Мономах. Сильный духом

На вероломство братьев Ярославичей вскоре пришло наказание.

Летом 1068 года на Русь напали половцы. Бесчисленное вражеское войско состояло из множества объединенных орд. Владимир получил вести от отца о половецком нашествии. Собрав свою дружину, не обременяя войско обозом, молодой князь без промедления выдвинулся на помощь. Великий князь Изяслав Ярославич, черниговский князь Святослав Ярославич и переяславский князь Всеволод Ярославич, не дожидаясь прихода дружин из всех подвластных городов, выдвинулись навстречу неприятелю.

Противники встретились на реке Альте. В ночном сражении из-за несогласованных действий братьев Ярославичей русское войско было разбито половцами. Изяслав, Святослав и Всеволод с остатками уцелевшей рати бежали. Изяслав и Всеволод направились в Киев, а Святослав ушел к себе в Чернигов.

Как ни спешил Владимир, но все же он не успел преодолеть тысячекилометровый путь до начала битвы. Своего отца и великого князя Изяслава Ярославича Владимир встретил на подъезде к Киеву.

Два Ярославича были похожи на загнанных диких зверей. Грязные и взъерошенные князья валились из седел от усталости. Оглядываясь назад, они старались разглядеть, не видно ли на горизонте половецкой погони. Уцелевшие в бою ратники брели подавленные и угрюмые. Переяславская рать высказывала сожаления о поспешном неудачном походе. В глазах киевлян нетрудно было разглядеть недовольство своим князем Изяславом Ярославичем.

Разделив свою дружину на три отряда под руководством воевод Ратибора, Лучезара и Ставра, Владимир отправил их в дозоры на предупреждение внезапного появления у города половцев. Сам же ростовский князь вместе со своим отцом и Изяславом Ярославичем вошли в Киев.

Местные жители бросали на Изяслава волчьи взгляды. Киевляне давно уже не питали любви к своему князю. Не добавило ему популярности среди людей вероломное нарушение клятвы и заточение в темницу полоцкого князя Всеслава. Узнав от дружины подробности разыгравшейся трагедии на реке Альте, киевляне собрали городское вече, на котором потребовали от своего князя выдать коней и оружие для отпора половцам. Изяслав Ярославич расценил сбор и требование местных жителей как наглый вызов и отказал им. Обстановка накалилась до предела. Терпение людей лопнуло. Разъяренная толпа с криками ворвалась на великокняжеский двор. Перепуганный Изяслав метался по своему двору, с ужасом вглядываясь в озверевшие лица людей. Он совершенно растерялся и не знал, что предпринять. Его бояре предлагали применить силу и разогнать бунтарей. Изяслав не решался, побоявшись спровоцировать кровавое восстание. Мнительность и трусость князя достигли своего апогея. Боясь быть свергнутым или, еще того хуже, растерзанным разъяренной толпой, он решил покинуть Киев. Бегая по палатам своего терема в бессильном бешенстве, фыркая от злобы на киевлян и еще больше на свою собственную трусость, он выкрикнул своему брату Всеволоду, что бежит из города. Изяслав советовал Всеволоду тоже поскорее покинуть Киев вместе с Владимиром, заявив, что не гарантирует их безопасность. Всеволод опешил от услышанного. Он стоял как ударенный пыльным мешком. В палатах великого князя царили паника и страх. За окном безумствовала разъяренная толпа.

Владимир, несмотря на свое положение младшего, решил вмешаться в этот хаос. Он предложил великому князю Изяславу Ярославичу и своему отцу Всеволоду Ярославичу выйти к людям и обсудить все их требования:

– Дело нужно решать, а не бежать от него. Нужно узнать, чем недовольны люди, разобраться с их жалобами и обидами, а затем сообща найти способы решения этих проблем. В столь сложный час надо сплотиться. Половцы напали на Русь, грабят и убивают. Пришло время объединиться, а не умножать обиды друг на друга. Нельзя бежать! В час опасности надо возглавить борьбу и объединение!

На мгновение Изяслав Ярославич застыл на месте, будто получив неожиданный удар в лоб. Но страх взял верх над разумом. Изяслав крикнул:

– Сейчас же выезжаем из Киева! Я еду в Польшу к шурину, князю Болеславу, там меня примут и поддержат. Всеволод, брат, возвращайся к себе в Переяславль. Владимир, тебе с твоим большим сердцем и мудрым разумом не надо ехать в далекий Ростов, поезжай в Смоленск и там ожидай вестей.

