Лучшее лето в жизни

– Янгон-ага.

Гелан насыпал на поверхности лепешки горку из мясной стружки, добавил мелко нарезанных овощей, несколько длинных картофельных стручков, полил соусом и, завернув, с улыбкой на пластиковой тарелке передал золотистую мега-питу Янгону. У меня аж слюнки потекли, а у Кэми забурчало в животе.

– И «Каваджиро», – сказал Гелан, наливая из бутылки в высокий прозрачный бокал шипящий сиреневый напиток.

– Сколько? – спросил Янгон.

– Шесть йен семьдесят пять сен, – Гелан протянул светлую чек-пластинку.

Янгон прижал пластинку к предплечью у запястья. Гелан на мгновение завел глаза и кивнул.

– Транзакция завершена. Приятного аппетита!

Янгон поклонился, выкинул потемневшую пластинку в корзинку для мусора и с только что полученным богатством направился к одному из столиков. Мы с Кэми заступили на его место.

– Рад вас видеть, дорогие мои! – раскинул руки Гелан. – Тиро-ага, вы такой серьезный! Кэми-ханум, как ваши дела?

Кэми приподняла свою «йокики»-ногу.

– Сегодня ничего, – сказала она. – А так, бывает, протезы капризничают.

– Ай-яй-яй! – сокрушился Гелан. – Но я уверен, что вы поправитесь, и все будет хорошо!

– Это навсегда, – вздохнула Кэми.

Продавец лепешек приподнял брови.

– Кэми-ханум! Мир не стоит на месте! – воскликнул он. – Ты думаешь, у Гелана Дихмета не было огорчений? О! Ему три года назад сказали: все, можешь выкинуть сердце, как мусор на Тойдеканн. И что я сделал? Выкинул! Поставил новое сердце от «КардиоТэк Сютоку» и с радостью забыл старое.

– Это, наверное, дорого, – предположил я.

Гелан улыбнулся.

– Не дороже жизни, Тиро-ага. Тем более, что я взял старую версию. Старые версии через год-полтора падают в цене в два раза. А через три года стоят уже вчетверо меньше, чем стоили в первые дни продаж. Периодически только перепрошивать надо. Но за это любой джинкочи возьмет сущую ерунду.

– Все равно дорого, – сказал я.

– Ты разве не веришь в себя? – строго спросил араб.

Я подумал.

– Верю, – сказал я.

– Ну, если веришь, значит, нет ничего невозможного. Но сначала сделай заказ.

Я посмотрел, как Янгон торопливо жует и облизывает от соуса пальцы, а анимаро-толпа из разных страшилищ таращит на него жадные глаза.

– Мега-пита и «До-Юй» ноль-пять.

– Следуешь примеру друга? Это очень хорошо! – заявил Гелан, берясь за нож. – А что будет Кэми-ханум?

– Мне просто большую лепешку, – сказала Кэми.

– А лимонад?

– «До-Юй». Только маленький.

– Замечательно! Исполняю.

Гелан развернулся лицом к печи, грилю, жару, лепешкам в пищевом пластике, посуде, никелированной поверхности стола и спиной к стойке. Лысина на его затылке отразила падающий сверху свет. Зашелестел, обрезая мясо, нож в руке.

– Янгон! – крикнул Фанг-Кефанг. – Хватит жрать!

Янгон фыркнул.

– Пофму? – произнес он с набитым ртом.

– Потому что тогда тебе придется ждать, пока пожрем мы, а я знаю, как тебя это бесит. Я же хочу спокойно перекусить.

– Я могу дойти до дома и без вас!

– Давай, – кивнул Фанг-Кефанг. – Ол-гурэнтай ждут не дождутся одинокого путника. Ты как раз в их вкусе.

Надо сказать, Янгон действительно был в их вкусе. Из нас четверых он тратил на одежду больше всех. Все у него было непромокаемое, пылезащищенное, грязеотталкивающее, и выглядел он как богатый парень, случайно забредший не в свой район. Если, конечно, не знать, что большая часть его гардероба является «вторичкой» или распечатанной на принтере копией.

