Однажды в Москве. Часть I

– Нормально…

– Не спорю. Но остальные скользкие. Арам для них как торпедо. Поэтому предложение, которое возможно тебе сделают, будет исходить от кого угодно, только не от него.

– …

– О тебе навели справки. Вышли на Бригаду. Ты же знаешь, Федька этот комплекс крышует. Может тебя снять из сопровождения? Боюсь, подставят. В любом раскладе ты хачам чужой…

Я задумался. Генерал – источник информации, нельзя его терять. Неделю назад, ночью, пока он резвился с проститутками в сауне в закрытом военном городке, я успел переписать содержимое его записной книжки. Адреса, телефоны – домашние, служебные и т. д. многих ответственных военнослужащих тогдашнего российского Генштаба…

– Зачем вам нужен был российский Генштаб? – разозлился Прилизанный.

– Там были армянские фамилии. По-вашему, я должен был пролистать и вежливо положить блокнот обратно только из-за того, что мы против России не работаем? Россия тоже вроде против нас не работает, однако это не мешало ее военным подразделениям участвовать в оккупации наших земель на стороне Армении, а ее спецслужбам предоставлять противнику оперативное обеспечение.

– Это было при Ельцине.

– Какая разница? Я переписал все подряд, передал по назначению. А аналитики наверно вычислили, кто представлял для нас оперативную ценность, а кто нет.

– Продолжайте, – с очередной досадой ответил Прилизанный.

– Подождите… – это я. – А что за военный городок?

– Там находился штаб РВСН – Ракетные войска стратегического назначения. Один из замов командующего был закадычным другом Петра Владимировича. Он и нас… вернее, его приглашал.

Бакинец продолжительно присвистнул:

– Батюшки, хорошо, что ты на американцев не работал. Ты бы эту Россию на кусочки раздробил…

Прилизанный получил словно электрический заряд.

– Хватит! – завопил он вздыбленными волосинками на плешивой голове. – Черт знает что! Только международного скандала нам не хватает! Расскажите по существу!

– А я что делаю? – удивился Длинный…

…Потому я Мансурова успокоил:

– Думаю, не стоит. Генерал в ближайшую неделю в гостиницу не поедет. Сильно простыл после последних переговоров… – я невольно представил Татьяну Васильевну в рабочем ракурсе. – А до тех пор я встречусь с Арамом и все выясню.

Мансуров кивнул:

– Возможно, я сгущаю краски. Арам не законник, хотя его авторитет больше любого их вора. Может, действительно хочет извиниться. Тем более ты в конце ему такой жест сделал перед остальной публикой… – Мансуров улыбнулся. – Да, и уточни, что за тип его кинул? – он сплюнул. – Из-за таких ублюдков…

Глава XXIII

С Арамом мы встретились недалеко от гостиницы, в ближайшем сквере. Я за ним отправил Павла, и он указал на мою скамейку. Арам медленно, засунув руки в карманы своего длинного черного пальто, приблизился.

– Ну, здравствуй, дорогой… – он улыбнулся. Я встал навстречу, и мы сдержанно поздоровались. – Правильно сделал, что выбрал открытое место. Эти кафешки и кабаки с их тупой музыкой мне на нервы действуют. А тут тихо. Птички щебечут… – после паузы с грустью добавил:

– Как на кладбище…

Я вспомнил про его болезнь. Словно в подтверждении, Арам вытащил платок и вытер губы.

– А ты не рискуешь, что, встречаясь со мной, будешь опять посмешищем у земляков? – я решил уйти от загробной темы.

– И так смеются, – он махнул рукой, – разве людям рты зашьешь? А я и не обижаюсь. Заслужил…

– Назови его, мы разберемся.

– Зачем? – он удивленно посмотрел. – Думаешь, сам не справлюсь? У него на родине тоже враги, и их кинул. Далеко не уйдет, уже идут по следу. Прячется под Питером…

Немного подумав, он опять махнул. Я еще с бара запомнил эту его привычку.

– …Он несчастный человек. Его Бог накажет. Бог не фраер, предателей не любит.

– А как же его долги?

– Это для него большие деньги, для меня так… Часть оплатил, а часть списала братва… – он вновь задумался. – Глупый. Я присматривался, хотел помочь…

Мы замолчали. Арам закурил. Протянул пачку и мне. Я отказался.

“Арин-берд…”

Невольно вспомнил убийство гизира Мамедова.

Кажется, Мансуров прав, он явно что-то хочет предложить, пока колеблется.

Арам начал издалека.

