Лучшее лето в жизни

– Замечательно, – сказала Дикки.

– Ну, располагайтесь, – сказал Атэ Коннэтаки. – Я не подсматриваю.

Эвер Дикки Хансен фыркнула и скомандовала нам:

– Мальчишки! Заноси багаж!

Переглядываясь, мы шагнули в номер. Сначала Фанг-Кефанг, потом я с Кэми, и последним уже Янгон.

Ух! Я такие номера только в виртуле видел. Стенные ниши сами себя показывают, панели отъезжают, полки раскладываются, пол мягко пружинит и, кажется, массирует пятки. Не жарко, не холодно. Легкие ароматы щекочут нос. И вообще – офигенная красота. Стены золотистые, светлые, анимированные, любые, великолепные, накладки деревянные, потолок без единой трещинки, как зеркало, как линза, и еще матовый, составной, рыбы плавают, как в аквариуме, обводы гладкие, никаких острых углов, а всякие пуфики, кресла, кушетки так и просят, чтобы ты на них присел. И простор. Смотришь и понимаешь, что ни фига в своей маленькой жизни ты не видел.

– Да-а, – протянул Янгон, – это вам не комнаты в «Мохнатке».

Дикки хмыкнула. Мне даже почудилось, что она о прелестях «Мохнатки» наслышана и, возможно, в нее играла.

– Так, чемодан сюда, – показала она на стенную нишу.

– Ага.

Мы посторонились, и Фанг-Кефанг, рисуясь, одной рукой закатил чемодан в подготовленное для того место. Щелкнули, обхватив пластик, держатели. Ниша тут же потускнела, погасла, закрылась. Если честно, в ней вполне можно было жить, такой она была просторной. Я подумал, что точно устроился бы с комфортом.

– Кэширо, – сказала Дикки.

– Да, госпожа.

Дроид шагнул в прихожую.

– Следуй за мной, – сказала Эвер Дикки Хансен и направилась в гостиную.

Кэширо пошел за ней, ловко обогнув Фанг-Кефанга. Мы с Кэми заблаговременно прижались к стене.

– А мы? – крикнул я.

– Стойте пока там, – раздался голос Дикки.

Она и дроид скрылись за стеной, рассыпающейся светящимися птичьими перьями. Турель в спальне – что может быть лучше?

– Крутой номер, да? – тихо спросил меня Фанг-Кефанг.

Я кивнул.

– Одна ночь здесь, наверное, стоит под сотню кредитных йен, – сказал Янгон, осторожно заглядывая в гостиную.

– Триста, – сказала Кэми, – я видела ценник.

– Ого!

– А Баку сколько на тебя сейчас получает? – спросил я Кэми.

– Двести семьдесят пять.

– В месяц?

– Ага.

Я прикинул, каким количеством «До-Юй» и сашими можно было бы запастись. Не сам, конечно. Крохотный процессор за ухом помог мне с расчетами. Он сложил цену лимонада и сашими из потребительской сети «Нангун», а затем определил, сколько наборов я могу заказать на триста йен, если бы они у меня были.

Получилось шестьдесят восемь наборов. А якитори (синтетического мяса на палочке) вышло бы пятьдесят две порции. Нехило. Разделить на четверых, и можно спокойно питаться утром и вечером почти неделю. Вернее, шесть с половиной дней.

Я вздохнул.

– В чем считаешь? – спросил меня Фанг-Кефанг.

Он был чертов провидец.

– В якитори, – сказал я.

– А я в жареной лапше. Представь, всего одна ночь, а лапши всем нам можно купить на две недели с лишним.

– Я бы от гедза не отказался, – сказал Янгон.

– А я от чипсов, – сказала Кэми.

Я фыркнул.

– Ага, только у нас нет трехсот йен. Даже если мы сложимся в «очковый день»…

Кэми куснула меня за ухо.

– Эй! – отклонился я. – Что за шутки?

– Твое ухо похоже на чипсину, – сказала Кэми.