Ол-гурэнтай любили нападать на таких, как он. Они паслись на окраине Кайрю, в Хеджо и в Кушигай, соседствующих с нашим районом гигантскими складами на востоке. Поговаривали, что в сенсорной системе слежения городской полиции сидят их «жучки». Собраться вопящей бандой, выскочить с грузовой платформы и отметелить незнакомца было для них делом пяти минут.

Они были «сенто нику», боевым мясом гораздо более серьезных банд, которые не считали Додекан и примыкающие районы сколько-нибудь стоящими своего внимания. Дряхлое муниципальное жилье, близость свалки, где магазины и кафе редки, как просветы в облачной рекламе, население – старики, инвалиды, «консервы», рабочие низового уровня и мы, инкубаторские. Поиметь нечего. Сто йен – богатство, пятьсот – сумма, которую мало кто видел. Даже Баку, выступающий опекуном Кэми и каким-то хитрым способом выбивший из городских повышенную субсидию, никогда не получал двухсот семидесяти пяти йен разом. В лучшем случае, двумя транзакциями.

Нет, конечно, серьезные ребята изредка появлялись в «Кокута» и торговых центрах, к нему прилегающих. Но, в основном, на районе резвились ол-гурэнтай. Чаще всего валили дроны курьерских контор или курочили оставленные без присмотра тачки. Хулиганили по всякому.

Ну и били толпой зазевавшихся одиночек, стараясь не выходить за рамки средних телесных повреждений. Не без этого.

Большинство членов ол-гурэнтай были, наверное, одного со мной возраста. Ну, может, чуть старше. Асоциальное поведение, стадные инстинкты, спермотоксикоз. Одно время я хотел быть, как они. Делал даже прическу с длинной челкой и выбривал затылок. Только не подошел. Первый же тест выявил мою полную непригодность. Они там все тигры, волки, медведи, змеи. А у меня что-то нехорошее с клеточной уязвимостью. Я совсем не подхожу для биомодификаций. Да и с машинными модификациями мне стоит быть очень осторожным. Поэтому я до сих пор и не поменял своей древний аплинк-модуль на штуку посовременнее. Чего хорошего, если я возьму да сдохну в модерском кресле?

Ну и память, конечно. Я – Тиро Макемаси, мои друзья – Янгон, Кэми, Фанг-Кефанг, я живу на Мори-рю в Додекан-сайто.

Ф-фу!

Ах, да, после того, как Фанг-Кефанг упомянул ол-гурэнтай, Янгон хоть и помрачнел, но жевать стал медленней.

– Мне не страшно, на самом деле, – сказал он, выпячивая челюсть. – Просто во всем должен быть разумный подход. Я, конечно, не хочу стать жертвой бандитов. Но вы тоже давайте уже побыстрей!

– А почти готово! – выкрикнул Гелан, поворачиваясь.

Две тарелки – с мега-питой и просто питой – опустились на прилавок.

– Лимонад!

Два бокала, большой и поменьше, стукнули о пластик. И в тот, и в другой из бутылки с анимированной лимонной долькой на этикетке потек «До-Юй». Долька кланялась и моргала большими глазами. Последний штрих – в плюющийся крохотными воздушными пузырьками желто-зеленый напиток Гелан добавил по капельке «медленного» сиропа.

– Для самых терпеливых клиентов! – улыбнулся он.

Я собрал обе наши порции на один поднос. Кэми сразу попросила свой «До-Юй» и с шумом принялась всасывать его через соломинку.

– Шесть йен пятьдесят сен. Четыре йены двадцать пять сен.

Гелан выдал нам светлые чек-пластинки.

– Тиро!

Кэми требовательно вытянула свою руку.

– Я заплачу, – сказал я.

– Ты что, дурак? – Кэми куснула меня за ухо. – Опять меня обижаешь? Я сама могу за тебя заплатить!

Спорить с человеком, обжившим место у тебя между лопаток, чревато. В этом я убеждался много раз, и пинок вредной «йокики»-ногой в данном случае не самое страшное, что может случиться. У Кэми были крепкие зубы.

