Лучшее лето в жизни

– А мы где сидим? – спросил Фанг-Кефанг, подразумевая, видимо, весь Тойдеканн. – Это уже что, послужить не может?

– Это другая история, – сказал Сютун.

– Какая?

– Никому не нужная.

Через полчаса с «Дешевыми товарами Тено-каи» было покончено. От десяти высоких этажей и тысячи квадратных метров торговой площади остался лишь прямоугольник подвала, наполненный наноточи и от этого походивший на бассейн с водой. Впрочем, казалось, что воду из бассейна куда-то медленно сливают. Наноточи с поверхности, во всяком случае, пропали, утянулись вглубь. Смотреть стало не на что.

– Сейчас идет формирование нового фундамента и подземных этажей, – пояснил Сютун. – Думаю, их будет, как минимум два. В нижнем – технические помещения. В верхнем – реакторная, комнаты контроля и ядро джинкочи.

Из темноты подвала вдруг выплеснулась яркая электрическая дуга.

– А это что? – спросил Янгон.

– Видимо, варят каркас, который зальют бетоном.

– Уже сейчас?

Сютун, щурясь, посмотрел на небо поверх экрана.

– Почему нет? Сейчас все быстро делается. Главное – материалы.

– А ты примерно знаешь, что это за отели? – спросил я.

Сютун улыбнулся.

– Защищенность хорошая. Взломать… – он поморщился. – Ну, можно, наверное, если прайд собрать. Как минимум, два «игрока на деке», «трассер», «бычок», «камикадзе». И один «слоупок». Только смысла я не вижу.

– Почему?

– С джинкочи отеля лучше подружиться. Они нацелены на контакт с людьми. Собственно, вы все для него – потенциальные клиенты. Или соседи.

– Только кому понравится жить напротив свалки? – потянулся и зевнул Янгон.

– Ну, джинкочи виднее, – сказал Фанг-Кефанг.

– Один джинкочи может поплакаться другому джинкочи, и тот направит к нему клиентов, – сказал Сютун.

– А люди не откажутся? – спросил я.

Внизу прогромыхал Дзионкай. Свет его фар мазнул по соседней горе. Для нас на вершине он был совсем не опасен.

– Люди не откажутся, – сказал Сютун. – Люди привыкли доверять джинкочи. Даже если в окна их номера будет лететь дерьмо.

– Тише! – шикнула на нас Кэми. – Вы мешаете мне смотреть!

Мы все снова уставились на экран.

– Ага! – поерзал Янгон. – Движуха!

В боковых проездах как-то незаметно встали черно-желтые робо-таки с жидким бетоном, над ними, будто паучьи лапы, выросли многосуставчатые шланги-манипуляторы.

Поднялся и повис в воздухе мультикоптер, чтобы контролировать процесс заливки. Волна наноточи плеснула из-под земли наружу, будто при объявленной эвакуации. Ограждение оделось оранжевым светом.

– Ну, поехали, – сказал Сютун.

Словно повинуясь его команде, из шлангов хлынул бетон. Он струился вниз и, казалось, не думал кончаться. Манипуляторы, выдвигая суставы, проливали углы и, видимо, полости и рельеф сформированных подземных этажей. Часть наноточи самоубийственно ныряла за ними.

– Ой, они же тонут! – крикнула Кэми.

– Они не тонут, – объяснил Сютун, – они формируют ячейки управляющего контура.

– А зачем?

– Для диагностики и контроля состояния здания. Кроме того, в каждый сегмент дома таким образом встраивается аварийная энергетика, накопители, модули и трассы сети, а также рифы системы безопасности. Ну и, конечно, обязательные кранчи для джинкочи, что примет отель в управление.

Я смутно припомнил, что кранч вроде бы означает дополнительный объем или кластер памяти, созданный для страховки и расширения автономных возможностей. У Сютуна я, конечно, уточнять этого не стал. Никто не спросил, и ладно. Видимо, все знают.

