скачать книгу бесплатно
– Я ее расчищаю, – сказал Иван Иванович. – Подбираю валяющиеся на ее лоне трупы. Зимой с уловом у меня порядок – можете убедиться.
– Не хочу, – сказала Марина.
– А я бы посмотрел, – сказал Евтеев. – Морг у вас где, в подвале оборудован?
– В нем я держу соленья, – ответил Иван Иванович. – Трупы свалены у меня на заднем дворе.
– Ой, – вздрогнула Марина.
– Не срывайся, Марина, не дрожи, – сказал Иван Иванович, – в сарае они. Разложены аккуратно!
Пересекая двор, довольный собой Иван Иванович и идущие за ним Евтеев и Саюшкина движутся к сараю, чья дверь висит на одной петле.
Могильщиком она бережно отодвигается, и Иван Иванович уже внутри, его все тут умиляет; Александр Евтеев, еще не войдя, видит многоярусные лежаки с размещенными на них одеревеневшими трупами.
Протискивающаяся мимо Евтеева девушка осекается и прикрывает ладонью рот.
– Тут они у меня, мои подопечные, – промолвил Иван Иванович. – До весны полежат в сарае, а затем земля растает, и я их закопаю.
– В братскую? – спросил Евтеев.
– Допустимый вариант, – кивнул Иван Иванович. – Они все, как один, земляки, практически братья и сестры, жившие безотрадно… и умеревшие по причине голода. Пьяного обморожения. Взрыва… вот тот от них отличается.
– Какой? – осведомился Евтеев.
– Из последних, – указывая на тело Игоря Семенова, сказал Иван Иванович. – Найден в лесу у дома лесника. Когда он был жив, вы мельком виделись – он заходил в салун. Хозяин погнал его под тем предлогом, что он наркодилер.
– Припоминаю, – пробормотал побледневший Евтеев.
– Разумеется, – сказал Иван Иванович. – Что с вами происходит?
– Со мной? – переспросил Евтеев.
– Вы стали белый, как снег.
– Да бросьте, чего вы, – сказал взявший себя в руки Евтеев. – Я белый человек, и снег белый, и ничего удивительного, что мы идентичны.
– Иван Иванович прав, – сказала Марина. – Тебя что-то шокировало.
– Ты-то не вмешивайся, – процедил Евтеев. – Моя девочка! Иди поиграй с трупами, не влезай в разговор… мы его уже заканчиваем. Я сейчас спрошу о твоем отце, и в зависимости от ответа увезу тебя туда, куда потребуется. Кстати, о наркодилере. Из-за праздного интереса… от чего он погиб?
– От пули, – ответил Иван Иванович.
– Стреляли из ружья? – спросил Евтеев.
– Из пистолета. Безусловно из него, судя по размеру отверстия. Это весьма странно – ружьям-то у нас числа нет, а о наличии у кого-нибудь пистолета я не слыхивал. На кого подумать… не определюсь.
Придерживающий рукой шляпу художник-композитор Юпов вьется на озере вокруг окруженного замысловатой аппаратурой исследователя Брагина.
Порывисто свищет ветер, залепляются снегом глаза, Брагина пробивает дрожь раздражения. Юпова за своей спиной он терпел, но когда перед исследователем возникло его сморщившееся из-за непогоды и размышлений лицо, Брагин не сдержался.
– Вам обязательно торчать рядом со мной? – спросил Брагин. – Я не в курсе, что вам нужно на озере, но оно никак не маленькое, и почему мы нам не разбрестись так, чтобы друг друга не видеть?
– Но вы-то не уходите, – сказал Юпов.
– Я работаю! – воскликнул Брагин. – Непосредственно на этом участке! В данное время суток я на нем… не из-за моей прихоти, а согласно плану наблюдений.
– Составленному вами, – сказал Юпов.
– А кто мне его составит? Вы?
– Попросили бы вашего одноклассника, – сказал Юпов. – Он бы вам понаписал – издеваться он умеет.
– Да и вы тоже, как мне кажется… вы надо мной издеваетесь?
– Я выкладываю все, как есть, – ответил Юпов. – В салуне живет ваш одноклассник, приехавший вас проведать. Он к вам не наведывался?
– Не знаю. Я целыми днями пропадаю на озере… я осведомлюсь у невесты.
