом:

– Надеюсь, доброта этого утра перерастет в продуктивность целого дня. – Заметив непонимающе взгляды, он пояснил, – трактирщик сказал, что ночью к нему воры заглядывали, из местной банды, известной всем как «Клинки». Они поели, выпили, да и рассказали, что видели «жуть»; утверждали, что встретили собрата по преступным делам в одной из подворотен города, да вот только убили его в трактире днем ранее. Лицо, говорят, было точно его, обмельчал он только как-то, и ранить одного из них умудрился.

– Стоп, а такое возможно? – сосредоточенно свел брови Сфинкс.

– А лица у трупа, со слов трактирщика, как раз и не было… – вслух подумала я, постучав себя по подбородку.

Если кукловод сшивал тела, почему не перешить и части тела?..

– Любопытно, – подал голос Сайрис. – Банда воров. Можно расспросить об этом у Ники; вдруг она что знает?..

– Я думаю, что стоит сперва посмотреть на тело в храме, – вздохнув, предложила Гулльвейг.

С ее словами, к удивлению, согласился даже Сфинкс, и мы двинулись в сторону самого высокого здания нижнего квартала.

В отличие от утра Бриджа, утро Конраку было многолюднее, даже несмотря на восемь часов утра. Чтобы хоть как-то отвлечься от осознания этого, я поправила капюшон, затесалась в центр своей стаи и обратилась к Гулльвейг как к той, кто лучше и больше остальных понимал магию:

– Не могла бы ты посмотреть, что у меня на спине?.. – эта просьба, сказанная мною с запинками, привлекла внимание всей команды. – Есть основания полагать, что в трактире на меня наложили заклинание слежения…

Там все произошло так быстро, что я не успела посмотреть сама, поскольку мне негде было уединиться, чтобы снять плащ, кажущийся мне безопасной крепостью, а Гулльвейг покинула стены заведения быстрее меня.

Она, разумеется, согласилась и под удивленные вопросы Сфинкса «Какое еще заклинание? Кто и когда успел?», оглядела меня со спины.

– Это… стежок, – удивленно сказала она. – Но он тут… не к месту…

– Все-таки метка, – покивала я своим догадкам.

– Метка чего? – не поняла Гулльвейг.

– Пока не знаю… – тише обычного сказала я и ощутила волну дрожи от неприятных воспоминаний.

– Можем убрать ее, если хочешь, – предложила Гулльвейг, заметив это.

Пока я думала, что ответить, не боясь, что вся моя команда собралась за моей спиной, подал беспристрастный голос Велерус:

– Может, ты – следующая жертва?

– С чего ты так решил? – изумилась Гулльвейг.

– Вряд ли мое «личико» кому-то приглянулось, – пошутила я и показала на ожог.

Сфинкс странно ухмыльнулся на это, но когда я посмотрела на него через плечо, он тут же деловито произнес, меняя тему:

– Нужно просто сменить плащ. Я могу его поносить.

– Нет уж! – взволнованно сказала я, но мой голос получился таким, что Сфинкс лишь слегка округлил глаза и ничего не ответил.

Хватит с меня всех этих рисков для тех, кто был мне дорог. Да, от всего не защититься, но пусть лучше под прицелом окажусь я.

– Может быть тому, кто оставил эту метку, нужно не только твое лицо или тело, но и… – начал было Велерус, но я оборвала его.

– Замолчи!

– Прости, я не подумал.

Я отвернулась. Невыносимо было даже думать о том, что я могла понадобиться в качестве вещи еще кому-то…

По нескольким секундам молчания после такой моей реакции я поняла, что члены стаи переглядывались, а затем Гулльвейг уверенно сказала:

– Я просто срежу его, – быстро достала кинжал и перерезала обнаруженный стежок.

– Словно огонек вспыхнул и погас, – констатировал Сайрис.

– Скорее – искра, – поправил Сфинкс.

– И все равно я думаю, что мы лишились возможности выйти на след кукловода, – протяжно вздохнул Велерус.

– Я не согласна делать из Лекты жертву даже понарошку, – гневно ответила Гулльвейг. – Мне не нравится эта затея.

– Тебе много чего не нравится из того, что могло бы неплохо сработать, – парировал Велерус.

– С чего ты вообще взял, что это как-то связано с убийствами? У тебя есть какие-то предположения? – не унималась Гулльвейг.