Робо-таки тем временем, отворачивая и складывая шланги, отъехали. Из-за облачной пелены и смога выглянуло мутное солнце, заставив и наноточи, и дроидов, и стены домов засверкать блистерами солнечных пластин. Все стремились подзарядиться.

Мы тоже закинули на навес несколько батарей, чтобы запитать холодильники и игровой терминал. Впрочем, солнце повисело недолго – с юга нанесло рыжей кипени с фабрик водоочистки, и разрыв чистого неба она утрамбовала намертво.

Вставшая на несколько минут стройка вновь наполнилась движением. Можно, конечно, было подумать, что это выглянувшее солнце сбило заданный джинкочи ритм. Но, на самом деле, паузу держал застывающий бетон. Наноточи тут же занялись материалами, оставшимися от «Дешевых товаров». Они транспортировали их вниз, и одновременно навстречу им росли тонкие штрихи свай. Между сваями рябил арматурный каркас.

– Так ведь и за день сделают, – с удивлением сказал Сютун.

– А джинкочи? – спросил Фанг-Кефанг.

– Сначала отель подключат к городским сетям. Потом установят реактор, запустят его на минимальной мощности и запитают подземные этажи. Далее наноточи сформируют рифы управления, и только затем придет черед заселения отельного джинкочи.

– Долго, – вздохнул Фанг-Кефанг.

– К вечеру, – сказал Сютун.

– Чего?

– К вечеру, судя по темпам.

Сютун не ошибся. За несколько часов «Пайтон-де-Люкс» вырос где-то на метр от земли. В каркас вторично закачали бетон, который и без опалубки не стремился пролиться через арматуру, застывая цветными участками. Наноточи теперь, в основном, роились внутри, и мне было жалко, что мы не можем запустить туда миниатюрный дрон с камерой. Мы успели перекусить саморазогревающимися хотдогами и консервированным овощным пюре. Еще у нас были хлебцы из прессованных водорослей и салат из синтетической спаржи, но они, честно скажу, на любителя. Спаржа безвкусная, как резина, а хлебцы – слишком соленые и острые. Без добавки, без основного блюда их мог есть только Янгон. Сютун, попробовав, и вовсе заявил, что вкус хлебцев похож на чужой хрен, и выглядят они, как чужой хрен, и посасывать их нужно, смачивая слюной, как самый настоящий чужой хрен.

Янгон обиделся. А я так и не осмелился спросить, откуда Сютуну известно, как обращаться с чужим хреном.

В гости к нам заглянул серый, в рыжих и белых пятнах кот, соглядатай от постоянных обитателей свалки, и Кэми сползла на пол, чтобы его погладить.

– Ах ты, бедненький!

Кот хрипло урчал и искрил под ее рукой.

Пока смотреть было особо не на что, Сютун прошил нам новую версию «Катаюри» и сломал ключи к бонусным трекам.

– Что, только в нее и играете? – спросил он, подняв забрало вирт-шлема.

– Еще в «Мохнатку», – сказал Янгон.

– А вам не рано в «Мохнатку»-то? Там вроде ограничение по возрасту.

– А у нас его нет! – выпалил Фанг-Кефанг.

Сютун повернул к нему голову.

– Ты что ли ограничение крякнул?

– Ага.

– Ну и дурак.

– Сам дурак, – проворчал Фанг-Кефанг в ответ. – Мы тут все взрослые.

– Ох, ладно, – Сютун забрался обратно в кресло, – взрослые и взрослые. Мне-то что? Хотя я бы на вашем месте живых девчонок себе поискал. С живой девчонкой, знаете, совсем другое дело.

Он мечтательно закинул руки за голову.

– Что, большая разница? – недоверчиво спросил Янгон.

– Охренительная.

– Врешь.

– К таким предположениям надо бы добавлять «кодай Махарависай», – сказал Сютун. – А то можно и в носопыру получить. Ясно?

– А у тебя самого девчонка есть? – спросил я.

– У меня?