– Ты молодец. Этого Рыжика ниже плинтуса опустил. Все пацаны ржут. И спасибо за коньяк, ты его вовремя послал…

Я кивнул и в душе улыбнулся. Братва в тот момент, наверное, отчитывала его за демарш с очередным “турком”.

– Мы про тебя кое-что узнали… – он исподтишка взглянул.

– …

– Этот Рыжик – стукачок у Федьки, шлюшек ему поставляет. Потому нахальный такой. Ты его остерегайся.

– Да он червяк, – я улыбнулся.

– Червяк-то червяк. Но подлый червяк… – Арам щелчком выкинул докуренную сигарету в урну, но промахнулся и с досадой добавил:

– Федька на тебя зуб точит. Считай, это дружеское предостережение.

– Зачем ты это делаешь? – я действительно озадачился. – Я для вас чужой.

– Это Федька чужой. Еще ганд…н и стукачок. Рано-поздно пришьют. А ты свой, хоть и наполовину…

Он, как мне показалось, снисходительно улыбнулся.

“Надо же…”

Я посмотрел на часы и решил помочь.

– Зачем я вам понадобился?

Арам немного сконфузился.

– С чего взял, что понадобился?

– Не Рыжика же ты пришел обсуждать?

Он не ответил и вновь потянулся за сигаретой.

– Арам, переходи к делу, – я присмотрелся в его вдруг забегавшие глаза. – Я тоже про тебя разузнал. Обещаю, если что-то не устроит, я просто забуду. Можешь мне верить.

Он глубоко затянулся. Я заметил дрожь в его руках, когда манипулировал с сигаретой.

– Ладно, давай начистоту. Нельзя до конца быть уверенным в человеке, но почему-то ты внушаешь доверие.

– Звучит интригующе… – я сосредоточился.

После нескольких затяжек и сопровождающего сухого кашля он начал:

– Знаешь, наша масть далека здесь от войны. Мы хотим лишь, чтоб был порядок: народ не борзел, менты не беспредельничали, зоны грелись, и овцы были целы, и волки сыты. Кто из какого народа при таком раскладе имеет последнее место, но каждый пастух, хочешь не хочешь, больше пасет свое стадо, чем лезет к соседям. Ты согласен?

Я кивнул. Мысли начали хаотично метаться и мною овладело волнение. Я чувствовал, что сталкиваюсь сейчас с той волшебной удачей, которая выпадает в судьбе разведчика, может, раз в жизни…

– Где-то года два-три назад тут появились какие-то типа крутые ребята из Еревана, – начал, не торопясь, Арам. – Мне сказали тогда, что у них был список чуть ли не всех состоятельных армян Москвы. В общем, эта военная шайка начала объезжать предприятия и точки нашего брата, и требовать пожертвования для общего дела. Ну, ты понял… – немного замялся Арам. – Типа, до победы осталось мало. Русские, америкосы, не знаю еще какие ху…есосы за нами, скоро турков, то есть вас, вытурим за Куру и объединим все наши земли.

Многие поддались на эту туфту, а те, которым все это было по фени, и я в том числе и братва наша, тоже дали им в лапы немного лаве. Пойми, мы просто хотели, чтобы от нас отвязались. У всех в Армении родня, и сами порой ездим и не хотим портить отношение с властями. В принципе, мы привыкли, что периодически какие-то голожопые из Армении приезжают сюда и клянчат деньги. Главное, сами ничем не помогают, но как дело доходит до лаве, все патриоты. Правда, всегда у меня в голове крутилась одна мысль: а кто контролирует этот поток? Куда реально деваются деньги?

А этим военным, видимо, процесс понравился, и они постепенно начали не просить, а требовать, заодно и увеличили ставки… Тьфу… поборы. В общем, дело поставили на конвейер и даже установили сроки. Когда люди реально возмутились, те показали зубы. Кого-то застрелили, кого непонятно почему пырнули, а у некоторых на родине начались проблемы – их арестовывали прямо у трапа при возвращении.

Ты знаешь, армяне – трудолюбивый народ, и кусок хлеба мы здесь, среди русаков, зарабатываем кровью и потом. А эти карабахские вояки, которые щас у нас у власти, решили грабить народ не только там, но и здесь. Мы провели расследование – у нас свои каналы, и убедились, что действительно львиная доля этих денег оседает в чьих-то карманах, превращаются в виллы и банковские счета, в том числе и здесь, в России. Парни настолько наглые, что даже не скрывают свои приобретения.

Тогда люди обратились по инстанции, то есть туда, куда и следовало обращаться при таких вопросах… – Арам опять покосился на меня. – Мол, что происходит? Разберитесь!..

