Египетский фокстрот. Часть 2. Царь Египта

Освобождённый из клетки Хураим, имея самый непрезентабельный вид, бодро кивнул в знак согласия.

– А что будет с нашими семьями? – поинтересовался один из стражников.

– До тех пор, пока факт перехода на службу к другому хозяину не стал достоянием гласности, о ваших семьях не стоит беспокоиться. Впрочем, до этого момента истечёт немало времени. Боюсь, что вскорости у наследника фараона возникнут столь масштабные проблемы, что ему станет не до разборок с вашими родственниками. Ему самому бы уцелеть.

Дворец главы нома Инбу-хедж встретил группу захвата абсолютной тишиной.

Множество ковров, закрывающих поверхность стен, глушили звуки, формируя безэховое пространство, давящее на уши вязкостью. И никого на входе… ни единой души!

Вскоре появилось и логическое объяснение сей беспечной манеры несения службы. Обнажённые воины, застанные врасплох на женской половине здания, предавались групповой утехе с жёнами бывшего, как они считали, номарха и думать не думали о возможных осложнениях. Фрукты на серебрянных подносах, амфоры с вином, множество прекрасных дам неглиже и разбросанное повсюду бельё, постельное и нижнее: перед взором боевой группы возникла заурядная картина развратной оргии.

Попытки метнуться к оружию были немедленно пресечены приёмами, основанными на техниках восточных единоборств. Последний из стражников был добит резким ударом локтя в согнутую спину. Кирдык… и вот уже поверженное тело распласталось у ног победителя, гордо поставившего ногу на его голову, будто позируя перед камерой.

– Что будем с ними делать? – Мишин взгляд переместился в сторону бравого воинства, ныне походящего на ряд поломанных кукол.

– В подвал их! – глаза номарха сверкнули праведным гневом. – В скором времени я решу, сразу отрубить им головы, либо для начала кастрировать.

В подвал, так в подвал…

Действо напоминало рутинную ротацию кадров. Томящиеся в застенках соратники были вызволены, освободив место четырём сладострастцам, покусившимся на жён законного правителя нома Инбу-хедж. Бронзовую решётку подвального каземата заблокировали три толстых бруса, уложенные в специально выдолбленные ниши.

Ну и, на этом всё…

Отныне судьба узников находится в руках Всевышнего, поскольку от взбешенного Хураима пощады ждать не стоит. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.

Доставленного на центральную площадь Мемфиса едва живого Самаха пристегнули короткой цепью к пальме – с одной стороны, и к стальным наручникам, застёгнутым на левую руку – с другой. С противоположной стороны за действиями непонятных (и не похожих на остальных) людей с интересом наблюдали на время притихшие обезьяны. Бессильно опустившись на землю, пленник тупо наблюдал за происходящим.

– Привет, братиша! – добродушно обратился к нему Михаил. – Я смотрю, ты всё такой же клоун? Ну что же… В назидание за проявленную глупость, присваиваю тебе очередной знак отличия. И запомни на будущее, ты будешь получать их после каждой нашей встречи. Садаш, вырежи ему на лбу, после большой «Х» – букву «У», чуть меньшего размера. Если и дальше будет плохо себя вести, то добавим и третью.

Повторная экзекуция прошла под тихие стоны пытающейся брыкаться жертвы, оросив красноватую потрескавшуюся глину кровью «близкого друга наследника трона». Слетевшиеся жирные мухи были отогнаны, а лоб пленника перевязали заношенной тряпкой серого цвета.

– Хураим, организуй ему две миски: одну с водой, другую с похлёбкой. Ложку можно не давать… – и так сожрёт.

Обратный путь в сторону Нила был проделан в полной тишине. Древний город замер в напряжённом ожидании, а единичные его обитатели, попадающиеся на пути небольшого отряда, прятали взгляды, пытаясь немедленно свернуть с дороги, ибо, когда творятся такие дела, попасть под замес легче лёгкого.

Причину всегда найдут, а своя шкура ближе к телу.

Арестованные стражники по-прежнему сидели компактной кучей перед входом в храм Тота. Они успели прийти в себя и теперь плавились под обжигающими лучами небесного светила, находящегося в зените. Бойцы десятки Хапты пребывали в несравненно лучших условиях. Расположившись под навесом деревянной беседки, они общались между собой, попивая охлаждённую воду из пластиковых стаканчиков, а кое-кто и «Фанту», при этом не спуская глаз с вверенного контингента. Штурмовой автомат с опущенным предохранителем болтался на плече десятника.