Сютун озадаченно замолчал. Несколько секунд он почесывал под нашими взглядами висок, губы его ломались, язык задумчиво толкался в щеку.

– Была. Давно, до «Кавахары», – сказал наконец Сютун, словно бы удивляясь этому факту. – Ей только в Додекан-сайто никогда не нравилось. Она-то жила в Кайрю.

– Это не так уж и далеко отсюда, – сказал Янгон.

– Только все другое, – вздохнул Сютун и крутнулся в кресле. – Хватит! Не насилуйте кластер памяти.

– Ай! – вдруг вскрикнула Кэми.

Серой тенью промелькнул, сгинул в узкой прорехе кот.

– Что? Оцарапал? – подскочил к Кэми я.

– Нет, вырвался.

– Ну, бывает, – Фанг-Кефанг, тоже оказавшийся рядом, взъерошил жесткие, короткие волосы девчонки. – Крепче держать надо было.

– Я держала!

– Может, как раз слишком крепко? – предположил я.

– Если кот был «штеховский» или от «Цуцуи», вполне мог посчитать твои объятья признаком опасности, – поддержал меня Сютун. – У них есть встроенный блок.

– Но я же не хотела его ломать! – возразила, чуть не плача, Кэми.

Смотреть, как дрожат ее маленькие губы, а большие фиолетовые глаза начинают влажно блестеть, было выше моих сил. Хоть сбежавшего кота лови. Я даже задумался, на что можно его выманить. На сосиску или на пальчиковую батарейку? Но, к счастью, Янгон вовремя заметил громоздкий серебристый фургон, задом сдающий во двор перед едва подросшим отелем.

– Кэми, смотри, кажется, привезли джинкочи! – сказал он.

– Что? – обернулась Кэми.

А мы все тут же Янгона поддержали.

– Ух ты, точно! – крикнул я, бухаясь в кресло.

– Сейчас начнется! – потер ладони Фанг-Кефанг.

– Теперь, как я понимаю, до ночи управятся, – сказал Сютун.

– Где, где джинкочи? – вытянула шею Кэми.

Мы, конечно, хором сдвинулись ближе к экрану, показывая пальцами на фургон, а Сютун вызвался объяснять стадии выгрузки.

– Джинкочи оживет, осознает себя только внутри отеля. Это сложившаяся практика, потому что имелись случаи, когда джинкочи, скажем так, еще до прибытия на место начинал считать, что поставленная перед ним задача не соответствует его амбициям и функционалу. Ну и ломать, прописываться в не развернутый джинкочи тоже пытались несколько раз. Насколько удачно – не знаю. Но попытки были – это факт. Поэтому сейчас их перевозят в «темных ящиках».

– И они там спят? – спросила Кэми.

– Скорее, проходят стадии тестирования, – сказал Сютун. – Хотя, наверное, это и похоже на сон.

По серебристым граням фургона распространились красные помигивающие огоньки, затем крыша его лесенкой сложилась к кабине, а боковые борта опали пандусами. По одному из них скатился робо-таки и, отъехав на десять юри, впился, врос в землю толстыми ногами-опорами. Вверх из него выстрелила телескопическая башня, от вершины которой отделилась, ушла в сторону крановая стрела. Закачался на тросе магнитный захват. Ручеек наноточи побежал от здания к фургону.

Стрела развернулась к фургону, и «темный ящик», через несколько секунд закачавшийся под магнитом, оказался, скорее, яйцом. Яйцо было серое, переливчатое и состояло из мелких шестигранных ячеек.

– Это джинкочи? – спросила Кэми.

– Внутри, – сказал Сютун.

– А он какой?

– Куб где-то с тебя размером. В разъемах, контактах и коллоиде.

Все вместе мы наблюдали, как яйцо с джинкочи медленно, покачиваясь, плывет по воздуху. Наноточи страховали внизу, сформировав под ним пухлую голубую подушку. Они синхронно передвигались вместе со стрелой. Момент был волнительный. Я даже задержал дыхание, когда магнит с джинкочи скользнул за стену.

