Незабытая: отчаянное сердце. Книга 2

– Здравое решение для выживания в месте, где все так дорого, – заключил Велерус.

– Для мира городов, где правят деньги, – поправил Сфинкс.

Велерус усмехнулся и снова обратился ко мне:

– Там, у окна, кровь, видела уже?

– Сейчас займусь, – кивнула я, откладывая бумаги.

Уже готовясь к тому, что я буду кашлять и, возможно, вряд ли удержусь на ногах, я присела около лужи кровавых осколков, коснулась компонента и закрыла глаза. Здесь моим желанием было увидеть этих Вексию и Тейрана, чтобы понять основание конфликта. Я думала, что если я увижу этого «хорошего» высшего эльфа, то проясню что-нибудь не только в деле, в которое ввязалась вся моя стая, но и в себе…

Передо мной в кровавой дымке вдруг появилась та самая женщина в платке, которую я видела в трактире! Она медленно сняла платок, крутанула головой, расправляя волнистые пряди темных волос, которые тронула легкая седина, и показала его разноцветную тесьму, в которой я узнала волшебную нить из ее арсенала. Оливия согласилась взяться за работу с условием предоставления нужного ингредиента, с чем проблем у человеческой женщины, чье имя по бумагам оказалось именно Вексия, не возникло.

Когда картинка резко поменялась, меня замутило, но все быстро пропало, потому что я снова стала ощущать чужие эмоции: спокойствие, поскольку разворачивающаяся перед глазами ситуация в практике портнихи была далеко не первой. Вексия злилась. Хоть ее лицо и было по-прежнему закрыто, она кричала в ответ на отказ Оливии от заказа в пользу более дорогого, что она была первой и вообще та пожалеет, хотя Оливия оставалась вежливой и даже задаток вернула. В ответ она получила пощечину, но это никак не повлияло на эмоциональное состояние мастерицы.

Затем, я увидела саму Оливию, которая смотрела на свое отражение в зеркале и забирала короткие темные волосы под смешную шапочку, готовясь ко сну. Девушка не обладала магией и была человеком невысокого роста; она любовалась собой в длинном белом платье для сна, ощущала себя счастливой, радовалась выгодной сделке, и я не только чувствовала это по ее крови, но и видела в блеске синих глаз.

Внезапно раздался стук в дверь, однако за дверью никого не оказалось. За ней стояла ночь, и играл лунный свет в витражах храма. Когда Оливия вернулась к зеркалу, ее отвлек стук в окно. Стоило девушке подойти, как его разбил Оллу и со словами:

«Не стоило дерзить моей госпоже».

Накинул на шею портнихи веревку.

Задыхаясь и кашляя, я пересказала об этом своей стае, невзирая на беспокойство Гулльвейг и ее призывы дать мне отдохнуть. В конце концов, что я за колдун такой, если не могу справиться с магией, которая окружала меня и снаружи и изнутри всю мою жизнь?

– Задушил? – удивился Сайрис. – А откуда кровь?

– Спустил прямо здесь, прежде чем тащить куда-то, куда и всех остальных, – предположила я.

– Но куда… – вздохнула Гулльвейг.

– На сколах окна тоже кровь, – сказал Велерус. – Раз убийца разбивал стекло, он мог пораниться. К тому же, он тащил обескровленное тело.

– Мне кажется, Лекте нужно отдохнуть от магии крови хотя бы немного, – настаивала Гулльвейг.

– Спасибо, но я в порядке, справлюсь, – сказала я.

И хоть убедить я никого не смогла, – даже саму себя, – я упрямо поднялась на ноги и подошла к оставшимся в окне стеклам. В голове шумело, перед глазами двоилось, а сердце билось так, словно хотело успеть за всеми остановившимися сердцами, воспоминания которых я за сегодня потревожила и еще буду. Но я жестом игры на кантеле активировала заклинание видения потоков крови на своих глазах и внимательно осмотрела стекло. Найдя отличающуюся от уже прочитанной кровь секунд за пять, я оборвала заклинание в надежде, что так белки моих глаз будут красными недолго, и я не привлеку к себе лишнего внимания.

– Велерус прав, вот здесь пятна совсем иной крови, – я указала на нужный осколок и попросила вытащить мне его, а сама села на кровать.