– Построение! – отразилось эхом от каменных стен храма. – Смирно!

– Вольно, – произнёс Миша.

– Вольно! – продублировал Хапта.

Строй принял расслабленные позы. Тем временем Михаил подошёл к бывшим стражникам на расстояние наскольких метров.

– Встать!

Сидящие на земле люди послушно поднялись на ноги.

– Слушайте внимательно, два раза я повторять не буду. Сегодня вы совершили преступление. Вооружённое нападение на жрецов является столь серьёзым проступком, что не может остаться без наказания. Отныне вы становитесь рабами храма Тота и его верховного жреца Сатхуба. Если имеются возражения, то готов их выслушать.

Миша прошёлся взад-вперёд, давая пленникам собраться с мыслями.

– Мы солдаты, давшие присягу фараону… – неуверенно произнёс молодой воин, на вид лет двадцати. – Мы подчинились приказу.

– Чьему приказу?

– Командира…

Внезапно, смысл вопроса дошёл до сознания солдата. На его лице возникло паническое выражение непоправимо совершённой ошибки. Воин опустил глаза.

В Мишиной голове возникло сочувствие к этим, без вины виноватым людям. Окинув их тяжёлым взором, произнёс:

– Хорошо. Будем считать, что «приказу командира». А поскольку присяга, во всех смыслах – дело святое, то я готов понять обоснованность ваших действий. Я же не тупое рогатое животное, навроде Аменхотепа II, сажающего всех подряд на колья по собственной прихоти. Но и отпустить вас просто так не имею права.

После упоминания имени наследника фараона в уничижительном смысле группа арестантов перестала дышать, будто услышав хулу на Бога из уст святотатца. А, возможно, что так оно и было.

Воцарилась тишина.

«Иескиль, можешь ли ты провалить грунт воронкой, только сделав это постепенно, начиная от моих ног и до ног пленников? Перемести почву куда-нибудь… к примеру, за ближайшую стену храма».

«Да».

«Я дам сигнал».

Миша продолжил:

– Итак. В качестве обвинителя и судьи в одном лице, а также учитывая ряд смягчающих обстоятельств, я оглашаю приговор по вашему делу. Вы все приговариваетесь к двум годам трудовой повинности в качестве рабов храма Тота. Однако если найдутся желающие поступить на службу к верховному жрецу Сатхубу, взяв на себя функции охранников, то милости просим. Охранники получают денежное довольствие и, в отличие от рабов, имеют относительную свободу передвижения, естественно, в пределах левого берега Нила. Имейте в виду, что с сегодняшнего дня на всей территории нома Инбу-хедж власть фараона отменяется, как и присяга, ему данная. Иные Боги, спустившиеся с небес, любят вас и готовы принять Ваши молитвы. Имя новым Богам – Избранники. Меня зовут Избранник Михаил. Всем понятно?

Косые взгляды отразили неприемлимость данного утверждения. Впрочем, ещё не вечер.

– Тех же из вас, кто не отработает двухлетний срок, попытаясь сбежать из рабства, либо самовольно оставить службу, став дезертиром, постигнет немедленная кара в виде смерти тела и страданий души, попавшей в Чертог Маат и приговорённой судом Осириса к вечным мукам.

Миша вынул из кармана пачку «Парламента» и неспешно прикурил сигарету. Вылетевшее изо рта кольцо дыма повисло в неподвижном воздухе.

«Иескиль, давай!!!».

По окружающей тишине вдруг пронёсся ощутимый порыв ветра, сопровождаемый тихим шелестом осыпающегося песка.

Земля у Мишиных ног начала проваливаться, образуя яму, медленно расширяющуюся в сторону арестованных стражников, и, всё более и более углубляющуюся. В какой-то момент земная твердь разверзлась на полную, став увлекать на дно уже не песчинки, а полновесные кубометры грунта, начавшие обрушиваться на недостигаемую взору глубину, сопровождаясь натяжным низким гулом и облаком поднятой пыли.

Пленников обуял неподдельный ужас.