– Все? – вырвалось из меня.

– Ну, сейчас джинкочи разблокируют, подключат питание и периферию, он получит статус активного и сам займется достройкой. – Сютун встал и, морщась, помял шею. – Шунены, вам препараты какие-нибудь выдают? А то голова раскалывается. Подойдет даже «аспер» или «церрикам».

– Аптечка за холодильником, – сказал Фанг-Кефанг.

– Я покажу, – вскочил я.

Сютун, подшаркивая, двинулся за мной в угол, где висели костюмы для вирта и всякое другое барахло. Под аптечку у нас была выделена багажная секция, снятая с пассажирского робо-таки. Сложив переборку, я зарылся в ее флюоресцирующие недра.

– Хотя бы «аспер», – повторил Сютун.

– Нам каждую неделю подвозят, – заговорил я, перебирая коробочки. Надписи вспыхивали под пальцами, но все было не то. – В основном, симбиотики для Кэми. Адаптанты, ассемблеры, нейроферриты.

– Но ходить она не ходит, да? – тихо спросил Сютун.

– Иногда ходит, но больше я таскаю, – я заполз в секцию глубже. – Ей тяжело. Одна нога от «Сегутама», другая – от «Йокики». Они сами-то по себе – не лучший выбор, а уж когда вразнобой…

Мои пальцы наконец наткнулись на нужную коробочку.

– «Кетопрол» подойдет?

– «Кетопрол»? – Сютун присвистнул. – Ни хрена себе у вас выбор. Я с вами дружу, шунены. Пластырь или инъект?

Я выбрался из секции.

– Не знаю. Кажется, пластырь.

– Годится.

Сютун взял коробочку из моей руки, легко ее вскрыл с торца и вытащил запаянный в прозрачный полиэтилен прямоугольник. Сорвал полоску-блокиратор, вытряс пластырь на ладонь и, активируя, перегнул пополам. Пластырь он наклеил на шею, под челюсть, и несколько секунд жмурился, ожидая действия. Наконец с лица его пропало напряжение, мышцы лба, губ, щек, подбородка расслабились.

– О, кайф! – сказал Сютун.

Он повел головой, словно проверяя, не застряла ли боль в закоулках черепа. Прояснившийся взгляд его упал на цилиндрическую матовую кабинку, которую мы с Янгоном притащили с соседней горы. Дзионкай нас тогда чуть не сцапал, и меня до сих пор слегка потряхивает, когда я вспоминаю о том случае.

– О, у вас здесь еще и душ!

– Сухой. Ионный, – пояснил я.

– Рабочий?

– Ага, только разрегулированный. Иногда кожу дерет, будто щеткой.

– Круто, – сказал Сютун, сбивая челку. – Я тогда здесь заночую?

– Мы сами на ночь остаемся, – сказал Фанг-Кефанг.

– А лишний спальник…

– Вот.

Я сдернул с резинок под потолком свернутый в рулон невесомый пластиковый чехол.

– Ну, все, уговорили, – сказал Сютун, сунув спальник под мышку. – С меня тогда ужин. А вам как, не прилетит за то, что вы не находитесь дома по ночам?

– Ха! – сказал Янгон. – Мы же неудачно пророщенные, кому мы нужны? Официально отбракованы, помещены в муниципальное жилье и забыты.

Сютун вздохнул.

– На самом деле, это грустно, шунены.

– Забей, – сказал Фанг-Кефанг.

– Да, нам совсем не плохо здесь, – кивнул я, возвращаясь к экрану. – Только через два года город прекращает платить пособие.

– А мне через год, – сказал Янгон.

– Почему?

– Пфф! Спросил! – фыркнул Фанг-Кефанг. – Потому что мы как бы взрослые. Должны сами устраиваться в жизни. А ты – «Мохнатку» нам рано!

Какое-то время мы все молчали.