Бросив все и всех, Изяслав Ярославич с малым числом верных ему людей бежал. Киевляне выпустили из темницы и возвели на киевский престол вероломно схваченного братьями Ярославичами полоцкого князя Всеслава. Изяслав узнал об этом, когда находился в Берестье (нынешний Брест, в Белоруссии). Бессильное бешенство охватило бывшего великого князя. Он считал себя преданным. Его трусливая сущность наглядно проявлялась и в этот бурлящий период жизни. Изяслав хоть и кричал истерично о предателях, которые якобы его окружили, однако он не обидел кого-либо из тех людей, которые вместе с ним бежали из Киева, боясь остаться и вовсе одному. Весь свой гнев он выплеснул на ни в чем не повинных жителей Берестья. Город был сожжен. Сотни невинных людей погибли, оставшиеся в живых лишились жилья и имущества.

Владимир со своей дружиной пришел в Смоленск, один из старинных городов Руси. Этот город располагался на знаменитом торговом пути «из варяг в греки» и был присоединен к Древнерусскому государству еще Олегом Вещим в 882 году. К моменту прибытия Владимира в этот торгово-административный центр Смоленск входил в число самых многолюдных, богатых и политически важных городов Руси. По завещанию Ярослава Мудрого, Смоленск был столицей удельного княжества его младшего сына Вячеслава. После скоропостижной смерти князя Вячеслава в 1057 году старшие братья Ярославичи не оставили Смоленск без удельного князя и перевели в него из Владимира-Волынского другого своего младшего брата, Игоря, а после смерти Игоря в 1060 году Смоленск управлялся наместниками старших Ярославичей.

Смоленск стоял на Днепре, а Днепр был главной артерией торгового пути «из варяг в греки». Торговцы и купцы из различных городов Руси, а часто и из других далеких государств ежедневно сменяли друг друга в городе. Сотни видов изделий различного ремесла, оружие, золото, серебро, соль, одежда, шапки, меха, полотно, шелк, древесина, пшеница, рожь, просо, мед, воск, благовония, вина, различные плоды, лошади, коровы, овцы, домашняя птица, дичь, рыба – всем этим постоянно была переполнена торговая площадь Смоленска. Нужно было несколько дней, чтобы обойти все это изобилие.

Богатый человек «мог на торгу не только попить меду, поесть пирогов, одеться в китайский шелк или во фризское сукно, но мог при желании купить себе сотни рабов, мог тут же на торгу одеть их, вооружить и посадить на коней или в ладьи. Более того, тут же он мог купить участок земли, купить строительный лес, нанять за деньги “древоделей” и построить хоромы с крепким тыном, внутреннее убранство которых также в значительной степени могло быть куплено на торгу».

С первого взгляда было ясно, что жизнь в бурлящем, переполненном караванами и купцами Смоленске разительно отличается от жизни в задумчивом, окутанном тайнами дремучих лесов Ростове. Одним из самых выгодных пунктов княжения в Смоленске было ежедневное поступление свежих новостей со всех концов Руси и из других государств. В столь неспокойное время для молодого князя это было очень важно.

О занятии киевского великокняжеского престола полоцким князем Всеславом Владимир уже знал. Прибывшие гонцы из Чернигова наполнили весь Смоленск радостью и торжествами, они сообщили, что черниговский князь Святослав Ярославич сумел в короткий срок собрать три тысячи воинов и в отчаянном сражении разгромил двенадцатитысячную рать половцев. Этой победой князь Святослав прекратил грабительский набег неприятеля и выгнал уцелевших в сражении половцев далеко за пределы Руси.

Не успел Владимир порадоваться успеху черниговского князя, его дружины и чудесному избавлению всей Русской земли от половецкого нашествия, как прибыли гонцы из Берестья. Горесть, скорбь и уныние сменили восторженное настроение молодого князя. Слезы лились из глаз Мономаха при мысли о безвинно погибших людях и о сожженном городе.

Владимир не понимал, как бывший великий князь, старейший в княжеском роде, так бесчеловечно смог принести в жертву своей собственной жалкой трусости и низким чувствам ни в чем не повинных людей. О чем он думал, когда совершал это? О чем он думает сейчас? На что сейчас надеется? Какую борьбу он хочет вести? Как он сможет вернуться на Русь? Как он будет смотреть в глаза людям? Как он собирается ходить в храм? Как у него поднимется рука перекреститься после содеянного?

