скачать книгу бесплатно
Гамашев. Публика бы ликовала.
Чургонцев. Сидевший на нашем ряду мужичок был безгранично поглощен происходящим на экране. К чему бы мы через пять кресел от него ни приступили, он бы к нам не повернулся. Ну, побаловала бы она меня… что тут крамольного? Но она посмотрела на меня обиженно.
Погребной. Понятливость не выказала.
Чургонцев. Чтобы ее распалить, я вздумал побродить в ней рукой, но от моего поцелуя колени у нее не разошлись.
Гамашев. Ты бы ее не целовал, а сразу же раздвигал ей колени – истинный чалдон так бы и сделал.
Чургонцев. Я не чалдон.
Гамашев. Но ты же из Барнаула.
Чургонцев. А в Барнауле по твоему разумению что, сплошь чалдоны?
Гамашев. А чалдон, по-твоему, кто?
Чургонцев. Типа полудурка.
Гамашев. Никак нет. Барнаул – это Сибирь?
Чургонцев. Это Алтай. Ну и Сибирь, да, Сибирь, и что с того?
Гамашев. А то, что чалдонами звались коренные сибиряки, осевшие там после того, как они бежали туда с берегов рек Чала и Дона. За вольницей от властей уносясь.
Погребной. За волей люди шли не с Дона, а на Дон.
Гамашев. Приходили на Дон и опрометью с Дона в Сибирь. Тех, кого в кандалы еще не заковали.
Чургонцев. В кандалах дорога тоже в Сибирь.
Гамашев. Вот мы все и связали… завязали узлом. Скатали в клубок противоречий. Какие у вас пожелания? Будем распутывать и развязывать?
Погребной. А помедлить нельзя?
Гамашев. Ну от чего же… наши головы до наших квартир нам нужно в сохранности донести. Не допустить их расплавленности. Шагая от вас, я забреду в магазин одежды – кепку погляжу.
Чургонцев. Соображение о кепке объявилось в тебе, когда ты о голове заговорил?
Гамашев. Мыслишка пойти по жизни в модной кепке пощипывает меня уже продолжительно. Я двигался к ее реализации полным ходом, но полный ход у меня не быстр… относительно самого себя я сейчас более реалистичен, чем некогда.
Второе действие.
В магазине одежды укатанная неурядицами продавщица Красникова и смотрящийся кем-то не от мира сего охранник Василевич.
Красникова. Отношения с ним я не возобновлю.
Василевич. Он получил то, что получил. Ты организуешь ему прекрасную проверку его душевных сил. И себя заодно испытаешь.
Красникова. На сладкое у меня теперь мандарины.
Василевич. Если ты настолько не можешь без мужчины, кого-нибудь себе подбери. Чувства между вами были?
Красникова. Строго говоря, не было. Я могу дождаться упреков в излишней скрытности, но излишне распространяться о нас с ним я не настроена.
Василевич. Вести нескромные расспросы я и не думал. Что мне, о постели тебя спрашивать… чего в ней такого найдешь? Секс – это истинная радость, лишь когда его мало. У меня как случалось – то пусто, то густо… чем реже, тем приятней.
Красникова. Мне секс жизнь никогда не отравлял. Он меня устраивал и с мужчинами, не очень красивыми. До того, как мой приятель из сети магазинов «Книжный лабиринт» свихнулся на почве пьянства, жару мы с ним задавали.
Василевич. С лица воду не пить.
Красникова. Лицо у него не подарок, но тело страшнее. Искривленное, синюшное, с выпирающими костями… но я сумела его уговорить не раздеваться при свете.
Василевич. А ему желалось выставляться перед тобой напоказ?
Красникова. Он подходил ко мне выпивши. Я уже лежала, а он на кухне долакает и ко мне в комнату – зажжет свет и все с себя сбрасывает. Смотреть на обнажающегося мужчину мне, как правило, в удовольствие, но не на него. И небезосновательно.
Василевич. Ну и что же ты с ним… разве не омерзительно?
Красникова. У него были свои сильные стороны. При исключительных обстоятельствах женщине и с уродом хорошо.
Василевич. Когда больше не с кем?
Красникова. Нет, когда урод – мужик.
Василевич. Ты и пьянство ему, как настоящему мужику, в достоинства записываешь?
Красникова. Пить надо уметь. Не доходить из-за выпивки до громогласных воззваний к Всевышнему. Мой Александр этого не избежал… завалится рядом со мной и исступленно бормочет. С типичной для него эрекцией. Я на него забираюсь, хочу его оседлать, а он меня сбрасывает, таращась на потолок, выпрашивает у Бога проявить к нему снисхождение и милосердие… явные нелады.
Василевич. После выстраданных просью наказание иногда смягчается.
Красникова. Кем, Богом?
Василевич, не ответив, удаляется. Красникова стоит, прохаживается, размышляет. В магазин заходит Гамашев.
Красникова. Чем могу вам помочь?
Гамашев. Мне бы кепку.
Красникова. Кепками мы не располагаем. Для вас это не проблемный момент. Ножом в спину мой ответ для вас не стал?
Гамашев. Еще один день без кепки я протяну.
Красникова. С водкой-то конечно.
Гамашев. Чего с водкой?
Красникова. От вас пахнет. Вы все время слегка не трезвы? Я к тому, что, когда вы заходили сюда в предыдущий раз, от вас тоже попахивало.