В это время в глубине номера раздалось прерывистое – ж-ж-ж, ж-ж-ж – жужжание, и каждый из нас тут же превратился в слух. Что могло жужжать? Кэширо мог, конечно, жужжать. Но предпочтение я бы все же отдал автоматической турели. Мне казалось, что именно с таким звуком ввинчиваются в пол опоры. Первая, вторая, третья.

– Тиро! – позвала меня Эвер Дикки Хансен.

– Да! – крикнул я.

– Подойди ко мне, пожалуйста.

– Хорошо!

– Только Кэми оставь кому-нибудь.

– Я ее возьму, – вызвался Фанг-Кефанг.

– Перебирайся, – поворачиваясь, сказал я Кэми.

Девчонка, ущипнув меня, как обезьянка из сериала «Сару-хиро», перепрыгнула на близкую и широкую, покрытую красной футболкой спину Фанг-Кефанга. «Йокики»-нога врезала ему в бок.

– Ай!

– Я случайно, – сказала Кэми.

– Я иду! – поспешил я напомнить о себе Эвер Дикки Хансен.

Светящиеся розовые перья проплыли мимо. Гостиную я, честно говоря, даже не разглядел в спешке. Пролетел мимо стола, золоченых панно, пышных кресел, гигантских цветов в узких вазах, и все это слилось для меня в аляповатое пятно. Нет, Дикки не будет звать меня просто так, это знак доверия, это…

– Стой! – крикнула Дикки.

Я замер на пороге спальни с поднятой ногой. Тонкий красный луч лазерного целеуказателя протянулся к моей груди из темной, мерцающей глубины комнаты. Луч означал, что меня взял на сопровождение один из «Бертранов-А».

Ощущение, честно говоря, было поганое. На меня дважды наставляли оружие, в «Кокута» и прямо на улице, в чужом районе, и каждый раз страх стискивал меня изнутри, словно грудная клетка, как створки моллюска, испуганно схлопывалась перед опасностью, зажимая сердце и легкие так, что я едва не терял сознание.

Я коротко вдохнул, чувствуя, что мне не хватает воздуха.

– Тиро, – позвала меня из темноты Эвер Дикки Хансен, – сделай, пожалуйста, шаг влево.

Я не понял. В голове у меня стоял туман.

– Чего?

– Шаг влево, Тиро.

– Но она же выстрелит, – сказал я.

– Это совершенно невозможно, – возразил Кэширо.

Его я тоже не видел. Глазные импланты, которые позволяют видеть в темноте и в разных диапазонах, стоят от десяти тысяч кредитных йен. Сколько это в сашими, не хотелось даже вычислять. Лучшие – «Хэмптон» и «Айтик». А у меня – свои, выращенные вместе с телом, несовершенные, человеческие.

Турель едва слышно стрекотала, словно находилась в нетерпении, но луч целеуказателя не дрожал.

– Тиро, будь храбрым, – сказала Дикки.

– Да, – сказал я, но не пошевелился.

Почему-то мне подумалось, что «Бертран-А» – умная турель и будет стрелять по жизненно важным органам, поэтому умру я быстро. Может, даже мгновенно. Прекрасная смерть для выращенного в инкубаторе, если подумать.

– Тиро.

Лицо Эвер Дикки Хансен показалось из темноты. Повисло в воздухе как китайский фонарик овальной формы.

– Сделай шаг, – попросила она.

– Хорошо, – сказал я.

– Пожалуйста.

Вроде бы чего проще – отставить ногу в сторону? Но в такие моменты ты часто споришь с собственным, одеревеневшим от страха телом, и в голове проносится: сейчас… нет, сейчас… вот сейчас… И нога у тебя словно бы чужая, механическая, заржавела, растеряла контакты, ни согнуть, ни подвинуть. «Йокики»-нога.

Но я все же справился до того, как Дикки окликнула меня в третий раз. Совсем уж, простите, был бы позор. Качнулся, выдохнул, шагнул. Не знаю даже, как не зажмурился.

– Еще, Тиро, – сказала девушка.

– Вправо?

– Опять влево.

