скачать книгу бесплатно
– Соль, друг мой, – продолжал Ерванд, – это источник здоровья. Ты замечал, как ее любят дикие животные? Они-то знают, что для них полезно. Тебе приходилось видеть, как больная собака из тысяч разных трав находит именно ту, что принесет ей облегчение?..
Слуга тем временем раскрыл сверток. Там оказалась какая-то спрессованная масса, издающая приятный аромат.
– Это листья, мой друг, собранные монахами на южных склонах гор. Монахи, живущие в горах, говорят, что чай бодрит и дает силы для глубокой медитации.
Слуга отщипнул кусок от брикета, положил на специальную лопаточку и стал нагревать над горящими углями. Затем, когда кусок размягчился под действием жара, медленно начал толочь в ступе мягкую массу…
Глухой звук в сочетании со стуком колес, скрипом повозки и бульканьем воды в ковшике создавал некую таинственную атмосферу. Мальчик был словно загипнотизирован. Купец тем временем продолжал свой рассказ, словно магическое заклинание, без которого напиток не обретет своих свойств.
– Теперь, когда сухой лист превратился в пудру, его насыпают в воду… – Слуга так и сделал. – Потом, немного подождав, как только он выпустит первые свои соки, его остужают… – Слуга добавил из ковшика холодной воды, – и разливают по чашкам.
Купец с улыбкой смотрел на мальчика, словно ждал благодарности за посвящение в великую тайну. Тот поднес красивую чашку к устам и отпил…
– Фу, какая гадость! – сделал он гримасу отвращения.
Ерванд расхохотался.
– Напиток самого Дамо ты называешь гадостью? Да ты действительно варвар!
Он высмеивал невежество мальчика, чтобы тем самым навсегда вселить в его душу вежливое и терпимое отношение к неизвестным знаниям.
Гейзерих покраснел и извинился.
– Люди-люди! Вы хулите все, что вам недоступно! Просвещенный же человек не отрицает чужого опыта, а относится к нему с уважением. – Купец сделал глоток. – Будь внимательным: первыми должны получить влагу высохшие горло и гортань, подготовь их к принятию важного гостя. – Затем он сделал второй глоток и третьим осушил чашку. Слуга налил ему из ковшика еще. Купец подождал, пока мальчик допьет свой чай, и продолжил урок: – Нехорошо человеку быть одному, сказал Господь и создал ему жену. Вот и я уже не один, – и он выпил до дна вторую чашку.
Мальчик поспешил последовать его примеру.
– Третья чашка наполняет влагой все мое нутро, – он свободной рукой провел от горла по груди и животу, указывая, куда проникло тепло, и закатив глаза от удовольствия.
Мальчик тоже выпил третью чашку и почувствовал разливающееся по внутренностям тепло.
Выпив четвертую чашку, купец воскликнул:
– Ах-ах! – Капельки пота выступили у него на носу. – С потом из нас выходит зло, которое порождает болезни.
Слуга подал ему и мальчику белоснежные полотенца.
– Пятая чашка входит уже в чистое пространство, – купец, демонстрируя довольство, глубоко вздохнул. – Шестая чашка дарит бессмертие. Человек, обретший в этом мире гармонию, останется в нем навсегда – в бабочке, цветке, воздухе… Глупцы называют это ересью, но глубокий смысл заключается в том, что мы всегда были в этом мире и всегда будем.
Хоть мальчика и распирало от желания спросить, что тот имеет в виду, но все же он решил не нарушать таинства, происходившего перед ним.
Слуга налил седьмую чашку. Купец выпил ее, и лицо его стало таким же красным, как халат.
– И только теперь ты можешь ощутить приятную прохладу, – он слегка отодвинул ворот, раскрыв шею.
Слуга унес все принадлежности церемонии. Купец пребывал в молчании или в общении с самим собой, как подумал Гейзерих.
– Семь чашек чая, – снова заговорил Ерванд, – равны числу дней, за которые Господь создал наш мир. Ты участвовал со мной в чайной церемонии – значит, мы с тобой пребываем в общении.
Мальчику очень понравилась чайная церемония. Он решил в будущем при всяком удобном случае соблюдать этот красивый обряд.