Я повернулась, чтобы лучше видеть лица всех своих друзей.

– Убийства происходили чаще всего по необходимости: пропадали тела, которые нужны, все мы уже примерно поняли для чего, – начал объяснять Велерус. – Места их свершения были обнаружены в разных, не связанных районах. Кто-то же как-то на них выходит?.. Вполне возможно, что кукловод все-таки имеет сообщников, которые выслеживают и помечают его будущих жертв. Это путает следы.

– Как это связано со стежком? – Гулльвейг не была убеждена.

– Кукловод – условное обозначение существа или группы существ, связанных с убийствами, – вздохнув, терпеливо повторил Велерус. – В честь актера-кукольника, который может управлять куклами с помощью ниток или, даже, шить их.

– Кто тронул тебя, Лекта? – серьезным тоном спросил вдруг Сфинкс.

– Женщина в очках из трактира, – уверено ответила я. – У нее были магические портновские принадлежности.

– Все это можно снять, и ищи свищи ее потом, – сказал Велерус.

Гулльвейг что-то еще ответила ему, а он – ей, но я уже не вслушивалась. Их сдержанно-напряженная перебранка продолжилась, даже когда Сфинкс, запустив пальцы в волосы, пошел дальше, к храму, и все потянулись за ним. Мне было приятно, что Гулльвейг беспокоилась обо мне и по-своему защищала, однако я не могла полностью не согласиться со словами Велеруса. Я… боялась. Я снова боялась, что этот стежок невиданной мною ранее материальной магической нити, – я была уверена, что это она! – был не столько делом рук самого кукловода или его приспешников, сколько… действием высших эльфов Дома Черного Опала, чья резиденция располагалась в верхнем квартале. Даже несмотря на все, что грозило моей стае сейчас и в будущем, мое прошлое пугало меня и тормозило мои дальнейшие шаги. Меня это раздражало.

В конце концов, Велерус устал спорить с Гулльвейг и, завидев группу из трех стражников впереди, быстрым шагом направился к ним. Никто из нас сразу и не понял, чего он хотел. Оказалось, Велерус намеревался уточнить местожительства всех жертв, однако когда в ход пошел документ от командира Кофена, состоялся весьма любопытный диалог.

– Ого, еще одни! – весело пробасил стражник-орк. – Какими судьбами?

– С Крата, от капитана Чеда к командиру Кофену Черноруку как беспристрастные исполнители в помощь в этом деле приставлены, – отрапортовал Велерус.

– В каком смысле «еще одни»? – спросил Сфинкс

– Так господин Тейран Солнечная Тень собрал свою команду и поручил им помогать командиру Кофену в расследовании, – пояснил второй стражник.

Кажется, это был человек. В этих доспехах со шлемами ничего не разобрать…

– Если бы не он, все эти убийства как обычно бы замяли, – протянул стражник в сюрко, чью расу я так и не смогла определить на глаз. – В нижнем квартале постоянно кого-то убивают.

Я мельком глянула на Сайриса; он задумчиво кивал, мол, так он и предполагал. Я вздохнула и опустила глаза. Солнечная Тень… Такие прозвища давались только…

– А кто это такой? – поинтересовался Сфинкс.

– О-о-о-о, это весьма влиятельный господин, из высших эльфов будет, – с воодушевлением заговорил стражник-человек. – В верхнем квартале у него отдельная резиденция имеется. Вторая по величине после резиденции правителя Конраку, между прочим! Хороший он, много кому помогает.

– Так он по доброте душевной этим делом занялся? – недоверчиво сощурился Сфинкс.

– Лучшая портниха нижнего квартала, Оливия, убита была, – пояснил стражник в сюрко. – А у нее господин Тейран, между прочим, заказ большой сделал.

– Не повезет тем, кто за всем этим стоит, – посмеялся стражник-орк. – Господин Тейран в гневе страшен! Поделом всем причастным будет!

О чем еще моя стая говорила со стражниками, я не запомнила. Я даже не поняла, когда мы снова продолжили путь к храму. Просто в какой-то момент я запуталась в собственных ногах и едва не упала, но меня вовремя за шиворот подхватил Сфинкс. Когда я молча посмотрела на него, он глядел на меня не так, чтобы вот-вот пошутить или пожурить, он выглядел… понимающим?..