Второй шаг дался мне легче. Турель держала меня «на мушке», отслеживая перемещения лазерным лучом.

– Теперь вправо, – попросила Дикки.

Я шагнул вправо.

– Присядь.

Я присел. Метка «Бертрана-А» ни разу не сорвалась с моей груди, прыгнув на плечо или соскочив на живот.

– Теперь отступи.

Я вышел за порог спальни. Луч тут же погас.

– Так лучше? – спросила Эвер Дикки Хансен.

– Да, – ответил ей дроид.

– Калибровка закончена?

– Надеюсь, вторую турель вы оттестируете таким же образом.

– Разумеется. Свет, – сказала Дикки.

По периметру спальни вспыхнули гроздья крохотных, но ярких фонариков, словно плывущих по воздуху у потолка. Я увидел кровать, застеленную пышным золотистым покрывалом. Еще было много подушек и синтетических цветов. Кавайно, в общем.

Эвер Дикки Хансен сидела на краешке. Жакет она сняла, и под тонкой блузкой у нее не было лифчика. Я видел, как бугрится сосок. Кэширо стоял у стены, на которой волновалось анимированное цветочное поле. От порога под кровать убегал полосатый ковер. В стороне была развернута угловая панель с косметическим аппаратом.

Турель пряталась в тени под панелью. Не сразу и заметишь. Классная маскировка. А второй «Бертран-А» еще только ждал своего размещения. Из ящика он был уже вынут, но пока не активирован и стреножен – опорные штанги перехватывали пластиковые ремешки.

– Я вам больше не нужен? – спросил Кэширо.

– Нет, – сказала Дикки.

Она была задумчива.

– Я буду ждать у номера.

Дроид поклонился и прошел мимо меня.

– До свиданья, Тиро Макемаси.

– Ага, – сказал я.

Эвер Дикки Хансен, словно ожив, обратила на меня внимание.

– Тиро, подойди, пожалуйста, – сказала она.

Я покосился на тень, в которой, должно быть, с нетерпением, чтобы включиться, ждала моего шага автоматическая турель.

– Ты боишься? – спросила Дикки.

– Нет, – сказал я.

– В чем же дело?

Эвер Дикки Хансен посмотрела на меня. У нее были загадочные глаза. Раньше голубые, теперь они отсвечивали зеленым, а ободок радужки был желтым. Кажется, по самому краю ободка бежали строчки уникода.

Импланты!

– Разумная осторожность спасает жизнь, – сказал я и шагнул к кровати.

– Это откуда? – спросила Дикки.

– «Из желтой тропинки к смерти».

– Сенэн-сериал?

– Ага. Сто двадцать четыре серии.

Эвер Дикки Хансен хлопнула ладонью по покрывалу рядом с собой.

– Сядешь?

Я мотнул головой.

– Зачем?

– Я хочу с тобой посоветоваться.

Я оглянулся назад, словно там сейчас, в метре, в двух, стояли мои друзья. Без них и особенно без Кэми я чувствовал себя неуютно. Эвер Дикки Хансен находилась совсем близко, и это было здорово, но глупо думать, что она вдруг влюбилась в меня до смерти.

– О чем?

– Так ты сядешь?

Я посмотрел в пол и немного под панель, где прятался «Бертран-А».

– Хорошо.

Я присел на самый краешек кровати.

– Давай я уберу кейс.

Оказывается, он все еще был у меня в руке. Я с трудом разжал пальцы, и Дикки поместила кейс на подушки в изголовье.

– Очень хорошо, – сказала она и взяла меня за руку.

Это было неожиданно.

– Вы это… вы зачем…

Я не испугался, нет. Я был в панике. В большей даже, чем на прицеле у турели. Не мог пошевелиться.

Эвер Дикки Хансен была очень красивая, а я хоть и отбракованный по показателям ДНК (так бы, наверное, уже трудился на орбите или со-вычислителем на «Пегасус» или «Кавахару»), но репродуктивную функцию, не знаю, из каких соображений, мне сохранили. Кровь к паху и прилила. Возбуждение мое было много ярче, чем в «Мохнатке», и самое жуткое – я его не контролировал!