Нет, я лично считаю, что те армяне, которые вошли под крышу Корейца, сделали правильный выбор. Это серьезнее, чем разные солнцевские, измайловские, таганские… – Арам сплюнул. – Рано-поздно всех отстреляют…

Я невольно улыбнулся. Бригады с воровским миром никогда не ладили, хотя вынуждены были терпеть друг друга. Конкуренция.

– …И знаешь, какой ответ мы получили?

– …

– Смысл звучал приблизительно так: ребята, меж собой сами разберитесь. Мол, если славяне, чехи, хоть кто, мы их погасим. А разные армяне – это мелочь.

– Так может действительно мелочь?

– Ничего себе мелочь? – Арам с досадой начал искать свою пачку сигарет. Наконец, вытащил ее из внутреннего кармана. – Ты не понял, братан? За ними государство стоит, со всеми вытекающими отсюда нюансами. Кореец, если захотел, отстрелял бы их как птичек. Но не захотел влезать в политику, понимаешь? Политика – дерьмо даже для Корейца…

Я понял. Организацию с этой военщиной тоже связывали взаимные интересы и, возможно, гораздо серьезнее. Об этом я кое-что изложил.

“Чего же он задумал?”

Я все еще не мог уловить ход его мыслей.

– Ты хочешь, чтобы я попросил Корейца вам помочь?

Арам снисходительно улыбнулся:

– Слушай, мы все обо всех знаем. Ты для Корейца слишком мелкая сошка, чтобы он к тебе прислушался. И еще, если он однажды сказал нет, то никто не изменит его решение. Мы это тоже знаем.

– Тогда…

– Ты послушай, не перебивай. И про наш базар не должен знать никто, даже Мансур. Мы знаем, что ты в его команде…

Арам посмотрел на мои недоуменные глаза и вдруг резко все выложил:

– Ты должен их… образумить. Мы хорошо заплатим.

“Образумить…”

– Ты предлагаешь, чтобы я пошел против Корейца?

– Слушай, почему сразу против? – Арам вновь привычно махнул. – Они что, тебе запретили бы замочить пару мерзавцев? Ты им просто ничего не скажешь… – он на миг промолчал, после тихо добавил:

– У тебя ребенок родился. Левак не помешает…

“Вот оно… ” – я понял. Меня воспринимают как киллера. А намек насчет ребенка… То есть, про тебя все знаем. Подставишь, даже ребенка не пощадим…

Я в упор посмотрел в глаза Арама. Он свои отвел. Из пачки вынул сигарету.

– В общем, это заказ…

– А без разницы. Мы хотим решить проблему. Хочешь с ними воспитательную беседу проводи, только вряд ли прок будет. А так, если исчезнут несколько мразей, поверь, никто по ним панихиду не будет справлять.

У тебя свои люди. Ты сможешь…

– Мне надо подумать.

– А что думать? – вновь этот нетерпеливый жест. – Скажи да или нет. Если да, то я нарисую тебе всю картину и дам аванс. Если нет, закрыли тему и разбежались. И лучше нам не видеться…

Он сигарету пальцами так помял, что решил выбросить. Вытащил новую и на этот раз закурил. Жадно втянул ароматный дым. Табак его немного успокоил.

– Арам, а почему я? – наконец я задал вопрос, который, наверное, он и ожидал. – Ведь я азербайджанец…

Он объяснился предельно ясно:

– Мы сами не можем. Сразу вычислят. Мы с ними базланили, ругались…

Со стороны нанимать рискованно. Тема может просочиться.

А ты пока “человек-невидимка”. Мы знаем, ты аккуратный, знаешь свое дело.

И мы тебя не воспринимаем как азербайджанца в классическом определении. Ты азербайджанец, женившийся на армянке – седьмая вода на киселе для всех. То есть, тебе и те, и другие по фене. Тебе важна семья. Это нас устраивает…

Немного помолчав, он произнес мысли вслух:

– Даже хорошо, что ты азербайджанец…

“То есть никому и в голову не придет, что армяне заказали своих азербайджанцу. А в случае провала мотив “на лицо” – азербайджанец мстит армянам за то, что те деньги собирают для войны в Карабахе.

Я буду молчать, так как в случае огласки Кореец не простит мне самовольство, а Мансур – обман, поскольку ждет отчета от этой встречи.

Вот те и воры. Даже дьявол не смог бы лучше придумать…”

– Вас за столом было человек восемь. При таком количестве тайна перестает быть тайной.

– С этой позиции я отвечаю головой.

