Свет далеких звезд

Под поздравления Финна и обещания скорого звонка от редактора, вместе с которым мне предстояло доработать рукопись, я раскланялся и ушел. Такой же невероятной, как сам контракт на издание детективного романа, который я не писал, была кругленькая сумма, обещавшая в течение трех месяцев поступить на мой обычно скудный счет в банке. И это не считая отчислений от будущих переизданий, на которые, видимо, надеялся Финн. Честно говоря, я чувствовал себя передаточным звеном между настоящим автором и издательством, словно я лишь перетаскивал не имевшие ко мне отношения контракт и рукопись с места на место.

Придя домой, я устроился на диване и включил отопление. В конце концов, меня ждали большие деньги, и пока загадка с появлением романа не разгадана, я вполне могу на них рассчитывать. Я начал читать детектив в полдень и закончил только к утру следующего дня: не смыкая глаз и не отвлекаясь ни на что, даже на перекус. То, что я держал в руках, было бестселлером. Написанное неизвестно кем произведение, под которым стояло мое имя, было самым интересным из детективов, которые я когда-либо читал. По силе изложения, интриге и сюжету детектив был достоин лучших образцов жанра. Боюсь, моего скромного дарования не хватило бы даже на зачин.

Представьте себе, но и без того странная история делалась все удивительнее. В романе были описаны некоторые моменты, полностью копирующие события моей жизни, о которых не мог знать никто, кроме меня, и, возможно, моей матери, но ее уже несколько лет не было в живых. Вот она кочует из одной главы в другую со своими нравоучениями. Вот моя первая любовь выплывает из тумана, раскачиваясь на качелях в саду возле дома моего детства. Вот моя бывшая жена заводит интрижку за спиной главного героя и глупо попадается на измене.

Этот детектив мог написать только я и одновременно кто угодно, только не я. И тут я совершенно запутался. Если бы к моей голове приставили пистолет и потребовали ответить, кто написал «Живому в клетке скучно», я не смог бы этого сделать даже под страхом смерти.

* * *

Я снова набрал номер Итана и запросил скан сопроводительного письма. И каково же было мое удивление, когда в нем я прочел аннотацию романа, свое полное имя, и название – «Живому в клетке скучно».

Следующие несколько недель я жил как в тумане. Опытный редактор «Антипа Букс» быстро доработал роман, и книгу начали готовить к публикации. Я постепенно сживался с мыслью, что моим именем будет подписано одно из лучших произведений десятилетия. Это не мое преувеличение, а кропотливый труд маркетологов издательства, которые разбрасывали весть о скорой публикации «шедевра нашего времени» по всем возможным СМИ. На что они точно не скупились в рекламных текстах, так это на комплименты, а Финн, в свою очередь, не скупился на бюджет.

Через месяц после публикации критики завалили роман положительными отзывами. Они захлебывались от восторга, предрекая «Живому в клетке скучно» долгое и счастливое будущее.

Итан подарил мне ежедневник, в который я вносил сверхплотный график встреч с читателями. Один из помощников Финна, которого тот назначил моей правой рукой, обрывал мой телефон, когда ездил договариваться об интервью, и мои уши, когда бегал вокруг меня на презентациях. В последнее время я слышал его голос чаще, чем свой собственный. Но мне не на что было жаловаться. Похоже, сбывалась моя мечта, хотя все закрутилось так быстро, что я даже не успел осознать происходящее.

– Мистер Бромелью, позвольте. – Читатель протягивал мне книгу.

– Как ваше имя? – И я писал стандартное: «С наилучшими пожеланиями от автора».

Подписывая книги, я всматривался в лицо каждого, кто стоял в длинной очереди, и спрашивал себя, не знают ли они, что этот роман написал не я? Его автор так и не объявился. Неужели мне так сказочно повезло? Как ложка дегтя в бочке меда, омрачала мою радость лишь одна мысль: если появится отец, что я скажу ему? Смогу ли соврать, глядя ему прямо в глаза, или разочарую его признанием? Теперь я молился, чтобы он не пришел.

Когда мне позвонил Финн и радостным голосом сообщил, что одна из киностудий предложила экранизировать «Живому в клетке скучно», я настоял на том, что сам напишу сценарий, хотя никогда раньше этого не делал.