Когда запятнанный кусок стекла был у меня в руках, я помедлила. Я всегда любила магию, испытывала азарт от экспериментов с ней и радовалась новым знаниям. Но сейчас меня мутило; от магии ли крови, истощения, чего-то иного или всего сразу – я не знала. Однако на меня смотрела вся моя стая. Да, они беспокоились за меня, но все понимали, что моя магия весьма полезна в нынешней ситуации. Я не могла позволить себе подвести их. Поэтому закрыла глаза и сосредоточилась на желании получить ответ на вопрос: «кто ты и где прячешься».

Теперь в кровавой пелене я видела Оливию. Она билась между сильными руками, крепко затянувшими на ее шее веревку, и с каждой секундой слабела. Убивая, Оллу испытывал… радость, но она слегка померкла, когда он заглянул в лицо мертвой Оливии и не увидел «красивой» гримасы.

Когда картинка сменилась, то первое, что я ощутила – это запах сырости и разложения, которые вызывали у Оллу ощущения дома. Он сдирал с Оливии кожу, думая о том, что этот его новый шедевр окажется куда эффективнее и впечатлит госпожу сильнее. Я отчетливо видела холодное подвальное помещение, по стенам которого были свалены кучи трупов, словно бы я снова очутилась в коридоре нижнего яруса склепа близ Клисхула. На полу стояла аккуратная, богато отделанная колба с красной жидкостью, а слева в углу находился то ли колодец, то ли сливная яма, где журчала вода.

На сей раз я не стала заходиться кашлем по окончанию действия заклинания, но меня все еще преследовал гнилостный запах подвала. Пока я рассказывала о сути своего видения, лишь Сайрис бродил по комнате. Он даже под кровать заглянул! В какой-то момент он подошел к нам и протянул… тканевую перчаточную куклу.

– Ты где это нашел? – спросил Велерус.

– За печью.

– Что это значит? – Гулльвейг с изумлением потянула руку к странной игрушке.

– Хотел бы я знать, – Сайрис нехотя отдал ей куклу.

Я не стала останавливать их, поскольку не увидела ни нитей магии, ни волшебных нитей в этой вещи. Но кукла вызывала интерес сама по себе. Она была сшита из мягкой ткани розоватого цвета, две большие серо-голубые пуговицы имитировали глаза, а толстые нити для обозначения волос заплетались в две косы и были… темно-фиолетовыми.

– Это ведь ты, – сказал Гулльвейг Сфинкс.

– Я вижу, но как такое возможно?..

– С нами играют, – скривилась я. – Думаю, здесь мы закончили. Нужно еще к убитому кузнецу сходить, осмотреться на месте…

– Ты как? – спросила Гулльвейг, убирая куклу себя к себе в сумку.

Я снова попыталась успокоить ее, и, когда она сделала вид, что поверила мне, мы покинули швальню. По пути к кузнице я старалась прятать лицо: опускала голову и держала полы капюшона. Не хотелось ни пугать как всегда покрасневшими от заклинания глазами жителей города, ни попасться на глаза высшим эльфам или тем, кто знал их и мог узнать меня.

Я шла и с досадой думала о том, что не увидела ни охранника, ни Оливию среди тех, из кого был сшит монстр, встретившийся нам при въезде в Конраку. Неужели, те десять жертв вообще не были нигде и никем не учтены, и их пропажей никто не занимался?.. Хотя… чего я ожидала, даже всего краешком заметив, какие различия существовали в жизни кварталов этого города… Кажется, Сайрис прав относительно того, где кукловод предпочитает выбирать своих жертв. Есть основания полагать, что в Конраку он обосновался больше, чем три дня назад.

– Когда ты документ у командира Кофена получал, он говорил что-нибудь об еще одной группе, помогающей ему в поимке виновных в этих смертях? – через какое-то время пути спросила я Велеруса.

– В том-то и дело, что нет… – протяжно вздохнул он. – Но имя Тейран Солнечная Тень значилось в записях посещений обоих залов библиотеки.

Понятно; Велерусу, как и мне, все это тоже не нравилось.

– С тобой точно все в порядке? – в очередной раз спросила меня Гулльвейг.

Я не смогла ответить ей сразу: меня периодически передергивало, когда я думала о том, что где-то тут, совсем рядом, даже в нижнем квартале, бродят высшие эльфы. Когда я стала заламывать пальцы, Гулльвейг накрыла ладонями мои руки и сказала, чтобы я не переживала, потому что я не одна. Я очень хотела верить ей сейчас и была благодарна за то, что мне не нужно было отвечать.

Когда мы подошли к обозначенному месту, кузня оказалась мало отличающейся от прочих пристроек к многоярусным белокаменным домам наспех сколоченной каморкой. Я даже сперва засомневалась в том, что это точно кузница после тех, что я видела в Бридже и Крате. Конраку ведь был куда крупнее их вместе взятых.

