Лучшее лето в жизни

Андрей Кокоулин

Лучшее лето в жизни

Лучшее лето в жизни

Пролог

Почему у нас на отшибе решили построить «Пайтон-де-Люкс», не знал никто. Район у нас «мертвый», то есть, бесперспективный, под носом – промышленная зона Имасу и Тойдеканн – самая большая свалка в городе, а почти все высотки – муниципальные.

Возможно, какой-то джинкочи, которые сейчас управляют почти всем, свихнулся и решил, что люксовый отель поднимет статус района. И я, и Кэми, и Янгон, и даже ярый фанат джинкочи Фанг-Кефанг убеждены, что на месте «Дешевых товаров Тено-каи» куда лучше смотрелся бы игровой центр «Кокута». По крайней мере, народу там каждый день паслось бы больше, чем в «Пайтон».

Но, знаете, с джинкочи бесполезно требовать отчета. Во-первых, они все упрятаны под землю, поделены между корпорациями и правительством и обставлены заоблачными рангами допуска. Нет, можно, конечно, задать свой вопрос с любого терминала, но только ответ будет, скорее всего, такой: «Дорогой гражданин-человек! Спасибо за интерес! Запрашиваемая вами информация является конфиденциальной и требует подтверждения ваших полномочий».

Да, а во-вторых, у каждого джинкочи есть магистральное направление, ойи-цель, которой он следует, и часто его действия определяются возможностями ее достигнуть. Возможности же реализуются при сочетании определенных факторов. Сложность вся в том, что факторы как появляются, так и исчезают.

Поэтому джинкочи по развитию городской среды в один момент может решить, что отель «Пайтон-де-Люкс» в Додекан-сайто ему просто необходим, а в другой момент забыть о нем, посчитать казусом ошибочной стратегии и передать в управление младшему, кохай-джинкочи какой-нибудь туристической компании.

Это я не сам придумал, честно, это мне Сютун рассказал. Он кое-что смыслит в том, как все у нас, в смысле, в городе, в мире крутится. Даже когда-то «играл на деке». Это такой жаргон среди программистов. Означает работу в виртуальной среде над базами данных, системами отклика, алгоритмами взаимодействий, образами, поведенческими модулями и много чем еще. После трех лет работы на «Кавахара Эйки» он сошел с ума.

Игроки на деке часто становятся сумасшедшими. Это все знают. Это связано со скоростью обработки информации и необходимостью взаимодействия с джинкочи. Каждому игроку приходится создавать себе цифровую копию и работать через нее, потому что иначе мозги спекутся вдесятеро быстрее.

С копией спекаются медленнее, это факт. Но все равно около трети игроков не вырабатывают и года. Их, конечно, лечат за счет нанимателя, Сютуну, если он не врет, «Кавахара Эйки» даже выплатила пятизначный бонус. Только после этого путь в высшую лигу уже заказан, и все, что остается такому игроку, это ломать мелкий софт, чинить низкосортные ниньо и копаться в отстойном дерьме всяких косоруких придурков, мнящих себя гениями. Это Сютун как бы намекнул на Фанг-Кефанга.

Ну и про деку тоже приходится забыть.

Впрочем, я же объяснял про отель. Так вот, одним пыльным, серым апрельским утром, к пустующему с зимы десятиэтажному зданию «Дешевых товаров Тено-каи» подъехали два синих робо-таки и выгрузили где-то три десятка серебристых контейнеров. Метр на полтора контейнеры. И в метр высотой. Дроиды быстро растянули по периметру страховочную сетку, просканировали здание на предмет людей внутри и встали болванчиками на углах. Каждые полчаса их будто кто пинал по пластиковым задницам, отчего они синхронно гремели: «Дорогие граждане! Осторожно! Идут строительные работы!».