Отвлек нас голос Гулльвейг.

– О, так это храм Богу Гумбра́р, – сказала она, остановившись перед началом фигурно выложенной разноцветными камнями трехсотфутовой площади, в центре которой стоял большой храм, похожий на тот, что все мы видели в Крате с той лишь разницей, что на витражах изображались горы на фоне пурпурного неба. – Это Бог земли, твердости и постоянства. Опасаться его не стоит.

Его, может, опасаться и не стоило, но как только я заметила на ступенях с западной стороны храма четыре тонкие фигуры, в которых сразу узнала эльфов, то встала на месте, как вкопанная. Они, все в длинных одеждах из тканей насыщенных зеленых, бордовых и синих цветов, со светлыми макушками, неспешно двигались к трехдверной арке с треугольным ажурным навершием. И пусть только над белокурой макушкой одного из них кружились прозрачные и оливковые нити магии, самой ситуации было достаточно, чтобы я стала пятиться, в надежде укрыться в паутине высоких домов.

– Я туда не пойду, – твердо сказала я.

Меня стало трясти, я отчаянно пыталась унять это, держа глазами фигуры впереди ровно до того момента, пока они не скрылись за узкими дверьми храма. Я готовилась объясняться, но никто ничего спрашивать, к моему удивлению, не стал. Просто на плечо опустилась чья-то ладонь. Когда я обернулась, то увидела улыбающуюся мне Гулльвейг. В этот момент с другой стороны раздался спокойный голос Сфинкса:

– Я останусь здесь, с тобой, остальные сами в храме разберутся.

Гулльвейг кивнула и они с Велерусом и Сайрисом, проверившим наличие на голове капюшона и ворчащего что-то про «ненавижу храмы, снова эти эльфы» ушли.

Я опустила голову. Меня переполняла благодарность всем им за такое понимание, и я терзала себя мыслями относительно того, что никак не могла справиться со своими эмоциями и приносила стае сложности. Как же я собираюсь жить дальше, если от всех на свете высших эльфов все равно не скрыться?.. Минуточку… когда это я начала думать о будущем?..

– Как думаешь, Гулльвейг и Сайрис выйдут из храма уже венчанными? – нарушил молчание Сфинкс.

Когда я посмотрела на него, то заметила его расслабленность, и это помогло мне слегка успокоиться. Его шутка, – а шутка ли? – заставила вспомнить свой давнишний вопрос Филае и покойному Фоку еще до посещения Клисхула, поэтому я решила спросить об этом Сфинкса, раз уж к слову пришлось.

– Это ведь заключение договора на любовь между существами, так?.. Получается, можно осуществить это без вмешательства Дома?.. – видя, как Сфинкс непонимающе повел бровью, я пояснила, – ну, без согласия и предварительного обсуждения всех деталей их стаями? То есть… семьями…

Глубоко вздохнув и медленно выдохнув, Сфинкс мягко улыбнулся, возвращая себе привычного для меня себя, и осторожно спросил:

– Это тебя так в твоем Доме семью научили понимать?

Я задумалась. В стае, в которой я родилась, никто никого не любил. Из поколения в поколение союзы между мужчиной и женщиной там заключались лишь из выгоды и цели, воплотившейся во мне.

– За время нашего путешествия я смогла понять, что усвоила не совсем верную трактовку такого договора, но я так и не смогла разобраться во всем окончательно. – Грустно улыбнувшись, я посмотрела на Сфинкса и спросила, щемя сердце, – ты когда-нибудь любил?..

Он напрягся и забегал глазами, но быстро скрыл их ладонью, маскируя свою странную для меня реакцию привычным жестом, уходящим в пропускание волос сквозь пальцы.

«Он что, тоже не совсем понимает это чувство? – подумала я, вспоминая ответ на похожий вопрос Солару. – Или я задела что-то? О, священные леса, что же я наделала, нужно срочно исправлять ситуацию!»

– Вот, смотри, – вдруг сказал Сфинкс и указал куда-то в сторону. Я тут же проследила за его жестом. – Это как пример. Обычно такое просто взаимно хотят и делают всё, для достижения этого вместе. Как видишь, за ними их семьи не ходят, у них она… своя… уже… – тихо закончил он.

