скачать книгу бесплатно
Тхакхок. И курили, и пили… настолько здоровье подпортили, что никакие препараты и тренировки к восстановлению не приведут. У художника Пиросмани есть картина «Кутеж трех князей». В годовщину смерти Хумная Бломанга мы о ней вспоминаем… мы же жили у вас так. Кутили… у нас с Паксалом корни, по вашему русскому изречению, от сохи, а у Бломанга происхождение не простонародное, вот он и надорвался.
Жуков. Допился?
Паксал. Печень. Правительство отправило в Москву троих и одного не досчиталось… дома Бломангом гордились. Хвалились перед соседями, что он получает образование за границей.
Тхакхок. Отец у него денежный. Его бы не обременило послать Бломанга на учебу в Америку или в Англию, но приехавший эмиссар тайного министерства сказал отцу, что Бломанга они решили задействовать в русской программе.
Паксал. Господа оттуда говорят веско. Умеют подобрать ключик.
Тхакхок. Они кладут пять из пяти. Не из пистолета в «десятку», а из автомата – тех, кто с ними не согласен. Пять несогласных – положим пять, двадцать – и двадцать расстреляем.
Жуков. Вы говорите о них, словно бы вы не из их рядов. В глубине души вы оппозиционеры?
Тхакхок. Задание мы тебе не сорвем. Ты же из Москвы! В ней нам бывало здорово…
Паксал. С девушками.
Тхакхок. С цыпочками…
Жуков. Разговоры о ваших похождениях с нашими девушками меня разозлят.
Тхакхок. Тогда, чтобы тебя не раздражать, я поведаю тебе о моей незадачливости. В Москве холодно, и я часто простужался, и случилось, что я чихнул. На девушку с длинными ногами. Чихнул я с влагой, со слюной, я всю ее забрызгал, но она не вспылила. Сказала, будьте здоровы. Ну вы и славная! – воскликнул я. – Познакомимся? С идиотами не знакомлюсь, сказала она. И я застыл…
Жуков. В экстремальной ситуации ты себя не проявил.
Тхакхок. Напади на нас сейчас вооруженные мужчины, я покажу, кто я есть. Очередь из автомата, а выжившему бросок через спину. Если автомат вытащить из мешка не успею, обойдемся борьбой. Мы – лаосцы, и нам по духу роднее тайских бокс, но я предпочитаю борьбу самбо. Я говорю это не потому, что ты русский.
Жуков. Самбо тебя обучили у нас?
Тхакхок. Мне преподавал его вьетнамец Бо Ши Сук. Сам облезлый, в мышлении хаос… сведений о Бо Ши Суке не обнаружишь даже в ханойском спецархиве.
Паксал. Бо Ши Сук растворился в природе. Не невидимым и не бестелесным – ему был зов. Уходи, сказали ему, подрывной работы с тебя довольно, я предлагаю тебе простор… зайди в джунгли и расслабься…
Жуков. Такими предложениями не разбрасываются. В наш век они являются чем-то незаурядным – чем-то с чем… чем-то с чем один врач не справится – нужно созывать консилиум. В разговорах с вами данный Бо Ши Сук напирал на аллегории?
Паксал. Применяемые для пыток мази он называл косметологическими кремами.
Жуков. Показательно. А что за мази?
Паксал. На основе страшно жгучих выжимок из скорпиона.
Жуков. Хмм… мы до этого не додумались.
Тхакхок. При допросе необходимо продвижение вперед, и пока оно имеется, подход к допрашиваемому уважительный, но когда оно приостанавливается, упирающийся человек оказывается в отчаянном положении.
Жуков. Тут важно не переборщить. Нерасчетливое воздействие на тело разрушает его с быстротой лесного пожара. А если подследственный упокоится, то и дознавателю головы не сносить.
Тхакхок. По международным соглашениям пытки запрещены.
Жуков. Да, но… ты расколи, а потом пусть помирает. Но не раньше. Иначе тебя покарает не международный суд, а твой собственный начальник. Гражданин владел информацией! Ты его замучил и ее из него не извлек – невразумительно ты поступил! Разум в тебе не возобладал!
Тхакхок. Взгляд у тебя задурманенный. Скажет тебя твой директор.