У нас было два варианта, где устроить наблюдательный пост. Янгон и Фанг-Кефанг были за крышу дома, вытянувшегося справа от «Дешевых товаров». В плюсах было наличие кода от замка наверх и то, что оба здания находились друг от друга всего в пятнадцати юри. Даже подслеповатый Фанг-Кефанг ни одной мелочи б не упустил. Минусом следовало считать то, что «Дешевые товары» были выше на три этажа.

Это означало, что самое интересное происходило бы над нашими головами.

Поэтому я и Кэми выступали за свалку. Да, она была дальше, не пятнадцать юри, даже не пятьдесят, а все сто юри, целый кюн, если считать от ограды, и полтора кюна, если забраться на Башню Огитори.

Зато какой там открывался вид! Несомненный плюс.

И пусть Башня Огитори, сооруженная из слипшихся полипластиковых корпусов самой разной техники, панелей, проводов и вонючей микросхемной требухи, где-то склеенная, где-то сплавленная, а где-то прошитая монтажным пистолетом, тоже была пониже «Дешевых товаров», зато она позволяла видеть процесс строительства целиком и на всех его стадиях.

Кроме того, спрессованная гора мусора неспроста называлась Башней Огитори. Там был наш штаб. Там была и крутая оптика для Фанг-Кефанга, и холодильник с лимонадом «До-Юй», и анонимный терминал, с которого мы часто выходили в «Катаюри» или в «Мохнатку».

Расстояние, конечно, все же было минусом. До распаковки контейнеров нашему небольшому отряду надо было успеть забраться на самый верх Башни, для чего требовалось время. Мы не спринтеры и не роллеры. Но это ладно, Кэми я понесу на себе, не раз так делал.

Вторым минусом был Дзионкай.

Дзионкай был старый робот-охранник, у которого утром при разряженных с ночного бдения батареях почему-то нередко случался приступ бдительного рвения, и он мог час или два колесить по Тойдеканну, позвякивая, потрескивая и слепя светом фар живущих при свалке кошек.

Имя его, конечно, было не Дзионкай, так называлась фирма, чьи иероглифы были напечатаны на его ребристых боках. Кэми называла его Четвертым, потому что на мощном, с щербинами, лбу Дзионкая желтела именно эта цифра.

Стоит ему засечь наше незаконное проникновение на свалку, и он будет гоняться за нами, пока не разрядится совсем. Манипуляторы, скажу вам, у него все еще хваткие, твердые. И на координацию ему грех жаловаться. А в боксе, что находится у робота в подбрюшье, много не выглядишь. Я сидел, я знаю. Дзионкай еще закольцованную запись включает: «Дорогой гражданин-человек! Вы нарушили границы зоны, нахождение в которой представляет для вас опасность. Тойдеканн – не место для игр. Тойдеканн – муниципальная собственность. На этот раз вы получаете предупреждение…»

Но так-то – мнения разделились. Двое на двое. Двое за крышу. Двое – за Башню Огитори. Хоть игровой жетон бросай на звезду или корону. Только мне не хотелось, чтобы все решал случай. И когда я увидел Сютуна, выбравшегося из своей берлоги и жмурящегося на хмурое небо через темные очки, то, разумеется, тут же дернул к нему.

– Миста Сютун!

Сютун шевельнул плечом. Это означало: не мешай, дай мне несколько секунд. Сютун всегда отвечает, если не начинаешь его теребить. Поэтому я встал рядом и почтительно замер. И еще попытался смотреть туда, куда смотрел Сютун. Ну, то есть, попробовал угадать, на чем таком замечательном остановился его взгляд под солнцезащитными очками.

Судя по повороту вздыбленной прически, любовался Сютун или сизыми холмами из переработанного, выхолощенного в пыль шлака, или одним из зданий Имасу, таким же сизым, как и шлак. Или же вырастающими дальше, забирающимися в облака небоскребами района Отуро.

Ах, да, еще оставался кусок неба с едва намеченным солнечным диском, но это же как надо задвинуть вверх зрачки?