На площади вдоль храма прогуливались и разговаривали человеческие мужчина и женщина. Они держались за руки, как иногда Гулльвейг и Сайрис. В какой-то момент они остановились, чему-то посмеялись, и принялись целоваться. В этот самый миг к ним подбежал мальчишка и обнял обоих за колени.

– Получается, я могу просто поцеловать кого-то, и это существо станет мне парой без всяких условностей? – подытожила я, пытаясь пошутить для снятия напряжения поднятой темы.

На душе было радостно за стаю, за которой я наблюдала из-за стен дома, но одновременно с этим и тоскливо, поскольку моих возможных будущих детенышей ждала, – кто знает, может, все еще ждет? – безрадостная участь.

– Если будешь хотеть этого сама, и тебя не пырнут в ответ ножом, то можно и так сказать, – слабо посмеялся Сфинкс.

– Стало немного яснее, спасибо, – улыбнулась я.

Сфинкс все еще казался растерянным. Однако вперед тому, чтобы придумать что-то, чем можно было бы отвлечь уже его, он сам переключил мое внимание.

– О, смотри! Эльфы выходят! И уходят про-о-очь, – деланно закончил он.

Когда они скрылись из вида, мы, не сговариваясь, кивнули друг другу и спешно двинулись в сторону храма. Обоим хотелось сменить и обстановку, и вызывавшую неловкость тему. Но я все-таки застопорилась у входа; Сфинкс молча приоткрыл мне дверь и пригласил вперед. Он снова привычно улыбался, и от этого мне становилось не так страшно.

Внутреннее убранство храма встретило нас несколькими высокими крестовыми сводами, колоннами, фресками и алтарем, – только ли храмы и трактиры внутри мало чем отличались? Боковых коридоров, однако, здесь было куда больше. Пока я сравнивала обустройство храмов Гумбрара и Халистры, Сфинкс успел осведомиться у послушников сплошь в коричневых мантиях, куда делись наши друзья во главе с «каменным верзилой, пытающимся сойти за нормального восьмифутового человека». К моему удивлению, его поняли довольно быстро и вот уже мы шли по левому коридору, а Сфинкс говорил мне, что всем здесь руководит некий отец Каллен.

Он обнаружился практически сразу, как узкий коридор из колонн и барельефов на стенах вывел нас в прохладное чуть более широкое длинное помещение, заставленное койками. Фиолетовая ряса с золотой тесьмой висела балахоном на пожилом скрюченном сухом человеческом мужчине. Она украшалась рисунком заснеженных гор и подпоясывалась широким поясом с драгоценными камнями. Старик трясся от каждого своего движения, а жидкая седая борода, старческие темные пятна на безволосой голове и уставшие глаза под сыпучими бровями создавали образ самого пожилого существа, которое я встречала, затмевая собой старушку Сэнду. Только в отличие от нее он обладал магией Божества, которому поклонялся – цвет его нитей был льняным.

Рядом с ним стояла вся наша стая. Пока мы подходили, я окидывала взглядом койки: почти на каждой лежали прикрытые тела, поверх которых была насыпана горстка земли.

– Еле попали к трупу, – посетовал Велерус. – Высшие эльфы такие надменные, совсем не поменялись… э-э-э, прости.

Меня не трогали его слова, поскольку была согласна с ними. Я посмотрела на наполовину накрытое, голое тело, возле койки с которым все и находились: порезанная шея, отсутствие лица, клок рыжих волос и зеленая кожа орка из видения с крови охранника. И все бы ничего, если бы под ребрами с правой стороны не значился свежий глубокий порез…

– Они добывали информацию о том, кто мог убить Оливию, портниху, – сказал Сайрис и добавил с легким презрением, – похоже, этому якобы хорошему Тейрану, интересен только свой незавершенный заказ. И только из-за затронутых интересов он вышел на остальные убийства.

– Они явно знают обо всем этом больше, но усомнились в эффективности нашей команды и не стали ничем делиться! – пожаловалась Гулльвейг.

– Я не удивлен, – фыркнул Сфинкс и скосил на нее глаза.

– Еще одна рана, – акцентировала всеобщее внимание я. – Это какие-то жрецовские традиции?

– Это эльфы сделали, – покачала головой Гулльвейг. – Они достали из бедняги кусочек синей руды так, словно точно знали, что она внутри, и забрали с собой.