Переполняемый разочарованием и презрением при одной только мысли о своем старшем дяде, бывшем великом князе Изяславе Ярославиче, Мономах написал письмо к отцу:

«Здрав будь, отец мой любимый, переяславский князь Всеволод Ярославич! Пишу тебе из Смоленска, где нахожусь по повелению брата твоего, Изяслава Ярославича. Я каждый день благодарю Господа Бога за то, что дал он мне в родители мои тебя, отец мой любимый, и мать мою любимую, безвременно покинувшую этот мир, княгиню Марию! Благодарю за то, что вы меня вырастили в безграничной любви к людям, в стремлении всегда простить и полюбить врагов и ближних людей своих сильнее, чем любишь себя самого. Вырос я в любви и думал, что все жители на Руси прощают и любят друг друга. Теперь же в смятении находится душа моя. Старейший в роде княжеском, брат твой, Изяслав Ярославич, творит беззакония и губит безвинные души. Почему он так сделал и как ему дальше жить? Ответ он будет держать перед Господом Богом. К тебе же, отец мой, князь Всеволод Ярославич, прислушиваюсь, питая неиссякаемую любовь. Что сейчас мне делать и где находиться? Оставаться в Смоленске, возвращаться в Ростов или другие повеления от тебя ждать?»

Получив письмо от своего сына Владимира, переяславский князь Всеволод Ярославич посоветовался со своим братом, черниговским князем Святославом Ярославичем, и решили они отправить в это напряженное время Владимира Мономаха в западный приграничный город Владимир-Волынский.

Молодой князь Владимир Мономах осознавал ответственность, которая ложится на него при перемещении в приграничную Волынь.

Город Владимир-Волынский так же, как и Смоленск, был указан в завещании Ярослава Мудрого в качестве стольного города его четвертого сына Игоря. Значимость Владимира-Волынского была велика всегда: он стоял форпостом на западной границе Руси с Польшей, Венгрией и Чешской землей. Сейчас же, когда озлобленный Изяслав Ярославич бежал из Киева в соседние западные страны в поисках военной помощи для возвращения себе великокняжеского престола, значимость, а вместе с ней и ответственность за управление Владимиром-Волынским многократно возрастали.

Ради спокойствия и блага на Руси молодой князь Владимир Мономах взвалил на свои плечи эту тяжелую ношу и в декабре 1068 года повел свою верную дружину оберегать западные рубежи Родины в приграничный Владимир-Волынский.

Прибыв во Владимир на Волыни в начале 1069 года, Владимир Мономах начал энергично готовиться к возможному нападению Изяслава Ярославича с его новыми союзниками – поляками. Владимир отправил далеко от города сторожевые посты для предотвращения внезапного подхода неприятеля, а сам с оставшейся дружиной стал укреплять город и собирать припасы для возможной долгой осады.

Местные жители опасались нападения поляков и того, что их может постичь трагическая судьба сожженного Берестья. Они понимали всю опасность ситуации и стали всячески помогать молодому энергичному князю.

Бывший великий князь Изяслав Ярославич, прибыв в Польшу, остался просить у своего шурина Болеслава военную помощь, чтобы вернуть себе великокняжеский престол, а в это же время отправил своего сына Мстислава (получившего в народе прозвище Бес) грабить приграничные земли Руси. Хищный Бес сначала хотел напасть на Владимир-Волынский, но, узнав, что в городе находится князь Владимир Мономах с дружиной, испугался и, как ничтожный падальщик, пошел разворовывать сожженное Берестье. Владимир Мономах получил письмо от отца и дяди, черниговского князя Святослава Ярославича, о том, что необходимо срочно идти на помощь разоренному Берестью.

Узнав о происках Мстислава-Беса, Мономах ужаснулся. До чего же сущность человеческая может быть ничтожна. Сначала Бес со своим отцом, Изяславом Ярославичем, сами ограбили и пожгли Берестье и его жителей, а теперь они еще и поляков повели на этот многострадальный город.

Князь Владимир Мономах оставил во Владимире-Волынском для защиты жителей и города часть своей дружины во главе с Ратибором, а сам с оставшейся дружиной пошел защищать разоренную Берестейскую крепость.

От Владимира-Волынского до Берестья добрались быстро. Владимир с дружиной спешили на помощь беззащитным людям. Как позже напишет в своем «Поучении» Владимир Мономах: «Той же зимой послали меня в Берестье братья (Святослав и Всеволод Ярославичи), на пепелище сожженное; и берег я город тот утихший».