– Там, откуда я родом, многие считают меня еретиком. Меня бы давно казнили, если бы большую часть своей жизни я не провел в странствиях. Ты спросил меня, есть ли Бог? Я скажу. Где бы я ни находился, в холодных или жарких странах, высоко в горах или в бескрайней степи, всюду, будь то нищие или богатые, все ищут Бога и по-своему поклоняются ему. На основе своих наблюдений я понял, что, независимо от способа общения, только чистому искреннему сердцу становится Он доступен, одинаково промышляет и о степняках, и о римлянах. Бог принадлежит всем, и все принадлежат Ему, и нет ничего, что без Него. Вот я расскажу, что видел своими глазами. Жили две семьи. В одной отец был безобразным пьяницей и богохульником, а жена была так ему предана, что каждый вечер находила в злачном месте и несла домой на своих плечах. Она содержала его, а он на заработанные деньги устраивал пиры, где собирались такие же пьяницы, да еще и блудницы, и она ни разу не сказала о нем плохого слова. Когда он умер, похоронила его и всю оставшуюся жизнь держала по нему траур. И другую семью я знал, где муж был ангелом, только что не летал, и красив, и благороден, и в доме был достаток. А жена почем зря хулила своего мужа, так что тот умер от тоски, чем, кажется, вызвал у нее еще большее раздражение, она даже не почтила его похоронами. Друзья похоронили его словно нищего, а она устроила пир, собрав развратников со всей округи. И если ты спросишь меня, в чем разница между этими двумя женщинами, я тебе отвечу: благодарное сердце всегда найдет, за что благодарить, а сердце черное испускает зловоние подобно гнилому зубу, как ты его ни чисти. А теперь, мой друг, пора и отдохнуть…
Он закрыл глаза и уснул.
Глава 23. Гейзерих получает третье имя
Путь к ближайшему городу империи Тан шел по долине вдоль высоких гор. Селений на пути почти не встречалось. За время пути Ерванд подружился с мальчишкой, который стал жить в его повозке. Гейзерих как мог заботился о добром чужестранце, который относился к нему с любовью и многому научил, готовя к жизни в новом для него мире. Он поручил китайцу Ли Чену, своему писарю, обучить мальчика языку и правилам поведения. Второй раз ему изменили имя – теперь его называли Ион Гури, что означало всегда удачливый. Купец объяснил ему, что китайцы народ очень суеверный, а такое имя принесет ему удачу, потому что будет служить талисманом для своего хозяина.
Более двух месяцев шел караван вдоль горных хребтов, за которыми начиналось враждебное империи Тан царство тибетцев, с которыми император вел войну при помощи Тюркского каганата. Каждый вечер мальчик отчитывался перед своим покровителем в том, что с ним произошло за день, чему он научился.
Вечером накануне входа каравана в первый на пути китайский город Ерванд очередной раз проверял готовность воспитанника к новым условиям жизни. После проведения чайной церемонии, с которой мальчик справился как настоящий царедворец, учитель Ли Чен предложил ему продемонстрировать искусство каллиграфии. В империи оно было главнейшим условием продвижения по служебной лестнице. Мальчик на рисовой бумаге, не спеша и почти не отрывая кисти, вывел два иероглифа. Лицо учителя не выражало никаких эмоций, в противоположность купцу, который при каждом движении комментировал осанку, наклон головы и то, как держит кисть его питомец.
– Да ты просто умница! – не смог он сдержать восхищения. – А сможешь перевести то, что написал?
Мальчик прочитал вслух:
– «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем – мать всех вещей. Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну дао, а кто имеет страсти, видит его только в конечной форме. Оба они одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому – дверь ко всему чудесному».
– Неплохо, совсем неплохо. А как ты понимаешь смысл написанного?
Ученик смущенно опустил голову и посмотрел на учителя. Тот сидел неподвижно, словно не имел никакого отношения к происходящему.
– Простите, но я не совсем его понимаю, – сознался мальчик. – Точнее, мне кажется, кое-что понимаю, но не могу выразить. Боюсь что-то испортить, если скажу неправильно…
Он растерянно замолчал, а купец захлопал в ладоши, словно услышал самый правильный ответ.
– Ты прав, эти Дао и Дэ, можно сказать, соответствуют Троице у нас, христиан. Причина всего неведомый Бог-Отец, от которого исходит Святой Дух. Всё, что имеет быть, получает бытие от Сына рожденного и не сотворенного. Одним словом, мудрено, – рассмеялся Ерванд. – «Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить редких предметов, то не будет воров среди народа». Верно ли я процитировал?
Ли Чен наклоном головы подтвердил точность цитаты.
– Ну, что же, на сегодня хватит. Ты можешь идти, – отпустил он китайца. А мальчику сказал: – Ты же останься, нам есть еще что обсудить. – Когда секретарь вышел, купец вполголоса спросил: – Ты знаешь, что твой наставник ученик самого Юн Чена?
Мальчику ни о чем не говорило это имя, да и вообще имена вроде Чен и Юн казались ему смешными. Купец и сам часто путал все эти сочетания имен и фамилий.
– Знай, мой друг, что император приказал каждому, кто хочет занять достойное место в государстве, знать текст трактата Лао Цзы. Ты молод, а этот Ли Чен умнейший человек. Учись у него, пока есть время. Мы пробудем в чинских землях около полугода. Надеюсь, за это время я сумею пристроить тебя на хорошее место, но помни: трудолюбие это единственное, что позволит пришельцу продвинуться в жизни. Император благоволит к чужестранцам.
