В начале пути

После ужина, когда я гулял в ожидании танцев, ко мне подошёл семиклассник из нашего отряда, кажется, приехавший из Москвы. Парень представился Симеоном, хотя все его звали Сёмой.

– Саш, давай поговорим.

– Давай, Сёма, пообщаемся.

– Саш, я несколько дней наблюдаю за тобой и вижу, что ты вдумчивый и спокойный мальчик. Давай дружить.

Я задумался. Оказалось, что в лагере у меня друзей-то и нет. Откровенно говоря, я и сам не стремился с кем-либо сближаться, но всё же. Так что я ответил: «Давай». Затем мы бродили по дорожкам и обсуждали мировые проблемы жизни отряда и события в лагере. Так с середины смены у меня появился друг, любящий серьёзно порассуждать о смысле жизни.

Затем наступила неделя, когда мы пару раз ездили на сбор фруктов. Первый раз попали на черешню. Лазая по деревьям, мы собирали отлично вызревший урожай. Когда дело шло к завершению дневной вахты, я «от пуза» наелся ягод, а так же набрал черешни для сестры. Я собирал крупную тёмно-бордовую черешню сорта «Анапа», а некоторые ребята и девчата попали на жёлто-розовую "Наполеон". «Наполеон» казался хорошим очистительным средством, от которого народ конкретно пронесло. Так что не у всех поездка закончилась в радость, многие огребли проблемы с животом, отчего во время пути назад искали кустики. По возвращению в лагерь я зашёл в 9-й отряд и нашёл Ольгу. Оказывается, там уже побывал Женька, также принёсший ей темно-бордовые ягоды.

На следующий день с утра наш отряд, как положено, отправился на море. Как и многие дети, в утреннем море я собирал ракушки с рачками-отшельниками, раскладывая их на горячем песке. Нагревшись, рачки выбирались из своих жилищ, которых я брал и выкидывал в море, а у меня оставались красивые раковины. Естественно, что собирались обточенные волнами и морским песком стекляшки. Ещё мы ловили небольших песчаных крабов, которых, когда они задыхались без воды, в лагере клали в муравейник. Муравьи съедят мясо, затем мы подержим хитиновый каркас краба в одеколоне и привезём домой сувенир. Правда, все эти сувениры через месяц будут выброшены в мусор, но это будет потом. А сейчас многие пацаны занимались очень важным делом сбора морских трофеев.

После обеда на широком песчаном пляже сразились с соседним лагерем, проиграв им 0-1, причём мяч отскочил сопернику от моей ноги и тот забил гол. По командам воспитателей дети купались в море, а в промежутках между морскими сменами я загорал на песке, расположившись рядом с Людой. Андрей о чём-то беседовал с москвичкой, остальной народ так же занимался своими делами, а за всеми нами зорко наблюдали глаза воспитателя и пионервожатой. В конце недели была новая поездка в колхоз на сбор ранних яблок, от которых у всех была жуткая оскомина.

А в субботу заказанными автобусами мы ездили в крепость Дербент. Там с гидами осматривали мощное сооружение, имеющее историю в несколько тысяч лет. С собой нам выдали сухпаек в виде двух бутербродов с колбасой, а в самом Дербенте возле крепости многие покупали мороженное, национальные пирожки и фрукты, так что я попробовал местных продуктов. В расположенном на площадке перед крепостью ларьке я купил себе и Люде по мороженному, после чего отошёл в сторонку и стал высматривать подругу. В это время ко мне обратился проходящий мимо парень из нашего лагеря:

– Не много ли мороженного взял? Надо делиться.

– Вот я и жду человека, чтобы отдать второе.

– Дай сюда! И тихо, а то в лагере по башке получишь.

Он попытался забрать мороженное, а я попытался его убрать. В итоге он схватил меня за руку, я попал мороженным себе в глаз, испачкав лицо и выронив его из вафельного стаканчика на землю. Пока я моргал, парень выхватил из моей руки второе и, смеясь, стал его лопать. Я же отправился искать воду, которую нашёл возле продавщицы с лимонадом.

– Что, малец, забрал у тебя мороженное старший товарищ?

– Козел это, а не товарищ. В лагере найду и морду ему набью. А есть ли у вас вода, чтобы смыть мороженное? А то всё лицо и руки липкие.

– Держи, малец, воду. На тебе стаканчик лимонада бесплатно.

– Спасибо, тётенька.