* * *

Следующие несколько месяцев я жил кадрами будущего фильма. Они сами всплывали в моей голове, а я лишь успевал их записывать. Диалог за диалогом, сцена за сценой. Я писал днями и ночами, отвлекаясь лишь на кофе, перекус и недолгий сон.

– Леопольд, у вас синяки под глазами! – возмущался мой помощник. Он постоянно звонил мне по видеосвязи, решая организационные вопросы с моей книгой.

– Что-то не спится в последнее время.

– Я слышал, вы уже отправили первую часть сценария на согласование? Мистер Финн говорил с продюсером. Тот в восторге от новых элементов, которые вы собираетесь привнести в картину.

– Финн сам звонил продюсеру? – удивился я.

– Они старые друзья.

– Значит, им понравилось…

Это была моя первая настоящая работа. Не только потому, что меня подгоняли по срокам, контролировали процесс, требовали согласований. Но и потому, что теперь именно я создавал персонажей, прототипом которых служили герои написанного кем-то детектива. Я начал понимать, что чувствую себя абсолютно свободно в написании сценария по готовому сюжету. Я мог вдохнуть жизнь в диалоги, видел сцены, их последовательность, и персонажи становились живыми. Словно имея великолепную ткань, я мог раскроить любой фасон.

Столько лет, мечтая о том, что я наконец напишу нечто стоящее, я представлял себя именно таким – живущим лишь одной идеей. Теперь она захватила меня целиком, будоражила воображение. Я чувствовал, как рождаются экранные герои. Они носили те же имена, что дал им автор романа, и если книга стала знаменита благодаря потрясающе запутанному сюжету, то мой сценарий раскрывал души персонажей, объяснял их поступки, заставлял зрителя увидеть живого человека в каждом из них. Я не мог придумать хорошую историю с нуля, но оказалось, что я был мастером, способным огранить готовый сюжет до ослепительного блеска. Когда я дописал последнюю страницу, то понял, что нашел себя как сценарист. Вот теперь я бы не спасовал при встрече с отцом, я был уверен, что он мог бы гордиться мной. Но отец так и не пришел.

Через год фильм вышел в прокат и имел оглушительный успех. Его номинировали на престижную кинопремию. К тому времени я уже работал над новым сценарием по одной из популярных книг и чувствовал, что живу по-настоящему. Окружающие стали относиться ко мне иначе, потому что я больше не нуждался в их одобрении. Человек, которому нет дела до того, что думают о нем другие, очень привлекает людей.

На церемонии вручения кинопремии я сидел рядом со Стивом Беккером – режиссером фильма. Ну, его вы тоже отлично знаете. Вспышки камер, дорогие костюмы, блеск украшений. Экранизация романа «Живому в клетке скучно» собирала награды гроздьями.

– В номинации лучшая режиссерская работа побеждает… – зал взорвался аплодисментами.

Стив вскочил и схватил меня за руку. Все произошло так неожиданно, что я не успел опомниться. Он протащил меня между рядами, провел, словно бычка на веревочке, через проход к сцене. Удивительно, как я не упал, взбираясь по ступенькам? Он подошел к микрофону, а я с ошалевшим видом стоял рядом.

– Прежде всего я хочу сказать «спасибо» этому талантливому человеку! – Он указал на меня, и аплодисменты раздались снова. – Благодаря ему фильм получил такой успех. Благодаря его дару видеть героев и лепить их из глины сцен и слов. И конечно, я не могу обойти молчанием…

Я смотрел в зал. Вокруг были знакомые и незнакомые люди, но среди них был один человек, лицо которого я узнал бы в любой толпе, потому что за много лет изучил его по фотографии до последней черточки. Человек в темных очках. В первом ряду партера сидел мой отец.

Мы с ним всегда были похожи. Так же, как и отец, больше всего на свете я любил читать. Так же, как и он, я был немного сутул. Я всегда был погружен в себя, это ли не странность характера?

– Спускаемся, не спи, Лео!

Стив взял меня под локоть и подтолкнул со сцены. Я плохо помню, как он довел меня до места.

– Ты перенервничал, – шепнул мне Стив. – Выйди, проветрись.

Протискиваясь между рядами, я оглянулся: на том месте, где я видел отца, теперь сидел кто-то другой.

В панике я выбежал на улицу. У ярко освещенного подъезда человек в темных очках и шляпе садился в машину. Растерявшись, я не мог сдвинуться с места. Фары вспыхнули, и машина отъехала от тротуара.

