Однажды в Москве. Часть I

Мансуров улыбнулся:

– Это на него похоже. Арам, в общем-то, с ног до головы- идеалист, чего не скажешь об остальных… И все?

– Да. – Я придал голосу максимум уверенности.

– Ты согласился? – с интересом уставился Мансуров. Избегая его взгляда, я ответил:

– Нет, конечно. Мне это ни к чему. Сослался на занятость. Но сказал, что всегда буду рад пропустить с ним парочку бокалов пива. Мы на следующий день так и сделали… Сам же сказал, он нормальный…

Этим заявлением я как бы легитимировал предстоящие встречи с Арамом.

Мансуров пожал плечами:

– Против Арама ничего не имею. Но все равно не увлекайся. Этот человек непредсказуемый…

Три дня наружного наблюдения, проведенные перед домом, где проживали “клиенты”, позволило нам изучить их график, в том числе досуг. Ашот особой нравственностью не отличался. Может, он на собраниях вел себя солидно, но “дома” полностью раскрывался и далеко не в лучшую сторону. За все три дня, которые мы наблюдали за ними, привозились новые девочки. Обычно один из молодых оставался с Ашотом, а другой ездил за девками и провиантом. После оба оставляли проституток с боссом, спускались в кафе-кабак, находящийся прямо перед домом и, видимо, заодно и наблюдали за подъездом. Через часа два-три возвращались в квартиру, в которой Ашот, вероятно, уже дрыхал после энергозатратывающих утех. Поздней ночью, а иногда утром приезжала старенькая иномарка и увозила девочек обратно. Где-то в 10 – 11 хачики и сами выезжали, обычно на завод.

Мы обследовали этаж. На большой площадке постоянно играли дети из квартиры напротив, двери которой всегда были открыты настежь. Оттуда толстая и неопрятная мамаша и девочка-подросток в мужской майке и с оголенными ножками безустанно наблюдали за ними, периодически загоняли вовнутрь, а после выгоняли обратно. Иногда мы слышали хриплый баритон главы семьи, похожий на голос Высоцкого, но звучавший, судя по содержанию, из явно нетрезвой глотки.

Мы предположили, что вряд ли армяне оставили бы квартиру бесхозной, если там можно было чем поживиться. Очередные финансовые поступления их ожидали на запланированной уже в скором времени сходке.

По словам Арама, обычно эти гастролеры-военные отбывали в Армению сразу же на следующий день после собрания, видимо, не желая рисковать баблом. Но не всегда. Так как они являлись конкурентами ворам, те старались держать их на обозрении и заметили, что Ашотова тройка иногда попросту исчезала. Но военные выполняли еще и свои профессиональные задачи, потому воровской цех на этом не зацикливался.

В скором от источника из авиакассы был получен сигнал о том, что билеты уже приобретены, и мы установили время отбытия группы Багдасаряна. Значит, предположительно за день до этого будет проведено собрание. У нас оставалось еще четыре дня…

– А что, разве время собрания держалось под строгой тайной? – полюбопытствовала Аталай.

– Не то, чтобы это была секретная информация, – подумав, ответил Длинный, – скорее соблюдались элементарные меры безопасности, не трубили.

– Так что же вы хотели предпринять? – зыркнув в сторону Аталай, спросил Прилизанный. После недовольно обратилась к ней:

– Деточка, у нас уже есть Джеймс Бонд, – кивнул он в сторону Длинного, – еще и Мата Хари наше сознание не осилит, не мешайте.

Она обиженно надула губки, но промолчала…

– Мы решили использовать Наилю как приманку, исходя из результатов наблюдений, – продолжил Длинный. – До этого анализировали разные варианты, в том числе налет на их тачку. Это предложил Павел. Он никак не мог понять, почему мы придумываем разные сложности. Есть объект, есть деньги. Надо просто расстрелять машину с ее содержимым, забрать бабло и приказать долго искать. Никто “зверей”, – тут он, посмотрев на меня, смущенно кашлянул, – то есть лиц кавказской национальности, которые, кажется, сами смахивали на бандитов, искать не будет.

Что ж, с точки зрения бандита, вполне приемлемый сценарий. И пришлось осторожно вводить братьев в курс, хотя бы насчет Корейца. То есть эти хачи промышляют под его крылышком. Потому надо действовать аккуратно и желательно без крови.