Я выпил стакан, увидев идущих с мороженным девчат и Люду.

– Вот и хорошо, что она сама купила вкусность.

– Что, малец, для сестры купил?

– Нет, для невесты. Её подруги нас так называют.

– Ой, детский сад.

После осмотра крепости все собирались в автобусы, а я высматривал парня, который съел моё мороженное. Увидел, что он зашёл в автобус второго отряда. Прибыв в лагерь, все пошли на ужин. Покушав, с чувством лёгкого голода мы выходили из столовки. Рядом со мной шёл Сёма, за ним Костик, Вадик с Андреем, а чуть дальше стайка девчонок.

И вот тут я увидел своего обидчика: «Мужики, я сейчас». Быстрым шагом направился к будущему восьмикласснику. Он увидел меня и засмеялся. Я же подскочил к нему и с ходу отоварил парня серией ударов по лицу. Он стал отворачиваться, потеряв меня из виду, а я схватил парня за волосы и подсек ногу, завалив на траву. Усевшись сверху, продолжил мордобой. Вдруг кото-то схватил меня за плечо и проговорил: «Э-э-э, встал быстро».

Я поглядел, кто там вякает, увидев незнакомого пацана, и снова врезал кулаком дёргающемуся подо мной хаму. Меня крепче схватили за плечо и столкнули. Я упал на спину, вскочил и стукнул этому защитнику пыром в голень, а когда тот согнулся потереть ушибленную ногу, пару раз дал ему ладошкой по лицу. Меня окружили ещё три второотрядника:

– Ты чего, пацан, совсем охамел?

Я протёр вспотевшее лицо, и произнёс:

– Я сейчас брату из первого отряда скажу, тогда посмотрим, кто из нас охамел. Он вам живо хари начистит.

Один из старшеклассников попытался ухватить меня за майку, говоря при этом:

– Ты чё, сопляк! Да мне твой брат до одного места.

Тут раздался голос сзади:

– Чего ты про меня вякнул?

Парень обернулся, когда уже его за плечо взял шестнадцатилетний брательник.

– Ничего! Я думал, что он брешет.

Тут брат ему врезал по челюсти, отчего пацан попятился и упал на землю. А Жека продолжил разговор:

– А он не брешет. Сашка, что тут у тебя опять за разборки?

Я нажаловался ему, рассказав с чего всё началось. После этого брат так же отоварил по зубам главного хулигана. Увы, сделал он это не вовремя, потому что из столовой вышли воспитатели второго и первого отрядов. В общем, вечером всех дерущихся вызвали к директору лагеря. Я рассказал, как всё было, даже сказав, что это видела продавщица лимонада. Хама покрывать я не собирался, а вот нас с Жекой обелить требовалось. Воспитатель Женькиного отряда проговорила:

– Все равно, мальчики, надо было сразу обратиться к воспитателю. А тебе, Евгений, должно быть стыдно бить младших.

– Не стыдно, если они обижают более младшего, к тому же втроём.

– Мальчики, выйдите и постойте в коридоре, нам надо поговорить.

Мы вышли, ожидая, чего воспитатели придумают. А тётки принялись обсуждать ситуацию:

– Это не педагогично. Советские дети должны всё решать миром.

– Нельзя поощрять драки.

Тут в разговор вступил Щербатенко-старший:

– Вы о чём рассуждаете? Это же пацаны, а вы из них хотите жалобщиков сделать. Молодец Сашка, что сам поквитался. И брат его вовремя подошёл. Я сам бы надавал подзатыльников первому шпанёнку. Именно такие, как этот второотрядник, в войну предателями становились.

В общем, нас отпустили с напутствием вести себя хорошо, а хулигана ещё помурыжили, накатав жалобу его родителям. Мальчишки были на пару лет старше меня, может, немного крупнее, но отнюдь не сильнее физически. Так что я ничего выдающегося не совершил, как говорится, не чемпиона же по боксу победил. Зато в отряде со мной больше никто разборки не устраивал, а мой авторитет взлетел на небывалую высоту, мол, замахал пацанов из второго отряда.

В последнюю неделю смены выпали сильные осадки и на море был шторм, да такой, что все футбольное поле оказалось залитым водой и покрылось морскими водорослями. В столовке услышал разговоры поваров, что на побережье появились очаги ветрянки и холеры. Люда и ещё несколько детей изловчились подцепить эту самую ветрянку, отчего их поместили в изолятор. Каждый день я заходил проведать девочку. Она выглядывала из окна второго этажа, я кричал, рассказывая о событиях в отряде, а она мне в ответ о своём самочувствии – так мы и общались. Кричать было неудобно, поэтому я долго не задерживался. Ещё мы обменялись домашними адресами.