Я махнул рукой первому попавшемуся такси.

Пока мы ехали, я следил за машиной, в которой сидел отец. Она то появлялась, то исчезала в потоке автомобилей, а в моей голове проносилась тысяча мыслей. Я старался понять, что делать дальше. Сердце билось слишком громко и мешало мне сосредоточиться. Почему он не подошел ко мне? Что я скажу ему, когда мы его догоним? О чем спрошу? Обниму или останусь стоять как истукан?

Такси затормозило у пятиэтажного дома. В этом районе города я прежде не был. Некоторые фонари не горели, и я едва мог разглядеть темный силуэт отца. Он уже вышел из машины и направлялся к подъезду. Я побежал за ним, но входная дверь захлопнулась у меня перед носом.

Прошло столько лет, и, может быть, не стоит ломиться в закрытую дверь. Но разве я мог развернуться и уйти?

Набравшись смелости, я нажал кнопку звонка. Удивительно, но меня впустили сразу – замок на входе щелкнул, и женский голос пригласил меня подняться на третий этаж.

– Простите, я ждала доставку, – растерялась женщина.

– Ничего страшного, – выдохнул я. – Я ищу одного человека. Его зовут Рихтер Бромелью.

Женщина стояла в проеме двери, припоминая.

– Это редкое имя, – начала она. – Да-да, точно, здесь действительно жил мистер Рихтер. Я его помню, потому что он всегда ходил в темных очках, даже вечером. Но, вы знаете, его давно уже нет в живых. Он умер лет сорок назад, когда я была еще школьницей…

* * *

Для меня нас всегда было трое. Я, отец и мама. Оказывается, мы на самом деле были семьей, несмотря ни на что.

Я никогда не держал на отца зла, я любил его. Теперь я понял, что и он любил нас. Он умер, но все равно нашел способ встретиться со мной. А этот роман стал его последним подарком. Он стал доказательством того, что отец все равно всегда был рядом с нами, его извинением за отсутствие, его признанием в любви. Я часто подхожу к книжной полке, глажу корешок нашего с отцом детективного романа.

Вы, наверно, скажете, что всему произошедшему есть другое, рациональное объяснение. Вы, думаете, я безумец и фантазер? Но разве безумен тот, кто верит, что всей душой любящий тебя человек способен творить чудеса!

Безвозвратно

Теперь не время думать о том,

чего у тебя нет. Подумай о том,

как бы обойтись с тем, что есть.

Эрнест Хемингуэй

Медленно вращаясь вокруг своей оси, корабль шел через темные пространства космоса. В стеклах его иллюминаторов отражался свет десятков тысяч звезд.

– Капитан, сэр… – неуверенно начал Ларсен.

– Говори, давай, не тяни, – раздраженно перебил его Капитан, потому что помощник Ларсен прервал поток его размышлений. Мониторы освещали Капитана синим светом, из-за чего лицо его походило на маску, покрытую глубокими морщинами, с темными впадинами глаз и тонкими поджатыми губами.

– Полтора световых года назад наш корабль вошел в пространство системы Проксима Центавра, – Ларсен сел напротив Капитана.

– Не люблю, когда ты начинаешь с очевидных фактов. Значит, готовишься к трудному разговору, – сказал Капитан.

– Последний сигнал, который мы получили от остальных кораблей-исследователей, исходил именно из точки входа в систему. С тех пор от них нет ни одного сообщения. Не знаю, найдем ли мы их теперь? А даже если найдем, согласятся ли они продолжить искать подходящую для жизни планету и колонизировать ее вместе с нами? Ведь это, скорее, мечта, чем реальность. На поиски доступного для обитания объекта могут уйти долгие годы.

– Хочешь вернуться обратно на Землю? – горько усмехнулся Капитан.

– Было бы куда вернуться! Я не мечтаю о невозможном, сэр, вы меня знаете, – голос Ларсена дрогнул, и Капитан услышал в нем плохо скрываемое отчаяние, которое все чаще проскальзывало и у других членов команды.

– Не теряй надежду, помощник, только не ты. – Капитан обхватил голову ладонями и устало вздохнул. – Если мы объединимся с другими экипажами, то нас будет достаточно, чтобы возродить человечество на новом месте, создать новую Землю. Разве мы можем лишиться этой возможности?

– Сегодня группа навигаторов опять анализировала маршруты, еще раз просчитывала модель.