– Хорошо-хорошо, – отыграл назад я. – Каждый платит за свое.

Я прижал пластинку к запястью своей пассажирки. Пластинка потемнела.

– Успешно, – сказал Гелан.

Вторая пластинка легла уже к моему запястью. Араб помедлил. Губы его зашевелились, радужка левого глаза уплыла под веко. Я вдруг испугался, что Эвер Дикки Хансен незаметно взломала мой аплинк и личный счет, и теперь у меня за душой – огромные минусовые суммы. И то же проживание в «Пайтон-де-Люкс», например, уже повешено на меня. Тиро Макемаси, ваш совокупный долг составляет…

Страх ведь не спрашивает, что ты испытываешь к человеку. Не спрашивает, зачем ему нужна такая очевидная махинация, которую полицейский джинкочи выявляет, как орешки щелкает. Просто голова так реагирует. Кому ты только что дал приватный доступ? Ага. Знал ведь, чем это может обернуться. Оторопелая мысль: «Ты, Тиро, совсем умом тронулся, это же Эвер Дикки Хансен» приходит куда как поз…

– Транзакция завершена, – ожил Гелан. – Прошу прощения, за микросбой в обслуживании.

Вот дурак!

Я выдохнул, про себя попросив у Эвер Дикки Хансен прощения. Если бы можно было отправить ей сообщение, оно состояло бы из сердечек и рожиц, заливаемых красной краской стыда.

– Тиро, ты кого изображаешь? – спросил меня Фанг-Кефанг.

– Что?

– Ты, наверное, Башня Огитори.

– Я? – удивился я.

– Кто же еще? – оглянулся по сторонам Фанг-Кефанг. – Других нет. А количество мусора в твоей голове, мой Тиро, делает тебя неуловимо на нее похожим. К тому же ты завис и, как и она, не можешь сдвинуться с места.

– Почему? Могу! – сказал я.

– Тогда топай к Янгону, – кивнул на столик, занятый нашим приятелем, толстяк. – Твой заказ – у тебя на подносе.

– Ах, ты!

Невежливость Фанг-Кефанга так возмутила мою наездницу, что она наклонилась хлопнуть его ладошкой по макушке. Или по уху. Или даже по носу. Но я уже понял, что я не Башня Огитори, и шагнул от стойки.

Кэми была жутко разочарована.

– Тиро! – простонала она. – Назад, Тиро!

– Зачем? – спросил я, огибая стулья.

– Я ударю Фанга ногой!

– Не стоит.

– Очень даже стоит! – ерзая, возразила Кэми.

Она принялась дергать меня за волосы, но я стерпел.

– Ну, Тиро!

– Нет, – сказал я, ставя поднос.

Кэми посопела.

– Ты слишком добрый.

Анимаро на стенах брызгали алой кровью и сражались на длинных мечах. Когда один или другой герой бежали на тебя, честное слово, хотелось посторониться. Я повернулся. Под заинтересованным взглядом Янгона недовольная Кэми сползла на стул. Я сел рядом, хотя Кэми несколько раз пихнула меня в плечо.

Фанг-Кефанг делал заказ и, судя по всему, собирался потратить свою долю в ноль. Гудела вытяжка, что-то пощелкивало и едва слышно стрекотало.

– Так что ты думаешь, Тиро? – обратился ко мне Янгон.

Я замер с мега-питой у рта.

– В смысле?

– Ну, кто она, эта Хансен?

Кэми фыркнула. В этом звуке было: кого ты спрашиваешь, Янгон? Он же влюбился в нее по уши! Кажется, я покраснел. Иногда Кэми чувствовала меня, как никто другой. Словно у нее был тайный ход, бэкдор в мою голову.

– Ну, у меня пока мало данных, – сказал я и срочно затолкал в себя чуть ли не половину мега-питы.

Пока жуешь, можно не отвечать.

– Данных как раз достаточно, – сказал Янгон, наклоняясь. – Ну, для первичного анализа. Первое: отель.

– А что – отель? – спросила Кэми.

Она укусила лепешку и смотрела на Янгона лучистыми глазами. На подбородке у нее застыла капелька соуса. Я взял салфетку и, послюнявив, стер соус.