Я обалдел, когда узрел разодетую, расфуфыренную Наилю, и готов был биться об заклад, что и братья впервые пожалели о кровном родстве с ней. Перед нами, как в волшебной сказке, появилась Джулия Робертс из фильма “Красотка”. Образ почти был идентичный. Высокие ботфорты на длинных ножках, кожаная мини юбка, прекрасно оформляющая ее упругую попку, накрашенные в алый цвет чувственные губы и даже светлый парик в стиле каре. Позже она призналась, что этот “сценический” образ она действительно позаимствовала из этого фильма.

Мы сразу поняли, что Ашот клюнет на наживку. Теперь оставалось грамотно преподнести Наильку его взору. Но как?

Один из вариантов сценария выглядел приблизительно так.

Мы очень надеялись, что после собрания Ашот с подельниками не исчезнут, как иногда это происходило, а возвратятся в квартиру. В этом случае двое молодых или опять будут ждать в кабаке, если повторится традиционный сценарий с проститутками, или в любом случае кто-то спустится за едой, так как они всегда заказывали пропитание в этой кафешке. И что важно, заказав еду, дожидались, сидя за привычным столиком у широкого окна, откуда прекрасно наблюдался подъезд дома.

Ашот за все время нашего наблюдения ни разу не спустился в кафе и, маловероятно, что изменит привычке и на этот раз. При таком раскладе Наиля, ожидающая свой выход, должна была пройтись перед заведением и неосторожно сломать заранее ослабленный каблук.

“Больно растянув” ступню, она должна была немного помаяться, как бы растерявшись. Противник по идее должен был выскочить на улицу и предложить помощь. Или же Наиля сама должна была проковылять в кафе. В любом раскладе мы очень надеялись, что она окажется в обществе с хачами…

– Неужели все так и произошло? – на этот раз не выдержала Гюлечка.

Длинный, как бы воспользовавшись вопросом, не торопясь прикурил и с наслаждением затянулся.

– У нас были другие варианты в зависимости от ситуации. Не буду перечислять, они не пригодились. Мы просто знали, что ни в коем случае не должны были допустить уход этих денег в Ереван, зная их предназначение. Потому готовы были в случае необходимости и на вооруженный налет.

– А если они все-таки не возвратились? – спросил Прилизанный, нервно теребя пальцами. – Как бы нашли их?

– За заводом следил Толик. Если хачи поехали бы в ином направлении, он должен был установить их местопребывание. Если мы все равно их потеряли бы, то оставался Арам. Он должен был владеть информацией. Мы договорились, что Арам по любому будет сидеть в кабаке, где мы с ним встречались. Будет сидеть допоздна, на всякий случай…

Больше учесть все нюансы, поверьте, было невозможно, учитывая сжатость срока. Потому лучше расскажу, как все произошло, чем будем анализировать то, чего не случилось.

– Логично, – кивнул Прилизанный и рассказчик продолжил…

Глава XXV

Мы запланировали правильно. Толик обогнал гастролеров и предупредил нас. И мы заняли позицию. Я начну с того момента, когда Наиля перед кабаком красиво “подвернула” ногу и сломала каблук. Пока она, сидя на корточках, ахала и охала, хачик – а он был один и ждал, как мы и предполагали, заказ – пулей вылетел из кафе и, не веря своей удаче, облепил Наилю участием. Она благодарно подарила ему улыбку, тряся его древнеармянскую душу вдоль и поперек и, опершись на его плечо, зашла в заведение.

Так, – довольно крякнул Павлик, – Третьяковская галерея.

“Кажется, повезло. Багдасарян, видимо, собрал жирный куш и не хочет рисковать с проститутками…”

Я вытер вспотевший от напряжения лоб.

– Ты думаешь, она сможет развести хачика на квартиру? – беспокойно заерзал Толик.

– Уверен. – Павлик.

– А вдруг не рискнет без позволения старшего?

– Ты видел, какими глазами он пожирал ее? Плевать он хотел на Ашота.