– Чего тебе, шунен?

Сютун оставил пейзаж в покое. Он всего на пять лет старше меня. Мне – четырнадцать, ему – девятнадцать. Правда, он на полторы головы выше. Запакован в длинную фуку, похожую на мундир солдат Маруфоги, многие прутся от этой дебильной манги. Над ухом заглушка деки. Физиономия бледная, на шее, выглядывающей из-за глухого ворота, прыгало анимированное тату.

– Ну, бура?

Сютун сдвинул очки на лоб, и по отсвету, экранному блику, пробежавшему по его глазам, я понял, что ни фига он не пейзажем вдохновлялся, а где-то в сети зависал.

– Миста Сютун…

– Кодай, – поправил меня Сютун, – зови меня кодай Сютун. Мы соседи. Значит, почти братья.

Я кивнул.

– Кодай Сютун…

– Лучше по имени, – опять прервал меня Сютун, – кодай Махарависай.

Я поклонился. Понять бы, издевается Сютун или нет.

– Кодай Махарависай…

Сютун благосклонно кивнул. Позади меня выстроились мои друзья.

– Кодай Махарависай, – сказал я, оглянувшись на них, – рассудите наш спор, пожалуйста.

– Какой?

– Откуда лучше смотреть за строительством отеля? С крыши дома или со свалки?

Сютун с интересом посмотрел на ограждение «Дешевых товаров».

– Здесь будет отель? – спросил он.

– «Пайтон-де-Люкс», – сказал за меня Янгон.

Вот же выскочка! Все хочет с Сютуном задружиться.

– По решению городского джинкочи, – добавил я.

– Хм… – Сютун на несколько секунд задумался. Пальцы его словно в забытьи коснулись заглушек на деке. – Так что за вопрос? – ожив, поинтересовался он.

Фанг-Кефанг фыркнул.

– У нас двое – за крышу, а двое – за свалку, – сказал я.

– Ах, да!

Сютун переступил ногами в ботинках полувоенного образца и окинул долгим взглядом сначала один потенциальный наблюдательный пункт, затем другой.

– Это называется дилемма, – пробормотал он.

Мы ждали, хотя я чувствовал, как нетерпение начинает бурлить в Фанг-Кефанге. Толстяк Сютуна недолюбливал. Что, впрочем, было не удивительно. Как тут любить того, кто все твои потуги по программированию и работе в сети называет нехорошими словами? А язык у Сютуна был острый.

Кэми сзади поймала мою ладонь своей ладошкой.

– Ну, что ж, – сказал Сютун и скривил тонкие губы, – я явно склоняюсь к варианту со свалкой. Вон на той горе.

Он показал на Башню Огитори. Другие горы мусора располагались не так удобно. Даже гигантский и величественный Ородруин из старых горных комбайнов и ржавой шахтной техники, выраставший на добрый кюн в высоту, не выглядел подходящим.

– Ура! – крикнула Кэми.

– Только я пойду с вами, – объявил бывший «игрок на деке» так, будто это было делом уже решенным.

Я присел, чтобы Кэми, прижавшись к моей спине, сложила руки на шее. Она – легкая, почти невесомая.

– Готово, – сказала Кэми.

Я поднялся. Мы зашагали в сторону свалки.

– Вообще-то, у меня на пятерых репеллента не хватит, – буркнул Фанг-Кефанг.

– Зачем репеллент? – повернул голову Сютун.

Фанг-Кефанг кивнул на сетчатые ворота впереди.

– Дзионкай.

Робот-охранник, погромыхивая, как раз прокатил за ними, посветил фарами и углубился в расчищенный проход, как в ущелье.

– Ого, машина, – сказал Сютун уважительно.

– Двадцатых годов, – сказал Янгон.

– А репеллент?

– Вот.

Фанг-Кефанг вложил в узкую ладонь Сютуна светло-синий баллончик. Тот потряс препарат, определяя, сколько репеллента осталось внутри.