– Ну, отель в нашем районе…

Янгон пожал плечами. Мол, сами делайте выводы.

– Не понимаю, – сказала Кэми.

– Все дело в том, – сказал Фанг-Кефанг, усаживаясь напротив нас с Кэми и рядом с Янгоном, который чуть сдвинул стул, – что отели класса «де-Люкс» стоят бешеных денег и никто их просто так строить не будет. Значит, что? Значит – был заказ. А если был заказ, то за заказом должно следовать что-то еще.

– И этим «чем-то еще» была Хансен! – вставил Янгон.

Фанг-Кефанг кивнул.

– Любитель древней манги прав. Мы почти не имеем временного зазора. Отель – раз, Эвер Дикки – два. Никаких иных событий, позволяющих разбавить или разорвать видимую нам взаимосвязь Эвер Дикки с отелем, а отеля – с Эвер Дикки, на наших глазах, кажется, не происходило. Значит, мы можем говорить о явной корреляции.

Фанг – любитель умных слов. Мне даже пришлось подключить «объяснялку», чтобы понять, про какую такую «корреляцию» он говорит. Оказалось, это та же самая взаимосвязь, только выраженная в процентах вероятности и рассчитываемая с помощью коэффициентов. Пффф! Ну, Фанг!

– И что? – спросила Кэми.

– Сейчас.

Фанг-Кефанг поднял указательный палец. Он подтянул к себе поднос и втянул аромат мега-питы и жареных креветок.

– Ой, а можно мне? – указала на креветку Кэми.

Фанг сверкнул глазами. К своей еде он относился щепетильно. Но отказать Кэми все же не мог.

– Только одну! – предупредил он.

– Ага.

Кэми потянула креветку из пластиковой формочки за розовый хвостик. Выражение ее личика с высунутым кончиком язычка было полно такого восхитительного предвкушения, что в этот момент мне, конечно, тоже захотелось креветок. Их было пять или шесть в формочке. Розово-золотистых.

– Так, – Фанг-Кефанг посмотрел на меня и на Янгона, – вам я ни черта не дам, поняли? Даже не просите.

Янгон пожал плечами и с шумом втянул сиреневый «Каваджиро». Я занялся остатками своей порции, поневоле сравнивая хруст синтетических огурцов и помидоров на зубах с чарующим хрустом креветки. О, Кэми расправлялась с подарком Фанг-Кефанга будто бы напоказ. Хруп, хр-рыз, хрощ!

Заказать что ли и себе?

– Эй, как вы там? – помахал рукой из-за стойки Гелан, реагируя на поворот моей головы в его сторону. – Все хорошо?

– Да! – крикнул я.

– Как пита?

– Супер!

Кэми подняла вверх обе руки из-за моей спины. Гелан рассмеялся.

– Очень хорошо, очень! – поклонился нам он, демонстрируя пятачок лысины. – Кушайте, кушайте. У нас – лучший биопринтер на Додекан-сайто.

– Спасибо! – крикнул я.

На мой поднос вдруг приземлилась креветка. Вторая креветка чуть не шлепнулась в бокал с лимонадом Янгона.

– Все, – сердито сказал Фанг-Кефанг, подгребая себе формочку с двумя последними креветками. – Но потом вы мне даете попробовать из любой своей порции!

Что ж, мы с Янгоном были согласны.

О, кажется, вкуснее креветки я еще не ел. Внутри нее жил горячий и пряный сок. Дорогая штучка, наверное. Кэми тихо сопела, набив рот лепешкой до округления щек. Совершенно счастливый человек.

Очередное анимаро расцветило стены «Сабаха» под движения наших челюстей. На высокой-высокой башне практически голый, в одной полоске набедренной повязки, парень собирался прыгнуть вниз, в зеленые пятна леса и тонкую голубую ленту реки.

Джинкочи очень часто балуются сюжетами на сексуальные темы. Сютун как-то сказал, что их интерес к сексу похож на болезнь. Сказал, что у джинкочи просто большие комплексы по этому поводу. Примерно, как у детей, которые знают, что все взрослые делают это, видели, как это делается, но сами, в силу неразвитости, возраста, лишены удовольствия и понимания процесса.