Пока под скрип дощечки, болтающейся на одном гвозде, я оценивала его возраст по поржавевшей шляпке и вспоминала Така, Велерус уже привычно подошел к ближайшей группе стражников. Однако вместо того, чтобы показать им документ от командира Кофена, он спросил, где можно найти Зука.

– Тебе зачем? – недружелюбно спросил стражник, махнув облаченным в броню явно драконьим хвостом.

– Я задолжал ему, – сыграл в вину Велерус, удивляя меня внезапным актерским навыком. – Вернуть вот хотел.

– Это ты опоздал, – ответили ему. – Убили его день назад.

– Считай, что тебе повезло! – заверил Велеруса стражник, который по виду был то ли дварфом, то ли гномом.

Во всяком случае, он был ростом практически с меня.

– Как-то это неправильно, – почесал в затылке Велерус. – Может, у него подмастерье есть? Или сын, или еще кто. Я привык отдавать долги.

– О-о-о, не-е-ет, – посмеялся стражник маленького роста. – Он давно женат на своей кузнице и всегда работал один! Даже заложил все, что имел, чтобы купить приличную партию синего магического камня с горных шахт острова. За нее, небось, и поплатился жизнью, безумец!

– Только не говорите мне, что он ее у себя в кузне хранил… – вполголоса проворчал Сфинкс, но был услышан.

– А где же еще? Дом-то свой он заложил, у него только кузня и осталась.

– Эй, хватить языком чесать, – одернул своего товарища стражник-драконид.

– Что он хотел делать с этой магической рудой? – спросила Гулльвейг, подходя ближе и совершенно позабыв, что Велерус не показывал документ от командира Кофена, а начал разговор совершенно с иного.

– С какой целью интересуетесь, дамочка? – огрызнулся стражник-драконид, вынуждая Велеруса показать-таки нужную бумагу.

– Вы уж простите, нам приказали работать максимально скрытно, сами понимаете, – поспешил сгладить напряжение Сфинкс.

Стражник-драконид фыркнул и промолчал, но, по всей видимости, остался недоволен и, к тому же, еще и насторожен. Зато второй тут же с воодушевлением заговорил:

– Этот Зук бредил прорывом в своем деле, все хотел артефакты разные начать изготавливать из руды этой, а не просто для магии ее использовать. Он мечтал в историю войти, как тот, кто прославит ресурс этого острова; всем об этом рассказывал, глупец. Думал себе заказчиков сыскать, а накликал смерть!

– Особое любопытство к нему замечалось? – серьезно спросил Велерус, быстро став собой.

– Он не боялся даже местной банды воров! – отмахнулся стражник.

– Может, нагловатый орк среди любопытной толпы был? – настаивал Велерус.

– В Конраку орков, как в портовом квартале женщин, – с презрением в голосе сказал стражник-драконид. – Всех и не упомнить…

– Был один, – словно спохватившись, сказал другой стражник и продолжил мечтательно, – примечательно рыжий, люблю рыженьких.

Я поежилась. Мимо прошел Сфинкс и странно похихикал.

– Это известная личность? – спросил вдруг Сайрис.

– Не, просто яркий такой.

– Спасибо, вы нам очень помогли. Мы пока осмотримся на месте убийства. Легкого караула, – кивнул Велерус, и стражники пошли своей дорогой.

– Милости прошу! – практически сразу раздался голос Сфинкса и скрип двери в кузницу. – С такими замка́ми можно попасть разве что в криминальную историю…

– Вот он в нее и попал, – сказал Велерус, заходя последним.

Помещение, в которое мы попали, можно было описать просто: пусто и холодно. Трухлявый стол, массивный стул с замененной на железный прут ножкой, и кровать ютились вместе в самом дальнем углу, под окном, в которое светило ленивое осеннее солнце. Бо́льшую часть пространства занимали обломки некоторых ящиков и сами они с синей крошкой. Они расступались только в районе кузнечного горна, который принялся изучать Велерус.

От горна до кровати по полу тянулся густой кровавый след.

Когда я подошла осмотреть место сна кузнеца, то нашла на кровати дневник, документы и несколько карт. Среди них обнаружилась карта Материального Плана, где был жирно обведен остров Будгард. Еще одна карта показывала уже только остров; на ней были обведены места нахождения шахт с синей магической рудой в Нории, и пунктиром отмечены маршруты поставок добываемого ресурса на другие территории острова.