Наступили вечерние танцы, и теперь я одиноко стоял на краю танцплощадки. Ведущий, он же вокалист группы, объявил: "А сейчас "белый танец". Дамы приглашают кавалеров». Я рассматривал танцующие пары, когда ко мне решительным шагом направилась Наташа. Что же, теперь целую неделю у меня будет новая пассия.

В ритме медленного танца я сразу притиснул девочку к себе, а затем танцевал с другими свободными партнёршами, включая главного стукача отряда, Ленку. Перед отбоем мы с Наташей прогулялись по лагерю. Я не сомневался, что Люде будет доложено о том, что я завёл себе другую партнёршу, и не одну. На следующий день я протанцевал с Натали все танцы. Девочке хотелось внимания и даже поцелуев, которые я ей организовал. Перед окончанием смены она взяла мой адрес, оставив свой.

В предпоследний день на берегу пляжа был сооружён костёр, закрывающий смену. И я в последний раз пришёл проведать Люду, которая продолжала находиться на карантине. Следующий день мы готовились к отправке домой, а вечером поезда с убогими плацкартными вагонами, в которых мы задыхались от жары, развозили нас по домам. Так закончилась моя пионерская смена. Честно говоря, она понравилась мне. Под стук колёс я вспоминал хорошие моменты лагерной жизни, знакомых пацанов со своими принципами и взглядами на жизнь, хороших девчонок Люду и Наташу, и даже затейницу Ленку.

Потом мысли перетекли на свою настоящую, первую жизнь, и воспоминания о том детстве. В какой-то степени всё повторялось: менялись лица, время, исходные данные жизни, но детская дружба, приключения, даже детские разборки и драки были похожи на моё далёкое детство. Собственно говоря, в разных вариациях таким оно было у многих активных детей. Принципиальным отличием от меня настоящего было то, что ныне я управлял своей новой судьбой, осознанно с первых же дней становясь более сильным и целеустремлённым. По этой причине легче прогибал под себя реальность, побеждая там, где раньше мог отступить.

Дома мы рассказывали о прошедшей смене, а на улице я «травил» привезённые из лагеря анекдоты. Удивительно, что тогда мы запоминали их сотнями. С возрастом и один-то запомнить не всегда получалось. С ребятами мы снова ходили на рыбалку, играли в футбол и прочие подвижные игры, уходя гулять на улицу после завтрака и возвращаясь лишь к ужину. Никто не боялся, что ребёнка похитят или на него нападёт маньяк. Жизнь в это время была намного добрее и проще. Почти каждый день час или больше я занимался с футбольным мячом, а затем применял наработанные финты в играх дворовых команд.

Пока я был в лагере прошёл чемпионат мира по футболу в Чили, где Яшина сделали основным виновником проигрыша команды. Да, пропустил он «бабочки», особенно второй гол издалека. Но наши могли бы «рвануть» и постараться выиграть матч – не рванули. А затем был расстрел мирной демонстрации рабочих в Новочеркасске.

Как-то раз, идя в магазин, встретил Хенгаева и Кимова, собирающихся куда-то на велосипедах с большими сумками.

– Здорова, пацаны. На базар?

– Не-а, в степь.

– С сумками?

– Мы собираем для аптек лечебные травы. Сейчас сезон цветения душицы. Насобираем её, сдадим и подзаработаем.

– И хорошо платят?

– Так себе, но если за месяц сотню килограммов насобираешь – заработок чувствуется.

– Блин, у меня велосипеда нет. А какую ещё траву принимают?

– В аптеке узнай расценки. Правда, мы сушим её во дворе и только тогда сдаём.

– Понятно, удачи вам, мужики. Желаю найти хорошие полянки.

– Спасибо, Санек. Если что, присоединяйся.

Я задумался о таком виде заработка, но, вспомнив сусликов, передумал. Кстати, мой сосед Костя с отцом рыбачили не только на удочку, но на донки, «бредень» и прочие приспособы. Так что при хорошем улове продавали рыбу, выставляя корзины с ней прямо перед домом. А рыба в это время хорошо ловилась – много её было в реках. Оказалось, что не только я проявлял самостоятельность, пытаясь заработать карманные деньги.

