Песни служителей Адхартаха: призыв

Мелани бежала по замку так быстро, что я едва поспевала за ней. У своей комнаты она резко остановилась и огляделась по сторонам, нет ли кого, кто мог бы ее ненароком услышать.

– Милая моя, дорогая моя Агнесса, – обратилась она ко мне, крепко взяв меня за руки и неотрывно глядя мне в глаза, – мне ужасно больно вам это говорить, и я прошу вас стойко меня выслушать. Если сперва я сомневалась, то после посещения вашего отца, я уже уверена, что его отравили. Я видела однажды схожие симптомы у своего дяди, когда тот умирал на глазах моей семьи. Несчастный человек проходит три стадии с обманчивыми периодами улучшений: сперва боли в животе и рвота, затем нестерпимая жажда, пятна на теле, онемение и, наконец, спустя неделю – бред, горячка, тело буквально синеет. В конце концов, отравленный не может дышать и погибает в страшных судорогах. Если во время второй стадии успеть дать антидот из трав, то существует призрачный шанс на выздоровление. Если же нет – стоит готовиться к худшему.

Страх обрушился на меня словно ледяная волна: голова закружилась, а пальцы онемели от холода. С трудом справившись с дрожью, я еле выдавила из себя вопрос.

– И что это за яд? Вы думаете, что барон отравил отца?

– Да, этот подлец намеренно заманил вашего отца в ловушку, чтобы оставить нас без его защиты. Что касается самого яда, я не знаю его точный состав. Мне известен лишь антидот, которым поделился Пьер де Лимож, известный профессор медицины из Монпелье, которого мой отец вызвал для спасения своего брата.

– Помог ли он вашему дядюшке? – с надеждой спросила я.

Мелани отрицательно помахала головой и сжала дружески мою руку.

– Но мы должны попытаться! Присматривайте за отцом, давайте ему больше пить, я же отправлюсь немедленно на поиски по округе, чтобы собрать нужные ингредиенты. Вы позволите мне взять лошадь из конюшни?

– Конечно! Дать вам пару стражников, вдруг люди д’Аркура следят за замком?

Женщина задумалась.

– Пожалуй, нет. Лучше распорядитесь, чтобы мне принесли одежду слуги-подростка моего роста. Так, я думаю, мы меньше привлечем внимания.

Грязная, растрепанная Мелани вернулась к вечеру. В ее глазах читались усталость и разочарование – ее поиски оказались тщетными. Одежда на ней была изорвана, а красивые руки – сильно исцарапаны. Она объяснила, что продиралась сквозь колючие кусты крапивы, чтобы добраться до острых листьев падуба. После чего она пробродила по лесу еще несколько часов, но так и не смогла найти соцветия девясила и вербены и попросила дать ей на утро проводника.

“Спрошу-ка на кухне. Интересно, где они собирают свои травы для приправ?” – подумала я.

Оказалось, этим занимался сын старшей кухарки, Симон, который хорошо знал места, где растут разные травы. Я пообещала ему пару монет, если он согласится помочь. Это был славный мальчуган, лет тринадцати, который в отличие от остальных сверстников, не тратил время на ловлю птиц и игры в свободное время, а усердно помогал матери и, по ее уверениям, скоро научился бы готовить не хуже нее. Несчастная женщина рано овдовела, и осталась одна с четырьмя детишками, а старший Симон стал ее надежной опорой.

Если бы я только знала, какой ужас его ждет!

Письмо сестры. Пришла беда – отворяй ворота

В обед следующего дня, когда Мелани с Симоном ушли на новые поиски, в замок прискакали два всадника от аббата Фризо и попросили о немедленной встрече с графом де ла Рош.

Я объяснила, что отец серьезно болен и готова выслушать их вместо него.

Они переглянулись и, признав, что ничего другого им не остается, поведали мне ужасные новости. Пропал ученик из школы монастыря Мон-сен-Мишель. Монахи вместе с жителями из близлежащих селений обыскали все вокруг, но мальчика нигде не было. И вот, когда люди вовсе отчаялись – свершилось чудо.

К аббату Фризо прибежал приор монастыря Пьер. В большом волнении он поведал, что истово молился о нахождении мальчика и сквозь пелену временного отрешения от мира вдруг услышал могучий голос в ночи. Сам святой Бенедикт повелел ему искать невинную душу у ручья в лесу графства де ла Рош.

Посланники зловещим шепотом рассказали, что уже через несколько часов было найдено тело несчастного ребенка, зверски замученного во время сатанинского ритуала.

Оба монаха, перекрестившись, огляделись, не подслушивают ли нас посторонние, спросили, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Мадам де ла Рош! Не случалось ли чего странного в округе за последние дни? Не замечали ли местные жители каких-либо проявлений зла или чужаков?

Я растерялась, не зная, стоило ли упоминать историю с Мелани, но рассудила, что она не имеет отношения к убийству и лучше пока умолчать об ее появлении в нашем имении.

Получив отрицательный ответ, оба кивнули, словно именно этого и ждали.

– Аббат велел предупредить вас, чтобы вы были осторожны. У него было тоже видение, и это только начало страшных бед, – монахи поклонились и, не произнося ни слова, умчались восвояси.

После их отъезда у меня никак не выходило из головы их зловещее предупреждение. Пугающие события, словно ядовитые пауки, вылезали из всех щелей, опутывая плотной черной паутиной мою некогда безмятежную жизнь. Единственный человек, который всю мою жизнь был для меня надежной скалой и защищал от любых невзгод, теперь сам нуждался в моей помощи, а мне так нужен был его совет. Удрученная шокирующими новостями, я отправилась к нему, хотя ни за что не решилась бы рассказать об убитом мальчике в нашем лесу.