– И как? – без интереса спросил Капитан.

– Они уверены, что на нашем пути нет других кораблей и никаких признаков того, что они еще существуют. Может, их снесло космическими вихрями, размолотило метеоритным дождем, затянуло воронкой звездного взрыва. Да мало ли что с ними могло случиться! – Ларсен внимательно посмотрел на Капитана в ожидании, что тот наконец внемлет очевидному, и заметил, как мужественное лицо Капитана постарело за последние несколько лет.

– Да, мы уже давно не слышим сигналов. Да, мы не видим на мониторах следов ни одного из одиннадцати кораблей! – Капитан вскочил со своего кресла. – Ларсен, они шли рядом с нами курс в курс по протоколу, и все исчезали в одной и той же точке! – Капитан задумался. – Без них дальнейшие поиски пригодной для жизни планеты не имеют смысла. На нашем корабле недостаточно оборудования, людей и провизии. Поэтому я решил, что мы направимся туда, откуда сообщения поступали в последний раз.

– Но мы не знаем, что там, – запротестовал помощник.

– А вдруг в той самой точке – наш шанс на новый Дом? – почти закричал Капитан.

– А вдруг там наша погибель?

– Ты можешь спокойно лететь дальше, даже не рискнув это выяснить? – Капитан задал вопрос, не ожидая получить ответ. Он снова устало опустился в свое кресло. Ларсен промолчал.

Оба вглядывались в бескрайний мрак космоса. Розовые, голубые, красные облака далеких галактик вихрились и звали к себе, появлялись и исчезали, таяли в пустоте. Где-то в бесконечности вертелись планеты, сталкивались и расходились, будто бильярдные шары, нарушая все известные человеку законы физики и выстраивая их заново на свой лад. Мимо их корабля проносились кометы, волоча за собой драконьи хвосты из горящего газа, летели одинокие глыбы льда, подгоняемые космическими вихрями.

«Как прекрасен был бы для нас космос, если бы мы были в нем просто туристами. Если бы дома на Земле нас кто-то ждал, если бы у нас все еще был наш Дом. Мы бы не заботились ни о чем, кроме исследований и сбора образцов. В свободные часы мы бы спорили о том, какая футбольная команда победит в новом сезоне и где самое лучшее поле для гольфа. Мы бы засыпали, уверенные, что у нас под ногами есть опора в бесконечно расширяющейся Вселенной», – думал Капитан.

И Ларсен думал о том же. Он шел по длинному коридору, с обеих сторон которого располагались одинаковые двери. Но одна из них была для Ларсена особенной. Он тихонько постучал.

– Заходи, – так же тихо пригласила Алиса.

На постели было аккуратно разложено длинное голубое платье с тонкими бретелями.

– О! Похоже, я не вовремя… – почему-то обрадовался Ларсен, глядя на платье цвета неба в погожий полдень. Неба, которое они видели на Земле в последний раз так много лет назад. – Ты все время прятала его в шкафу?!

– Я хотела надеть его на наше первое Рождество на борту. Но эта страшная весть о Земле… Мне больше не хотелось наряжаться.

– Надень платье, пожалуйста, – попросил Ларсен, усаживаясь в кресло.

– Отвернись, помощник Ларсен, – скомандовала Алиса. – Ну же, Тим!

Тим Ларсен хихикнул, но прикрыл глаза рукой. Через минуту Алиса была готова. Она покружилась перед ним, поправила длинный подол платья, зацепившийся за тонкий каблук. Изгибы ее тела пленяли Ларсена, он с восторгом смотрел на красивую женщину, которая не сильно изменилась за пятнадцать лет, проведенных в космосе.

– Слушай, Алиса, а не это ли платье ты надевала на выпускной летного училища? – вдруг вспомнил он. – Именно в тот вечер я влюбился в тебя бесповоротно.

– Я взяла его с собой, зная, что мы будем с тобой в одной команде. И да, память тебя не подводит. В тот вечер в меня влюбились многие, – сказала Алиса, приподняв изящно очерченную бровь.

– А у меня не было ни единого шанса потанцевать с тобой, такая была очередь из твоих поклонников.

– Если мы наконец снова обретем свой Дом, обещаю тебе танец, – улыбнулась Алиса.