В паническом ужасе они бросились в сторону каменного монолита входного пилона храма Тота. Припав спинами к вертикальной стене, они продолжали наблюдать за разрастающейся катастрофой, грозящей похоронить их ничтожные тела заживо.

Вот один солдат упал на колени, приготовившись к неминуемой гибели, второй, третий…

Внезапно, не дойдя метрового расстояния до впавших в ступор людей, движение растущей воронки остановилось.

Впечатлённые разгулом стихии бойцы десяток Хапты и Садаша дружно молчали, как и полубезумные бывшие стражники фараона, потупившие глаза ниц, ибо огромная яма, глубиной с трёхэтажный дом, образовавшаяся после услышанных слов, свидетельствовала о реальном могуществе новоявленных Богов, воцарившихся в Египте.

Миша щелчком пальцев швырнул окурок в центр воронки, сопроводив падение тлеющего уголька смачным плевком. Затем, обойдя окружность по периметру, вновь приблизился к пленникам.

Молчаливый требовательный взгляд. Ожидание реакции.

– Я готов служить Избранникам и храму Тота, – раздался тихий голос молодого воина, ранее упомянавшего о присяге фараону.

– Встань с колен и выскажись громче.

Взгляды присутствующих обернулись в сторону солдата.

– Поскольку ни фараон, ни его наследник не обладают даже малой толикой Божественной силы, продемонстрированной здесь и сейчас, то я отказываюсь им подчиняться. Я готов присягнуть на верность храму Тота и Избранникам, поскольку чувствую их правоту… и их доброту. Мои молитвы будут обращены к новым Богам, ибо их отношение к провинившимся людям более чем справедливо.

– Подойди ко мне, – произнёс Миша. – Твои слова способны возродить Веру в сердцах грешников. Они лягут на чистый лист обновлённого сознания, словно бальзам, излечивающий раны души и слепоту неверия.

Молодой солдат поднялся с колен и подошёл к пришельцу из мира будущего. Повторное падение на колени, опущенная голова.

Миша вновь изволил говорить:

– Поскольку верховная власть в Фивах встала на сторону зла, а наследник фараона, как и жрецы Амона-Ра попали в рабство Сета, то нужно быть готовым к появлению несметного войска врагов, которое попытается одолеть нас силой, то есть уничтожить… прямо здесь… на этом самом месте. Однако победа будет за нами. Как тебя зовут?

– Разве ты не знаешь?

«Иескиль?».

Ответ пришёл незамедлительно.

– Твоё имя Мехор. Сын Божий, я тебя благословляю, – фраза сопроводилась кратковременным возложением ладони на поникшую голову. – Отныне ты будешь защищать истинную Веру от посягательств со стороны тёмных демонов, вселившихся в людей. Ты готов следовать за мной?

– Да, Избранник Михаил.

– После собеседования и проверки чистоты помыслов ты станешь одним из защитников храма Тота. Добро пожаловать в наши ряды.

«Ну, вот и всё. Брошенное семя упало на благодатную почву, – удовлетворённо подумал Миша. – «Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие» (Лк.8:11), – добавило подсознание. – Аминь».

Глава 9

Фивы.

Дворцовый комплекс Тутмоса III возвышался на правом берегу Нила в окружении аккуратных дорожек и раскидистых крон пальм медемия аргун. Безмятежность наблюдаемого пейзажа нарушал вид снующих к реке повозок доставщиков воды и стражников, несущих круглосуточную вахту по охране главной резиденции фараона.

Незыблемое спокойствие, вечное, словно страна, накрытая сияющей голубизной неба, царило вокруг. Однако внутри дворца, в его тронном зале, явлющимся центром принятия решений, шло напряжённое совещание.

Против восседающего на троне Тутмоса III стояли наследник Аменхотеп II, верховный жрец Харес и глава военной палаты Нхеси. Управляющий дворцовыми делами Аниотеп, как ему и полагается, находился в шаге от правой руки фараона, сжимающей золотую трёххвостую плеть-нехех.

– Я хотел бы услышать дополнительные новости по инциденту в Мемфисе. Вам поступают донесения?

– Да, мой царь, – скоропалительно выдохнул Харес. – Мои лазутчики сообщили, что командир Самах мёртв.

– Его убили?

– К сожалению, да. Имел место несчастный случай, и погиб он не от человеческих рук.