– Нужно перевернуть тело и осмотреть полностью, – серьезно сказала я, – не проглотил же он камень, в самом деле.

Согласившись с моими мыслями, Велерус принялся приподнимать тело орка, а Сайрис – подстраховывать его в этом. Пока отец Каллен, судя по тону Гулльвейг, принявшейся успокаивать его, снова возмущался надругательством над усопшим, я думала о том, почему меняющая животных руда оказалась не в магическом эксперименте, а во вполне здоровом на вид существе?.. Он ведь даже магией не обладал…

Как только все мы, и бледная на вид Гулльвейг, и недовольный давящим даже на меня запахом помещения Сфинкс, увидели на теле шов в районе правой почки, я заговорила:

– Его перетягивают те же нити, что были в снаряжении женщины в очках из трактира, которая коснулась меня.

– Стежок на твоем плаще выглядел похоже, – сказала Гулльвейг.

– Переливаются, – заметил Велерус.

– Эльфы сказали «успели, обезврежен», когда достали камень, – подал голос Сайрис. – Такой же, как те, что нашли в сшитом монстре.

Я быстро достала из сумки один из камушков, выпавших из побежденного перед помещением Конраку монстра, и сравнила его размер со швом на теле. Руда не истончалась сама по себе. Это происходило только в том случае, если она питала что-то: портал, например, или какое-то иное поддерживаемое заклинание, как любой другой магический компонент. Здесь ее будто бы откалывали специально небольшими кусочками. Она использовалась кукловодом для сотворения своих магических экспериментов, но в видении с крови охранника я не видела над убитым орком никаких нитей магии, как над сшитым монстром или существами, с которыми мы когда-то сражались. Но о руде знали высшие эльфы, падкие на магические эксперименты…

– Ты что-то поняла? – спросил меня Сфинкс.

– Мне нужно время, – сказала я и, убрав камень в сумку, обратилась ко всем, – и план по поимке кукловода на живца, на меня, этой ночью.

– Я не согласна использовать тебя! – ожидаемо воспротивилась Гулльвейг.

– Она сама это предложила, – сказал Велерус. – Она теперь не в Доме, и сама решает, что ей делать.

– Это слишком опасно! – настаивала Гулльвейг.

– Обсудим позже, – шикнул Сфинкс и встал так, чтобы скрыть меня от глаз отца Каллена, о котором я и думать забыла, потянувшись к крови орка.

Опасно или нет, хотелось разобраться со всем этим как можно скорее. Высшие эльфы из Дома Черного Опала искали что-то совсем рядом, и я ощущала не совсем понятное мне чувство вместе со страхом перед ними.

Закрыв глаза, я коснулась крови и вызвала багровые нити, приказав показать мне последние эмоциональные моменты жизни ее обладателя. Из общего клубка вновь отсоединилась лишь одна магическая нить и податливо связалась в узелок. Открыла глаза я уже за рыжеволосого орка в коридорах верхнего яруса трактира «Сонная Бочка».

В моей груди отчетливо ощущалось волнение и смятение. На другом конце коридора в кровавой дымке стоял тот самый мужчина с кудрявыми зелеными волосами и красным рисунком на глазах, которого описывала ключница, как последнего посетителя правого крыла библиотеки. По бумагам его звали Твинк, но я-то уже знала, как такие бумаги делались, и не сомневалась, что это не его настоящее имя. Он был одет также неприметно, как и орк, был ниже его головы на две, ухмылялся и предложил пройти в комнату для «разговора». Так и жертва, чьими глазами я сейчас видела, и странный человеческий мужчина без способностей к магии оказались там, где сегодня ночевали Гулльвейг и Сайрис.

«Оллу, мы так не договаривались!» – решился заговорить орк.

Его трясло, он отводил глаза. А я и не предполагала, что такое в разговорах случалось и с другими существами, тем более – с мужчинами.

«Ты что, струсил, Блас?» – усмехнулся Оллу.

«Зачем было убивать и тащить ТУДА охранника? Я выкрал то, что было нужно в моем заказе кузнецу; он мне за это крупную сумму обещал, как раз с долгами разобраться. На этом моя роль в твоей игре окончена, сам добывай ключи и прочее», – сказав это, я ощутила мимолетное облегчение на душе Бласа.

«Окончена, так окончена», – игриво произнес Оллу.