Может быть он и прав. Но я думаю, что джинкочи завораживает даже не секс, а простота воспроизведения себе подобных.

Ветер растрепал волосы парню на башне. Тот кинул вниз кривой костяной меч, обагренный чужой кровью, снял и отправил туда же шнурок с чьими-то треугольными зубами. Затем избавился от набедренной повязки. Все его хозяйство было похоже на сжавшийся детский кулачок.

Я знаю, что Сютун увидел бы в этом символизм. Каким ты приходишь в мир, произнес бы он, таким и покидаешь его. Но я вижу лишь прелюдию к следующей сцене, потому что на башню, взбивая облачный пух, взлетела женщина-птица. У нее были широкий клюв, круглые глаза и ноги, ниже колен прорастающие в птичьи лапы. Длинные радужные перья скрывали ее плечи, но не скрывали ничего другого. У нее грудь и… ну, все прочее.

Как и следовало ожидать, женщина-птица бросилась на парня. От меня, правда, ускользнуло, хотела она его спасти или намеревалась скинуть. Джинкочи, видимо, это было не важно. Он показывал возбуждение, охватывающее парня. Крупно – грудь с соском, крупно – перья, крупно…

Просматривая анимаро, я забыл, что держу в руках мега-питу, и соус из нее ползет по моей ладони. Ах! Кэми ущипнула меня.

– Что ты там не видел, Тиро?

– Да я так, – сказал я, краснея и вгрызаясь в лепешку. – Иффересно.

Фанг-Кефанг обернулся на стену и насмешливо фыркнул.

– Низкопробный хентай. Секс, и больше ничего. Кавайное сэйдзин-аниме – это другое. Оно, извини, из тебя душу вынет.

– И кое-что другое засунет, – сказал Янгон.

Фанг-Кефанг посмотрел на него как сенсей на глупого ученика – высокомерие, оттеняемое жалостью.

– Кавайное сейдзин-аниме – это когда переживаешь за героев, – поучительно сказал он. – Это глубина, завязанная на сексуальный аспект. И на психологию насилия, и на комплекс жертвы, и на подсознательные желания и фобии.

– О, да, глубина! – со значением произнес Янгон.

Сбитый с толку репликой Фанг поморгал.

– Что? – спросил он.

Янгон зашевелил пальцами перед его лицом.

– Тентакли из глубины!

– Дурак, – оценил Фанг-Кефанг.

Он замолчал и напоказ взялся доедать свою вторую мега-питу, поворачивая ее то одним, то другим боком, словно выискивая самые вкусные места. Чувствовалось, что ему есть, что сказать, но он держал это в себе, заменяя слова сердитым сопением. Янгон же, кажется, ждал схватки.

Они нередко выясняли, кто как понял «Лолифан», или до хрипоты оспаривали друг у друга первенство в расшифровке хитросплетений ста пятидесяти серий «Тысячи синих имен Юкио Шивазивары». Каждый считал себя непревзойденным знатоком анимаро последних десяти лет и, несомненно, полагал другого дилетантом-неудачником. Или слепошарой задницей. Или мешком дерьма.

Я, пожалуй, мог бы поучаствовать в их спорах.

Мы все росли на одних и тех же аниме и манга. Крабик сопроцессора, впечатанный нам в головы в инкубаторе, с самого раннего детства кормил нас контентом государственных сетей, перемежая красочные истории о малышах-героях и добрых духах-джинкочи рекламой «До-Юй», «Цуцуи» и инвестиционных фондов «Тэга», предлагающих вложить свободные йены в портфельные акции: «Клиент! Вы будете расти с вашим капиталом!».

Бесплатная аниматека у сетей была обширная. И хотя новинки попадали туда с полугодичной, а то и годичной задержкой, нас это нимало не беспокоило. Подумаешь! Мы смотрели все, начиная от «Ангела Аю» и заканчивая «Ямбуном и бабочкой». Мы росли, и нам открывались доступные возрастные рейтинги.