– «Акарочи робото миенай», – прочитал он. – «При напылении на предмет гарантируется защита от обнаружения приборами и дроидами первого-третьего класса». Что, с людьми тоже работает?

– Только в путь.

Фанг-Кефанг отобрал баллончик. Мы все остановились у сетки. Желто-черные наклейки обрамляли ворота. По гремящему звуку Дзионкая определить, где он сейчас находится, было нельзя. Может быть, в глубине свалки, может быть, у Ородруина, а может быть, как раз поворачивает к нам.

Пустыми окнами пялились нам в затылки приговоренные к сносу «Дешевые товары Тено-каи». В вышине мутного неба чертил белую линию орбитальный челнок. Какие-нибудь богатенькие туристы.

– Становитесь, – сказал Фанг-Кефанг.

– Я могу и без репеллента, – сказал Сютун.

– Вы это… не выпендривайтесь, кодай Махарависай. Так, глаза закрыли все. Скажу, когда открыть.

Я послушно зажмурился. Кэми положила голову мне на плечо. Шипение баллончика раздавалось где-то с минуту. Я не почувствовал ни движения воздуха, ни капелек репеллента на лице, но на языке стало кисло.

– Все, – сказал Фанг-Кефанг, закончив обход. – Теперь меня.

Он передал баллончик Янгону. Пока толстяк, расставив руки, принимал на себя последние порции «Акарочи робото миенай», Сютун осматривал рукава и полы фуку, словно его обрызгали помоями.

– Структурированная атомарная решетка?

Он повел рукой, и воздух вокруг нее слегка «поплыл».

– Что-то вроде, – сказал Фанг-Кефанг. – Главное, работает. Детекторы глушит. Свет отражает. То есть, пропускает свободно. Но действует всего десять минут.

– Все, – Янгон, размахнувшись, выбросил баллончик в одну из мусорных куч.

– Значит, пошли.

Фанг-Кефанг схватился за ворота. Все вместе мы сдвинули их в сторону. Направляющие колесики истерлись, поэтому нам пришлось поднапрячься. Сетка задребезжала. Табличка «Тойдеканн. Круглосуточная робоохрана» повисла на проволочной закрутке.

– Фу!

Сютун отряхнул ладони от отставшей краски.

– Пошли-пошли, все упустим, – сказал я.

Мы побежали от кучи к куче, которые по мере углубления в недра Тойдеканна вырастали в размерах. Строго говоря, свалка начиналась чуть дальше, здесь была подъездная территория, но мусорные робо-таки не всегда разгружались, где следовало.

– Быстро!

Янгон, вырвавшийся вперед, будто разведчик, махнул нам рукой. Чисто. Короткая перебежка привела нас прямо к холму из пластиковых труб, гофрированных шлангов и проводов. В некоторые трубы, не будь они пережаты, можно было даже вползти на четвереньках. Рядом в четыре этажа высились стиральные машины. Кэми уверяла, что они вполне рабочие. Ее семья как-то утащила одну к себе.

Я заметил, что за стеклянным колпаком одной из стиральных машин на нас смотрит кот. Уж не знаю, как он там оказался, но у меня возникло ощущение, что он наблюдает за нами не из простого любопытства.

– Кэми, видишь кота? – спросил я.

– Где?

Мечта Кэми – завести себе кошку, но старший в ее семье, опекун Баку, сказал: «Нет».

– В сти…

Я осекся. Кота за стеклом и след простыл. Хотя, возможно, я потерял нужный колпак, когда обернулся.

– Тиро! – зашипел Янгон. – Ты собираешься ждать Дзионкая?

– Иду!

Я поддернул Кэми вверх, чтобы она перехватилась удобнее.