Жуков. Он у меня питон. Из семейства удавов.
Паксал. Тебя он за промашку не удушит?
Жуков. Я на его доске…
Тхакхок. Почета?
Жуков. Шахматы, ребятки. Пешки он жертвует без вопросов, но не фигуры. Гантели… он ими разминается. Гантель от немецкого hantel – два чугунных шара, соединенных короткой рукояткой. Левый в Сянтане, а правый в Сянфане.
Тхакхок. Это китайские города.
Жуков. Мы трудились и в них, и плоды наши трудов уже поспели.
Паксал. Вы посодействовали устранению кого-то от власти? Жуков.
В Сянтане наш КПД низковат. В Сянфане мы кого полагается вразумили… с беззаветной отвагой! Валясь без сил! Деталями и наработками я с вами не поделюсь.
Паксал. Ваше сообщение принято, но не понято.
Жуков. Подайте официальную жалобу. Строчите, набивайте себе цену, я готов к критике. Если ваше руководство вступит в контакт с моим и наговорит ему обо мне столько всего уничижительного, что оно возьмется меня распекать, я под обстоятельства не прогнусь. Соединю два провода и сниму их возбуждение нашим общим подрывом.
Тхакхок. Взорвешь своих боссов?
Жуков. Вместе с собой. Под звуки заигравшего в коридоре дудука… Он-то мне сигнал к суициду и подаст.
Паксал. А кто будет на нем дудеть? И что еще за провода? Совершать взрыв сподручнее кнопкой. Монастырский комплекс в… некотором населенном пункте был изничтожен нажатием на нее.
Тхакхок. Не мною. Жать на подобные кнопки мне приходилось, но тот взрыв в…
Жуков. В Шри-Ланке?
Тхакхок. Ты… разве осведомлен?
Жуков. Я из очень информированной конторы. Чтобы вас повеселить, я скажу, что в ней я числюсь офицером подразделения, отвечающего за связь.
Паксал. С Лаосом, с Вьетнамом, с Кампучией… за эту связь?
Жуков. За связь связывающую.
Паксал. А связывает что, не всякая связь?
Жуков. Наверное, и здесь, как везде, без исключений не обходится. Смотрю, у вас наметились перегрузки и поэтому от размытой глобальности перехожу к конкретике – на мне в нашей системе, ну разумеется фиктивно, телефонная связь, радио, спутниковая: не с Лаосом и Кампучией, а поближе. С Архангельском и Торжком. С Царицынским рынком и Третьяковской галереей. С соседним кабинетом и зазывающим при выходе на улицу грузинским рестораном, где подают замечательное лобио…
Тхакхок. Это фасоль?
Паксал. Да что фасоль! Меня сбивает не она, а то, что вы и внутри вашей конторы темните. Не только посторонних пытаетесь провести, но и между собой все в конспирации. Передовые вы… нам до вас расти и расти. У нас-то что – мы с Тхакхоком по документам водопроводчики, однако в наших закрытых файлах о нас написана правда, а у тебя и там не она… и кому дозволено знать о тебе истину?
Жуков. Никому.
Паксал. Но ты же в Лаосе не сам по себе!
Жуков. Возможно, и сам. Вас что-то смущает?
Тхакхок. Не дергай его, Паксал. Он перед нами карты не раскроет. И нам бы ему тоже лишнее не выбалтывать… зачем ты заговорил о монастырском комплексе?
Паксал. Он слышал о нем и до моих слов.
Тхакхок. Он наслышал поверхностно! Для кого мы закладывали взрывчатку ему не прознать!
Жуков. Все-таки вы?
Тхакхок. Мы – это не обязательно мы с Паксалом… наша группа.
Жуков. Весьма хард-роковая.
Тхакхок. Металлистов мы не признаем. Спокойная, мелодичная поп-музыка вливается в нас через наушники и в боевой обстановке, и она отдыхе, она нечто вполне помогающее. Она делает нас полными надежд.
Паксал. И мы не оставляем камня на камне от монастырского комплекса.
Тхакхок. Ты чего о нем заладил? Хочешь похвастаться, какой ты взрывник? Но тебя там не было! С умоляющей гримасой там не на тебя!
Паксал. Безусловно.