Несмотря на то что после пожара прошло уже полгода, беда встречала князя Владимира далеко от города. Кругом сплошное пепелище… Обугленные головешки построек, накрытые снежной шапкой, зловеще торчали из глубины белой бездны. Редко встречающиеся на пути люди озирались на князя и его вооруженную дружину резкими отрывистыми взглядами. Местные жители были похожи на перепуганных загнанных зверьков.

Узнав о том, что еще вчера отряд Мстислава-Беса шакалил в окрестностях Берестья в поисках наживы на пепелище, которое он же сам и сотворил, всегда спокойный и уравновешенный князь Владимир пришел в ярость. Он хотел гнаться за этим врагом рода человеческого и уничтожить его на месте, где застигнет, но местные жители сказали, что Мстислав-Бес трусливо бежал, как только узнал о приближении к городу князя Владимира с дружиной.

В то время, пока Мономах находился сперва во Владимире-Волынском, а затем в Берестье, бывший великий князь Изяслав Ярославич вел переписку со своими младшими братьями. Подробностей этих переговоров молодой князь не знал, но в середине марта получил письмо от отца, в котором Всеволод Ярославич сообщал своему сыну, что Изяслав Ярославич обещает не грабить земли Руси и не обижать ее жителей. В этом же письме Всеволод приказал своему сыну прибыть вместе со всей дружиной к нему в Переяславль.

С болью в сердце Мономах оставлял беззащитный Владимир-Волынский, еще больше он переживал за жителей разоренного Берестья. Хотя молодой князь и сомневался в правдивости обещаний Изяслава Ярославича, тем не менее он послушно выполнил волю отца и, собрав всю свою дружину, убыл в Переяславль.

Вновь впереди была дорога. Вновь перед молодым князем раскрывала свои объятия неизвестность.

Надрываясь, завывала весенняя вьюга. Поземка, завихряясь, превращалась в кромешную мглу. Бесчисленные снежинки роились перед глазами, сливались в страшную бурю и сбивали с пути.

А в голове у Владимира была буря не меньше той, что сбивает с правильного пути его боевого коня. Буря эта состояла из сотен мыслей, стремительно сменяющих одна другую, и мало среди этих мыслей было радужного.

В череде стремительно закрутивших молодого князя событий произошло много нового, много загадок оставалось неразгаданных. Страшно было, что загадки эти нельзя было решить, начертив какое-нибудь волшебное слово веткой на песке. Так, чтобы под дуновением ветра эти загадки превратились в прах. Загадки, кружащиеся сейчас в голове молодого князя, наносят сокрушительные удары по судьбам людей, нередко по судьбам населения целых городов, а некоторые могут ударить и по всей Руси.

Не прошло и трех лет, как Владимир покинул родной дом и попал в круговорот реальностей жизни. У него скоропостижно скончалась горячо любимая мать. Отец из политических расчетов в скором времени женился на дочери одного из могущественных половецких ханов. Братья Ярославичи разорили Минск и вероломно, нарушив данное ими же обещание, захватили в плен своего врага Всеслава Полоцкого. Великокняжеский престол занял враг всего рода Ярославичей, ранее ими плененный князь Всеслав. Бывший великий князь Изяслав Ярославич и его сын Мстислав-Бес творят беззакония на Русской земле.

Мысли о том, почему все это случилось, когда и чем все это закончится, сейчас роились в голове у Владимира Мономаха. Он старался понять все происходящее, молился и просил Господа Бога, чтобы тот укрепил его душу, не дал зачерстветь его любящему сердцу под натиском зла и беззакония, не дал самому молодому князю сбиться с истинного пути.

Вскоре стремительно повзрослевший и возмужавший князь Владимир Мономах приехал вместе со своей дружиной в родной Переяславль. Прошло всего два с половиной года, как Владимир покинул родительский дом, а так сильно все изменилось. Ранее веселый и всегда добродушный отец теперь был постоянно грустным и погруженным в тяжелые думы. Матери не стало. Не хватало ее ласки и тепла. В доме было будто бы постоянно холодно из-за отсутствия родительской любви. Вместо матери в доме теперь распоряжалась новая жена отца, дочь половецкого хана. И от этого было вдвойне неуютно. Не было его любимого дядьки-пестуна Твердислава. Сестра заметно повзрослела. Не стало их юношеского беззаботного веселья. Конечно, любовь и уважение остались, но все было как-то иначе. Владимир и сам точно не мог сказать, что именно не так, но всем своим существом ощущал дискомфорт. Он сам себе удивился, когда понял, что хочет поскорее куда-нибудь уехать.