Документы о долгах меня интересовали мало, а вот дневник я полистала. В нем Зук говорил, что он близок к тому, чтобы начать ковать из магической руды целые предметы без опаски, что неконтролируемая магия с них ранит его или испортит инструменты, как уже неоднократно бывало. До этого, – он особо это подчеркивал, и у меня не было оснований не верить ему, – использовались лишь ее фрагменты, иногда, если получалось, слегка ограненные, для подпитки тех же порталов или поддержания иной магии. Я невольно вспомнила камни из поверженной нами гончей скал. Нити магии с них были спокойнее, чем с прочей руды. Сколько же существ погибло, добывая этот ресурс?..

Зук записывал итоги своей работы каждый день и упорно шел к цели. Он довольно полно описал процесс адаптации руды для последующей закрепки ее в металлический или деревянный носитель. Ему даже удалось создать хрупкий предмет полностью из этого ресурса, но мощное магическое излучение сожгло кожу на его руках. Подавитель позволил бы ему обойти все это, убыстрить и обезопасить процесс…

Я вздохнула. За мыслями о подавителе, которого никто здесь не нашел, – а иначе бы об этом сразу сказали, – я уронила карту Будгарда. Присев, чтобы подобрать ее, я обнаружила на крови следы тонкой обуви. Такие носили высшие эльфы еще моего времени. Слегка повернув голову, я увидела уже под кроватью тело в одном лишь кожаном кузнечном фартуке и старых, местами рваных свободных штанах.

Сказав об обеих находках остальным, я поспешила отвлечься, попросив Сфинкса помочь мне повернуть кровать. Поставив ее на бок, мы загородили ею половину окна, и я смогла осмотреть убитого, как оказалось, дварфа.

– Тело снова не пропало, – сказала я чуть громче обычного, чтобы услышали все.

Сразу после этой фразы рядом со мной на колени опустилась Гулльвейг. Я примерно понимала, что она намеревалась сделать, поэтому села рядом, чтобы начать и свое заклинание.

– Лицо на месте, но горло также перерезано, – констатировал Сфинкс, нависнув над нами.

Пока Гулльвейг возносила молитву над телом, я коснулась крови и со вздохом обратилась к багровым нитям. Связавшийся узелок на отделившейся от клубка нитке показал мне пышущий жаром горн через кровавую пелену. Я ощущала воодушевление Зука, чувствовала сильное биение его сердца от предвкушения исполнения его мечты. В его покрытых язвами и свежими шрамами руках без намека на магию лежала заготовка из руды – полноценный магический жезл, напряженно трещащий от переполняемой его энергии. Разноцветные нити магии над ним вели себя беспокойно, я бы не рискнула брать такой предмет в руки…

Внезапно послышались шаги, но на их звучание Зук лишь довольно улыбнулся и, не поворачиваясь, спросил:

«Блас, ты достал то, что я тебя просил? – ответом была ничего хорошего не предвещающая тишина. – Блас? Это ты?»

Зук отложил жезл, обернулся, но получил удар в челюсть от Оллу. Затем я закашлялась, и видение оборвалось по той же самой причине, что и все до этого – жертву убили.

Прокашлялась, я все пересказала остальным.

– Жезла нигде не видно, – пожал плечами Сайрис.

– Забрали, как и всю остальную руду, – сконфузился Сфинкс. – А тело, видимо, не успели уже. Выходит, не так и много пособников у этого кукловода, если это не кража кого-то стороннего. С такими-то замка́ми…

– Тут остался кусочек этой руды, – раздался голос Велеруса.

Когда я подняла голову, он протягивал мне небольшой, слегка ограненный камень в синеватом свечении под разноцветными нитями магии. Вот только они были связаны в узелки, и их течение было спокойным и плавным!

– Вижу, подавитель здесь все-таки был, – констатировала я, и взяла камушек себе, отдав дневник Зука Велерусу, как тому, кто был более сведущим в кузнечном деле. – Конкретно этот камушек полон энергии, в отличие от тех, что мы нашли в монстре при въезде к Конраку.

– А еще у горна было это, – сказал Велерус и продемонстрировал нам… куклу.

Она также предназначалась для руки, но была больше предыдущей: довольно прочная ткань серо-синего цвета и две темно-коричневые бусины вместо глаз, одну из которых прорезала сверкающая нить, а под второй значился вышитый фиолетовой нитью… дракон.

– На тебя похож, – сказал Сфинкс.