Нет, я действительно мог бы поспорить и с Янгоном, и с Фанг-Кефангом, если бы умел выуживать из своей головы аргументы и сравнения также виртуозно, как это делали мои друзья. Увы. Зато…

Я перестал жевать. Зато память не подвела меня в другом. Парень и женщина-птица, наверное, с минуту как сменились закованным в железную броню буйволом, выдыхающим пар из широких ноздрей, но это уже не имело значения.

– Кэми! – сказал я, придавая голосу строгости.

Моя постоянная пассажирка сложила руки на столе, как примерная ученица какой-нибудь стародавней школы.

– Да, Тиро.

– У тебя на хентай-анимаро должна стоять заглушка! Ты не подходишь по возрасту! Ты не должна ничего видеть!

– Я и не вижу, – сказала Кэми, старательно округляя глаза. – А там что-то было?

– Кэми. Не ври.

Кэми показала мне язык.

– Я всего на два года вас младше! Я что, не могу? Я и в «Мохнатку» вашу дурацкую играла! – сказала она и отвернулась.

Ну как с ней общаться? Я перевел взгляд на Фанг-Кефанга.

– Фанг!

Толстяк вздохнул.

– Да, Тиро, это я снял ей заглушку, – виновато пробурчал он.

– Зачем?

– Из-за глубины-ы! – тихонько провыл со своего стула Янгон.

– Да иди ты! – отмахнулся Фанг-Кефанг и посмотрел на меня. – Тиро, ты, помнишь, ходил на тестирование?

Я кивнул.

– Ну, вот, – сказал Фанг уныло. – А Кэми осталась со мной. С кем еще-то? Ну и вцепилась в меня, как наноточи.

– Я просто попросила, – бросила через плечо Кэми.

– Ага, до синяка на ноге!

– Это у меня «Йокики» заело!

– И ч-что? – спросил я, начиная заикаться от волнения. – Т-ты хочешь, чтобы у нее б-были сексуальные д-девиации?

Фанг повел плечом. На лбу его проступила горизонтальная складка.

– Тиро… – Он пошевелил губами.

– Я слушаю, – сказал я спокойно, хотя злость на толстяка так и кипела во мне.

Есть моменты, когда мне кажется, что я могу потерять контроль. Выключусь и не знаю, что натворю.

Я очень боюсь таких моментов. И ребята тоже. Они были свидетелями, когда я напал на робо-таки. Не помню, с чего. Не хочу вспоминать.

– Это ее жизнь, Тиро, – показав глазами на Кэми, мягко произнес Фанг-Кефанг. – Ты просто подумай.

Я мотнул головой.

– Это п-понятно…

И запнулся, потому что перед носом моим закачалась золотисто-розовая креветка.

– Хочешь креветку, Тиро? – спросил Фанг. И через силу, несмело, улыбнулся. – Последняя.

– Нет.

Я сник. Креветка тому была виной или улыбка Фанг-Кефанга, но злость моя пропала. Ох, Тиро, Тиро, что с тобой? – спросил я себя. Ответа не было. Вернее, он крылся где-то глубоко-глубоко во мне, и «Сабах» и компания друзей были неподходящим местом, чтобы спускаться в этот колодец. Как-то я опробовал джинкочи-психоаналитика и чуть не сошел с ума от его вкрадчивых советов. Нет уж, нет уж, без чужой помощи.

Я – дурак, а у Кэми не было будущего. Вот и все.

Минут пять мы сидели в тишине. Блики анимаро вспыхивали на наших лицах и одежде. То я, то Фанг-Кефанг, то Кэми через трубочки посасывали лимонад из бокалов. Янгон свой «Каваджиро» уже допил и завидовал. Не мудрено, что в результате он решил напомнить мне о своем вопросе.

– Так что ты думаешь о Хансен, Тиро? – спросил он.

– Кстати, да, – оживился Фанг-Кефанг. – Мы о ней недоговорили. Янгон, давай я продолжу свою мысль о взаимосвязи с «Пайтон-де-Люкс», а потом мы уже предоставим слово нашему дорогому Тиро, который ходил с Хансен в спальню.

