Песни служителей Адхартаха: призыв

Как не расстроена я была, но в тот момент мне показалось, что хозяин со стражником заговорщически переглянулись. Хозяин подумал для вида и согласился.

– И верно, госпожа, так оно проще будет. Поезжайте, а я уже судье – все как на духу!

– Да-да, – перебил его с готовностью стражник, – найдем убийцу. Не сомневайтесь.

Я поняла, что хозяин успел договориться со стражником и хочет поскорее избавиться от мертвеца, чтобы слухи не успели расползтись по округе и распугать его постояльцев.

“Ладно, – подумала я, – один черт, ничего они здесь не выяснят, зачем мне здесь оставаться? Пусть сами разбираются”.

Я кивнула и вернулась в свою комнату, отправив служанку за людьми Обера. Мы решили, что я возьму троих своих воинов и продолжу путь, а остальные вместе с людьми Обера отправятся с телом в его имение. Хозяин обещал всячески помочь оставшимся с подготовкой.

Позавтракав на скорую руку, я покинула Шатоден и направилась в сторону Шартра. Несмотря на то, что я была мало знакома с погибшим, мне было искренне жаль его. Я ломала голову, силясь понять, что послужило причиной его загадочного убийства и не находила объяснения. Он был слишком молод, чтобы иметь каких-либо врагов. Все его деньги остались не тронуты.

После обеда мы сделали привал, а затем свернули с основной дороги и направились через лес в сторону моих земель. Долгое отсутствие вне родных стен совершенно вымотало меня, я хотела поскорее вернуться к себе, чтобы отдохнуть от двора, от людей, от всех ужасных событий. Это стало причиной, почему я пренебрегла советом своих стражников переночевать в Шатре, а уже на следующий день отправиться в имение. Словно невидимая сила толкала меня вперед навстречу злой судьбе.

Плавно спустились сумерки в лесную чащу, по моим расчетам мы должны были добраться в мой замок на заре.

Вдруг серые тени мелькнули по обеим сторонам дороги, лошади захрипели и начали бесноваться, плохо слушая руку хозяев. Раздался короткий лай, переходящий в леденящий вой. Визг и агрессивное рычание заполонили весь лес вокруг нас.

– Волки, волки! – закричали мои воины.

Наши лошади, чувствуя опасность, бросились вперед по дороге. Часть стаи, уже не таясь, выскочила из леса позади нас, другая – продолжала бежать вровень с лошадьми, показываясь и снова исчезая в темноте. Два крупных волка выпрыгнули из чащи. Один вцепился в заднюю ногу коня передо мной, а второй сбил с него всадника, и к несчастному сразу бросилось с ликующим рыком несколько волков. Потеряв наездника, раненое животное сделало несколько скачков, но еще один волк вонзился клыками в его переднюю ногу и повалил на землю. Я скакала позади и чудом смогла обогнуть упавшего коня.

К несчастью, моей служанке повезло меньше, с отчаянным криком она свалилась и покатилась кубарем вслед за своей лошадью, зацепившейся за бьющегося в смертельной судороге коня. Услышав ее душераздирающий вопль, предводитель моих воинов, Жиль Пойре, обернулся. Опытный всадник умудрился на всем скаку развернуться и направился к стоявшей на четвереньках, оглушенной от падения девушке. На своем пути он яростно подцепил копьем одного из волков и закинул его, визжащего и изворачивающегося, в чащу к его собратьям, затем крикнул, чтобы служанка хваталась за его руку. Надежда блеснула в ее глазах, прихрамывая от боли, она подбежала к спасителю и протянула ему свои руки. Еще миг и она оказалась бы в седле… но громадный волк, судя по его размерам, наверное, вожак стаи, воспользовавшись моментом, когда Жиль перегнулся в седле, чтобы подтянуть мою служанку, запрыгнул на коня и вцепился в незащищенное бедро наездника. Конь, почуяв волка на спине, встал на дыбы и опрокинул человека и волка, а сам, бесконечно брыкаясь и подпрыгивая, умчался в лесную чащу.