Сегодня наша уличная банда каталась на городских автобусах, доезжая до конечных остановок. Благо никто с нас билеты не требовал, отчего мы катались в своё удовольствие. На конечных остановках наш отряд выходил и обследовал окрестности. Так мы познавали окружающий мир и свой город.

Накатавшись до тошноты, решили отправиться на реку искупаться. Это в будущем на речных горпляжах, обустроенных гораздо лучше нынешнего времени, людей будет совсем немного. А сейчас жители городов тысячами ходили на свою речку. Дети не были исключением, поэтому наша уличная ватага пёхом топала к пляжу на реке Урал, где в перерывах между купаниями без всяких полотенец и покрывал валялась на песке, покупала и лопала мороженое или исследовала берег, лазая в камышах. В них в принципе ничего интересного не было, но исследовательский дух гнал нас в кушири. Шлёпая босыми ногами по илу с торчащими отростками сломанного камыша, мы убегали от луж с пиявками или попадающихся гадюк, ловили ужей, головастиков или молодых лягушат. Зачем они нам были нужны, мы не знали, но с увлечением занимались этим делом. Собираясь в кружок, подсчитывали улов и выпускали его. Такова была романтика детства. Как спел Юра Шатунов: "Детство, детство, ты куда ушло…" Детство остаётся в прошлом, и с возрастом многие люди с грустью вспоминают это беззаботное время.

В этот день мы плутали по грязной стоячей воде среди камышей, расположенных у края центрального пляжа, наконец, выбравшись к большой воде. Это был летний, но рабочий день, поэтому людей на пляже отдыхало немного. Они набегут к вечеру, а пока основной контингент составляли пенсионеры с внуками и внучками. Наше внимание привлекли крики тёток, махающих руками в сторону воды. Костя, Серый и я посмотрели в направлении, куда они показывали. Метрах в десяти от нас течение несло маленького мальчика, голова которого то ныряла в воду, то выплывала. Костя закричал: «Пацаны, лови его!»

Мы бросились в воду, выбрасывая из кулаков пойманных головастиков. Вот только течение довольно спокойной равнинной реки на некоторых участках оказывалось совсем неспокойным. В силу обстоятельств лучше всех плавал я, поэтому выбился в лидеры. Однако была проблема. Мальчика требовалось не просто догнать, а вытащить на берег, держа его голову над водой. А течение вытянуло малыша туда, где мне самому было "с головкой". А ещё пацан не плакал, а молчал, отчего становилось непонятным – он уже захлебнулся или "ишо нет". Я грёб изо всех сил, стараясь догнать мальчугана, и эти мысли проносились в моей голове.

Как бы там ни было, а требовалось его догнать, схватить и быстро вытащить на берег. Товарищи немного отстали, я же догонял пацанёнка, но никак не мог его ухватить. Наконец, поймал за руку и погрёб к берегу, борясь с течением. Как бы от усердия самому мальца не притопить, если он ещё жив. Я выгреб на участок, где ноги коснулись дна, и потащил парня к песчаному островку. Ребята догнали меня и помогли вынести его на песок. Мальчик не дышал, и чего делать никто из моих спутников не знал. Все чесали головы, со вздохами говоря:

– Захлебнулся?

– Кранты пацану…

– Тихо, мужики, сейчас сделаем искусственное дыхание. Всегда есть шанс, что спасём. Кому суждено повеситься, тот не утонет.

– Ну и шутки у тебя, Саня.

– Присказка такая.

Выскочив на берег, уложили мальца на песок, и я занялся откачиванием, как учили на медкурсах. Пацаны, затаив дыхание, наблюдали за моими манипуляциями. Вскоре мальчик стал откашливать воду и заревел. Я ещё поколбасил его, поменяв положение тела, что бы легче выходила вода. Сделав дело, все четверо разлеглись на песке, раскинув руки и смотря в небо – спасли. В таком положении нас нашли бегущие по берегу тётки. Оказалось, что бабуля пропустила момент, когда ребёнок сбежал в реку, да ещё полез на глубину. Бабка, точнее говоря, женщина годков под 60 целовала нас и плакала, обнимая малыша. От сцены настоящей человеческой радости я сам стал тереть глаз, пряча выступившую слезу.