“Просто посижу с ним рядом, подумаю”, – убеждала я себя, смахнув набежавшую от обиды на судьбу слезу.

Не успела я присесть у изголовья кровати, как пришедший проведать больного капеллан нервно попросил меня не тревожить отца, который забылся редким сном. Я вспыхнула и выскочила обиженная из его покоев.

Вдруг кто-то дернул меня за рукав. Я обернулась в негодовании от подобной наглости и увидела мать Симона, прячущуюся за колонной. Эльза засмущалась и так быстро что-то принялась лепетать, что мне никак не удавалось ее понять. Наконец, мое терпение иссякло, я прикрикнула и велела ей замолчать. Кухарка так и замерла с открытым ртом.

– Что случилось? Говори медленнее, а то я не могу разобрать в твоей трескотне ни слова.

– Вашмилость, простите мою грубость: два дня уж как хочу вам рассказать да все смелости не могу набраться, – кухарка совершенно смутилась.

– Ну что рассказать? Не томи уже! – поторопила я ее.

– Что хотите делайте со мной, только вот как я седня услыхала от мажордома, что мальчонку тово ведьма в нашем лесу сгубила, сразу обмерла от догадки. Стою и думаю, ну как же так, о чем я раньше дура думала.

Я молча слушала, боясь нарушить ход ее мыслей. Постепенно она расхрабрилась и бойко принялась перечислять, загибая пальцы.

– Молоко не успевают от коровы с пару принесть, а оно такое кислое, что уже и на блины не годится. Это раз. Яичницу пожарить невозможно: то тухлое яйцо, то и вовсе с двумя желтками. Это два. Тесто киснет, но не поднимается, отродясь такого не было. Это три. Да и не только у меня все не клеится. Вон и он тоже жалуется, – она обернулась, выискивая кого-то, – Рене, где ты, остолоп? Ходь сюды.

Из темноты коридора, чрезмерно кланяясь, выскочил конюх.

– Ну, – Эльза требовательно дернула его за руку, – говори.

Тот отдернул свою руку и пробормотал.

– А что тут говорить-то? Давеча у сивой жеребенок о двух головах родился, мы сожгли его от греха подальше. Мерин еще батюшки вашего ослеп на левый глаз. Скотницы жалуются, что петухи кукарекают без отдыха – беду кличут.

– Во-во, вашмилость, – отпихнула его Эльза, – а как молва разнеслась седня, тут мне и ясно стало. В замке ведьма завелась.

– Ведьма? – эхом повторила я. – И кто же?

– Ну, сами подумайте, кто недавно у нас появился?

И тут меня озарило.

– Вы что, подозреваете Мелани д’Эвилль, виконтессу д’Авен в том, что у вас молоко скисает, и петухи глотку рвут? – раздраженно спросила я.

– Да, может, она и не намеренно это делает, просто коли проклята, так и тянется за ней все худое. хотя вот на убийцу не похожа она, грустная она какая-то. Но все же надо наверняка испытать.

– Испытать?

– Да, есть верное средство. Люди испокон веков говорили, что ежели убить змею, отрубить ей голову, а в пасть ей положить зубок чеснока и в землю закопать, а как тот прорастет, взять его побеги, добавить в варево и подать в…

– То как раз наступит уже осень, когда чеснок твой прорастет, – невольно улыбнулась я.

Кухарка не растерялась и предложила еще одну мысль.

– Ладно, попробуем. Иначе вы не успокоитесь, – вздохнула я, уступая.

В главном зале я встретила сияющую Мелани. Она помахала перед моим носом пучком сорванных трав, звонко закричала так, что голуби с шумом вспорхнули с крыши:

– Нашли, Агнесса, ты понимаешь? Мы их нашли! Теперь все будет хорошо!

Она схватила меня за руки и закружила по залу. Мне стало неловко за мое недоверие к человеку, который, не щадя себя, облазила всю округу ради моего отца. Однако, поразмыслив, я решила, что предстоящее испытание – просто безобидная шалость, и мы вместе с Мелани посмеемся над суевериями глупышки Эльзы.

Вечером я зашла за Мелани и попросила ее прогуляться со мной по замку, чтобы развеяться немного от печальных дум. Пока мы бродили по залам, я раз за разом бросала на нее взгляды искоса, пытаясь заметить хотя бы какой-то неприметный знак зла. Но молодая женщина была обворожительна, добра и мила, лишь изредка позволяла себе легкие колкости при шутливом описании придворных французского двора. Медленно продвигаясь по замку, мы как бы случайно оказались рядом с кухней, откуда через распахнутую дверь повеяло приятными ароматами. Я призналась, что проголодалась и увлекла свою спутницу через распахнутую дверь на кухню, предложив раздобыть немного сыра и свежеиспеченного хлеба.

Я взяла Мелани под руку и, непринужденно расспрашивая ее о любимых блюдах, подвела к большому столу на кухне. Я припомнила, как любила маленькой сбегать сюда от прислуги и часами наблюдать, как готовился хлеб, наслаждаясь его запахом.

Пока я отвлекала свою гостью детскими воспоминаниями, помощница кухарки тихонечко прошмыгнула за нашими спинами к стоявшей в углу среди кухонной утвари метле. Девушка перевернула ее вверх тормашками, поставила обратно, захлопнула дверь и отошла, как не в чем не бывало.