Оба противника, похожие друг на друга как отражение боевого духа, стояли друг против друга в лунном свете. Седой воин с мечом и кинжалом в руках, прошедший через десятки сражений, со страшным багровым косым шрамом через все лицо от лба, через нос, до конца правой щеки – и его последний противник: щерящийся матерый вожак, с несколькими шрамами на морде, в постоянных схватках, отстаивавший свое право вести за собой стаю. Волк зарычал и прыгнул, подмяв под себя человека, залязгал клыками по кольчуге, ища плоть, наконец дотянулся до лица и начал безжалостно рвать его, но постепенно его рычание перешло в слабое поскуливание, и волк затих на человеке. Окровавленный воин собрался с последними силами и сдвинул с себя тушу огромного зверя, пронзенного кинжалом во время прыжка. Жиль попытался приподняться из лужи собственной крови, но силы вместе с кровью из ран окончательно оставили его, и он застыл, в последний раз пронзив бесконечным взглядом звездное небо, не обращая внимания на других подкрадывающихся хищников.

Довольные своей добычей волки прекратили погоню, разнося по лесу победный вой многочисленной стаи. Лишь я и один мой воин из сопровождения смогли спастись. Удивительно, но пара лошадей, с моими вещами и походной поклажей между ними, тоже уцелела и бежала, тяжело хрипя, позади. Проскакав еще почти лье, мы перешли на рысь, убедившись, что преследование завершилось.

Мы возблагодарили Господа за наше избавление от погони, и я истово молила принять души погибших в царствие Его, чувствуя свою вину за свой приказ двигаться без остановок. Если бы я только прислушалась к советам своих людей – все были бы живы.

Вдруг конь мой заржал и стал падать, я едва успела соскочить с него. В темноте я не сразу заметила арбалетный болт, торчащий в шее жеребца. Без промедления я бросилась в заросли папоротника, чтобы скрыться с дороги от нападавших. Осторожно выглянув, я заметила несколько теней, склонившихся над лежащим на земле моим последним защитником. Один из них и поднялся, и я вздрогнула. Рыцарь Гийом Меуллент, горбун из дома д’Аркур, сунул свой окровавленный меч в ножны, выпрямился (если можно было о нем так сказать), огляделся и громко приказал:

– Ищите беглянку, она где-то рядом.

Я в полнейшем ужасе развернулась, чтобы бежать прочь, как чьи-то руки грубо схватили меня и повалили на землю. Я пыталась кусаться и изворачиваться, но мощный удар кулака заставил мой мир померкнуть.

Пять дней, вернее, ночей (мои похитители передвигались только по ночам), везли меня в неизвестном направлении, связанной и перекинутой через седло лошади. Сперва я пыталась увещевать их и пугать карами небесными, предлагала им выкуп, взывала к их милосердию и рыцарским добродетелям, но все было бесполезно, они либо смеялись над моими словами, либо не обращали никого внимания. Со мной разговаривал только мерзкий горбун, да и то всего несколькими фразами, чтобы кинуть мне кусок хлеба или мех с вином. Днем они прятались в лесных дубравах, старательно избегая неожиданных встреч с путешественниками.

Постепенно из обрывков их разговоров я поняла, что меня по приказу Филиппа д’Аркура везут в его замок. Моя хрупкая надежда на его защиту угасла. Незавидной представлялась мне моя участь: молодая вдова без близких родственников сгинет, укрытая каменными стенами чужого замка, и никто не бросится на мои поиски и спасение. Все спишут на хищных зверей в лесу, особенно после нахождения остатков моих несчастных спутников.

Я совершенно обессилила в плену, из-за веревок все мое тело, руки и ноги ужасно болели. Меня долго тошнило от тряски и от езды вниз головой, пока на меня сошло какое-то постоянное полузабытье. Я уже не ориентировалась, где я, и что со мной происходит.

Реальный мир смешался с бредовыми видениями. Я снова принимала венок на турнире, разговаривала с давно усопшим отцом, а однажды даже пришел мой враг. Филипп д’Аркур склонился надо мной и рассматривал меня с жуткой улыбкой на лице, думая, что я сплю. В мгновение ока я вцепилась в его шею и душила из последних сил до тех пор, пока не потеряла сознание от удара по голове. В другой раз я сражалась с волками, а изуродованный Жиль Пойре, превратившийся в полуволка, вел эту стаю за собой. Я смирилась с близким приходом смерти и даже звала ее, чтобы прекратить мои страдания.