– Видел… – мрачно процедил Толик. – Лучше б не видел… – он со злостью плюнул через открытое окно. – Встречу, выколю фары…

Через минут двадцать, мы, наконец, свободно вздохнули. Наиля, трепетно прильнув к хачику, хромая, показалась у входа. Тот одной рукой “галантно” обхватил талию девушки, а другой – бумажный кулек с провиантом и что-то шептал ей на ухо, а она звонко смеялась, правда, не забывая охать, когда наступала на “больную” ногу. Каблук, видимо, ей в кафешке прикрепили. После “сладкая парочка”, не торопясь, пересекла узенькую дорожку и направилась к подъезду дома…

– Пора… – шепнул я Павлику, и мы оба выскочили из машины. Квартира была на четвертом этаже. Мы на лифте поднялись на шестой, открыли сумку, которую Павел снял с плеча, разложили содержимое на подоконнике, предварительно застелив газетой. Это были бутылка непочатой водки, алюминиевые кружки, пара рыбных консервов, которые Романов тотчас разрезал, черный хлеб и неполная банка огурцов. На дне сумки лежали две калаши-ксюши36 с завязанными изолентой двойными магазинами и несколько пачек с патронами.

Этажом мы определились во время наблюдения. Здесь собирались бомжеватые любители спиртных напитков, потому и мы соответственно выглядели. Старые джинсы, помятые кепки, небритые лица. Бомжи или выпивохи приходили к одному из жильцов, но, видимо, предпочитали расположиться на относительно чистом подоконнике подъезда. Остальным соседям или на все на это было наплевать, или они вовсе отсутствовали, так как мы никого больше не видели. Обычно к этому времени, а был уже одиннадцатый час, эти тихие выпивохи уходили.

Разлив в кружки спиртное, одну протянул мне Павлик. Я залпом опустошил ее содержимое. Нервы наши действительно нуждались в смазке.

В следующий миг мы насторожились. Послышался скрип двери и приглушенные мужские голоса. Тотчас следом за захлопнувшейся дверью кто-то, бормоча, начал спускаться вниз. С окна мы увидели, как мужская фигура в спортивке и в бейсболке вразвалку направилась в сторону кабака.

– Это другой… – шепнул мне Павлик. – Тип с Наилей был выше.

– Малыша выгнали на улицу.

– Так значит, хачи там… вдвоем? – в голосе Павла зазвучало беспокойство.

– Да. – И я был в напряге. – Значит, не поделили…

– И что теперь? – Романов потянулся к сумке.

– Она справится. Мы же договорились, если что, она должна разбить окно или кричать. Тогда вломимся, не вопрос.

– Нет ничего хуже, когда вот так ждешь… – с досадой ответил Павел и опрокинул свою кружку…

Скоро и я начал терять терпение. Сознание зарисовывало различные варианты происходящего в квартире. Мы заранее постарались учесть каждую деталь, прогнозировали варианты, в самообладании Наили же я не сомневался. Но как можно было предугадать поведение этих субъектов, судя по образу жизни – моральных уродов…

Толпа молодых ребят и девочек с шумом вломилась в подъезд. Послышался протяжный скрип вызываемого лифта. Мы быстро наполнили кружки, изображая давно “разогретую” компанию. Лифт остановился на нашем этаже.

“Черт…”

Дверь на площадку с толчком распахнулась. Несколько молодых харей и девичьих рож с красными щеками и всколоченными волосами вломились в проем.

– Твою мать!.. – кто-то с досадой выпалил при виде нас и плюнул. Видимо, сегодня на эту площадку были и у них планы.

– Замочить бы! – храбро выпалил самый хилый, стараясь изобразить крутизну.

– Сынок… – “пьяно” махнул на него как на муху Павлик. – У-уйди…

– Да ну их, пацаны! – выкрикнула звонкая девичья глотка. – Айда наверх, к Севке…

Мы напряженно прислушались к шуму поднимающегося лифта, стараясь угадать следующую его остановку и с облегчением вздохнули, когда шум этот затих на самом, кажется, верхнем этаже.

Вновь вереница безжалостных мгновений.

– Надо было ей дамский пистолет дать, – пробормотал Романов.

– У нее баллончик, – ответил я, вытирая капли пота со лба.

– Если вернется третий, надо вслед рвануть в хату, я больше не могу… – Павел схватил бутылку и приложился к ней.

Я не ответил. От напряжения, кажется, и у меня в голове готовы были лопнуть сосуды…

– А зачем вообще эту несчастную отправили в этот притон? – вдруг возмутилась Гюля. – Какого черта? Я бы в жизни не согласилась.

– То вы… – вздохнул Длинный, у которого в голосе послышалась досада. Видно было, он заново переживал эти нелегкие мгновения. – А то она…

Гюля фыркнула и хотела ответить, но не успела.

– Вы надоели. Я щас уйду!.. – Длинный решительно заявил.