Блас не успел даже поднять на него взгляд. Но сердце его, прежде чем остановиться, наполнилось надеждой и радостью на мирное прекращение совместной работы.

Я снова закашлялась и едва не упала, но меня успела поддержать Гулльвейг, и это послужило поводом покинуть храм.

На площади я, отдышавшись, рассказала об увиденном остальным.

– Уже две наводки на кузнеца и портниха, как отправная точка высшеэльфийского любопытства, – подытожил Велерус. – Она, кстати, недалеко от храма живет. Жила…

– Еще выжившая кухарка Тиела осталась, – напомнила Гулльвейг.

Я достала зарисованные в библиотеке карты города и сверила местожительства оставшихся известных нам фигур, которые Велерус узнал от стражников. Заглянув мне через плечо, Сфинкс озвучил план нашего дальнейшего передвижения:

– К ней заглянем в последнюю очередь. Сперва – портниха, а затем – кузнец. Для экономии времени.

Оказалось, что дом, на нижнем ярусе которого в аккуратной пристройке жила и работала Оливия, через всю площадь смотрел прямо на храм. Показав ближайшей группе стражников документ от командира Кофена, мы без проблем зашли в швальню.

Нас встретил звон колокольчика, висящего сразу за дверью.

Взору открылся коридор, с одной стороны которого висело большое широкое зеркало, собранное из множества маленьких, а с другой – полки с портновскими принадлежностями. Оглядывая их каждый на своем уровне глаз, мы двигались дальше, пока не уперлись в откидывающуюся к стене столешницу, на которой лежал ручной колокольчик и график приема вещей на починку.

За столешницей, в левом углу на полу лежали стопки вещей с приколотыми бумажными листами, где значились имена их владельцев. Велерус легко откинул столешницу, закрепил ее у потолка и мы завернули за угол, направо, где стояла прядильная машина с остатками нити, аналогичной той, которой зашивался шов на теле Бласа, и которая имелась у странной женщины из трактира. Они качались на ветру, как и ткани, висевшие вдоль стен коридора; здесь было в разы прохладнее.

– Та же нить, узнаете? – спросила я, собирая ее переливающиеся остатки и скручивая на катушку.

– Если бы эта Оливия не была уже мертва, я бы подумал, что она во всем как-то замешена, – сказал Сайрис и первым пошел по коридору.

Проход привел всех нас в уютное, прибранное помещение, освещаемое светом с одного-единственного окна. Оно было разбито.

Жилище совмещало простенькие приспешню и ложницу. В обстановке без всяких излишеств выделялся лишь увесистый сундук у кровати с большим замком, около которого сразу опустился на колени Сфинкс. Пока Гулльвейг и Сайрис проверяли стол и кушанья, я подошла к разбросанным у изголовья кровати бумагам, игнорируя огромное количество крови и осколков у окна. Возле кровати стояло узкое высокое зеркало на кованых ножках. Я встала так, чтобы не видеть своего отражения и обратилась к бумагам. Это были отчеты с прописанными задатками и итоговыми временем и стоимостью работ, где последние две строки занимали два имени: Тейран Солнечная Тень и некая Вексия.

– О, да здесь порядка трехсот золотых! – раздался радостный голос Сфинкса.

Мне не было нужды поворачиваться. Ясное дело: взломал замок, открыл сундук и щупает полный монет мешочек. Я лишь улыбнулась, а затем раздался причитающий голос Гулльвейг, заставивший меня покачать головой:

– Воровать нехорошо.

– Мне казалось, мы это уже проходи-и-или… – протянул Сфинкс, убирая богатую находку в свою походную сумку.

– Судя по написанному – это задаток на крупный заказ Тейрана. Здесь прописана сумма как раз в триста золотых, – поспешила заговорить я, чтобы не допустить очередной ссоры.

– Как бы проблем потом с ним не было, – цокнул Сайрис.

– С кем? Вы вообще о чем? – как ни в чем не бывало сказал Сфинкс и стал старательно делать вид, что обыскивает кастрюли, которые уже оглядели и Гулльвейг, и сам Сайрис.

– Что там еще написано? – спросил меня Велерус.

– Оливия отказала женщине по имени Вексия, которая просила ее спрясть волшебную нить, в пользу более дорого и объемного заказа от Тейрана, где должна была пошить с ее помощью мантии его свите.