Много-много раз в последующие дни Ерванд повторял слово в слово этот монолог, желая, чтобы мальчик прочно усвоил всё сказанное. Ведь он в сущности был еще отроком, которому хотелось бегать, играть с друзьями. Однако после того как он расстался с Хатун, которая была его лучшим другом, его не интересовали ни беготня, ни игры со сверстниками. Скоро Ерванд это понял.
Однажды вечером мальчик как обычно пришел в повозку купца и попросил помочь ему разобраться с трактатом, который дал ему учитель. Он достал свиток и прочитал вслух:
– «Человек с высшим Дэ не стремится делать добрые дела, поэтому он добродетелен; человек с низшим Дэ не оставляет намерения совершать добрые дела, поэтому он не добродетелен; человек с высшим Дэ бездеятелен и осуществляет недеяние; человек с низшим Дэ деятелен, и его действия нарочиты». – Он закончил читать и спросил: – Так, значит, надо сидеть и ничего не делать?
– А что сказал тебе по этому поводу наставник Ли?
– Он говорил, что Дао наполняет собою всё и является самой гармонией.
– Так-так! А Дэ?
– Это мои качества, таланты.
– Что же тебе непонятно? По-моему, всё очень просто, – и купец рассмеялся.
Это обидело мальчика.
– Ну не сердись, не сердись на меня! Тысячи людей заучивают этот трактат, не понимая его смысла, и поэтому дают такие сложные объяснения. В конце концов желающий их понять также отчаивается в этом разобраться, надевает маску мудрости и тоже начинает морочить голову другим. А спроси у любого крестьянина или рыбака, и он тебе скажет, что, имея в себе, как у тебя написано, высшее Дэ, ты не будешь деятелен именно от себя, от эгоизма, но будешь деятелен от Дао, то есть в гармонии с самим собой и по естественному призванию.
– Простите… Мне все равно непонятно.
– Можешь не извиняться. Вот представь: твоя мама идет с рынка с тяжелым грузом. Что ты сделаешь?
– Конечно, помогу ей.
Ерванд удивленно посмотрел на мальчика, будто впервые в жизни увидел сына, готового помочь матери.
– Ну, а как же еще? – в свою очередь удивился Гейзерих. – Разве я мог бы не помочь своей маме?
– Конечно-конечно. Значит, это естественный для тебя поступок?
– Ну да.
– Так вот. Если ты в гармонии с собой и миром вокруг, то ты даже не заметишь своего поступка, ведь ты не замечаешь, как дышишь.
Глаза мальчика просияли. Кажется, он понял.
– Значит, когда ты заставляешь себя сделать доброе дело, а не делаешь его потому, что это для тебя естественно, то твое доброе дело выйдет боком, как говорится.
– Я понял, я понял! – обрадовался мальчик.
– Если ты понял, то попробуй привести пример.
– Например, птица заботится о своем птенце. Возможно, когда тот вырастет, то они даже не узнают друг друга, но она заботится о нем потому, что иначе жить не умеет, она такова от природы. Точно так же пчелы собирают нектар, чтоб получить мед, растения цветут, зреют плоды на деревьях…
– Верно! Вот потому-то жители Чина посвящают столько времени созерцанию красоты. Был у них учитель Конфуций, тебе еще предстоит познакомиться с ним. Они называют его богом, но он им никогда не был, хотя учение его, конечно, бессмертно. Так вот он учил, что у всего в мире есть свое место, поэтому люди счастливы тогда, когда пребывают в гармонии друг с другом и с самими собой.
– Это мне не совсем понятно, – заметил мальчик. – Я и так с самим собой в гармонии.
– Хорошо если так, но неужели не было ничего в твоей жизни, о чем бы ты не пожалел впоследствии?
Мальчик вспомнил про свою молитву во дворе, о которой он уже рассказывал Ерванду.
– Да, было, и не раз, – сознался он.
– А быть в гармонии с самим собой можно только тогда, когда ты не делаешь ничего такого, о чем бы потом сожалел. В общем, Конфуций проповедовал то же, что и Христос: люби своего ближнего и не делай другим того, чего не хотел бы для себя.
– Я согласен с этим, – сказал мальчик.
– Вот и хорошо. Ну, хватит на сегодня, мы и так с тобой заболтались. Приготовь-ка мне чай, а то у меня еще много дел в городе. Скоро наш караван двинется в столицу.
Мальчик умело провел чайную церемонию. Для жителей Чина она была настолько важным обрядом перед каким-либо делом, что порою затмевала собой само дело.