Все зацокали на Гюлю, да так, что она убежала в ванную комнату и оттуда крикнула:

– Шантажист!

Длинный снисходительно улыбнулся, продолжил…

– …Потому, когда заново заскрипела дверь, у нас остановилось дыхание. Схватив калаши, мы тихо подошли к перилам. Поверьте, я пережил смерть брата, изменение психики от этого горя мамы, обвинение в убийстве и т.д., но реальные седые волосы у меня появились, кажется, в эти мгновения.

В следующий миг услышали чьи-то крадущиеся шажки по ступенькам.

– Наиля!.. – с облегчением вздохнул Павел, подымая голову из-за перил…

Пропустив нас в квартиру, Наиля бесшумно закрыла дверь на замок и молча указала на комнату, где хачи лежали кто где. Ашот отключился на раскрытом диване, где, наверное, и любил проводить оргии. Одна нога с тапочком на босую ногу смешно болталась, а другая была согнута. Край белой майки с изображением какой-то хипповатой девицы, почему-то смотрящей в свой округлый зад, задрался вверх и оголил отвратительное пивное пузо со вспотевшей вонючей растительностью. Редкие, слегка вьющиеся волосы прилипли к его блестящему под электрическим светом лбу. Ашот раскатисто храпел и удивляло, как он не просыпается от своего рыка.

Другой хачик растянулся плашмя на полу. Наверное, перед падением сидел на стуле, а после отключился и свалился. На столе лежали куски остывшего свиного шашлыка в разрезанной поперек буханки хлеба и прочая закуска к разнообразным спиртным напиткам. Картину завершала большая хрустальная пепельница, доверху наполненная окурками, отвратительный запах которых, казалось, впитался повсюду. Я впервые может со дня знакомства посмотрел на Наилю с восхищением. В этом хрупком теле скрывался непоколебимый дух воительницы.

– Сколько же ты им накачала клофелина?

– Я вообще-то впервые в роли аферистки, – иронично ответила она, – потому о дозах не имею нормального представления. По две таблетки, чтобы наверняка. Подумала, в худшем случае сдохнут, что невелика потеря.

– Слона можно было завалить… – присвистнул Павел.

– А как все провернула? – улыбнулся я.

– Представь, без особого напряга. Я Арсену, – она показала на валяющегося под столом хачика, – в кафе наплела, что завтра собиралась на собеседование в иностранную фирму. А теперь нога опухла и вряд ли это получится. И стала скулить. Тут он начал мне золотые горы сулить. Мол, мы такие крутые-борзые, самую лучшую работу для тебя найдем. Смотрю, он не на шутку втюрился и даже не хочет меня в квартиру брать, чтобы ни с кем не делить. И тогда я сделала вид, что собираюсь уходить. Мол, больно, надо отлежаться. Только тогда он нехотя пригласил, попутно объяснив, что его босс сможет решить любые вопросы. Ну, я помялась для приличия, после прикинулась ушастиком и согласилась подняться к ним на чашку кофе, чтобы обсудить вопросы трудоустройства.

Ашот же, как меня увидел, сразу встал на задние лапы и начал слюни пускать, что не понравилось Арсену, который в бессилии зыркал на босса. Одного подельника Ашот без проблем выпроводил. А этот что-то на своем балакал и не хотел уходить. Тем временем я предложила выпить шампанское, подумав, что клофелин в нем лучше растворится. После первого бокала они продолжали базарить, из чего я поняла, что Ашот хочет и Арсена выпроводить, как бы используя служебное положение. Но тот уперся и ни в какую. И тогда они оба вышли на балкон, якобы покурить на свежем воздухе, на самом деле перетереть вопрос. Ну, я в этот момент и…

– Красава!.. – я ее похвалил, смущенно уловив радостный блеск в ее глазах. – Ты не определила, где бабло?

– Думаю, там… – она показала на небольшой шифоньер. – Ашот оттуда деньги достал и дал товарищу, ну, тому, который вышел.

Мы не успели проверить догадку, поскольку услышали тревожный голос Павла, занявшего позицию у окна, из которого как на ладони прослеживалось пространство от кафешки до дома.

– Афтунг! Хачик идет…

Третий армянин с той же развязной походкой возвращался. С ним также расправились быстро. Дверь открыла улыбающаяся Наиля в мужской сорочке, едва прикрывающей ее точеные ножки. И пока хачик сориентировался, таращась на возникшее перед ним волшебное видение, тяжелый кулак Павла кувалдой опустился на его шею…

Бац!