Однажды после долгого ночного перехода у меня наступил редкий миг ясности сознания. Я заметила, что меня сторожит только один человек, все же остальные куда-то разбрелись. Не знаю, что руководило мною – какое-то наитие. Прислонившись к дереву, я смогла приподняться, затем окликнула его и попросилась по нужде. Когда он наклонился, чтобы развязать путы на моих ногах, я схватила и резко дернула его за длинные волосы на себя и, отпрянув вбок, треснула его головой прямо о ствол дерева за моей спиной. Удивительно, но это сработало. Бандит со стоном упал у моих ног и замер. Конечно, мне повезло, что разбойники связали мои руки спереди, иначе у меня не было бы никаких шансов бороться.

Сейчас я понимаю, что, вероятно, мне надо было сразу поискать оружие, чтобы разрезать веревки, но тогда я совершенно не соображала. Мной руководило одно лишь желание: немедленно оказаться как можно дальше от этого места. Сперва я пыталась прыгать, затем оступилась и свалилась в овраг. Я ползла, толкала свое тело вперед и бесконечно повторяла себе единственную фразу, пока не потеряла сознание: “Выживи и отомсти!”

Я смутно помню нашу встречу и последующее бегство от преследователей. Думаю, что полностью я пришла в себя только рядом с замком и поспешила привести вас в чувство. Остальное вам известно, и я с благодарностью припадаю к вашим стопам за мое спасение.

Письмо сестры. Появление барона

Мы были поражены испытаниями, выпавшими на долю этой красивой женщины. Некоторое время мы трое молчали, затем отец поднял кубок и предложил восхвалить Господа за чудесное спасение.

В этот момент в зал вошел слуга и доложил, что некий барон Филипп д’Аркур собственной персоной просит графа де ла Рош принять его.

Не могу описать, как мы были поражены этим нежданным появлением. Когда первый шок прошел, отец собрался с мыслями и попросил нас с Мелани покинуть зал, чтобы избежать встречи с незваным гостем.

– Но прошу, граф, будьте осторожны! – в крайнем волнении попросила Мелани.

– Не беспокойтесь, сударыня, воспользуемся подходящим способом пролить свет на эти события и посмотрим на этого господина вживую. Я не стану раскрывать ему, что посвящен в ваши злоключения. Да и будем честны, мы знаем наверняка, что люди барона участвовали в вашем удержании, но не он сам. Необходимо выслушать его историю.

С этими словами отец велел пригласить гостя, тогда как мы спешно удалились.

Дорогой брат, ты помнишь, что, если расположиться у камина в соседней комнате, то можно разобрать, о чем говорят в зале. Я тысячу раз поблагодарила тебя за то, что ты в детстве расковырял трещину в стене, ведь мы с Мелани смогли поочередно еще и видеть часть зала.

Едва мы успели расположиться, как послышались мерные шаги и глубокий мужской голос заставил Мелани вздрогнуть. Я взглянула в наше тайное отверстие и отпрянула. Сомнений больше не было – перед моим отцом стоял рыцарь, который гнался за нами в лесу. Не знаю почему, но даже в родных стенах мне стало как-то не по себе: вроде бы у барона, на первый взгляд, была приятная внешность, а черная одежда, оттеняла его благородное лицо; но я почувствовала причину описываемого ужаса Мелани. Его манера держаться напомнила мне волка – сильного и беспощадного, готового уничтожить хищным броском любого врага.

– Я явился, благородный граф, засвидетельствовать вам и вашей уважаемой семье свое почтение. Барон Филипп д’Аркур, к вашим услугам.

Отец холодно поклонился в ответ.

– Я рад, барон. Я знавал вашего дядю Жана д’Аркура, и хотя мы не сходились с ним близко, но всегда проявляли уважение к заслугам друг друга. Он был отважный воин, я уверен, и племянника скоро назовут подобно старшему родичу “доблестным”.

Мне показалось, что барон пренебрежительно усмехнулся, но отец ничего не заметил.