– Представь, что мы найдем пригодную для жизни планету. Понимаешь, насколько это маловероятно? И что дальше? Вдруг окажется, что Землю заменить нам нечем. Потому что Дом – это твои родные, друзья, твое прошлое, твои собаки и конюшня с любимыми лошадьми, сад с деревом, которое посадил твой дед, кинотеатр по соседству, да много чего еще, что исчезло вместе с Землей. Вот это был Дом. А грунт с правильным химическим составом и подходящая атмосфера не станут для нас новой Землей. Мы всего лишь продлим и без того долгую жизнь, которая досталась нам по случайности и лишь потому, что мы вылетели в космическую экспедицию незадолго до гибели Земли. Кажется, было бы гораздо легче, если бы мы тогда исчезли вместе со всем человечеством.

Алиса обняла Ларсена, внимательно посмотрела ему в глаза.

– У меня все-таки осталось кое-что с Земли, что я люблю…

– Твое платье? – пошутил Ларсен.

– Дурачок…

Алиса в платье цвета безоблачного неба начала целовать Ларсену лицо, губы, шею. А звезды подглядывали за ними в иллюминатор и, кажется, немного завидовали.

* * *

– Вы слышали, слышали?

Крайне взволнованные, Ларсен и еще несколько астронавтов ворвались в командный отсек. Глаза их горели.

– Конечно, я слышал, – сдержанно подтвердил Капитан, скрывая улыбку.

– От одного из астероидов отразился сигнал-сообщение. Теперь мы знаем местонахождение восьмого корабля!

– Да, «Титаника», – сказал Капитан.

– Ну какой же придурок дал ему это название, – сердито буркнул один из членов команды, просто чтобы скрыть волнение.

– Как видишь, ничего страшного с ним, тем не менее, не случилось.

Капитан ввел координаты, полученные в сообщении, и взял новый курс.

* * *

Они ждали, затаив дыхание. Весь экипаж напряженно вглядывался в темноту.

– Вот же корабли, я их вижу! Как много! Здесь не только «Титаник», – восторженно закричал Ларсен.

– Погодите, почему у них выключены двигатели? – поинтересовался один из астронавтов. – Они просто дрейфуют на орбите.

Капитан взглянул на монитор. Вот они, все одиннадцать смиренно плывущих по кругу кораблей. А планета, вокруг которой они вращались, пульсировала и билась, как живое сердце, без остановки качающее кровь.

– «Титаник», ответьте, – снова и снова повторял Капитан, наклонившись к спикерфону.

В динамике защелкало, зашуршало, застонало и затихло.

– Подбери настройки, Ларсен! – приказал Капитан.

Кнопки приемника замигали, перебирая частоты.

«И это были все новости». Щелк, щелк, помехи.

– «Титаник», «Космопёс», «Лесоруб», «Звезда», черт вас возьми! Как слышите? – упорствовал Капитан.

Команда притихла в напряженном ожидании.

– Не отвечают. Попробуйте на другой частоте, – скомандовал Капитан.

«Я вижу твои губы, летние поцелуи,

Загорелые руки, которые я держал».

Щелчок, шум, помехи.

– Твою ж… Это что, Фрэнк Синатра? – Ларсен не верил своим ушам.

– Смени частоту, – распорядился Капитан.

«На сегодняшнем заседании… Время – плохой доктор… Двадцатого апреля… Пожар разгорелся в сердце Лос… Кто слишком часто оглядывается назад…» Щелчок, шорох, помехи.

– Они как будто радио слушают, – восторженно прошептала Алиса.

Вся команда стояла и оторопело смотрела на безвольно плывущие по кругу корабли, на темные, безжизненные проруби их иллюминаторов. И в глазах растерянных людей застыл незаданный вопрос. Капитан дернулся, будто пробудился ото сна, и выключил приемник.

– Что это было? – спросил Ларсен, не обращаясь ни к кому конкретно.

– А что это за планета? – задал вопрос Капитан.

Ларсен внимательно посмотрел на голографическое изображение развернутой звездной карты.

– Капитан, в данной точке пространства зарегистрирован объект, но без названия.

В трехмерной голограмме сотрясалась и пульсировала незнакомая планета.

– А волны, похоже, звуковые, – предположил Ларсен.

– Но откуда их так много? Оглушительно много! – Капитан почесывал подбородок. – Через час попробуем выйти на связь с кораблями еще раз.

* * *

Капитан и Ларсен пришли в кают-компанию, где собралась за обедом вся команда.

– Никаких новостей нет, – поднял руку, пресекая расспросы, Ларсен.