– Без проблем, – сказал Янгон.

– Тиро, ты пока готовься, – сказал Фанг-Кефанг.

На этих словах «До-Юй» попал мне не в то горло, и Кэми несколько раз стукнула меня своей ладошкой между лопаток.

– Ква… Хватит, – выдавил я, прокашлявшись.

– Так вот, – поглядывая на меня, поерзал на стуле Фанг-Кефанг, – какая у нас вырисовывается картина? Кто-то строит отель поблизости с одной из крупнейших свалок. Строит в районе, который славен тем, что не имеет никаких перспектив и даже для «темных ребят» не представляет никакого интереса. Льготное муниципальное жилье, старики, «консервы» и мы. Тем не менее, на месте «Дешевых товаров Тено-каи» за одни сутки вырастает «Пайтон-де-Люкс». Для чего и для кого? Кто-то раскупил все туры полюбоваться на Тойдеканн?

Янгон прыснул, и толстяк посмотрел на него с укоризной.

– Вроде бы понятно, что контингент, который может позволить себе номер в люксовом отеле, никакого очарования в нашем Додекан не найдет. Мало того, он не найдет ни одной причины, чтобы оставаться здесь дольше секунды, необходимой на то, чтобы выглянуть из окна такси. Но! – Фанг-Кефанг сделал интригующую паузу. – Стоило появиться «Пайтон-де-Люкс», как он тут же получил первого клиента!

Он обвел нас взглядом, который говорил: «Ну, что вы на это возразите?». Возразить было нечего.

– Итак, – подвел черту Фанг-Кефанг, – мы имеем явную взаимосвязь между отелем и появлением Хансен. При этом, однако, мы не можем утверждать, что тот, кто дал указание к возведению отеля, и тот, кто тут же забронировал номер на одного постояльца, одно и то же лицо. Возможно, что и в первом, и во втором случае принимали участие джинкочи разного порядка. На этот счет у меня есть несколько теорий.

– Фанг… – произнес Янгон.

Толстяк подвинул ему бокал с остатками лимонада.

– Я все помню, – сказал он. – Ты пей. Я сейчас чуть-чуть потеоретизирую и мягко подведу к Хансен, где у Тиро появится возможность поведать нам о самой прекрасной девушке, что он видел за всю свою жизнь. Ты готовишься, Тиро?

Кажется, я снова густо покраснел, и Кэми, защищая меня, бросила в Фанга трубочку.

– Отстань от него! – крикнула она.

Ее «йокики-нога» брякнула в стол снизу.

– Все, все! – в примиряющем жесте выставил руки Фанг-Кефанг. – Это же просто дружеская подколка.

– Я тебе!..

Кэми скомкала кусок розовой пластиковой бумаги с подноса и бросила его в толстяка. Фанг уклонился, и под удивленными взглядами анимированных мечников комок, распрямляясь в полете, спланировал на соседний стол.

– Пожалуйста, не сорите! – попросил из-за стойки Гелан.

– Простите! – крикнул я.

Кэми потрясла кулачком.

– Ты дождешься, Фанг!

– Все, Кэми, все! – прижал руки к груди Фанг-Кефанг. – Я осознал. Я был не прав. Хочешь мою креветку?

– Так бы сразу!

Кэми, наклонившись, сгребла последнюю креветку из формочки и тут же сунула ее в рот. Жующее личико ее озарила улыбка.

– Ф-фсе, Фанг, пфодолфай, – сказала она.

Толстяк бросил взгляд на пустую формочку.

– Так вот, что хочется понять, – произнес он. – Хочется понять, что стоит за строительством отеля и его единственным (возможно, пока) клиентом. Очевидный просчет, думаю, можно исключить сразу. Скорее, мы наблюдаем фрагмент соперничества корпоративных джинкочи, которое часто сопровождается весьма причудливыми комбинациями. Та же «Кавахара Эйки», помните, скупила все подсобные помещения на Гандохама-сибун, чтобы вынудить «Гойхацу Маста» расстаться с «Пиньян электрик»?