Эвер Дикки Хансен была не виртул, а живая!

Ха-ха, наверное, не раскрою ничьих секретов, но все мы, и Янгон, и Фанг-Кефанг, и я, в тайне друг от друга копили на живого секс-партнера. Хотя бы на полчаса. Расценки – от ста йен. Очень дорого.

В общем, в голове у меня произошло короткое замыкание. Моя рука в ее руке, и я за секунду передумал целую уйму вещей. Я вспомнил, что в таких случаях произносили стеснительные герои романтических саг. Потом увидел кадр из хентай-серии, где у парня делаются большие глаза и широко раскрывается рот. Потом сообразил, что в «Тихом доме на Экика» был эпизод, где женщина-вампир также соблазняла похожего на меня мальчишку. Расстегивала пуговицы на полупрозрачной блузке, ерошила волосы, тискала ладонь, даже целовала, и все для того, чтобы через минуту запустить клыки в шею.

А в конце я представил, как Эвер Дикки Хансен берет мою руку и направляет ее к себе под ярко-красную юбку. Хочешь пощупать?

Я вздрогнул.

– Тиро, о чем ты думаешь? – строго спросила Дикки.

– Я?

Я сжался. Почти весь. Но все равно, думаю, было заметно, что не весь.

– Это, конечно, приятно, – сказала Эвер Дикки Хансен. – Но наши отношения, Тиро, все же будут иметь чисто деловой подход. Ты меня понимаешь?

Она все еще не выпускала мою руку. В отвороте блузки я видел немного загорелой кожи. Такой завидный, мягкий загар получают на солярных курортах, где все ходят топлесс. Не под нашим небом.

– Да, – сказал я.

– Мне нужен твой аплинк для связи, – сказала Дикки. – Контакт же здесь, в запястье? Дай мне закрытый доступ.

Я посмотрел ей в глаза.

– Я не «игрок» и не «крэкер», – сказала она. – Можешь вообще ограничить меня одним лишь звуковым каналом, а все остальное загнать под криптоключ. Я просто не хочу связываться по общей сети.

Я фыркнул.

– У меня всего один канал.

– Без видео?

– Я же инкубаторский. Нам ставят массовую штамповку. Аплинк и банк. Ну, то есть, нет, кроме звукового канала есть еще и текстовый, но им, наверное, сто лет уже никто не пользуется.

Дикки кивнула.

– Так что? – спросила она.

– Я не знаю, – сказал я.

– Ты все время будешь занят и не сможешь мне ответить?

Я засмеялся.

– У меня много свободного времени.

– Тогда вперед.

Я вздохнул.

– Ладно.

Открыть доступ было делом одной секунды. Формируешь в голове приказ, и чип-процессор, распознав его, создает внесетевой канал и ожидает запроса от второй стороны. Мы так с ребятами связаны. Ну, кроме всего прочего. Мне только не хотелось, чтобы Дикки сразу отнимала ладонь. Подержала ее подольше на моей руке. Но не скажешь же прямо? У нас – не романтические отношения.

– Ага, хорошо, – сказала Эвер Дикки Хансен, уплыв взглядом куда-то поверх моей макушки. – Я считала код.

Запрос звякнул у меня в голове.

– Тиро, как слышишь меня?

Голос Дикки переместился из спальни, из воздуха под мою черепную коробку. Я долго учился, отвечая по внутренней линии, не открывать рта. Тяжело, знаете ли, привыкнуть. Некоторые слова так и просятся на язык.

– Да, это Тиро, слышу хорошо, – мысленно произнес я.

Дикки улыбнулась.

– Принято, Тиро. Теперь вот что, – сказала она вслух. – Ты можешь поводить меня по району? Я хочу осмотреться.

– У нас здесь мало чего интересного, – сказал я. – Муниципальное жилье и склады. И еще свалка Тойдеканн. Игровая зона – в Кайрю, а разные забегаловки и магазины – в Натоми. Но там нас не очень любят.