На стройке царило затишье. Робо-таки, погрузив джинкочи, втянул в себя стрелу и башню и заехал в фургон. Наноточи попрятались. Здание так и замерло на уровне половинного этажа. Поэтому, пока было время, Янгон занялся регулировкой подлокотника, а Фанг-Кефанг на колесиках подкатил к Кэми, чтобы тестером прозвонить строптивую риф-цепь одной из механических ног.

Мне делать было нечего, я взял еще банку «До-Юй» и плюхнулся в кресло. Закаленная пружина тут же подбила снизу, и я порадовался тому, что предохранил задницу пластиком. Да, я бываю предусмотрителен, хотя, конечно, до Янгона мне далеко. Обычно я забывчив, то есть, я крепко помню несколько вещей, самых необходимых, самых важных для меня, а остальные почему-то кластерами выпадают из памяти, словно она маленькая и ограниченная в размере. Янгона, Фанг-Кефанга, Кэми, где я живу, что такое Башня Огитори на свалке Тойдеканн мне приходится все время держать в голове, повторяя про себя, чтобы однажды они не исчезли из моей жизни. Этого я жутко боюсь.

Иногда я просыпаюсь в холодном поту среди ночи и твержу: Я – Тиро, мои друзья – Янгон, Кэми, Фанг-Кефанг, я живу на Мори-рю в Додекан-сайто.

Ничего не забыл?

Вообще, мне хотели от города поставить кранч, как джинкочи. Ну, не как джинкочи, а что-то вроде запасного буфера памяти, чипа внутри, но оказалось, что это очень сложно. И очень дорого. Железки чинить проще, чем людей. Потом я все равно был бы бесполезен для квалифицированной работы. И все же обижаться мне не на что, тем более, что я уже не уверен, не выдумал ли я про кранч.

Фантазии, как говорят, это компенсация памяти. И мне кажется, что многое из того, что я помню, я просто придумал. Это круто. Если что-то забывается, то берешь и придумываешь это заново, не стесняясь. Только потом очень много несовпадений. Дроиды, например, не восставали год назад, а под Тойдеканном не похоронена летающая тарелка пришельцев. И корпорация «Торо» не охотится на нас с целью перегнать в сок.

Но это не страшно. Кэми всегда готова поправить мои представления о действительности.

– Ой, они уже зеленые!

– Кто?

Я вскинулся на голос Кэми и обнаружил, что наноточи, незаметно облепившие стены будущего «Пайтон-де-Люкс», позеленели самым решительным образом.

– Все, шунены! – объявил Сютун. – Джинкочи отеля взял управление на себя. Теперь смотрите во все глаза.

Смотреть было на что.

Робо-таки с бетоном подъезжали каждые пять минут, манипуляторы резали воздух, бетон застывал причудливыми пятнами, этажи росли как на дрожжах, одеваясь в финтифлюшки и красивости, взблескивало стекло, перемигивались огоньки сварки, будто на солнце таял строительный материал, оставшийся от «Дешевых товаров Тено-каи». Наноточи покрывали землю травяным ковром, лишайниками и плющом пробивались по стенам выше, то там то здесь застывая карнизами, выступами, обводами, элементами декора.

«Пайтон-де-Люкс» был не лишен помпезной красоты.

Уж не знаю, что себе думал этот джинкочи, но растущий вверх отель, и с одной, и с другой стороны которого находились типовые, источенные временем многоэтажки, выглядел, по крайней мере, нелепо. Хотя, наверное, и загадочно.

Выше третьего этажа на нем появились округлые балкончики под ажурной резьбой, а окна сделались узкими, словно в крепости.

– Не скажу, что красиво, но глаз цепляет, – оценил Сютун.

– Я бы там пожил, – сказал Фанг-Кефанг.

Янгон с ним согласился. А я заметил, что мы можем взять одну комнату и жить там по очереди. Или все вместе.

– Ох, Тиро! – рассмеялся Сютун. – Бура! Все, что вы сможете, это потолкаться в холле.