Длинный по инерции стукнул кулаком по столу, как бы изображая процесс. Посуда тревожно зазвенела. Курочка, в которую успел воткнуть вилку Бакинец, выскочила и влетела на тарелку Ветерана в тельняшке, забрызгав его капельками жира. Тот открыл глаза и обалдело уставился перед собой.

– А наливать?.. Хг… – он противно икнул.

– Дьявол! – с досадой воскликнул Бакинец, наблюдая, как полудремлющий Тельняшка вцепился зубами в его курицу.

– Да пусть хоть закусит, – усмехнулась Гюлечка, – может, режим очеловечения включится.

– Целая бройлерская ферма этому не поможет, – мстительно пробурчала Аталай.

– Что-то эти куры… раскудахтались… – попытался пьяными мозгами осознать услышанное Ветеран в тельняшке.

– Ты закусывай, голубчик, закусывай. Мозги надо подпитывать… Так что же дальше было? – вновь обратился к рассказчику Прилизанный. – Не смакуйте наше терпение…

– Мы запеленали хачиков как младенцев и прислонили к стене, – отпив несколько глотков минеральной, продолжил Длинный. – После ринулись к шифоньеру, на дне которого нашли то, что искали. Черная спортивная сумка была наполнена 100 долларовыми купюрами США в пачках. Мы насчитали 240 тысяч с лишним. Позже посчитали, тогда было некогда.

За диваном нашли дипломат, в котором обнаружили записи оперативного характера. Короткие заметки и тексты были в основном на армянском, в некоторых местах же на русском, что помогло определить их назначение. Позже Саламова переправила их в Баку, и только тогда по-настоящему осознали, как нам повезло. Короче, у нас на руках оказался список лиц армянской национальности, занимающихся предпринимательской деятельностью в городе Москва, и области, и сотрудничающих с военными спецслужбами Армении. Эти люди были подконтрольны в том числе и организации Корейца через Спартака Манучарова.

Кроме информации на “доноров”, кто сколько заплатил, с именами, адресами, у кого сколько долгов осталось, разные отметки в плане бизнеса и т.д., определили лиц, ведущих агентурную деятельность. Разумеется, они были записаны под псевдонимами, но некоторые “засветились” и настоящими именами.

Каждую деталь я не буду упоминать, скажу лишь, что особенно меня заинтересовало. Наши аналитики выявили среди записей несколько псевдонимов откровенно азербайджанского характера. Их я хорошо запомнил: “Мамед”, “Турк”, “Алихан”, “Алим”… В коротких заметках было зафиксировано время и места встреч, переданные им суммы. В одной из бумаг речь шла о деятельности некоего Алимардана, которого идентифицировали с “Алим”. Позже мы его легко вычислили на одном из предприятий Спартака Манучарова и ликвидировали. Он оказался активным источником информации для противника, поскольку брат его занимал ответственный пост в структуре МО Азербайджана.

“Алим” являлся скрытым наркоманом, “обиженником” – это достаточно распространенный тип неудачников и слизняков, но не в блатном смысле. Они привыкли во всех неудачах винить кого угодно, но только не себя. Это и невнимательные родители, и соседи, и власть… В общем, законченная мразь…

– Подождите, что значит ликвидировали? – ошарашенно промолвила Аталай. – Вы его убили?

– Да! – раздраженно выпалил Длинный. – Что его, по голове надо было гладить? Он продался противнику в обмен на деньги и дозы и, по обнаруженным нами текстам, был у них в определенном “почете”. Часто ездил в Баку, якобы проведать семью, на самом деле выполнял задание заказчика, выманивал информацию у брата и у его окружения. Предателя аккуратно пырнули ножом под сердце в подъезде, где он снимал квартиру. Всего за пятьсот зелененьких. В кармане оставили дозу и шприц, чтобы отвлечь следствие. Впрочем, его никто и не стал искать.

– Кто п… пырнул? – вновь пролепетала Аталай, с округлившимися от ужаса глазами. – Вы?

– Это Толик. Вернее, его люди. У Младшего была масса связей среди беспредельной шпаны и скинхедов, с которыми он сталкивался в боксерских залах. Те даже для удовольствия могли замочить “темнокожего”, тем более, если на него кто-то из своих зуб имел. Скинхеды иногда проводили для ново поступающих такого рода проверочные мероприятия. Типа, боевое крещение.