– А мы не пойдем туда, – сказала Эвер Дикки Хансен. – Мы просто побродим по округе. Ты же не против?

Я уже хотел ответить, когда из прихожей пробился неуверенный голос Кэми:

– Тиро-о! Тиро, ты живой?

– Да! – крикнул я.

От моего крика под потолком задробил свет, а анимированное поле на стене прогнулось под невидимым ветром – только лепестки полетели.

– Ну, иди, – сказала мне Дикки, пряча улыбку. – О тебе беспокоятся.

Я встал.

– К нам иногда забредают ол-гурэнтай и гоуто, – сказал я, задержавшись в проеме. – Они – отморозки. Некоторые годами на яку-ро сидят. Они могут на вас… Ну, напасть. А я… – Я поклонился. – Лучше вам взять Кэширо из отеля в сопровождающие.

– Я думаю, ты знаешь о Додекан-сайто куда больше Кэширо. А бандитов я не боюсь, – сказала Дикки. Она наклонила голову и прищурила один глаз. – Так что, я могу позвонить тебе сегодня вечером?

Меня так и подмывало согласиться. Но куда я без Кэми? И без Янгона? И без вредного Фанг-Кефанга?

– А я не могу…

– Можешь, – угадав мои мысли, сказала Эвер Дикки Хансен. – Ты можешь взять всех своих друзей.

– Это чисто деловой подход, – сказал я.

Девушка расхохоталась, а я поклонился еще раз и шагнул из спальни.

– Тиро!

Дикки вдруг оказалась рядом.

– Большое спасибо, что вы все помогли мне донести мои вещи. Пусть крепыш оставит кофр на одной из полок у двери. Хорошо?

– Да, – сказал я.

Где-то на третьем шаге в голове у меня прозвучал тихий сигнал официального уведомления. Там было всего шесть слов.

«Ваш счет пополнен на сорок йен».

Глава 2

Сорок йен я, конечно, разделил на всех.

Кэми снова переползла мне на спину, сцепила руки под шеей. Мы спустились на лифте, попрощались с меланхолично протирающим стойку сонным портье, дружески обстучали плечи застывшего у входных дверей дроида-швейцара.

– Пока!

– Хорошо стоишь!

– До свидания, господин Атэ Коннэтаки.

Снаружи было пыльно. С желтого неба сеяли микрочастицы пластика. Все вокруг словно подергивалось рябью, сквозь которую едва-едва проступала реклама, выдуваемая дронами и воздушными платформами.

– Фу! – сказала Кэми, пытаясь вычесать волосы одной рукой.

– Чего ты? – спросил я.

– Зудит!

Свалка посвечивала огнями, у Ородруина выросла еще одна башня, многотонные роботы-утилизаторы перемалывали мусор в стальных утробах. Их горбы, лбы и манипуляторы то и дело показывались поверх ограждения. Как бы за нашу Башню Огитори не взялись. Вот было бы обидно!

– Побежали в «Сабах»? – предложил Янгон.

– Зачем? – спросил я.

– Спрячемся от пыли.

– И пожрать закажем, – добавил Фанг-Кефанг.

«Сабах» было арабское кафе через два дома от нашей высотки. Его держали два брата: Юсуф и Гелан. Они делали самые вкусные на районе лепешки с принтерным мясом и уже полгода держали на них одну цену. В Додекан-сайто это непросто. Арендные платежи, городской сбор, канша-налог. А платежеспособных покупателей у нас, хоть трижды пересчитай, почти нет. Проще вообще закрыться, но они как-то выживали.

Пока мы шли, разговор у нас, конечно, закрутился вокруг новой постоялицы «Пайтон-де-Люкс».

– Эта Хансен крута, – сказал Фанг-Кефанг. – От кого, интересно, прячется?

– Ни фига она не прячется, – сказал я. – У нее, наверное, здесь дела.

– Какие?

– Понятно, связанные с районом. Какие еще?