События, с которыми Владимир Мономах теперь был неразрывно связан, вытащили его из пучины грусти и уныния. Изяслав Ярославич убедил польского князя Болеслава силой оружия помочь вернуть ему великокняжеский стол. На самом деле Болеслав был рад предложению Изяслава пойти войной на Киев и поживиться за счет Руси. Собрав войско, Болеслав и Изяслав Ярославич выступили походом на Киев. Узнав об этом, правивший в то время в Киеве князь Всеслав Полоцкий, не доверяя киевлянам и подозревая их в том, что в решающий момент они могут предать его и перейти на сторону Изяслава, бежал к себе в Полоцк.

Оставшись без князя, ожидая скорой неминуемой расправы от Изяслава, стоящего во главе поляков, киевляне обратились за помощью к двум младшим братьям Изяслава Ярославича, Святославу и Всеволоду. Братья согласились помочь жителям Киева и тем самым уберечь всю Русь от грабительского нашествия поляков. Они обратились к своему старшему брату с требованием: «Не водить ляхов на Киев». «Если хочешь гнев свой явить и погубить город, то знай, что мы готовы защищать его!» – с этими словами в город Сутейск, на границу Польши и Русской земли, братья Святослав и Всеволод Ярославичи решили отправить для переговоров с поляками спокойного, рассудительного и мужественного князя Владимира Мономаха.

Князь Владимир с радостью принял это поручение. Мономах вызвал к себе своих верных и надежных воевод Ратибора, Лучезара и Ставра и поведал им о задачах в предстоящем походе. Дружина Владимира Мономаха наполнилась гордостью, узнав о том, что ей доверили встать на пути поляков для защиты Киева и всей Руси. На следующий день Владимир и все его сплоченное войско были готовы выступать в поход против ляхов. Переяславский епископ Петр и отец Владимира, князь Всеволод Ярославич, благословили Мономаха и всех его воинов на защиту Отечества от врагов лютых. Жители Переяславля провожали Мономаха и его дружину как бесстрашных героев, вставших на пути хищного Мстислава-Беса и польского войска.

К Сутейску шли быстро, боялись не успеть прибыть на границу Руси до вторжения поляков. Войско захлестывали эмоции. Все помнили ужасы сожженной Берестейской крепости. Ставр с частью дружины шел впереди основного войска и разведывал местность от неприятеля. На подступах к Сутейску Владимир приказал всей дружине надеть доспехи и в любой момент быть готовыми вступить в бой для защиты Отечества.

Изяслава Ярославича, его сына Мстислава-Беса, Болеслава и польского войска в Сутейске не было. Местные жители рассказали Владимиру, что неприятель подошел только вчера вечером и встал лагерем в десяти верстах от города.

Мысль о том, что предстоит встреча с презренным Изяславом, падальщиком Мстиславом-Бесом и неизвестным Болеславом, который стремится нажиться на бедах Руси, будоражила сознание Владимира. Дружина была готова с ходу вступить в бой с неприятелем, но Мономах понимал, что бой – это крайняя мера. Сначала надо попытаться провести переговоры и передать требование отца и дяди Святослава, адресованное Изяславу: «Не водить ляхов на Русь». Мономах оставил дружину под командованием Ратибора и Ставра, а сам в сопровождении Лучезара и малого числа воинов поехал на переговоры во вражеский лагерь.

Изяслав встретил Владимира далеко на подъезде к своему войску. Его сопровождало лишь несколько вооруженных всадников, Мстислава-Беса и Болеслава с ним не было. У Владимира чувство презрения сменилось чувством жалости к этому человеку. Изяслав оказался заложником своей мелкой и низменной натуры. Из Киева его изгнали, братья не уважали его. Безвольный и слабохарактерный, он не нашел ничего лучшего, как выплеснуть гнев на невинных жителей Берестейской крепости. Ведомый алчностью и тщеславием, он пошел на сделку с врагом Руси, чтобы только вернуть себе киевский стол, не задумываясь о способах и средствах этого возвращения. Изяслав потерял связь с реальностью и не замечал, что силовое возвращение великокняжеского престола никогда не вернет ему уважение людей.