– Господи, вот мрази!.. – прошептала Гюля.

– Кто спорит… Но в данном случае их мерзость послужила по назначению.

– А брат его не искал? – спросила Аталай. – Вы, кажется, упомянули, что он был важным военным чином?

– Ему в скором не до брата стало. Люди Мусаева конкретно за него взялись. В результате, был снят с должности, так как в его служебной деятельности обнаружили массу изъянов. По одному из эпизодов открыли уголовное дело. Кажется, он кого-то устроил за плату в оборонное ведомство.

Впрочем, к шпионажу он не был причастен. Алим его втемную использовал.

– Приказ о ликвидации поступил из вашей Конторы? – как бы между прочим спросил Прилизанный, не смотря в глаза оппоненту.

– Нет, конечно… – ухмыльнулся тот, качая головой. – Просто Наиля передала мне слова Мусаева – как таких людей земля носит? Несколько раз повторила, как бы с настойчивостью, не отрывая от меня взгляда. Мол, чтоб они сдохли, а в особенности этот Алим. Почему-то он Старика больше разозлил.

– Могли бы арестовать, когда он в Баку возвращался… – бросила Гюлечка.

– Не могли. Армяне, поверьте, не идиоты. Сразу поняли бы что, засекли их агента. А так, убийство с криминальной подоплекой.

– А как другие предатели? – спросил Прилизанный. – Их тоже… ликвидировали?

Длинный покачал головой:

– Не успели. “Мамеда” и “Турка” установить не удалось. На армянских предприятиях работали несколько “Мамедов”– Магомедов из Азербайджана, как понимаете, это достаточно распространенное имя. И под “Турком” мог подразумеваться любой азербайджанец. Честно говоря, у нас времени не хватило на основательную установку. Последующие события оказались столь фатальными, что не до этого стало…

Но “Алихана” успели вычислить. Выяснили, что этот субъект уже является российским гражданином и был на стадии разработки у Багдасаряна. Он был разбогатевшим торговцем фруктами на Петровско-Разумовском рынке. По характеру доверчивый, любитель разных утех, в том числе и амурных, он был членом какого-то российского землячества азербайджанцев. Амурова же стрела сыграла с ним злую шутку в лице сексапильной армянки Лолиты, которая устроилась на одну из его точек продавщицей. Она была уроженкой Минвод и была внедрена к “Алихану” людьми Багдасаряна. Впрочем, наш “герой” всюду ее представлял, как грузинку. Короче, мы шепнули про эту связь в его землячество, в том числе и о подозрительной деятельности самой Лолиты-Лолы, и в скором ни Алихана, ни его протеже на этом рынке не оказалось. Азербайджанцы так на него разозлились, что, говорят, полностью разорили его бизнес, и он, не солоно хлебавши, уехал в какую-то российскую глушь заново испытывать счастье с помощью отечественных фруктов.

– Так ему надо, козлу! – удовлетворительно крякнул Прилизанный. – Но, опомнившись, покраснел.

– Однако! – улыбаясь, осторожно намекнула Гюля.

– Были ли другие интересные эпизоды в этих бумагах? – не унимался Прилизанный.

– Тексты были короткие, скорее заметки. Вероятно, этот Ашот или кто-то другой сделал отметки для последующего составления справок-отчетов для своего ведомства…

Интересные… К примеру, мы выяснили, что противник, кроме прочего, проявляет интерес к российским НИИ, которые в это время находились в плачевном состоянии из-за скудного финансирования. Я забыл фамилию, указанную в одном из текстов армянина, которого хотели протолкнуть на руководящую должность в одном из НИИ города Москвы. То ли Айрикян, то ли Арутюнян… Мусаев очень интересовался по этому эпизоду, просил исчерпывающую информацию. Мы позже собрали и отправили. Что было дальше, не знаю…

Позже, заинтересовавшись этим направлением, мы вычислили в одном из московских НИИ физика-азербайджанца и дали на него наводку в Баку. Мусаеву удалось с ним контактировать и оказалось, что он достаточно талантливый ученый, в том числе в области военных разработок. И что немаловажно – большой патриот. Его очень угнетало тогдашнее состояние Азербайджана, оккупация Карабаха и прочее. Он тотчас предложил свои услуги и обрисовал несколько интересных проектов в области военных технологий.