– Не нравится мне это, – нахмурился Велерус и убрал куклу к себе в сумку. – Нужно расспросить обо всем выжившую. Интересно, получала ли она такую же игрушку?..

В молчаливых размышлениях мы подошли к нужному нам дому ближе к полудню. Из окон с лестницы, по которой мы поднимались к Тиеле на третий ярус, была видна крепостная стена. А ведь, если подумать, из окон остальных таких белокаменных домов видно если не то же самое, то другие окна. Это казалось мне неуютным, как и узость помещения с заляпанными стенами.

Сориентировавшись в дверях на нужном нам ярусе, Гулльвейг вызвалась начать разговор с Тиелой самостоятельно, поскольку та еще могла быть напугана после пережитого. На стук в дверь ей ответили не сразу, а когда это случилось и Гулльвейг, представившись, попросила разрешения войти, чтобы расспросить о случившемся, Тиела недоверчиво сказала:

– Я уже рассказывала обо всем господам от Солнечной Тени.

– У вас что-то болит? Я слышу по голосу, – вдруг заволновалась Гулльвейг. – Вы обращались к лекарю? Я – жрица домена жизни, служу Богине Шамикаль. Я могла бы заодно помочь вам; исцелить оставшиеся от нападения раны или, хотя бы, снять боль.

Полминуты тишины казались знаком провальной попытки Гулльвейг сыграть в прорицательницу. Однако дверь все-таки отворилась. Я поспешила спрятать лицо, боясь напугать хозяйку дома тем, что оставило на моих глазах заклинание магии крови. Все члены моей стаи в этот же момент синхронно сняли капюшоны.

На пороге стояла миловидная, хрупкая, маленькая человеческая девушка с круглым лицом, большими зелеными глазами и собранными в косу светлыми волосами. Она не обладала магией, была одета в простое свободное платье из парчи с длинным рукавом и выглядела болезненно. Стало понятно, что Гулльвейг не играла, а правда поняла, что Тиеле нехорошо.

Представив каждого из нас выбранными для Конраку именами, Гулльвейг максимально миролюбиво и заботливо попросила разрешения зайти всем. Тиела устало оглядела нас, но все-таки согласилась. Она повернулась и медленно, слегка пошатываясь, направилась в свой дом, приглашая следовать за ней.

– Я работаю кухаркой в трактире «Двенадцать огров», – начала она, не дождавшись, пока мы зайдем все. – Это в северо-западной части нижнего квартала, близ крепостной стены. Там обычно не так много существ. – Тиела вздохнула, набираясь сил снова вспомнить произошедшее с ней событие. – Позавчера на улице перед самым домом меня ударили по голове. Я потеряла сознание, и очнулась там же, от боли. У лекарей я была, но ничего, кроме свежего шва на мне, они не нашли. Чтобы не перенапрягаться, мне позволили остаться дома на пару дней. – Услышав звук закрывающейся двери, Тиела повернулась и развела руками с виноватым видом. – Присаживайтесь, только, боюсь, места всем не хватит… Простите…

Пока Гулльвейг уверяла Тиелу, что все хорошо, и мы можем и постоять, я осмотрелась. Обставлен дом был скромно, но уютно. Он не отличался простором: зал, совмещенный с приспешней, да отдельная комнатка, по всей видимости, ложница. Одно окно выходило все также на крепостную стену, а второе – на окна соседнего дома. Каменные стены оставляли ощущение скованности. Старенький диван едва ли мог выдержать нас с Гулльвейг, потрепанное кресло и круглый столик у окна с начатой вышивкой, казалось, жили в три раза дольше самой Тиелы. А дырявый ковер, да стол, когда-то поломанный и неаккуратно собранный, отбили у меня всяческое желание заходить к кому-то еще. Мне становилось неприятно оттого, что все еще существовало такое расслоение, пусть даже за труд теперь платили…

А еще я ощущала стойкий запах крови.

– Вы разглядели того, кто напал на вас? – спросила Гулльвейг.

– Все произошло быстро, – вздохнула Тиела.

– Могу я осмотреть ваш шов?..

– Пройдемте в другую комнату, – спустя паузу, ответила девушка, оглядев каждого из нас. – А то я немного стесняюсь…

Пока Тиела и Гулльвейг, поддерживающая ее, шли, я вспомнила о Бласе и мельком оглядела остальных. Они синхронно кивнули мне и я, надеясь, что они осмотрятся здесь, спросила «выжившую»:

– Как вы к магии относитесь? Не боитесь? Если позволите, я бы проверила вашу рану на другие виды хвори.