– Побывай он у вас, она бы вам сказала, – промолвил Юпов. – Если он только ею не овладел… по приходу. Соблазняет он мигом. Не успел приехать, как одной уже обзавелся – она живет с ним. И это для вас хорошо. Вторую женщину она не потерпит, и ваша останется с вами, станет женой и продолжит быть другом… без друзей жизнь пресна. У меня их нет.
– А что привело вас на озеро? – спросил Брагин.
– Я художник. Здесь я подыскивал точку для зарисовок с натуры.
– На таком ветру? – удивился Брагин. – Он же сдует ваш мольберт.
– Вероятно. Но его порывы навеют мне начало изумительной симфонии, которую я посвящу вашей невесте – той, что не изменила вам с вашим одноклассником.
– Ну да, естественно, я и мысли не допускал, – пробормотал Брагин. – А вы и рисуете, и музыку сочиняете… наверно, и книжки пишете. Мой одноклассник не откуда-нибудь из ваших книг?
– Не оттуда, – ответил Юпов. – Он вполне себе существует в реальности.
АЛЕКСАНДР Евтеев неосознанно ощупывает свой бицепс. Это происходит из-за того, что фермер Катков принимает Евтеева и Саюшкину в комнате сына Бориса, занятий физкультурой на шведской стенке не прерывающего – позорно Борис не выглядит, но Марина посматривает на него с усмешкой, фермера этим озлобляя; Виктор Катков цепляет угрюмым взглядом безучастного Александра Евтеева и для выплескивания негатива гантелю ногой перекатывает.
– Ее отец мне не попадался, – сказал фермер. – Чем еще поинтересуешься?
– Тем же самым, – промолвил Евтеев. – Но не у вас, а у вашего сына. Вы мне позволите?
– Валяй, – процедил фермер. – Никакими секретами он не владеет.
– Как посмотреть, – сказал Борис.
– Что ты сказал? – спросил фермер. – Ты башкой-то думай: тебя спрашивают об Алексее Кирилловиче, о Маринином отце, и больше ни о чем! От этом ты и отвечай! На днях ты его видел?
– Нет, – ответил Борис.
– И на этом умолкни! Не видели, не встречали, мимо не проходил! Ты, Марина, извини – что знаем, о том и говорим.
– Я на вас не злюсь, – сказала Марина. – Искать отца – не моя инициатива. Это он подбил меня его…
– Понятно, Марина, – перебил ее Евтеев. – Мое поведение на сущность вопроса не влияет. А он по-прежнему касается твоего отца. Не взрывов. Или перейдем к ним?
– Лучше давай об отце, – сказал фермер. – Если ты не будешь выпытывать у нас, куда он делся, мы тебе о нем что-нибудь да расскажем. Как он с Мариной приходил к нам на Старый Новый Год. Как советовал мне бороться с колорадскими жуками.
– А о взрывах? – спросил Евтеев.
– Ну, а что взрывы… кто-то взрывает, кто-то гибнет – жизнь идет. Что о ней скажешь… не слишком она распрекрасная. У Марины отец как сквозь землю провалился, у меня жена… мать Бориса. Сын боится худшего, но я-то догадываюсь, у кого она прижилась.
– У лесника Филиппа? – спросил Борис.
– Тише, сын, сдержанней… не распаляй ты меня. Я и без того… вы у нас поедите? Мы бы вам покормили.
– Поедим, – сказал Евтеев. – Чем угостите?
– Деревенским примитивом, – ответил фермер. – Однако занятную компанию за столом я вам обещаю.
НЕ СМУЩАЯСЬ удивленных гостей, Рашид и Махмуд неудержимо освобождают свои тарелки от наваленной в них гречневой каши с жилистым мясом; Евтеев разрезает мясо ножом, Борис никак не может прожевать кусок, засунутый в его рот полностью, Марина Саюшкина ест мясо без ножа и без проблем.
Фермер Катков, обходя с кувшином вокруг стола, подливает всем молока.
– Добротный еда, качественный, – сказал Рашид, – сготовлен чудесно, животу только радоваться, за стеной такой холод, а мы сидим, кушаем, все вообще в тепле, никому плохой слово не говорим, гостю улыбаемся, девушке улыбаемся…
– Девушка нам известный, – сказал Махмуд. – С ее папа она к приходил, а без папа не был. Где твой папа?
– Он потерялся? – спросил Рашид.
– Как твой мама? – спросил Махмуд у Бориса.