– Как это произошло?

– Как известно, его приковали к цепи, бросив на обочине главной городской площади. В какой-то момент Самах накричал на обезьян, находящихся неподалёку, и, как и он сам, привязанных верёвками к пальмам. И даже посмел кинуть в их сторону камень. В ответ обезьяны начали откапывать из земли булыжники. Несколько метких бросков… и Самаху перебили ногу. Он упал. Следующий камень прилетел прямиком в висок, проломив ему череп. Было множество свидетелей, но все они сбежали с места события. Ты же знаешь, владыка, что взрослый шимпанзе, хоть и уступает в росте человеку, но обладает столь невероятной физической силой, ловкостью и меткостью, что может дать фору двум рослым нубийцам. А ведь на площади находилось целых пять шимпанзе.

– Редкостный придурок был, этот Самах, – взгляд Тутмоса упёрся в наследника. – Сын мой, ты вечно защищал его, а он, будто нарочно, попадал во множество неприятностей. Что вообще происходит? Прошу пояснить цель визита элитной стражи в Мемфис, одобренного тобой лично. Действия Карнакских жрецов меня не касаются, поскольку это является их законным правом.

– Отец, – начал Аменхотеп II. – Я лишь учусь управлять государством и не всегда решаюсь беспокоить тебя по пустякам. Жрецы Карнакского храма попросили обеспечить охрану их делегации, вот я и распорядился. Не хотелось отвлекать тебя от масштабных дел, направленных на процветание Египта.

Речь наследника сопроводилась самым кротким взглядом, наполненным искренностью и преданностью. Фараон недовольно поджал губы.

– Ты должен был поставить меня в известность.

– Да. Должен был. Более такого не повторится, – наследник склонил голову.

– Харес, для составления общей картины и принятия решения мне нужно увидеть проблему твоими глазами.

– Мой царь, – жрец согнулся в поклоне. – Проблема действительно существует, и возникла она после появления непонятного купца. Я расспросил множество людей, побывавших в южных и северных краях, за морями, за высокими горами и даже в стране узкоглазых людей. Некоторые наши граждане, влекомые интересом географических открытий, умудрились пройти через дикие джунгли, гиблые болота и каменистые пустыни. Их путешествия длились годами. Однако никто из них не смог ничего пояснить. И даже жрецы древних храмов, ведущие письменную хронологию с начала времён, отрицают возможность существования высокоразвитого государства где-то на севере. Северные земли населёны ордами полудиких варваров. Ещё севернее находится белая пустыня, в которой ничего не растёт, и лютый холод царит в ней. Ни одной похожей вещи из тех, что доставил купец, опрошенные люди не встречали. Как это может быть, не могу понять, ведь между Египтом и страной Россия должны располагаться исхоженные земли, через которые он и осуществляет свои поставки, но местные жители категорически отрицают прохождение торговых караванов, впрочем, как и жители нижних номов Египта.

– Тогда откуда же, по твоему разумению, купец привозит столь чудесные товары?

– Учитывая, что самого купца постоянно видят в торговой фактории, а его караваны, идущие непрерывным потоком, прямо-таки сменяя друг друга, следуют не через долину Нила, возникает интересный вопрос. Самое любопытное, что следы ушедших за очередными товарами верблюдов прослеживаются совсем недалеко, начиная теряться среди барханов, вскоре исчезая напрочь. По моему мнению страна Россия расположена в где-то центре Сахары.

– Не может быть… Скажи, ты разговаривал с ливийскими бедуинами? Сахара – это же их дом.

– Разговаривал, но не получил никакой информации. Страна Россия, то ли скрыта от посторонних глаз пеленой миражей, то ли расположена ниже уровня земли в обширных пещерах, вследствие чего чужеземец бледен лицом. Мой тайный агент даже умудрился пообщаться с разбойниками, взимающими дань с караванов. Они сообщили, что все их попытки отследить маршрут движения закончились безрезультатно. Продвижение караванов заморского купца всегда сопровождается конными разъездами охранников храма Тота. Лихой люд попросту боится к ним приближаться.

– Отчего так? Всем известно, что ливийские бедуины – отчаянный народ.