– Мы так и не получили ответа ни от одного из кораблей, – пробормотал Капитан, садясь за стол. – Бог знает, что там творится, как будто они все умерли. И почему они крутятся и никуда больше не летят?

– Они заслушались и им не до нас, – шепотом предположила Алиса. Она была сама не своя.

– Ты о чем это? – с подозрением спросил один из астронавтов.

– Ты слышал, все мы слышали. Это было волшебно! – прошептала Алиса так мечтательно, что астронавты застыли над тарелками. – Много лет назад мы оставили позади все, что когда-то было нашей жизнью там, на Земле, которой больше нет…

– Ни одного напоминания о ней не долетало до нас через холодное пространство космоса, – продолжил Ларсен.

– Как мы вообще собирались жить одни без нашей Земли и надо ли нам это? – заметил один из астронавтов.

– Мы, двенадцать оставшихся кораблей, – это все, кто выжил. Мы летели много световых лет неизвестно куда, прочь от Земли, где погибли наши близкие, где наши леса превратились в пепел, где наши дома затоплены радиоактивными океанами, – поддержал другой.

– А я отвечал за вашу жизнь, старался вселить в вас надежду на будущее. И мы всё летели и летели, – вздохнул Капитан. – Когда на Земле случился Армагеддон, эта чертова ядерная катастрофа, наши двенадцать кораблей уже были в космосе. Мы последние люди, единственные, кто уцелел. Но видит Бог, мы не были готовы ими стать. Нет!

Капитан умолк. В кают-компании стояла тишина.

– Мне хочется вскочить и бежать, включить динамики на полную мощность, – начал Ларсен.

– О да, попалась бы еще рождественская песня, вроде Jingle Bells, – мечтательно добавил инженер.

– А что? Дело к Рождеству близится, – подтвердила Алиса.

Она посмотрела на Ларсена, и он заметил, что глаза ее лучатся счастьем. Алиса никогда не признавалась, насколько сильно тосковала по дому все эти долгие пятнадцать лет скитаний. Она прятала свое чувство ото всех так же, как свое вечернее платье.

– На Земле мы бы сейчас такой стол накрыли… – размечтался биолог.

– И гуся самого жирного, – Ларсен вздохнул.

Собравшиеся за столом невольно посмотрели в свои тарелки, наполненные одинаковыми серо-желтыми кусочками синтетических протеинов со вкусом мяса и картошки.

– Ты сделал нам предложение, от которого мы не можем отказаться, – беспечно рассмеялся Капитан. И все засмеялись вместе с ним.

– Давайте займем позицию между «Лесорубом» и «Титаником», – предложил Ларсен. – И будем как еще одна игрушка на елке под рождественской звездой.

Глядя друг на друга, все как один снова рассмеялись. Впервые за много лет они с радостью думали о Земле.

* * *

Ларсен занял свое место рядом с Капитаном. Алиса примостилась за их спинами.

– Если мы присоединимся к другим кораблям, то вряд ли куда-нибудь полетим снова. – Алиса озвучила то, что у всех вертелось на кончике языка. – И тогда наши поиски окончены. Мы не заселим новую планету и не возродим человечество, – спокойно подытожила Алиса.

– Значит, так. Но, похоже, здесь все «за», – поставил точку Капитан.

Корабль набрал скорость, затем быстро сбросил ее, плавно ложась на орбиту. Левым боком, правым боком, медленнее, тише – и хоп, захват. Корабль тряхнуло, подбросило немного, ласково покачало, будто убаюкивая.

Они плыли вокруг пульсирующей планеты, в ряду других одиннадцати молчаливых кораблей.

– Включите радио, – попросил механик.

Ларсен коснулся кнопки. Из мощных динамиков, расположенных во всех отсеках корабля, выплыла, порхая над ними, чистая скрипичная трель. За ней, крадучись, боясь ее спугнуть, через динамики проник рояль. Оба инструмента обменялись между собой десятком нот слаженно, меццо форте. И затихли. Потом снова заговорили сочными звуками, плакали и смеялись, обнимались и отталкивались лишь для того, чтобы снова слиться в протяжном и нежном вздохе. Так они и кружились, скрипка и рояль, двое во Вселенной, вовлекая души застывших в молчании людей в свой хоровод.

«Вы слушали концерт…» – раздался голос из динамика, и Капитан приглушил звук.