– Да ешь ты, – процедил Борис. – Не напрашивайся.
– Я не прошу, не напрашиваюсь, – сказал Махмуд. – Зимой делов маловато, но, когда не зима, мы трудимся без передыха. На русском есть фраза… от зари до зари. Фермер спуску нам не давать, и мы спину не разгибать, ленивый нас не назвать! Кто не надрываться, тех фермер у себя не терпеть. До нас ты сколько с матом прогнать?
– Шестерых, – ответил фермер. – Нанимал по двое и три раза не угадывал. Те еще были трутни.
– По шестнадцать часов в день не выдерживали? – осведомился Евтеев.
– Двадцать четыре минус шестнадцать получается восемь, – сказал фермер. – Для сна больше и не надо.
– Да, – кивнул Евтеев.
– Все подсчитано, – промолвил фермер.
– Организация производства у вас на высоте, – сказал Евтеев.
– А как иначе, – сказал фермер. – Научная основа заложена.
– Мы учебу не знаем, – сказал Рашид, – и спорить с тобой нам нечем, но умный люди не стал бы тебе советовать, чтобы человек, как мы, подыхал бы у тебя на ферме из-за того, что ты хочешь деньги, и в убыток ты не собираешься – выжимаешь из нас до последний. Для себя мы не оставлять и чуть-чуть – все для тебя, для тебя мы на пашне, снова для тебя мы с рогатыми: не чертями, с коровами, черти же нас не лягают, а они целятся в нас – как копытом, так и в нас… мы же…
В комнату заходит неказистый мужчина с глубоко посаженными глазами и припорошенной снегом козлиной бородкой – Алексей Кириллович Саюшкин.
Отца Марины здесь не ждали.
– А где представитель государства? – спросил Саюшкин.
– Ты бы, Алексей Кириллович, сначала поздоровался, – сказал фермер.
– Успеется. Так, где он?
– Я вместо него, – сказал Евтеев.
– В каком смысле ты? – не понял Саюшкин. – Его, что, сняли? Когда?
– О том, что он уволен и посажен, я не говорил, но вы волнуетесь за него не зря. У вас была назначена с ним встреча? В доме фермера?
– Он, Алексей Кириллович, к тебе обращается, – сказал фермер. – Ты бы сейчас взял и все пояснил, поскольку меня напрягает, что в какие-то темные дела косвенно втянут и я, для сомнительной встречи свою площадь якобы выделивший. Позволения у меня не спросили.
– И у меня не спросили, – сказал Борис.
– Спокойно, Боря, спокойно, – промолвил фермер. – Не мешайся. Ситуация сложная, нервы, как струны. Разговор следует вести обтекаемо. Официальным тоном. Алексей Кириллович!
– Я слушаю, – сказал Саюшкин.
– С чего тебе взбрело присутствие представителя государства в моем доме предполагать?
– Я увидел его вездеход и решил, что он здесь, – ответил Саюшкин. – Привет, дочка.
– Салют, – пробормотала Марина.
АЛЕКСЕЙ Кириллович Саюшкин и его дочь Марина сидят на кровати в комнате Бориса; между ними ощущается напряжение и взаимная отстраненность – друг на друга они не глядят, но сфокусированы всеми чувствами друг на друге; стоящий перед ними Александр Евтеев им не интересен.
Перекладывая из руки в руку гантель, Евтеев следит, какой же это вызывает резонанс, но, похоже, что никакого.
– Задушевного контакта я между вами не наблюдаю, – сказал Евтеев. – Даром, что вы отец и дочь, такая родня – ближе некуда. Меня, что ли, стесняетесь. Если бы я вышел, вы бы, наверное, побеседовали.
– Но ты бы тогда ничего не услышал, – процедил Саюшкин.
– Я мог бы встать под дверью и подслушивать.
– Не выйдет, – сказал Саюшкин.
– Верно, себя мне не переломить, – кивнул Евтеев. – Мою порядочность. Недостойным действиям она воспротивится категорически, да…
– Тебе помешает не она, а расположение комнат, – сказал Саюшкин. – Они смежные – эта и та, которая за дверью, и в которой все еще обедают фермер и остальные. Тайком тебе по ту сторону двери не пристроиться.
– А в открытую? – спросил Евтеев.
– Нам с тобой? – переспросил Саюшкин. – Без уклонений?