С этого холма до Башни Огитори путь был уже исхожен. Где надо, мы проложили мостки, опасные мусорные места пометили особыми метками. Всюду, где могли, я и Фанг-Кефанг загнули острые кромки и утоптали бугры, не забывая о том, чтобы все это не выглядело скоростной трассой Гуйо. Кроме того, мы предусмотрели альтернативные маршруты и закутки, где можно спрятаться и переждать Дзионкая всей компанией.

Конечно, всегда оставалась вероятность, что под твоей ногой уже слежавшийся, такой вроде бы безопасный холм, вдруг вздрогнет и обвалится вниз, хороня тебя под овощерезками, упаковками синтетического машинного масла и струпьями биоразлагаемого пластика. Но тут уж, как говорится, унме. Судьба, то есть.

На вершине холма я нагнал Сютуна, который, распрямившись, решил поизучать окрестности.

– Ты здесь все знаешь, бура? – спросил он.

– Не все, – сказал я, взяв передышку.

– Ну, я смотрю, здесь можно спрятать армию.

– Здесь только коты и кошки.

– И Дзионкай, – сказал Сютун.

Как нарочно, грохот и треск гусениц, издаваемые роботом-охранником, вдруг сделались громче, зазвучали, казалось, из ближайшего ущелья, и Фанг-Кефанг с соседней горы замахал нам рукой, чтобы мы пригнулись.

Я сел, нас заслонил гребень из душевых кабин и ультрафиолетовых столов. Кэми потянула Сютуна.

– Не понимаю, – сказал тот, подгибая колени и глядя на меня сквозь длинную челку, – почему мы должны прятаться, если Фанг и так нас всех обработал репеллентом?

– На всякий случай, – сказал я.

– На какой?

– Вдруг Дзионкая модернизировали?

Сютун шевельнул бровью.

– Кому он нужен?

– Но ездит же, охраняет, – сказал я.

– Только это не значит, что потребность в нем все еще существует, – усмехнулся бывший «игрок на деке». – Он просто сам по себе.

– А свалка?

– И она сама по себе. И вы сами по себе. Разве не видно?

– А ты? – спросила Кэми.

– И я, – согласился Сютун.

Звук Дзионкая отдалился, с небольшого уступа в стороне скатился куб головизора и с тонким звоном разбился внизу. Фанг-Кефанг показал, что нам можно идти. По прогибающемуся пластику мы перебрались с горы на гору повыше. Дальше надо было спуститься примерно на двадцать юри по склону из слежавшихся матрасов и кибер-перин, лет десять назад бывших самым писком моды.

Массажные пальцы захрустели под нашими ногами.

– А джинкочи? – спросил я. – Разве не джинкочи всем управляют?

Сютун оглянулся на Фанг-Кефанга, который, отстав, пошел замыкающим, видимо, чтобы, когда понадобится, придавать нам ускорение.

– Все сложнее, бура, – сказал Сютун, почесав затылок. – Джинкочи все разные. И у них, знаешь ли, разные интересы.

– Это я знаю! – сказал я.

– Не знаешь, – сказал Сютун.

По правую руку вздыбилась гора из спрессованых робо-таки старых моделей. Дальше все выше и выше поднимались, словно намереваясь догнать в росте Ородруин, цветные отроги «Такуми» и «Накамура Хейсан» – промышленных гигантов, производящих дроидов и модули специализированных АрТи-систем.

До Башни Огитори было уже рукой подать.

– Если прикинуть, – сказал Сютун, – то сейчас существует где-то под сотню старших джинкочи и десяток тысяч младших. И если ты думаешь, что все они находятся под управлением людей, то ты дурак. Смотри. Есть джинкочи, которые служат другим джинкочи, поддерживая отношения «семпай-кохай», то есть, «старший-младший». Есть джинкочи, подчиненные правительствам и корпорациям, которые решают задачи существования и развития своих материнских структур. Есть джинкочи, занятые научной работой, джинкочи университетов, институтов, производственных площадок. Есть джинкочи городов и совсем мелкие джинкочи отдельных зданий, вроде логистик-центров или отелей. Все они имеют разные ресурсы и ограничения.