Шестой этаж украсился выступающими, будто бы кирпичными башенками по углам, там мне представились крохотные номера с крохотными кроватями. Еще выше забелела открытая терраса с балюстрадой и тонкими белыми колоннами, над которыми зеленоватыми волнами бежала стеклянная дорожка.

«Пайтон-де-Люкс» рос и рос, наноточи мелькали в окнах, подъезжали и отъезжали робо-таки, часть двора оделась в искристую черную плитку, появилось несколько возвышений, на которых дроиды выложили газоны с искусственной травой.

Несколько раз джинкочи проверял электрику, и тогда этажи, площадки, встроенные в стены фонари вспыхивали светом. Слепящим белым, зеленым, желтым, оранжевым.

Солнце вновь ненадолго посияло в небе и скрылось за высотками. С водоочистки потянулся рыжий туман, хлопьями опускаясь все ниже.

Последний робо-таки привез громадную мейд-фабрику «Сойю». Встав недалеко от входа, она своим горбом достала аж до окон третьего этажа. Не прошло и десяти минут, как по выдвинутой ленте транспортера из нее потекли стулья, столы, кресла, перила и поручни, матрасы, посуда, ковры, диваны, подушки, вазы и пепельницы, постельное белье, статуи, картины, жалюзи, панели и ящики. Позолота, тусклый металлический блеск, мягкие тона благородного красного дерева.

Два десятка дроидов все это ловко заносили внутрь.

Отель все рос и скоро вытянулся выше обжавших его высоток. Четырнадцатый этаж стал последним, конус крыши уперся в комковатое небо, и треугольный алый флажок на коротком шпиле заполоскал на ветру.

На Додекан-сайто и свалку опустился вечер, а Сютун, выполняя свое обещание, вызвал с нашего терминала дрон с пиццей. Летать над свалкой, как частной территорией, дронам, конечно, было запрещено, но тут ведь как: есть заказ, есть оплата, есть даже имя заказавшего, пожалуйста – Дзионкай. Робот он или не робот – кто знает? Но числится охранником. А разве охранник, если ему захотелось перекусить, не может претендовать на две скромных пиццы в биоразлагаемой упаковке?

Поэтому, несмотря на формальный запрет, дрон на мгновение опустился на Башню Огитори, коробки выскользнули из захватов прямо в руки Янгону, а от растроганного сервисом Дзионкая в адрес пиццерии пришел замечательный многострочный отзыв, написанный ботом составления отзывов.

– Это пример того, – сказал, жуя пиццу, Сютун, – что необязательно крякать все и вся. Если есть возможность не крякать, то лучше не крякать. В большинстве случаев всегда находится другой путь, который надо просто увидеть.

– Ага, – фыркнул Фанг-Кефанг, – просто у пиццерии – низкая степень авторизации клиентов, вот и все.

– И это тоже.

Площадка перед «Пайтон-де-Люкс» опустела. За пиццей я даже не заметил, куда делась мейд-фабрика. Зато появилась песчаная дорожка со скамейкой. Две искусственные пальмы выросли у дверей. Дроид, вооружившийся шлангом, воздухом смел с плиток перед отелем мертвых наноточи, грязь и следы шин.

Чувствовалось, что это последние приготовления.

Сквозь окна первого этажа мы видели, как из темноты, по мере включения источников света, проступают холл, стойка регистрации, лифты и небольшой зал со столиками. Тенями ходили дроиды. Желтели и лиловели стены. На стенах пестрели картины. Над широким козырьком входа наконец вспыхнула головывеска, и будто на невидимых волнах закачались буквы.

«Пайтон-де-Люкс, отель премиум».

– Хоть убейте, – сказал Янгон, – не понимаю, кому здесь понадобился отель. Спорим, сюда никто не поедет?

Спорщиков не нашлось.