Гамашев. С того раза прошло месяца четыре. И вы меня запомнили?
Красникова. Вы мне чем-то, наверное, показались. Друг другу нам есть что сказать?
Гамашев. Я скажу вам, что я пил не водку, а пиво. Прийти к вам под водкой было бы волнительней, но я возможность встречи с такой соблазнительной женщиной не предвидел.
Красникова. А вы ловелас.
Гамашев. Ловылас. Мой знакомый грузин говорит «ловелас» через «ы» – я, говорит, ловылас… «слесарь» он произносит правильно.
Красникова. Он слесарь?
Гамашев. Учеником слесаря он был строптивым, а освоив профессию, уже не гоношится. Категорично притух.
Красникова. Но на женщин искр хватает.
Гамашев. Его женщины не из разряда леди.
Красникова. Опустившиеся?
Гамашев. Других ловыласу не завоевать. Вы сами-то не пьете?
Красникова. Сама-то нет, но если запах алкоголя идет от мужчины, я…
Гамашев. Не осуждаете?
Красникова. Возбуждаюсь.
Гамашев. Вы женщина не банальная.
Красникова. Я Татьяна.
Гамашев. А я Борис.
Красникова. А он Александр. Бухал он безудержно, но обслужить меня он мог. Поэтому у меня в мозгу и зафиксировалось… то, что я вам поведала.
Гамашев. Если от мужчины разит выпивкой, он вас не обязательно удовлетворит. По мерке вашего Александра вы всех не меряйте – он такой, а…
Красникова. И он теперь не такой. Во всяком случае, не со мной.
Гамашев. Он вас оставил?
Красникова. Он бесцеремонно переметнулся от меня к Господу Богу. Без вмешательства дьявола тут не обошлось. В нашу последнюю ночь Александр обмолвился о подозрении, что наиболее мощно у него стоит, когда он спит. Но у тебя и сейчас стоит больше некуда, сказала я. Значит, я сплю, сказал он. Александр спит… он не спит! В его пьяной башке что-то перемешалось и обратно в том же порядке не собралось! А у нас с ним был счастливый союз…
Гамашев. Внебрачный?
Красникова. Расписаться я ему предлагала.
Гамашев. И что же он сказал?
Красникова. Ни слова не проронил. В отключке он в тот миг не находился – стоял у раковины и краны крутил. Подбирал приемлемую для него температуру воды.
Гамашев. Руки помыть?
Красникова. За те пять минут, что я проторчала около него, он ни к чему так и не приступил. А возможно, я чего-то и проморгала… я же на него то посмотрю, то не посмотрю, он-то, как изваяние, ну а меня тряхануло, кому же придется по душе, когда ты говоришь о замужестве и понимаешь, что ты здесь некстати. Наслаждаться особенно нечем!
Гамашев. Меня терзают смутные догадки.
Красникова. На чей счет?
Гамашев. Да на ваш, на ваш… мне видится, что выйти замуж за кого-то не слишком поганого вы бы не отказались.
Красникова. Я могу об этом только мечтать.
Гамашев. Моложе тридцати вы не выглядите… а для женщины тридцать – это уже почти сто.
Красникова. Ваш подсчет мне не нравится. Положительные эмоции вы им в меня не вдохнете! Для чего вам вздумалось меня расстраивать? Чужие функции на себя вы берете! Меня тут и без вас есть кому задеть! И в окружающем мире, и в магазине – молоденьких кошечек наше начальство ставит работать днем, а меня задвигает в ночную смену, что объясняется мною тем, что их заботят наши доходы. Кто придет днем – поглядит на точеных милашек, которые очаровывают. Способствуют продажам. Кто заявится после одиннадцати – взглянет на меня!
Гамашев. Глядеть на вас совсем не страшно.
Красникова. Спасибо… но вы не покупатель.
Гамашев. Кепку бы я купил.
Красникова. Кепку, треуголку… в такое позднее время если какой-нибудь кадр и заползет, то не за покупками.
Гамашев. А чего вы же открыты?
Красникова. Политика руководства. Я в нее не вдумываюсь. Мы сможем поговорить с вами на одном языке?
Гамашев. О тревоге за будущее?
Красникова. О посеребренных луной влюбленных, что обрели себя, сойдясь. Жена или постоянная партнерша у вас имеется?
Гамашев. Я живу без раздоров.
Красникова. Ни с кем не жить – то еще удовольствие… чтобы вам было от чего отталкиваться, я скажу вам, что вы мне не неприятны.
Гамашев. Дома, за чашкой остывающего чая, я ваше признание обмозгую.
Красникова. Ну а вообще-то я вам… как?
Гамашев. Мне приходилось теперь и более мерзкое общество. Вероятно, я вам нагрубил, но от вашей на меня волны… от вашего смывания моей почвы… от вашего того, что ваше… я заговариваюсь! Ваш на меня наскок… наскок! Как у девушки с лошадью. Куцая девочка держала за узду бокастую лошадь. Когда я проходил мимо них по бульвару, девочка мне в лицо бросила, что если вы не дадите моей лошадке на питание, она ударит вас копытом.
Красникова. Девочка худенькая, а лошадь толстенькая?
Гамашев. Для обхватывающего замера ее туловища рулетка понадобится пятиметровая.
Красникова. Порядочная какая девчонка…