– Я не могу этого объяснить… и они… уже не объяснят, поскольку разбойничьи шайки левого берега, ранее базирующиеся в лабиринтах гробниц Саккарского Серапеума, внезапно исчезли. Воры из Мемфиса уверены, что это дело рук жрецов храма Тота, тем более, что местные крестьяне видели огромный караван, состоящий из навьюченных лошадей и верблюдов, ведомый храмовой стражей. И двигался он как раз со стороны гробниц Саккары. Пленников с ними не было.

– Сколько же у Сатхуба воинов?

– Два десятка, но дерутся отменно. К тому же они вооружены непонятным оружием, на время ослепляющим людей.

– Что слышно про солдат, ранее входивших в состав отряда Самаха?

– Они живы, но их тщательно охраняют. И вообще, за последние полгода на участке земли вокруг торговой фактории начали твориться странные дела, связанные с масштабным строительством. Огромные гранитные блоки появляются буквально из ниоткуда, причём в большом количестве. Проходит день-другой, их куча начинает уменьшаться, и так до полного исчезновения. Затем появляются очередные блоки. Количество же занятых на стройке людей не превышает пятисот человек, и все они имеют отношение к храму Тота. Похоже, что идёт выкладка фундаментов и подвалов, а сам купец собирается построить нечто грандиозное, а вовсе не стену.

– Так в чем же ты видишь главную проблему?

– Она связана с золотом. За последние полгода кто только не посещал торговую факторию купца. Делегации от номархов, представители купеческой гильдии, множество египетской знати.

Особо отличился Хетиура – правитель южного нома Абу из города Небут. Он приплыл на личном корабле, нагруженном золотыми слитками и бивнями слонов. У купца были выкуплены все наличиствующие товары, но на этом номарх не успокоился. После многодневного пьянства в обществе Хураима и молодых распутниц, он дождался прибытия очередного каравана, доставившего новую партию. Великий фараон, ты сам видел эти поступления. Прочная одежда пятнистой раскраски, кожаные ботинки на толстой рифлёной подошве, поясные ремни, стальные клинки, лекарства от лихорадок, невесомые фляжки для воды, да ещё прекрасный чай и фруктовые напитки. На особом месте стоит алкоголь. Двести бутылок «коньяка» и сто пятьдесят бутылок «ликёра» с неповторимым сливочным вкусом Хетиура погрузил на корабль и уплыл, весьма довольный совершёнными покупками. По прибытию домой он немедля отправил сотни рабов на Элефантийские золотые прииски, расположенные в его номе. Я предполагаю, что в результате упорного труда добыча золотого песка увеличится в разы, но насчет поступлений в царскую казну – вовсе не факт, уж больно понравились Хетнуре заморские товары. Однажды он посмеет заявить, что объём добычи упал, ввиду истощения месторождений. Если так дело пойдёт, то скоро в Египте вообще не останется золота. И тогда жадные руки заморского купца потянутся к запасам храмов, ну и к твоей сокровищнице, о великий фараон.

– Что ты предлагаешь?

– Уничтожить купца… вместе с храмом Тота.

– Сын мой, твоё мнение.

– Согласен с Хураимом. Произошло событие из ряда вон – пленение стражников фараона. Как у них вообще поднялась рука посадить Самаха на цепь? Ведь он являлся полномочным представителем царской власти. Этот вопиющий акт неповиновения нельзя оставлять без сурового наказания, как и присвоение находящегося в государственной собственности военного корабля.

Фараон задумался. Стоящий рядом Аниотеп слегка кашлянул.

– Что скажешь, советник?

– Позволь высказать личное мнение, о великий сын Амона-Ра!

– Говори.

– Я считаю, что Аменхотеп и Харес рассуждают здраво, хотя и не осознают всего масштаба грозящей Египту опасности. Дело в том, что в настоящее время купец действует на свой страх и риск, постепенно налаживая связи и усиливая влияние. В настоящее время его ещё можно устранить без серьёзных последствий.

Дело в том, что если к нам однажды прибудет официальная делегация от правителя России, то ты, о божественный фараон, будешь вынужден принять её со всеми почестями, как того требует дворцовый этикет. Купец сразу же обретёт неприкосновенный статус торгового посланника и, если с ним, либо его факторией что-нибудь случится, то…

Возможности и технологии противника намного превышают египетские, делая любое военное противостояние с Россией фатально непредсказуемым. Лучшая политика заключается в недопущении чужеземцев на нашу территорию. Они к нам не суются, а мы к ним: то есть всё по-честному. Я считаю, что проблемы с купцом и покровительствующим ему храмом Тота нужно решить кардинально и, к тому же, без малейшего промедления.