– Ага, – сказал Фанг-Кефанг, ныряя от пыли под навес, растянутый над первым этажом, – ты еще скажи, что и отель специально для нее построили.

– А что, если какой-то старший джинкочи просчитал будущие изменения и просто сработал на опережение?

Я тоже пошел под навесом. Кэми тихонько дышала мне в ухо. Заснула?

– А я думаю, что она чья-то арти-цума, искусственная жена, – сказал Янгон, упорно шагая по освещенному участку.

– Почему? – спросил Фанг-Кефанг.

– Потому что это самое разумное объяснение. Кто-то решил завести себе арти-цума, поселил ее в отеле и раз в неделю или две будет приезжать и трахать ее тайком от настоящей жены, проводя время в свое удовольствие.

– Вряд ли она – арти-цума, – нахмурился я.

Мне не хотелось, чтобы кто-то трахал Эвер Дикки Хансен. В моих несмелых мечтах мы жили вместе.

Не сейчас, конечно. Позже.

– Она точно не ар-ти, – встал на мою сторону Фанг-Кефанг, – она же сказала отельному джинкочи, что человек.

Янгон фыркнул.

– Я тоже могу сказать!

– А Коннэтаки будто не видел! – сказал я.

Мы перешли улицу. В вышине плыло сетевое облако.

– Может и не видел, – сказал Янгон. Волосы у него пожелтели. Он сунул руки в карманы и ссутулился как Сютун. – Может, она «левый» биопрофиль ему на скан подсунула. Сейчас так делают.

– Где? – спросил Фанг-Кефанг.

– Мангу смотреть не пробовал?

– Какую мангу?

– «Робот Окара» хотя бы. «Сны о лучших людях». «Сложный метод превращения в пыль». «Персиковая косточка».

Фанг-Кефанг засмеялся.

– Это же манга!

Янгон посмотрел на него, как на больного.

– Ты думаешь, в манге не все, как в жизни? Все, что когда-то было в манге двадцатилетней или тридцатилетней давности, оно уже вокруг нас.

– Ты что, смотришь такое старье?

– Да! – с вызовом сказал Янгон. – Смотрю! И вам советую! По крайней мере, по душевности нынешняя манга с той не сравнится!

Он ушел вперед, показывая, что спорить с нами не намерен и его мнение – единственно правильное. Такой вот он, Янгон.

– Чего это с ним? – спросила меня Кэми.

– Наверное, какая-то больная мозоль, – сказал я.

«Сабах» занимал крохотное пространство у пересечения двух улиц и больше всего походил на бункер старой эпохи, за каким-то дьяволом оставленный посреди района. А может это и был самый настоящий защитный бункер, слегка переориентированный на кафе быстрого питания. Раскрашенную стальную полусферу с вертикальными прорезями окон украшала надпись на арабском. Ночью она горела ядовито-зеленым неоном.

По обе стороны от кафе, видимо, с целью облагородить место, в кажущемся беспорядке были высажены искусственные пальмы. Нечего и думать – над этим постарался какой-нибудь садовый джинкочи.

Мы прошли по желтеющей микропластиком дорожке. Дверь, имевшая вид поцарапанной и побитой бронеплиты, бесшумно отошла в сторону. Янгон, все еще сердитый, первым одолел десяток ступенек вниз.

– Постой, – сказала Кэми и, сопя, вычесала мне волосы своими маленькими пальчиками. – Все, готово.

Зал у Юсуфа и Гелана был маленький, столики от входа разбегались направо и налево, давая посетителям в первую очередь пройти к стойке, изогнувшейся половинкой иероглифа «нин». Под потолком висели как бы бумажные фонари, а по голым стенам плыли анимаро, короткие ролики, которые во множестве, словно соревнуясь, выпускают сетевые джинкочи. Бились армии, плыл дым, чудные, многолапые животные разрывали песок, девочка падала со скалы. От иных анимаро хотелось плакать, а от других оторвать автору голову, даже если у автора ее не было.

– Друзья!