Она записала наши имена и школу, где мы учились. Женщина не поленилась и сходила в городскую газету, а затем в нашу школу. Так что о нас написали в местной «Пионерской правде», а в сентябре, когда мы вышли на занятия, на школьной линейке нам троим вручили почётные грамоты за спасение утопающих.

На следующий день после речного подвига мы собрались уличной бандой и решали, чего бы ещё замутить. Кто-то кинул идею:

– Пацаны, рядом роддом строится, там много всяких укрытий.

– И чего?

– Пошли, поиграем в прятки или в войнушку?

– Пошли.

Стройка была в соседнем микрорайоне, так что там были свои, незнакомые нам пацаны, учащиеся в другой школе. В итоге это обстоятельство вылилось в незапланированное приключение. Мы отлично играли, прячась между кирпичных и бетонных штабелей, коими был уставлен большой двор. Я прятался за горой песка, когда мимо пробежали двое мелких пацанов в школьной форме. Пробежали и хрен с ними. Проводив ребят взглядом, продолжил игру.

По наступившей очереди наша команда пряталась, а вторая искала. Я засел между бетонными блоками, когда услышал мальчишечьи разборки. Выглянув, увидел, что ребят окружили местные. Нас было шестеро, а пришлых – человек десять, причём, двое из них были старшеклассниками. Один из «аборигенов» примерно нашего возраста чего-то доказывал Серёге, стукнув того по лицу. Я вышел из-за штабеля, подойдя к компании:

– Мужики, а в чём дело?

Драчун развернулся и сразу «наехал» на меня:

– Чего вы бьёте стекла? Моя мама тут сторожем работает, а вы бьёте.

– Парень, мы играем и никаких стёкол не бьём. Мы разве не понимаем, что этого нельзя делать.

– Не понимаете, раз бьёте! А если я вам сейчас морду набью?

– Отвечаешь, что мы стёкла били?

– Отвечаю. Мама слышала.

– Слушай, только что мимо меня пробежали два шибзика в школьной форме. Возможно, это они?

– Мне по барабану, кто пробежал. Вы тут лазаете, значит, вы виноваты.

– Ты неправ.

Он ударил меня в зубы, я его в ответ. Он попытался ещё раз ударить меня, но теперь я был готов к этому, поэтому уклонился и ударами в лицо и солнечное сплетение с подсечкой "сложил" парня на землю. Один из взрослых решил нас разнять и, придержав меня, спросил:

– Так чего, точно не вы били?

– Блин, отвечаем! Мы лишь играли. А эти двое реально убегали. Выглядят примерно так. Подумайте, кто с такими приметами тут живёт.

Парень встал, немного побухтел, а затем мы помирились. Потом часа два сидели толпой и базарили за жизнь. Правда, после этого случая наша команда в роддом больше играть не ходила, решив «на всякий пожарный» не рисковать своими зубами.

Глава 4. Шестиклассник

Поскольку всё это время я усердно тренировался, то с середины июля пошёл работать на продуктовую базу. Там за 46 рублей в месяц пришлось заниматься высокоинтеллектуальным трудом, сортируя по степени загнивания привозимые фрукты и овощи. Вместе со мной работали ещё 10 человек, только я бывал с утра до обеда, а они заступали посменно. Когда пообвыкся, стал замечать, как директор базы, сторожа и остальные сотрудники каждый день понемногу уносили домой отборную продукцию, в том числе, перебранную лично мной. Я не вмешивался и права не качал, мол, вы – расхитители социалистической собственности. Поскольку тут я был новичком, решил домой ничего не брать, а то обвинят ещё, что это всё я унёс. Однако на всякий случай завёл бумажку, где отмечал увиденное. Как говорится, без бумажки ты никто, а тут хоть какие-то факты.

Так что полтора месяца по 4 часа в сутки я сидел в сыром подвале, перебирая овощи и фрукты, таскал ящики с гнилым и перебранным продуктом, работал лопатой-грабаркой, перекидывая гору картошки с места на место, чтобы поднять сырую с пола наверх. Никакой принудительной вентиляции тут сроду не было, а отверстия естественной были завалены той же картошкой, капустой или иными сезонными овощами. Всё это народное добро в таких условиях гнило с ужасной скоростью. В то же время в магазинах нормальной картошки или моркови было не купить – на прилавках лежала одна скукоженная. Зато базы списывали и выкидывали сгнившую продукцию тоннами. Вот такая была в это время советская экономика.