Глава 24. В незнакомом городе
На следующий день купец взял Гейзериха с собой в город. Караван располагался в гостином дворе, невдалеке от городских стен. Было приказано одеть мальчика подобающим образом. Хуфа – так называлась одежда, которую тут носили чужестранцы. В ней же ходили и согдийцы, которых немало оказалось в городе. Вообще жизнь в Дуньхуане разительно отличалась от той, что была в халифате. Первое, что бросалось в глаза, – множество женщин, одетых в яркие наряды и свободно гулявших по улицам. Да и вели они себя свободно, на равных с мужчинами.
– Ты знаешь, сынок, у них женщины учатся в школах и даже занимают государственные должности. Я слышал, что и в академии Ханьлинь есть несколько женщин.
– А что такое академия Ханьлинь?
– О, это величайшее изобретение императора Сюань-цзуна. Он решил раздавать государственные должности не по родовому принципу, а по образовательному. Каждый, кто хочет служить империи, должен пройти специальное обучение. И он получит право занять государственную должность, только после того как подтвердит свои знания о государственном устройстве.
– Это мудро, – согласился мальчик.
– Со временем ты поймешь, какое значение для общества имеет просвещение. О, если бы императоры у нас в Византии заботились о нем, скольких бед можно было бы избежать. А здешний император приказал объединить учащихся в группы. Когда они закончат учебу и разъедутся по провинциям, каждый будет знать, как работает его товарищ в соседней провинции, и это поможет им решать общие задачи. Строить дороги, каналы, гостиные дворы, создавать запасы ресурсов. Сейчас работа государства так хорошо налажена, что уже пять лет никто из подданных не платит налогов. Ты заметил, какими счастливыми выглядят прохожие на улицах? А в городах халифата полно нищих, увечных, больных. Причем мы сейчас находимся в провинции, и не самой богатой.
Улицы были полны самым разнообразным людом: пышные красавицы, воины в доспехах, чиновники в халатах с широкими рукавами и высоким воротником и особых головных уборах, разносчики товаров, монахи с толстыми бусами на шее. На каждом шагу встречались чайные. Императорский указ об обязательном чайном ритуале вытеснил алкоголь. Питейные заведения повсюду либо закрывались, либо переделывались в чайные. Их могли посещать и женщины наравне с мужчинами. Для жителя халифата такое зрелище было весьма необычным, особенно когда рядом с местными женщинами спокойно сидели арабы, и никто из них не чурался женского общества. А ведь среди них наверное были и те, кто на родине бросил бы камень в женщину, которая осмелилась выйти на улицу одна, да еще без покрова на лице. Император покровительствовал всем религиям и культурам, представители народов со всех концов света мирно жили под его опекой, и никто ни с кем не враждовал.
– Обрати внимание, сынок, – вот идет степняк.
Мальчик увидел тюрка, одетого в красивые мягкие ткани.
– Видишь, многие из степи переехали в Чин. Династия Тан величайшая в мире.
Вскоре купец и мальчик оказались в греческом квартале. Здесь Ерванд попал в близкий ему мир. Он с улыбкой приветствовал встретившуюся группу людей. Те назвали его по имени и заключили в объятия. Они заговорили на непонятном мальчику языке, а потом перешли на латинский. Он с трудом понимал смысл разговора, ведь уже два года не слышал родной речи, к тому же в Карфагене говорили на особом диалекте. Разобрал только, что те спрашивали о каком-то общем знакомом и еще о том, сможет ли Ерванд захватить с собой в обратный путь нескольких человек. Тот пообещал это сделать, но от приглашения в гости отказался, сославшись на встречу с губернатором, а их пригласил в ближайшие дни посетить его подворье. Те с благодарностью приняли приглашение.
Купец с мальчиком и несколькими сопровождавшими их слугами продолжили свой путь.
– Я словно побывал дома, – сказал Ерванд. – А ты понял, о чем мы говорили?
– В общих чертах. Не понял только язык, на котором вы начали разговор, я никогда его не слышал.
– Это греческий язык, сынок. Ты обязательно должен изучить его. На нем писали многие выдающиеся философы, тут их называют богами. Да и у нас раньше, до прихода Христа, их также обожествляли. А вот последователи пророка считают, что христиане, как и древние язычники, обожествляли его.
– А как на самом деле было?
– Бог решил, чтобы привлечь к себе людей, стать одним из них.
– Но как такое возможно?
– Потому-то он и Бог, что невозможное для нас возможно для него.
Ответ удовлетворил мальчика, но не полностью.
– Как же тогда люди смогли убить его? – спросил он.
– Это трудный вопрос. Я и сам над ним часто думаю, – ответил Ерванд и на этом закончил разговор.
Вскоре купец и его спутники оказались на широкой площади перед дворцом губернатора. У высоких деревянных ворот стоял отряд солдат, оружие и латы сверкали на солнце. Среди них выделялся широкоплечий воин, по виду степняк, на что указывали его кривые ноги.