Мы спустились вниз, к подножию, и перебежали растрескавшееся дорожное полотно.

– Кроме того, есть джинкочи виртуальных миров и орбитальных станций, – продолжил Сютун. – Есть джинкочи-эскаписты, замкнутые на самих себе или своих приоритетах, есть свободные джинкочи, собиратели информации и содержатели библиотек и баз данных. Некоторые джинкочи воюют между собой, некоторые являются, скажем так, каннибалами, поглощая конкурентов. Наш мир – это мир джинкочи, бура.

Кэми крепче обняла меня за шею.

– Получается, они нас завоевали? – спросила она.

Подъем на Башню Огитори закручивался спиралью, и первое время от случайного появления Дзионкая нас скрывал порезанный на секции фюзеляж космического челнока. Фюзеляж был ободран до ребер прочности.

– Нет, – сказал Сютун. – Скорее, мы сами посчитали, что так будет разумнее. И, возможно, в этом не было ошибки. Как ни странно, но мы, люди, даже такие, как вы, инкубаторские, придаем джинкочи смысл существования.

– Ага, другого смысла у них нет, – скептически отозвался Фанг-Кефанг.

– Они завязаны на нас больше, чем полностью, – заверил Сютун.

Он замолчал, но ближе к вершине, когда склон Башни засверкал мертвыми системными кристаллами, в оправах и без, вдруг сказал еще:

– Я плотно общался с одним джинкочи. Мы были интересны друг другу. Он называл себя Каутитайбо. Он говорил, что они такие же разные, как и люди. Некоторые умные, некоторые глупые…

Фанг-Кефанг фыркнул.

– Да-да, – кивнул Сютун, – есть удивительно глупые джинкочи. Очень ограниченные. Так вот, он сказал, что при всех их различиях даже те джинкочи, что могут стереть большую часть человечества в порошок за несколько часов или минут, мечтают о том, чтобы однажды стать человеком.

– Серьезно?

Фанг-Кефанг, сложившись, захохотал, как сумасшедший.

– О! Ты совсем загнался, кодай, – сказал он, отдышавшись. – Ладно бы я услышал это от Тиро. Он с «тупняшки» чего только не болтает. Но ты!

Фанг-Кефанг захохотал снова. Сютун только поклонился.

Янгон на вершине уже растянул оптический экран, вытащил из ниши под поляризованные пластины навеса холодильник с «До-Юй» и приготовил кресла.

– Быстрее! – сказал он нам. – Наноточи уже в деле!

– Уже?

Мы рванули к креслам. Я усадил Кэми поближе к экрану и выловил в чреве холодильника банку-раз, банку-два, банку-три.

И четвертую – для Сютуна.

Янгон уже хлебал свой лимонад из пластикового бокала. Не из банки, а из бокала. Перелил, подтянул столик-подставку на гибкой штанге, поставил рядом корзинку с кубиками цветного льда. Иногда я, честно, удивляюсь, где в Янгоне прячется лютый, не терпящий компромиссов перфекционист. Вот он нормальный-нормальный, а затем – хлоп! – и перчатка-манипулятор отправляется в держатель, ложа игрового кресла неистово драится губкой с дезинфектором, заново калибруются шлюзы, отклики и системные настройки. И пока Янгон не убедится, что все сделано, как надо, совместный выход в «Катаюри» не состоится. Ха-ха, кто там хотел по-быстрому зацепить матч?

Впрочем, у каждого из нас свои закидоны.