Жуков. Гуритай Блаточ глядел из окна?
Тхакхок. Не Блаточ… никакой не он, ты что, ты и не думай, ты…
Жуков. Блаточ финансировал заговор против вашего правительства, и вы его достали. Это известно почти любому из бойцов невидимого фронта, ну а так же ограниченному числу обывателей. В холле вашей лаосской гостиницы об этом говорили без умолку. Тхакхок. Кто?
Жуков. Назови я вам приметы, вы их запомните и по прибытию с задания начнете всех хватать – не кого-нибудь, а всех. Ведь я говоривших в гостинице опишу не подробно. Рост – средний, одежда – повседневная, черты лица – азиатские. Вот я вам все и рассказал… мастерски вы меня раскололи. Когда вы так смотрите, от вас ничего не скроешь.
Паксал. А на каком языке они общались? Ну те, в гостинице.
Жуков. На вашем.
Паксал. Ты понимаешь наш язык?
Жуков. Я-то слабо, но вы феноменальны – вы столь преуспели в русском, что ваши кивки на жизнь в Москве и учебу в институте мне видятся чем-то половинным или того меньше. До такого владения чужим языком обыкновенной болтовней с сокурсниками не поднимешься. Что за технологии за этим стоят? Зомбирование?
Тхакхок. Оно.
Жуков. А как оно проводилось?
Тхакхок. Нас подключали к аппаратуре. Одиннадцать сеансов по пять часов.
Паксал. Нечеловеческое вбивание. Мне казалось, что я это не перенесу.
Тхакхок. Я потом сутками беспорядочно ходил по комнате и смотрел сверху на свои стертые ноги. Ни о чем не размышляя.
Паксал. Ты стер подошвы.
Тхакхок. Я смотрел…
Паксал. Подошвы, если не задирать, не увидишь. Тхакхок. Размышляя, я бы это уяснил, но я не размышлял.
Жуков. (гипнотическим тоном) Монастырский комплекс в Шри-Ланке.
Тхакхок. Мы разрушили памятник.
Жуков. Он был задействован и для молитвы.
Тхакхок. Тем весомее наш грех.
Жуков. Когда вы приготовились привести в действие взрывное устройство, Гуритай Блаточ взглянул на вас из окна?
Тхакхок. Мы рассмотрели его через бинокль.
Жуков. И он что, почувствовал, что его сейчас ждет?
Тхакхок. Судя по его глазам, да.
Жуков. Отлично. Лаконично. Ваши головы забиты сношающимися и размножающимися скорпионами, но печальные мысли вы оставьте. Кто-то попадает под дождь, а кто-то под трамвай, а у нас здесь сушь, да и рельсов я не вижу. Я бы всмотрелся попристальнее, но это отнимет у меня слишком много сил, и я себя нуллифицирую. Данное русское слово в вас не ввели?
Тхакхок. Нулли… чего?
Жуков. Нуллифицировать. То бишь лишать силы. Начиняя вас такими словами, ваши программисты переступили бы грань разумного риска. У вас в мозгах случился бы перекос и вас, из-за необратимых повреждений ставших овощами, швырнули бы в кузов грузовика и увезли на полигон, где вы бы послужили рабочим пособием для никогда еще не давившего людей танкиста, которому, чтобы быть в нем уверенным, большой танковый генерал прикажет вкатать вас в асфальт. Разве нет?
Паксал. У нас строгость нравов.
Тхакхок. Нас муштруют, а когда мы сдаем, нас… чик-чик.
Жуков. Чак-чак.
Тхакхок. По-моему, я сказал без ошибки… чак-чак? Жуков. Это татарская сладость. Меня подкормили ею в Набережный Челнах, куда я ездил улаживать сексуальный скандал, возникший по недомыслию вашего кампучийского коллеги.
Паксал. Он соблазнил тамошнюю женщину?
Жуков. После танцев отлюбил ее в подъезде, а как только ее родня, вскоре сумевшая его вычислить, заговорила с ним о женитьбе, он привезенную к нему барышню не признал, ссылаясь на плохую зрительную память.
Тхакхок. Для профессионала это не отговорка.
Жуков. Они не знали, что он агент.
Тхакхок. А-ааа…