И все же открытия мы не дождались. Кэми уснула первой. Я положил ее в спальник, сам прилег рядом. Не такое уж и большое это событие, подумалось мне. Ну, откроется. Значит, увижу завтра. Фанг-Кефанг включил тепловой контур, и прогретый воздух задышал на нас со всех сторон. Сютун пошел принимать душ. Один Янгон остался сидеть в своем кресле, словно на питающих разъемах.

– Ну глупо же, – услышал я его.

Мне захотелось возразить Янгону. Но, подбирая слова, я не заметил, как уснул.

Утром отель так и не открылся. Не открылся он и на следующий день, и через неделю, и даже через месяц. Стоял новенький, сверкающий и совершенно пустой. Только в середине июня «Пайтон-де-Люкс» неожиданно принял первого своего постояльца.

Тогда я еще не знал, что постояльца зовут Эвер Дикка Хансен и что это будет лучшее лето в моей жизни.

Глава 1

Так уж случилось, что мы все, кроме Сютуна, стали единственными свидетелями прибытия к отелю сногсшибательной Эвер Дикки Хансен семнадцатого июня в девять часов утра. Она приехала на обычном красно-желтом робо-такси от «Сити-Ко», и из багажа у нее была лишь небольшая клетчатая сумка.

Могло, конечно, сложиться мнение, будто мы нарочно сторожили этот момент.

Но, на самом деле, здесь, скорее, сыграло то обстоятельство, что нам совершенно нечем было заняться. На Тойдеканне вовсю насыпали очередную гору из предметов для хранения и переработки – не сунешься. «Спидмастер-ралли» и «Крашеры» неделю назад закрыли сезон. А в тот же игровой клуб «Кокута», что находился на Кайрю, смысла не было идти без запаса жетонов. Купить жетоны разрешалось даже на пособие, но городская служба социальной помощи и опеки начисляла его нам строго двадцатого первого числа («в очковый день», по выражению Фанг-Кефанга). Десятка два кредитных йен, конечно, еще с прошлого месяца оставались у Кэми на счете, но предназначались они исключительно для покупки еды. Все-таки специально на это скидывались.

Вот и вышло, что из развлечений у нас осталась лишь игра на голоприставке в опостылевшие «Доминионы», где Фанг-Кефангу, даже одному против трех, не было равных. Сиди на скамейке перед домом, грейся на редком солнце, жди своего хода.

И тут…

– Ничего себе, – сказал Янгон.

Эвер Дикки Хансен вышла из такси, подрулившего к невысокой ограде «Пайтон-де-Люкс», и у него отвисла челюсть. У меня, наверное, отвисла тоже, потому что это было – ну, словно предмет твоих юношеских грез, еженочно мерцающий в памяти, вдруг материализовался и взял тебя за руку. Грубое сравнение, понимаю, но она была как почти все люксовые девушки из «Мохнатки» – высокая, стройная, с небольшой, но рельефной грудью.

– Кажется, я вижу совершенство, – прошептал Фанг-Кефанг.

– Я тоже, – сказал я.

Сколько до нее было? Не больше двадцати юри.

Дверца хлопнула, но такси не спешило уезжать. Из дверей отеля вышел чопорный дроид в оливкового цвета мундире. Приглашающе распахнулись ворота во двор. Эвер Дикки Хансен оглянулась на Тойдеканн, на сизые холмы Имасу, на дома и поправила сумочку на плече. На ней была короткая юбка ярко-красного цвета, ажурные черные чулки, розовые туфельки на каблуках, и, да, если перевести взгляд выше, компанию им составляли белая блузка и темно-серый жакет со стразами.

Дроид нагнулся к девушке, но она отстранила его коротким, повелительным взмахом руки. А потом, слегка наклонив голову, улыбнулась нам.

– Мальчики?

Не знаю, как другие, а я просто умер. То есть, окончательно и в ту же секунду. То есть, почти умер. Сердце мое кувыркнулось и взорвалось, распространяя тепло и свет. При этом я воспарил и остался сидеть, чувствуя, как в глупой ответной улыбке ползут к ушам уголки губ. Ха, еще немного, и я разорву рот.