– Нхеси, выскажись по количеству солдат, требующихся для усмирения мятежного нома Инбу-хедж, и сообщи, как скоро мы сможем выступить?

– Величайший, ты же знаешь, что сейчас, после окончания периода «ахет» (половодья), всё население Египта занято посевными работами на полях, ранее залитых водой. И даже кадровые военные отправлены в отпуска для помощи семьям. Стражники и наёмные меджаи охраняют порядок в населённых пунктах, в том числе надсматривая за рабами на строительстве гробниц и поминальных храмов. Их количество ограничено текущими потребностями. Целью же карательной экспедиции является не только физическое устранение купца с его личной охраной, не только пленение жрецов Тота и разрушение храма, но и смещение номарха Хураима, зачистка его окружения, выявление явных сторонников и людей ему сочувствующих. Для выполнения столь масштабной задачи потребуется не менее пяти тысяч солдат под командованием человека, способного принимать жёсткие решения.

– Отец, я согласен командовать карательным отрядом, – тут же вклинился Аменхотеп II. – Я полон решимости и готов уничтожить это змеиное гнездо во имя восстановления власти фараона.

– Ваши мнения услышаны, – Тутмос III резко поднялся со сверкающего драгоценными каменьями золотого трона. – Повелеваю собрать войско из пяти тысяч обученных воинов и направить его в ном Инбу-хедж. Соединив ударные отряды в единый кулак, тщательно оценив обстановку в районе Мемфиса, мы должны совершить стремительный бросок на левый берег Нила. В течение нескольких дней все намеченные планы должны быть достигнуты. Аменхотеп II назначается командиром войска. Если вопросов нет, то объявляю аудиенцию закрытой.

Глава 10.

Отсылка к недавнему времени, объясняющая исчезновение разбойничьих шаек.

Рассвет в Египте оставляет в душе неизгладимые впечатления. Столь привычный взорам местных жителей он невольно завораживает наблюдателей сторонних, поскольку Солнце…

Оно по праву считается священной принадлежностью Египта, даруя живительное тепло плодородной долине бесконечно длинной реки.

В момент проблеска над горизонтом первого, ещё невинно-неуверенного солнечного лучика, разгоняющего остатки ночной мглы, остывшая за ночь земля всё ещё продолжает источать лёгкую прохладу. Что же касается храмовых строений на берегу Нила, то они напоминают сказочных великанов, выступающих на полшага из утренней росистой дымки. Прозрачный воздух донельзя насыщен ароматами зеленеющих лугов и речной свежести. В туманной тишине слышатся непонятные всплески воды, хлопанье крыльев водоплавающей дичи и пронзительное пересвистывание пернатой мелочи.

Однако… в отличие от северных стран, восход солнца в Египте знаменует не пробуждение всего живого, а совсем наоборот – завершение ночной активности с медленным погружением в дневную спячку, озарённую жгучими лучами проплывающей в небесах огненной ладьи Амона-Ра.

Проходят годы и тысячелетия, но Божественный порядок на берегах великой реки остаётся неизменным.

Масштабная операция против местных разбойников имела начало в виде самой невинной утренней прогулки.

В занимающейся заре по узкой тропинке пойменного леса двигался небольшой отряд всадников. Рослый восьмимесячный доберман бежал впереди процессии, улавливая огромными стоячими ушами мельчайшие лесные шорохи, подпрыгивая при виде выскакивающих из травы кузнечиков и ежеминутно озираясь на Амизи, оседлавшую белую кобылу, следующую за серым конём Миши. На протяжные переклички возвращающихся с пастбищ бегемотов, как и на неясно различимое рыканье хищников, раздающееся со стороны непроходимых зарослей западной протоки Нила, никто не обращал внимания.

Ведь охота на дичь – явление почти сакральное.

Неожиданное увлечение быстро превратилась в традиционный досуг молодой семьи заморского купца. Охота всегда проходила ранним утром, расцвечивая Мишину жизнь калейдоскопом доселе невиданных красок, добавляя к эмоциональному азарту весьма приятный бонус гастрономического плана.