Тиела засомневалась, и тогда за меня вступилась Гулльвейг:

– Это моя подруга. У нее необычные глаза и она очень хороший колдун; мы уже многим помогли вместе.

Тиела улыбнулась, и это было разрешением мне пойти с ними. Теперь я могла не прятать лицо, но капюшон все равно не снимала.

В малюсенькой комнате, в которую мы попали, кроме нас троих еле поместился бы еще кто-нибудь один. Здесь была лишь кровать и окно, на подоконнике которого лежала аккуратно свернутая одежда.

Когда Тиела закрыла дверь и села на кровать, она немного помедлила, но мы с Гулльвейг не торопили ее. Собравшись с духом, она отвела взгляд, подняла подол платья и мы увидели над краем ее белья шов, аналогичный тому, что видели у Бласа на спине.

– Можете опускать, – сказала Гулльвейг. – Сейчас подумаем, с чего тут лучше начать.

Безрадостно убедившись в своих догадках, я сразу приступила к делу. Поиграв на воображаемом кантеле, я воззвала к багровым нитям магии и переключила свое зрение на видение потоков крови. В этот момент Тиела покрылась испариной и стала обмахиваться, словно у нее резко пропали все силы, и вокруг стало нестерпимо душно. Мои глаза могли пугать, даже несмотря на то, что об их особенности предупредили. Но я не продуцировала ни огня, ни даже жара, поэтому не поняла реакции Тиелы и понадеялась на Гулльвейг, продолжая взглядом изучать чужую кровь.

Помимо общего потока, похожего на то, что я видела в Таке, Сфинксе и вокруг тронутых магией существ, с которыми когда-то сражалась, в теле Тиелы отчетливо различался еще один, иной, чужой. Он кружился возле темного, не просматриваемого уплотнения прямо за швом на ее животе.

«Руда», – подумала, я и все встало на свои места.

Нужно было достать камень и сделать это быстро, чтобы, как выразились эльфы в храме, «обезвредить» Тиелу или то, что в ней сидело, от чего бы то ни было.

Решив не пугать девушку тем, что я обнаружила, я отослала Гулльвейг мысленное сообщение о своих догадках. Однако внезапно поток чужой крови внутри Тиелы усилился. Она едва не опрокинулась, и когда я попыталась вместе с Гулльвейг подхватить ее, то взвизгнула, а чужая кровь внутри нее резко дернулась от меня в сторону.

– Все в порядке? – послышался голос Сфинкса из-за двери.

– Да, – тут же отозвалась я, отпрянув от Тиелы к противоположной стене.

Я надеялась, что Сфинкс поймет мое недосказанное «пока что» по интонации голоса.

«Я так и подумала, – ответила мне Гулльвейг, начав использовать синие нити исцеляющей магии. – Но у меня нет подходящих инструментов для операции. Есть предположение, как ЭТО попало в нее и зачем?»

«У нас нет времени разбираться в этом, нужно резать прямо сейчас, иначе», – но я не договорила, заметив, как поток чужой крови в Тиеле зашевелился еще сильнее.

Ее сердце забилось в три раза чаще, как раз по числу активированных нами заклинаний в непосредственной близости от нее. И тогда меня осенило. Я поспешила оборвать багровую нить видения потоков крови и фиолетовую мысленной связи с Гулльвейг. Но нужно было как-то сообщить обо всем остальным, все еще не пугая Тиелу. Она как раз принялась утверждать, что ей стало чуть лучше. Гулльвейг не верила ей, но я решила, что успею и коротко телепатически обрисовала ситуацию Сфинксу с просьбой передать это остальным.

«Похоже, в ней моя кровь, – было мне ответом. – Нужно, чтобы она»…

Но дослушать я не успела, поскольку Тиела закричала и я тут же оборвала телепатическую связь. Однако было уже поздно.

Крик быстро перешел в рычание и хрипы. Несколько локонов упали с головы Тиелы, оставшись висеть в косе, а кожа пошла трещинками… Гулльвейг все еще поддерживала ее, звала по имени и не обрывала свою магию даже после моего крика об этом, поскольку он утонул в шуме, которым дверь с петель снял Велерус. Видя как Тиела, закатывая глаза, задыхаясь от пены и трясясь, потянула руки к Гулльвейг, он в полшага оказался рядом и лишил девушку сознания ловким маневром пальцев по ее шее как раз под предупреждение появившегося в проеме двери Сфинкса: