Однажды в Москве. Часть I

Это все я узнал после того, как подкатил к ней и познакомился. Душа ее истосковалась по ласке, и мы пару раз встретились. Я осторожно начал выпытывать у Маргариты, таково было ее полное имя, интересующие нас подробности. И вот что узнал. Оказывается, Ашот как-то отвез ее с собой в Смоленскую область на какую-то навороченную то ли виллу, то ли дачу. Дом был изнутри и снаружи красиво оформлен. Их обслуживал некий молчаливый высокий армянин в форме. Ну, в смысле, готовил еду, ходил в магазин за сигаретами и выпивкой и т.д. Этот же молодой человек в последующем приезжал за ней и отвозил к Ашоту на свидания уже на съемную квартиру. Она покраснела, когда упомянула об этом парне и сказала, что не помнит его имя.

Думаю, она наврала. Это и неважно, мы всех поименно знаем в команде Ашота, и я сразу понял, о ком идет речь.

В припадке хорошего настроения Ашот как-то обещал Марго сделать ее хозяйкой этого дома. Но встречи становились все реже, и в настоящем она жутко ненавидит Ашота, считая его виновником своей жизненной трагедии. Ведь у нее был молодой человек в Ереване, они хотели создать семью и имели хоть посредственный, но какой-то вид на будущее. Дьявол ее попутал в лице Ашота и в результате она – дешевая содержанка и прислуга в чужом городе. Обратно, как ты понимаешь, семья ее уже не примет. И теперь Марго с ужасом думает, куда денется, если потеряет пусть и эту не ахти какую работу и, соответственно, временное жилье, которое ей предоставили в доме этого богатого армянина. Хозяин стар, скуп, отвратителен в манерах и, чувствуя угасающий интерес Ашота к “родственнице”, все больше распускает руки. И уже прямым текстом намекает, что если она откажет, то в скором может идти на все четыре стороны.

Войдя в положение несчастной, я понял, что с ней надо сыграть в открытую. Я сказал, что Ашота песенка спета. Он перешел дорогу серьезным людям и скоро сыграет в ящик. Мы можем ей содействовать со становлением новой жизни, но она должна помочь обнаружить этот самый дом под Смоленском…

Тут у Арама запершило горло от длинного рассказа, и он большими глотками начал опустошать содержимое своего бокала.

– Она согласилась… – я вернул его к теме.

– У нее не было выхода. Теперь Марго с моими пацанами колесят по всей Смоленской области в поисках двухэтажного чердачного дома с огромным двором, высокими зелеными стенами и большими, такими же зелеными куполообразными воротами. Так она этот дом запомнила.

– Имея такие приметы, можно и самим установить этот дом без помощи этой телки, – я вставил.

– Откуда мне знать, может, ворота перекрасили, забор снесли, построили третий этаж… – с раздражением ответил собеседник. – Она, наверняка, дом узнает, если увидит… И не надо называть ее телкой!.. – вдруг выпалил он.

Я с удивлением посмотрел.

– Она просто запутавшаяся женщина. Такое бывает…

– …

– Мы начали встречаться. Я все равно умру. Рядом никого. Вот завещу ей свой скарб, хоть кто-то может могилу навестит.

– Извини… – я смутился.

Он махнул рукой:

– Так мы все обсудили? Ты сможешь? – спросил.

Ответил я после некоторого молчания, еще раз все обдумав:

– Надо, чтобы указание исходило от Корейца. Все осложнилось. Я уже не смогу выполнить заказ без его санкции.

Арам кивнул:

– Я понимаю. Мы эту мысль подадим Спартаку. Он наслышан о тебе. В конце концов, ты его близкий родственник. Если не ты, то кто?..

На этой вопросительной нотке мы расстались. Вся дальнейшая музыка прозвучала почти по нотам. Утром следующего дня за мной заехал Тощий и повез загород к Корейцу. Ким меня встретил в военном плаще с капюшоном, одетом поверх теплой матросской тельняшки на берегу небольшого озера. Вернее, я поздоровался и сел рядом. Настроение у него было хорошее. В ведерке колыхались и бились хвостами несколько свежепойманных рыбешек. Один из его ребят приблизился и передал мне уже готовую снасть. Я осторожно закинул ее в воду.

– Сразу видно – не рыбак… – презрительно фыркнул Кореец, наблюдая за процессом. Я понял. Он рыбак-фанатик. Чтобы заслужить его уважение, надо еще быть отменным рыбаком.

Кореец между фразами, относящимися сугубо к рыболовству, скупо выразил мне соболезнование по Артуру. После, кажется, забыл эту тему и почти час радовался, как ребенок, процессу ловли. Я тоже, к своему удивлению, выловил несколько тощих рыбешек и, наконец, прочитал в его взгляде что-то похожее на снисходительное одобрение. И только после, как мы скоротечно “трапезничали” поджаренными на углях рыбешками, он вернулся к теме и спросил, что я думаю о случившемся.

– Темное дело… – я “задумчиво” ответил. – Артур и мышку не обидел бы. Надо быть олухом, чтобы на него подумать по поводу разбоя. Но факт – его убили. Значит, были основания.

– Так кто же тогда спланировал эту операцию? И почему подставили Артура?

– А кот его знает. Но ясно, замешан свой…

Сказал и похолодел.

Кореец призадумался. После некоторого молчания спросил.

– А к тебе он не обращался?

Я напрягся:

– Не понял…

– Артур к тебе не обращался? – Кореец метнул на меня резкий взгляд. – Они с Ашотом сцепились. Друг друга оскорбляли. Теоретически он мог бы обратиться к тебе, как к родственнику. А также по назначению…

Я понял, что сейчас понадобится вся моя выдержка. Как ни странно, она проявилась. Может, именно с тех пор у меня при экстремальных ситуациях вырабатывается отменное хладнокровие. Ким был очень чувствительным. Малейшая фальшь в голосе могла направить его на верный след.

У меня же включился режим автомата, и я рассмеялся:

– Жаль, не обратился. Я этого Ашота с удовольствием пришил бы. Оказывается, этот ублюдок собирал деньги на войну в Карабахе.

– А тебе-то что? – Кореец зевнул. – Это бизнес. Ты что, патриот?

– Я такой же патриот, как ты, – холодно возразил, – в меру. Просто из-за таких вот бизнесменов простые люди страдают.

– Ты хочешь сказать, ничего не знал об этих сходках?

– Откуда? Мне после рассказали. Не забыл, я азербайджанец. Даже, женившись на армянке, я для них чужой. В том числе и для покойного Артура, пусть земля будет ему пухом – он был лучшим из них. И мне сказали, он был против поборов, поэтому и спорил с Ашотом.

– Но ты же не веришь, что это он организовал налет? Ты допускаешь, что Артур мог спланировать такое?

– Думаю, вряд ли. У него не было криминальных завязок. На сколько знаю, и киллеры не профи… Хотя, кто знает? Человеческая душа – ведь потемки. Даже котенка можно спровоцировать на агрессию…

Ким задумался. Знать бы какие мысли крутятся у него в голове. И что мне ответить, если вдруг спросит – где мы были в ночь нападения на Багдасаряна.

Опять этот мерзкий холодок в теле. Упущение. Мы не отработали все варианты развития событий. Черт, я олух…

Я осторожно начал “прокладывать рельсы” к мыслям Корейца.

– Может, этот Ашот сымитировал нападение, чтобы списать деньги? Ведь, говорят, их не нашли.

– Зачем? Он и так брал, сколько хотел…

Казалось, Кореец думает о другом. Выглядел рассеянным.

– Все-таки, почему Артур? – он повторился.

– …

– Это нелогично. И то, что не укладывается в логику, вызывает тревогу. И мне не нравится, когда чужие орудуют под носом. Грамотно орудуют…

Мое мнение – это внутриобщинные разборки. Кто-то захотел сорвать куш. Как версию можно было предположить Арама, его заместителя. У того был мотив. Но и алиби.

– Может, он специально обеспечил себе алиби?

– Нет. Арам был сильно простужен. Даже на этом собрании кашлял и чихал, мне передали. Ночью они с товарищем попросили у сторожа растопить заводскую баньку и чуть ли всю ночь парились. Сторож подтвердил. Старик все ворчал, так как рассчитывал, что, как всегда, сможет задремать в своей будке. А тут дров принеси, самовар растопи… Вряд ли Арам специально простудился, чтобы обеспечить себе алиби. А удрал, чтобы настучать на Ашота, он метит на его место…

Тебя же я позвал по конкретному делу. Надо ликвидировать заказчика. Ну, Багдасаряна.

Я “недоуменно” уставился.

– Знаю, ты не любишь подобное. Мы особенно и не напрягаем. Но тут особый случай.

Ты знаешь, Манучарово крыло армян под нами. Спартак верой и правдой служит нам. Если откажем в “просьбе”, вера его поколеблется. Отойдут и другие. Поскольку все они собрались вокруг именно этого субъекта.

Мы, конечно, сможем их сломать. Но зачем прибегать к силе, если есть вариант лояльности. И, честно говоря, я не верю в результативность силовых методов. Все это временно. При случае они воткнут нам нож в спину. Сам знаешь, это армяне.

– Но почему я? Нет, конечно, если это приказ…

– Объясню, – Кореец перебил. – Багдасарян как бы служивый. Тема поборов замыкается у них чуть ли в самих верхах. У них параллельные связи с нашими долбаными властями. Ну и с нами… И я не хочу влезать в политику, рано. И так пальцем тычут… А ты кровник. Все поймут, что это не политика и с тебя спроса не будет. Это будет приемлемо и Спартаку – повысит его рейтинг. Хоть и айзер, ты входишь в клан Манучаровых. Ты удобный вариант для всех. Это будет выглядеть в духе ваших вендетт. Как это? Око за око, кровь за кровь… – Кореец улыбнулся.

“Вот тебе и воры…”

– Информационное и прочее обеспечение будет, – Ким развернулся и кивнул на Тощего, заводящего машину. – Трофим будет с тобой до конца операции. Детали разработаешь сам…

Уже провожая меня до машины, он неожиданно, как бы невзначай, спросил:

– Да, как там наша Шемаханская царица?

Привычный холод вновь кольнул в сердце. Я вопросительно посмотрел.

– Ну, ты понял. Как ее там, Наиля Са-ля-мова? – вероятно, чтобы не ошибиться, по слогам произнес он.

– Нормально. Как и прежде, с призывниками. Что-то не так?

– Да нет, я бы сказал, даже очень так… Я как-то пролистал ее отчеты. Кто, откуда, куда устроен, что может, адреса, фотки. Все грамотно… А ребята твои как?

– Митяй с Мансуром, братья со мной. В основном по объектам работаем.

– Вас надо более рационально использовать… А эту связку с призывниками кто придумал?

– Ну, Наиля… – холод в сердце стал еще пронизывающее. – Умная она. Правда, доходы уже не те…

Кореец перебил:

– Эти списки скоро понадобятся… А она разобралась с женихом?

– Да, кажется, уже окончательно. Он приехал. Сначала с цветами, подарками. После устроил дебош. Да так, что ребята спустили его с лестницы.

– Да? – Ким полюбопытствовал. – А ну, расскажи!

– Придурок он, этот жених – полный кретин. Я, правда, не сталкивался. Ему, видите ли, не понравилось, что Наиля остается вместе с братьями и ходит при них в коротких шортах. Начал орать на нее, на братьев рыпался. Ну, те сначала грамотно молчали, все-таки кандидат в родственники. Но когда терпение уже их сестрички лопнуло, и она послала этого олуха куда подальше, братья с удовольствием проводили его по назначению аж до дверей подъезда. Вряд ли он после такого появится.

– В шортах… – Кореец рассмеялся. – Действительно, Восток – дело тонкое.

– Так ты сам восточный? – и я невольно улыбнулся.

– Да, но не до такой степени…

Он, все еще смеясь, хлопнул дверцей машины…

Уже по дороге старался проанализировать его реплики. Я-то хорошо знал – Ким просто так ничего не скажет. Меня очень беспокоило его внимание к Наиле. Уже второй раз при мне он прицельно интересовался ею.

В вопросе, что я не в курсе армянских дел с того, что я азербайджанец, видимо, сработало. Пока. Чисто логически. Я вспомнил слова Арама: “даже хорошо, что ты азербайджанец…”

Но я был уверен, Ким не отстанет. Он понимал, что наводчик из своих. Когда все возможные варианты отпадут, он вновь вернется к исходной точке. И не исключено, что в том числе будет выяснять: где мы были в ту ночь.

Во-вторых, с большой долей вероятности, что они займутся и блатными. Ведь и они конфликтовали с Багдасаряном. Если выйдут на Арама, то и до меня рукой подать.

Мансур!..

Внезапно появившаяся мысль пронзила стрелой. Вот где слабое звено! Мансур со своим изворотливым умом непременно докопается до сути. Ведь он в курсе, что накануне налета на хату Арам искал встречи со мной.

Я платком вытер вспотевший лоб:

– Ты не в курсе, когда вернется мой друган?

– А он тебе не сказал?

– Нет. Он всегда исчезает резко.

– Вот так и появится…

Дорога была длинная. Через некоторое время я все-таки разговорил этого угрюмого Трофима. И он мне скупо сообщил, что стрелявших в Артура киллеров вычислили. Оба серпуховские. Оказывается, они и до этого оказывали Ашоту подобные услуги. Одного уже поймали, вывезли в лес и закопали живьем в присутствии Спартака, безмолвно и с окаменевшим лицом, наблюдавшим за казнью. Перед смертью киллер признался во всех заказах, полученных от Ашота, в том числе в убийстве двух московских армян, вероятно, тоже заартачившихся против поборов. Не то, что киллеры были профи, просто за них толком только сейчас взялись.

Другой пока в бегах. Но далеко не уйдет. Уже идут по следу…

“Мансур обычно пропадает на дней двадцать, месяц. Теоретически у меня еще дней пятнадцать. Надо искать выход.

Хорошо бы с Арамом посоветоваться. Предупредить.

Нет. Кореец роет. Черт…”

Я для себя по жизни выработал одно железное правило, которое не раз меня выручало.

Если не знаешь, что делать, лучше ничего не делать.

Бездействие порой тоже действие.

По крайней мере, не совершишь ошибку.

Вот и сейчас…

Через день нам стали известны координаты Ашота. Мне сообщил Тощий. Вспомнив диалог с Арамом, я невольно улыбнулся. Воры вели бандитов.

Мы начали готовиться…

– Одну минуточку, у меня вопрос, – подал голос Прилизанный, – потом забуду.

– Сам нарушает, а нам рот затыкает, – тихо заворчала Аталай.

– Хочу уточнить насчет призывников-дезертиров, – сделав вид, что не услышал реплику, начал Прилизанный. – Значит, вы всю добытую информацию выдавали Корейцу?

– Ну да… – словно нехотя подтвердил Длинный. – Не лично ему, конечно…

– По сути, вы являлись двойным агентом, – мягко продолжал стелить Прилизанный.

– Что вы мелете? – Длинный не смог скрыть раздражение. – Не устали меня провоцировать?

– Это вы тут… черт знает, что!.. – в тон ответил Прилизанный. – Ранее сами признались, что вызвались передавать Организации всю информацию о призывниках, в том числе с подробным анализом их возможностей. Вы подтверждаете?

– Не всю… Черт!.. Я же объяснил, чтобы перетащить своих людей с целью сохранения их жизней и, заодно, войти в доверие, я должен был заинтересовать Корейца. В тот момент, увы, мою бедовую голову никакая другая мысль не озарила.

– Но вы же передавали информацию и об азербайджанских дезертирах, так?

– …

– Мало того, что вы способствовали распространению дезертирства в нашей армии, вы еще и передавали данные на наших молодых ребят спецслужбе, активно сотрудничавшей с противником, прекрасно осознавая, что этим подвергаете их вербовочному риску…

– Вот вы как!.. – Длинный побледнел от гнева, хотя продолжал владеть собой, не позволяя голосу ни на тон повыситься. – С этого момента прошу внимательно следить за моей речью, чтобы у вас не появилось желание вновь ее исковеркать.

Если помните, я ясно сказал, что военные разведчики изначально боролись с этим позорным явлением, выявляя лица, способствующие дезертирству. Только после, когда поняли бесперспективность этих действий, поскольку одних негодяев заменяли другие, а им, видимо, дали по шапке, решили сменить тактику и использовать этот отходный материал в оперативных целях. Об этом я уже говорил, повторяю лишь для особенно непонятливых.

А что касается выдачи информации о соотечественниках, скажу следующее: конечно, выдавали. Конечно, предоставив информации об армянах, грузинах, таджиках, даже о молдаванах, мы не могли не выдавать об азербайджанцах. Нас сразу вычислили бы…

Но выдавали выборочно. То есть, если человек способный, русскоязычный, из состоятельной или влиятельной семьи и с вырисовывающимися отсюда оперативными возможностями, мы его не раскрывали. Это же касалось и призывников-дезертиров из Армении и Грузии. Если кто-то нас заинтересовывал в оперативном плане, мы его оставляли себе. Так что Организации доставалась не совсем полезная часть наших молодых ребят…

– А грузин зачем? – перебил Арзуман – он был родом из Грузии. – С грузинами у нас проблем нет и у нас одинаковая беда – отторгнутые территории. Мы прекрасно друг друга понимаем.

– Среди грузин много этнических армян, нередко с измененными на грузинский лад фамилиями. Мы их по ходу вычисляли. Нам были известны факты, что через них армянские спецслужбы подогревали сепаратистские настроения единоплеменников в Ахалкалаки, а также спровоцировали межнациональные распри грузин с азербайджанцами. Помните, в конце 80-х, в начале 90-х столкновения сванов с азербайджанцами? Есть информация, что это была спланированная акция. А зачинщиками являлась агентура противника в среде этнических армян, скрывающимися под грузинскими фамилиями.

– Я просто… уточнял… – пробубнил слегка сконфуженный Прилизанный.

– А теперь, если вы не против, я продолжу рассказ, поскольку очень желаю его закончить.

– Не против… – хором подтвердили остальные присутствующие, коллективно зыркнув на Прилизанного…

Глава XXVII

Через день Тощий информировал меня о деталях проживания Ашотовой команды в небольшом поселке под Смоленском. Сам Ашот появлялся на людях редко. За продуктами и прочим выходил один из его ребят.

Двухэтажный чердачный дом с салатовой раскраской выглядел аккуратно и находился на территории большого земляного участка на самом отшибе поселка. Видно было, это позднее строение. Высокий каменный забор такого же оттенка надежно загораживал его со всех сторон. Во дворе почти постоянно бегали несколько кавказских овчарок и слышен был их злой лай. Попытка местных аборигенов проникнуть на территорию, как правило, заканчивалась безуспешно. Им не открывали двери.

В прошлом году в окрестностях нашли одного пьянчугу с перегрызенными горлом и конечностями. Народ пошумел. Местные менты нанесли визит к чужакам, и этим все закончилось. Людям сказали, жители Зеленого дома тут ни при чем, а бедолагу, вероятно, загрызли бродячие собаки. Все поняли, что те откупились. После этого случая местные криминогенные элементы оставили чужаков в покое, которые, по их мнению, были то ли армяне, то ли кто, и не лезли с назойливыми просьбами о материальной помощи и предложениями защиты их чести, кошелька и жизни…

– Ты сам видел этот дом?

– Нет, но есть чертеж. – Тощий вынул из кармана сложенный лист.

– А это что, магазин? – ткнул я пальцем на наброски двухэтажного строения в схеме с припаркованными перед ней автомашинами. Их изобразили в виде аккуратных квадратиков с колесиками. Я обратил внимание на один, который нарисовали более объемным, чем остальные. Это должно было обозначать грузовик. Я улыбнулся. Неизвестный художник, видимо, являлся педантом…

– Да, – подтвердил Тощий. – Знал, что заинтересуешься. Тут они отовариваются.

– Ты уверен, что только здесь?

– Не уверен. Но в округе нет больше крупных продуктовых. Только маленькие, типа – мясо, рыба, яйца.

– Выяснили насчет владельца дома?

– Он числится за неким Демьяненко Алексеем Петровичем, 1921 г.р. Жители помнят его. Это был тихий, безобидный старичок, живущий в своей убогой деревянной лачуге. Правда, двор у него был большой и зеленый, засаженный фруктовыми деревьями. И огород. Он, наверное, этим и кормился – продавал плоды. В том числе варенье, соленье, прочее…

После, старик с хибарой куда-то исчезли. Появились эти и отгрохали дом.

– Понятно… У Ашота, видимо, гендоверенность. Это удобно, затрудняет установку. Старика где-то держат. Или же в этом уже нет необходимости…

План действий моментально нарисовался, сам удивился.

– Трофим, понадобится форма сержанта милиции с соответствующей ксивой. Это для Павла. А также удостоверение офицера милиции в звании… допустим, майора.

– Для тебя… – Тощий уточнил.

Я кивнул.

– Легко. Наши что угодно нарисуют. Хоть ФСБ.

– А также милицейский уазик.

– Есть армейский, – после короткого раздумья он ответил.

– Сойдет. Но камуфлируйте под мусорской. Ну, мигалка, расцветка… Да и еще, узнайте, кто ведет дело Багдасаряна? Вообще, все об этом деле. Хачам должно быть предъявлено обвинение в незаконном хранении боеприпасов.

– Если их отпустили, значит, откупились. Скорее оформили добровольную сдачу.

– Неважно. Любая информация.

– Это все?

– И ПНВ39. Любой ночник или труба.

– Тогда поехали. Надо вас сфоткать…

В Смоленск по указанному адресу мы выехали уже поздно вечером следующего дня. Павлик в форме сидел рядом с рулящим Толиком, я – на заднем. Погода была пасмурная. С перерывами шел дождь. Из-за сильного тумана порой еле различали дорогу. Повезло, имелось противотуманное освещение. Под утро доехали, по адресу и схеме нашли указанный район.

С территории магазина хорошо просматривался Зеленый дом, находящийся на относительной возвышенности, и узкая дорога с кривыми зигзагами, ведущая к дому. Мы въехали на пустую парковку. Увидев старый “Камаз”, я невольно улыбнулся. Помимо грузовика, несколько подержанных и, по-видимому, нерабочих автомашин “скрашивали” унылый пейзаж этой провинциальной картины, почти точно копирующую схему.

– Вдруг не приедут… – заворчал Толик. – Мож, нет аппетита?

– Приедут.

– Ну, приедут… – вновь заныл Романов. – Неизвестно, когда. Мож, постучимся, типа менты…

– Толик, ты не кавказец… – приблизив с объектива Зеленый дом, я ответил.

– Причем тут Кавказ? Что ты порешь?

– А притом, что любой уроженец Кавказа предпочтет завтракать со свежим ароматным хлебом, тем более, если у него много денег и почти нет развлечений. После случившегося они отлеживаются и, скорее, шарахаются от женщин. Так что даже эти походы за продуктами для них вроде развлечения…

Толик сплюнул в окно и замолчал. Павлик же развлекался, то и дело вытягиваясь и разглядывая свою ментовскую фуражку в лобовом зеркале.

– Что, нравится? – решил отыграться на нем Толик.

– Подходит, – тот залыбился. – Может, сменить профессию?

– Давай-давай… – потакал Толик. – Это щас хлебно. А я вот застрелюсь.

– Зачем? – отвлекшись от нового имиджа, подозрительно покосился Павлик.

– Потому что лучше иметь сестру-проститутку, чем брата мента. Тьфу!..

Посмотрев на раздосадованную и мигом раскрасневшуюся физиономию Павла, я не смог удержаться от смеха. Через секунду все мы ржали, как дети, забыв и злость, и дорожную усталость, и ожидающий нас, вероятно, непростой расклад…

Когда продуктовый открылся, я вошел и немного походил. Хлебный уголок находился справа, сразу после винно-водочного. Под недоброжелательным взглядом толстого охранника в дурацкой голубой фуражке я взял с прилавка бутылку “Кремлевская” и приблизился к молоденькой кассирше, которая, узрев в моих руках небрежно вынутую пачку купюр, засияла, как утренняя звезда.

“Сразу вычисляют залетных фраеров”, – подумал я и тоже улыбнулся, нарочито задержав взгляд на глубоком вырезе ее кофточки. Белоснежная добротная грудь, словно желая скинуть “оковы”, протестующее заколыхалась. Девица зарделась.

“Пригодится”, – я подумал, смутно чувствуя себя виноватым оттого, что она действительно мне понравилась…

Машина марки “Нива” отъехала от Зеленого дома приблизительно через час. Мы следили за домом из небольшой, но мощной подзорной трубы белорусского производства. Откупорив бутылку, я сделал несколько глубоких глотков. Спирт впитался в меня с запахом и приятно прошелся по застывшим от прохлады и бездействия жилам…

Когда мы с Толиком вновь появились в магазине, первое, что заметил – радостный взгляд кассирши. Девушка быстро поправила челку и, не обращая внимания на ухмылку охранника, лениво прислонившегося к стойке, слегка помахала мне ручкой. Улыбка, словно заразная, сама по себе нарисовалась и на моей физиономии.

– Вкусная у вас водка, – проходя мимо, бросил ей. – Мы, пожалуй, еще возьмем…

Тень разочарования прошлась по ее милому личику и застыла. Тут, видимо, своих выпивох хватало.

“Более глупого подхода к девушке ты не смог придумать…” – невольно обратился я к себе и тут же получил хлесткий ответ.

“А тебе что, детей с ней крестить? Вот шепну Джуле…”

Я “испуганно” засеменил в винно-водочный. Ассортимент здесь был, конечно, не Москва, но тоже приличный. Налепив на себе серьезную мину, я внимательно начал изучать витрину, типа, в поиске качественного огненного напитка.

– Он один, – шепнул Толик, пройдя мимо. – Как вошел, сразу в хлебобулочную. Черт!..

Взяв с витрины, пожалуй, самую дорогую водку, я развязной походкой направился в соседний отдел. Объект набирал в корзину свежие хлебные батончики. Маленький рост, спортивная куртка с капюшоном, белые в полосочку кроссовки. Это был Малыш, которого Павлик в квартире оглушил кулаком.