Близкие по крови, но совершенно далекие по духу и моральным ценностям, Изяслав и Владимир сошлись в поле. Взоры их встретились. Мономах, уверенный в себе, стоявший за правое дело, спокойно смотрел в глаза Изяслава. Владимир хотел заглянуть в душу своего дяди и понять, что там творится. Зрачки Изяслава судорожно бегали. Чувствуя свою вину, князь Изяслав стыдливо отвел взор в сторону.

Бывший великий князь на мгновение растерялся. Он не знал, как вести себя перед племянником. Хотя возглавляемое им польское войско по численности значительно превосходило дружину Владимира, трусливый дядя не рискнул разговаривать с племянником с позиции силы и стал жаловаться Мономаху на свою тяжелую судьбу.

Владимир выслушал плаксивые речи Изяслава и передал ему волю своего отца, переяславского князя Всеволода Ярославича, и дяди, черниговского князя Святослава Ярославича. Святослав и Всеволод признавали право своего старшего брата на великокняжеский престол и предлагали ему вернуться в Киев и продолжить княжить каждому из них там, где они были до его бегства. Изяслав должен был прекратить поход ляхов на Киев.

Князь Изяслав Ярославич очень обрадовался тому, что вернул себе великокняжеский престол без боя. Он не имел талантов управлять и своей дружиной, а в силу присущих ему трусливости и мнительности вовсе слабо надеялся на реальную помощь поляков. Он обещал своим братьям и Владимиру Мономаху, что выполнит их требования и придет в Киев лишь со своими людьми, тут же оставив польское войско. На том и разъехались: Изяслав – к своим ляхам, а Мономах с Лучезаром – в Сутейск.

Владимир был доволен исходом встречи. Главное, что удалось решить дело миром. Еще одной приятной мыслью в этот момент у Владимира было то, что не пришлось видеться с ничтожным Мстиславом-Бесом.

Вернувшись в свой лагерь, Изяслав рассказал о том, что братья уступают ему великокняжеский престол и поэтому теперь нет необходимости в военной поддержке со стороны поляков. Болеслав пришел в бешенство. Все его планы поживиться за счет Руси в этом грабительском походе рушились. Он стал убеждать трусливого Изяслава, что в Киеве его может ожидать опасность, и настаивать на своей помощи. Слабохарактерный Изяслав не знал, как ему быть. Он боялся разозлить братьев, взяв с собой поляков, и вновь лишиться великокняжеского престола. Но и идти в Киев совсем без войска он также боялся, понимая, что жители Киева явно не испытывают к нему любви и могут снова прогнать. Пришли к компромиссу: основная часть ляхов уйдет в Польшу, а Изяслава будет сопровождать алчный Болеслав с небольшим количеством польских воинов. Черниговский и переяславский князья Святослав и Всеволод разрешили своему старшему брату Изяславу Ярославичу прибыть в Киев с Болеславом в сопровождении малого войска, а князю Владимиру Мономаху приказали идти к Владимиру-Волынскому и находиться в том приграничном городе, пока польский князь Болеслав находится в Киеве.

Впереди себя Изяслав отправил в Киев своего сына Мстислава-Беса с ляхами. Прибыв в Киев, Бес в полной мере оправдал свое народное прозвище. Без суда и следствия он стал рубить и вешать людей прямо на улицах города, обвиняя всех в изгнании своего отца. Сотни душ загубил Мстислав-Бес. Киевляне ужаснулись. Они думали, что конфликт, который случился у них с Изяславом Ярославичем в прошлом году, когда он бежал в Польшу, предан забвению. Жители города надеялись, что Изяслав так же, как и киевляне, простил им старые обиды и теперь будет править и судить по совести и справедливости. Оказалось, что они ошиблись в своих благих надеждах.

Все лето 1069 года Болеслав хозяйничал в Киеве, а Изяслав Ярославич раболепно выполнял любые прихоти своего надменного покровителя. Изяслав считал, что благодаря именно польскому князю Болеславу он вернул себе великокняжеский престол. Так и сидели они в Киеве, выжимая последние финансовые и моральные соки из местных жителей. К осени терпение людей стало иссякать, и киевляне начали бить ляхов по делу и без дела. Оценив сложившуюся обстановку и поняв, что атмосфера в городе накалилась до предела, Болеслав решил бежать из Киева, пока его не посадили на кол вместе с его же ляхами.