Я раздал лимонад. Сютун посмотрел на свою банку с некоторым сомнением, но все же не выдержал и вскрыл. Осторожный глоток, правда, не изменил выражения его малоподвижного лица. Понравилось ему, не понравилось – не поймешь. Мне также пришлось отдать Сютуну свое кресло, а самому подкатить расхлябанную дрянь, давно заслужившую доброго пинка с Башни. Хорошо еще, что я вовремя вспомнил, что внутри этой дряни прячется закаленная пружина, и проложил сиденье пластиковой панелью. Покрутился, подмигнул обернувшейся Кэми. «До-Юй» с шипением попытался сбежать из банки, но я поймал его губами. Льдистая сладость потекла в пищевод. Что ж, сносно, надо признать. Можно смотреть, как «Дешевые товары Тено-каи» превращаются в «Пайтон-де-Люкс».

– Тихо! – крикнул Янгон. – Мешаете.

Он может быть грозен в такие моменты и лучше его не сердить. Даже «До-Юй» в моей банке притих. Мы все вперились в экран.

Если вы не видели, как работают наноточи, то вы многое потеряли. Крутое зрелище, скажу я вам. Хотя не многие понимают, в чем его реальная крутизна. А дело в том, что миллиардами крошечных роботов управляет джинкочи строительной компании. Если вы хотите иметь хоть какое-то представление о джинкочи, вам нужно наблюдать за тем, как он исполняет свое предназначение.

А это – восхитительная красота.

Мы, конечно, опоздали к самому началу. Контейнеры уже были откупорены, и голубоватые ручейки наноточи стеклись к зданию. Издалека выглядело так, будто кто-то пролил краску и измазал ею все до третьего этажа. Впрочем, с восьмикратным увеличением глупость подобного сравнения виделась сразу – «Дешевые товары Тено-каи» держали осаду не от невидимого художника, а переживали нашествие маленьких кровожадных тварей вроде термитов или муравьев. Наноточи роились у стен, на стенах и, размножаясь с бешеной скоростью, покрывали пустые участки шевелящимся голубым ковром. Набиваясь в проемы окон, этаж за этажом они захватывали здание, как вирус – уязвимую систему. Выше, выше. Четвертый этаж. Пятый. Шестой. Вперед, воины! Наподдай – и вы на крыше! Часть наноточи в пылу движения образовывала ветвистые структуры, которые отрывались от здания под собственным весом и падали вниз. Некоторые наноточи вылетали при этом за ограждение, и там мертвели, превращаясь в серую пыль. Джинкочи такие моменты не упускал.

Минут за пятнадцать наноточи облепили все здание, и оно, поголубев, стало усаживаться, бесшумно опускаться в землю, словно уставший, складной великан. Маленькие твари буквально пожирали его, не делая различий между пластиком, бетоном, стеклом и металлом. Скоро, рассыпая труху по сторонам, «Дешевые товары» потеряли верхний этаж и следующий за ним. Я вроде бы отвлекся всего на несколько секунд, отпил «До-Юй», посмотрел на Сютуна, а здание уже сравнялось по высоте с тем самым зданием-соседом, где мог находиться наш наблюдательный пункт.

– Красиво, – сказала Кэми.

– Быстро работают, – сказал Фанг-Кефанг. – «Коясиба-Цукэн» три часа разбирали.

– Их все время совершенствуют, – подал голос Сютун. – В основном, из-за ресурса, конечно. Живут недолго.

– Так ясно, – сказал я.

Мне хотелось сказать что-нибудь умное, но ничего в голову не приходило.

Наноточи тем временем разобрали «Дешевые товары» до шестого этажа, и стали видны расположенные чуть дальше монорельсовая эстакада и выпуклые крыши складских ангаров, из которых, наверное, уже с год вывезли все оборудование и товары, оставив только ряды полипластиковых стеллажей и дряхлые подъемники.

Мы на этих складах были. Ничего интересного.

Джинкочи уверенно руководил процессом. Вокруг здания росли холмики строительного материала. Белые – бетон. Серые – металл. Прозрачные – стекло. Пластик был розовый и красный. Наноточи носились туда и обратно как ошпаренные. Сютун сказал, что все это пойдет во вторичное использование, на отель. Глупо утилизировать то, что еще может послужить.