За стойкой сегодня стоял Гелан, низкорослый, пухлый и лысый. Но очень жизнерадостный. В просторной белой рубашке и накинутом поверх нее синем фартуке, он широко развел руки, приветствуя нас.

За спиной у него, свисая жирными хлопьями, крутилось распечатанное на биопринтере мясо, в холодильной витрине теснились цветные пакеты с полуфабрикатами, а на зеркальных полках воевали друг с другом коктейли и энергетики. Дышала жаром печь для лепешек. Потрескивал в горловине вытяжки воздух.

Присутствие Гелана за стойкой означало, что худой и волосатый Юсуф прятался в комнатке за стеной и следил за биопринтером (техника капризная, на самом деле) и фабрикаторами теста и ингридиентов, подключенный к кафе напрямую. Надо сказать, хмурый Юсуф мне нравился меньше Гелана.

– Давненько вы у нас не появлялись!

– А что есть? – спросил Янгон.

– Все как всегда! – воскликнул Гелан. – Лепешка – три йены двадцать пять сен, большая лепешка – три йены девяносто сен, мега-пита – четыре йены двадцать пять сен.

Янгон почесал под носом.

– Тогда мне мега-питу и лимонад.

– Какой лимонад хочет Янгон-ага? «До-Юй» или «Каваджиро»?

– Сегодня «Каваджиро», – сказал Янгон. – Большой.

Гелан широко улыбнулся.

– Ах, умница какой! – он приложил к губам сложенные щепотью пальцы и раскрыл их, как бутон. – Красавец! Сейчас все будет!

Мы с Кэми встали в очередь за Янгоном. Фанг-Кефанг отвлекся на анимаро. Повернувшись к нам спиной, Гелан достал большую лепешку, потом взял в руки толстый и широкий нож и принялся срезать с многочисленных, насаженных на вертикальный шест мясных пластов темную-розовую, упоительно пахнущую стружку. Стружки требовалось много, все-таки мега-пита – четыре йены двадцать пять сен! Араб срезал и помешивал мясо на жестяном основании.

– Может она и не арти-цума, – обернувшись, примирительно сказал мне Янгон. – Может она – арти-эйсе.

– Кто? – спросила Кэми.

– Ну, не жена, а спутник, секретарь, почти компаньон.

– Ага, – сказал я, – и записная книжка.

– И это тоже, – кивнул Янгон. – Ну, согласись, Тиро, такая девушка в нашем районе не может появиться сама по себе.

– Это понятно, – сказал я.

– Значит, что?

– Что?

– Что если она не ниньо для утех, то сюда ее послали на разведку, – сказал Янгон. – Значит, у кого-то появились большие планы на Додекан-сайто. И, может быть, из нашего района даже попытаются сделать второй Отуро.

– Я и сам примерно так думаю, – сказал я.

– Если здесь будет второй Отуро, – вздохнул Фанг-Кефанг, – то нас здесь не будет.

– Почему? – повернула к нему голову Кэми.

– Потому что нам такие цены не потянуть.

Глядя, как Гелан, что-то напевая, выложил лепешку на разогретый гриль и занялся соусом, не забывая одной рукой перемешивать мясо, я подумал, что, наверное, Дикки тогда и не стоит никуда водить. Ну, если здесь отгрохают второй Отуро. Получится, что мы, как дураки, сами поспособствовали своим похоронам. Глупо же.

А с другой стороны, Эвер Дикки Хансен и без нашей помощи сможет высмотреть все, что надо, оценит потенциал и предоставит необходимые данные своему нанимателю. И тогда мы опять окажемся дураками. Потому что могли хоть что-то на этом заработать.

Я много раз слышал про обстоятельства непреодолимой силы. Например, когда цунами идет на остров. Как ты можешь противостоять многометровым волнам? Никак. Даже если у тебя будет спасательная капсула класса «Озахиро» или «Йосаи», все равно ты будешь болтаться в толще воды какое-то время. Спасешься – да, но никак не укротишь ярость океана.

Возможно, происходящее на Додекан-сайто имеет характер именно таких обстоятельств?