– Проезжая вчера по лесной дороге по своей надобности, я увидел издалека, как вороной понес ездока. Мои люди сообщили мне, что узнали всадника – вашу дочь, леди Агнессу. Я естественно бросился на помощь, но куда там, – барон сокрушенно развел руками, – Ведь о скорости и выносливости лошадей из конюшни де ла Рош уже ходят легенды. Мой скромный конь, хотя и не раз выручал меня в бою с неверными, все же был не в состоянии тягаться с быстроногим жеребцом, чтобы дать мне выполнить долг рыцаря и вызволить леди Агнессу из беды. Беспокоясь о ее состоянии и, надеясь хоть в чем-то либо быть полезным, я явился в ваш замок ради новостей.

Льстивые речи барона отец расценил, как заслуженное уважение и истинную тревогу за даму в беде. Барон тем временем продолжил:

– Но вот что странно, мои люди и я успели заметить, что леди Агнесса была не одна верхом.

– О, это запутанная история, – сухо ответил отец. – Моя дочь во время своей прогулки обнаружила несчастную женщину в лесу, связанную и молящую о помощи. К сожалению, она еще слишком слаба, чтобы узнать, каким образом она оказалась в лесу. Единственно, что нам удалось выяснить, что она – Мелани из рода д’ Эвилль, вдова виконта д’Авен из младшей ветви графов де Блуа.

– Но вот что странно, – холодно повторил отец слова гостя, – моя дочь уверяет, что негодяи, напавшие на несчастную, были одеты в цвета вашего дома. Мне хотелось бы, что бы вы как-то развеяли эти обвинения.

Услышав имя нашей гостьи, Филипп вздрогнул и за глубоким поклоном попытался спрятать свои чувства. Затем он, протянув руки к отцу словно в мольбе, сбивчиво заговорил дрожащим голосом:

– Господи, ну конечно, мне знакома эта прелестная дама! Из ее прекрасного образа я черпал силы во время рыцарского турнира в Блуа. Более того, я знал ее погибшего мужа и восторгался его храбростью на службе Роберта д’Артуа, брата французского короля. Я и не подозревал, что она в опасности. Какое счастье, что она спасена! Прошу вас, нет, умоляю, граф, дать мне возможность лично передать ей мое почтение, как только она окрепнет! Если я хотя бы чем-то могу помочь – прошу располагайте мною в полной мере. Я не прощу себе никогда, слышите, никогда, если невольно мог стать причиной ее страданий!

Филипп был настолько искренен в тревоге, что по лицу отца стало заметно, как слабеет его былая уверенность в преступности барона. Признаюсь, даже мне показались его переживания достаточно искренними.

– Что же касается разбойников в цветах моего дома, – приступил к своему объяснению гость, – нет ничего проще, ведь розыск этих разбойников и объясняет мое присутствие в лесу. Вы наверняка слышали, что я сравнительно недавно вернулся со двора французского короля и вступил в наследство.

Отец утвердительно кивнул.

—Так вот. Не успев приступить к управлению, я вынужден был присоединиться к рыцарскому турниру по воле Людовика и снова покинуть имение. К несчастью, вернувшись, я обнаружил, что дела в поместье крайне запущены. Часть людей разбежались, ведь дядя, которого вы соблаговолили упомянуть добрым словом, да упокоит Господь его великую душу, в последние годы жизни был слишком слаб, чтобы быть в состоянии твердой рукой наводить порядок среди слуг и вассалов.

Барон печально вздохнул, пытаясь показать, насколько тяжелы ему воспоминания об утрате родственника.

—Позавчера мои люди заметили нескольких предателей, забывших свой долг и клятвы верности, ради промышления грабежами и разбоем. Через лес пролегает дорога, связывающая Нормандию с французскими землями, а посему простые путники, торговцы и паломники становились там легкой поживой. Взяв с собой несколько надежных храбрецов, хотя с виду и отъявленных головорезов, но абсолютно набожных и чистых в своих побуждениях воинов, я отправился на поимку преступников задолго до рассвета. Несколько часов мы безрезультатно искали их стоянки вдоль дороги, прислушиваясь к звукам и высматривая следы. В один момент краем глаза я заметил движение в кроне дерева надо мной. Тут же какой-то молодчик, спрыгнул на коня позади меня и предательским ударом сбил шлем с моей головы. Положение мое было отчаянным. Мои люди остались позади, так как я единственный был среди них верховой. С трудом мне удалось изловчиться и сбросить душившего меня разбойника на землю. Мои подоспевшие воины связали негодяя и прикончили его пару товарищей, прятавшихся в засаде на соседних деревьях.