Да и работницами этих учреждений были тётки предпенсионного возраста, которые толком ничего не хотели делать. Они были необразованными, примитивными по уровню интересов, но горластыми. Правда, пробелы в образовании были обусловлены тяжёлыми годами войны, выпавшими на их молодость, а хабалистость стала жизненным приобретением. Не желая особо напрягаться, некоторые из них пытались спихнуть мне свою работу, постоянно указывая, что делать. Правда, я тоже был не мальчиком, а взрослым дядей в теле ребёнка, поэтому в ответ обкладывал их матом, беря задание у начальника и сдавая выполненное ему же. В общем, несколько раз мы поцапались, и после очередного наезда такой командирши я ей ответил, что напишу заяву в милицию, рассказав, как они воруют. В итоге имел разговор с заведующим базой, договорившись, что я сам буду определять себе фронт работ.

Когда я ушёл домой, Липкин спросил у кладовщицы:

– Петровна, передай всем нашим, чтобы при пацане ничего не брали. И перестаньте его задевать.

– Поняла уже, не тупая.

– Сам-то он берёт что-нибудь?

– Никогда не видела. Тут съесть яблоко или помидор может, а чтобы домой брал – не видела. Сергеич, ты видел чего?

Сторож отрицательно покачал головой.

– Всё! Договорились, а то мне делать больше нечего, как его выработку лично проверять.

Лето заканчивалось, и я решил бросить эту работу. Если уж идти работать, то надо заниматься полезным для жизни делом, например, учиться машины ремонтировать, тем более зарплаты там были выше.

В августе получил письмо от Люды, в котором она писала о выздоровлении и том, что стала заниматься танцами в Доме пионеров. Пришлось писать ответ, что я тоже собираюсь чем-нибудь заняться, и рассказал о своей жизни.

Учебный год начался со школьного сочинения "Как я провёл лето". Я решил приколоться и написать в духе того, за что мне поставили "удав" в году. Начиналось оно примерно так: «Поезд уносил меня в сиреневую даль к далёкому южному морю в лагеря для детей. Под стук колёс пионеры пели разные песни, некоторые мне очень понравились: «Дорога дальняя, тюрьма центральная, колода с картами, казённый дом…» или «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…». Лагерь был замечательным, дети дружелюбными и радостными. Уже в первый день я подрался с Вадиком из Москвы – а чего он много на себя брал. На следующий день я подрался с Серёгой из Волгограда, потому что он плохо себя вёл. Потом мы ездили в Дербент, где я подрался с ребятами из старшего отряда». Дальше шло описание нескольких вымышленных драк, после чего, заканчивая лагерную тему, написал: «Вот так я провёл июнь, купаясь в ласковых волнах Каспийского моря, загорая под жарким южным солнцем, кушая фрукты нашей фруктовой житницы – республики Дагестан. А весь июль и август я вкалывал в сыром подвале, перебирая гнилые овощи и борясь с воровством сотрудников базы, чтобы зашибить копейку для исполнения своей мечты. Моя главная мечта на 1963 год – купить телевизор, потому что скоро будут показывать чемпионат Европы по футболу. Так провёл своё лето ученик 6 «Б» класса по прозвищу Сашка Шорох».

Наталья Евгеньевна не знала, как реагировать на сочинение своего ученика – то ли он правду написал, то ли издевался. Она посоветовалась со своей подругой математичкой Лифановой, которая так же вела у нас занятия:

– Прямо не знаю, что делать, Надюш? Директору показать или просто выкинуть такой шедевр.

Надежда прочитала и засмеялась:

– Ну, Шорохов, ну писатель. Наташ, моё мнение, что он просто издевался над темой. Смотри, вот тут несколько абзацев идёт описание природы. Пишет так, словно настоящий писатель, описывающий поездку на море. А где начинаются его приключения, парень развернулся по-крупному, даже блатные выражения использовал. Никогда не слышала, чтобы он так разговаривал в классе или на перемене. А вот о базе надо показать, куда следует. Уточни у родителей, действительно ли он работал «от звонка до звонка» всё лето на продуктовой базе № 3.

Сочинение все-таки показали директору, а она показала его курирующему школу милиционеру в части, касаемой работы базы №3. Однако через пару месяцев, проходя мимо базы, никаких подвижек я не увидел – директор, сторожа и горластые кладовщицы продолжали работать. Разве что Бабушина приходила к нам домой на беседу, показав моё сочинение родителям. Мама поохала, а папа сказал: "Надо же, писатель-юморист в доме растёт".