– Ты говоришь, про тебя это знаем, другое знаем…

– Знать про всех, с кем пересекаются наши пути, это обычная практика. И только в том случае, если ты становишься проблемой, вся эта информация оборачивается против тебя. Но в этом деле только ты, я… и еще один человек…

Я вопросительно взглянул.

– …Тот, который все придумал. Его имя тебе незачем знать. Со временем сам догадаешься… Он мой учитель, считай, отец. Всему, чего добился в жизни, я обязан ему. Мне-то по лодыжке, а он здорово рискует. Потому будет немой при любом раскладе.

– Почему тебе все равно? В смысле, ты крутой?

Еще недавно горевшие его глаза потускнели.

– В смысле, мне недолго осталось…

Я понял. Он выполнял, может, последнее в жизни задание своего цеха и эту тайну должен унести в могилу.

– Скажи, Арам, – я решил все выяснить до конца, – мои родственники участвуют в этом военном процессе?

– Конечно, братан, – усмехнулся он, – и, естественно, тебе не скажут – ты все-таки айзер… Брат твоего тестя Спартак с ними в одной упряжке. Еще тот зверь. Это он собирает для военных сходку армянских воротил, которые находятся под крышей Корейца. По существу, люди платят и тем, и другим. Эти тупорылые трудоголики обращаются по своим бедам к кому угодно, только не к тем, к кому полагается… – он вновь зло сплюнул. – Ничего, и с них спрос будет… Кстати, Спартак входил в какую-то карабахскую организацию, которая заварила эту кашу.

– “Крунк”, что ли?

– Нет, там другое было… – он попытался вспомнить, но безрезультатно. – Самвел, тесть твой, сидит как овощ. Для него вся эта туфта не имеет значения, тем более зять – азербайджанец. Но молчит из-за брата… Да, еще артачится сын Спартака Артур. У того вообще нет тормозов, и он кроет военных чуть ли не матом. На этой почве конфликт с отцом. На последней сходке Спартак хотел его ударить, люди вмешались.

– А почему он против?

– Он понимает, что это лохотрон. В принципе, все понимают, кроме нескольких дебилов. Просто Артур не боится. Кто его тронет, он сын Спартака. Из-за отца же открыто не может выступить, потому требует прозрачность в финансах. Предлагает посадить собранные деньги на специальный счет их военного ведомства. И чтоб эти вояки каждый раз отчитывались перед общиной – что, куда, зачем…

– А те?

– Против, конечно. Лаве от них тогда уплывает… И еще, на этой сходке эти твари моего наставника реально оскорбили, когда тот поддержал Артура… – Арам стиснул зубы. – Нельзя вот так просто оскорбить уважаемого человека. Мы сами их с удовольствием загрызли бы, но Учитель против.

– Он мудрый человек.

– Да-а, мудрый… – глаза Арама вновь блеснули. – Самый умный, я только его и слушаю. Он меня с малолетки лепил. Все его или уважают, или боятся. А эти твари взяли и оскорбили…

“И подписали себе приговор.”

– …Меня не было тогда, повезло этому ублюдку, я бы не стерпел. Зовут его Ашот Багдасарян. Он главный. Он должен быть наказан…

Арам вдруг как бы очнулся:

– Слушай, ты все спрашиваешь, спрашиваешь… Я тебе, считай, весь расклад выложил, а ты так и не ответил: берешься за дело или нет?

– Сколько?..

Арам облегченно вздохнул, и бледное его лицо чуть порозовело. Раскрыл он мне действительно всю колоду, прикинь, если выяснилось, зря. В этот день мы с ним многое обсудили…

Глава XXIV

Сходка армянских воротил г. Москвы, сгруппировавшихся вокруг Спартака Манучарова, проводилась на его стекольном заводе в Мытищах. Информация Мусаева подтвердилась.

Предприятие неплохо работало и в советское время. Во время развала страны оно сначала целенаправленно обанкротилось, а после за копейки было приватизировано предприимчивым Манучаровым. В завод были вложены нехилые деньги, вмонтировано современное оборудование, были приглашены специалисты из Франции, обучен технический персонал, и все это в последующем оправдалось. Попробуйте представить масштабы строительства для такого мегаполиса, как Москва и области, и все поймете. Ведь были еще и другие регионы, где экспедиторы-агенты Манучарова, вроде Эльшана Мансурова, шныряли в поисках клиентов и выгодных заказов. Одно время какая-то Бригада хотела отобрать прибыльный объект, но не успела. Спартак вовремя вошел под крыло Корейца. Посодействовал процессу Эльшан. Потащил Спартак с собой и все свое предприимчивое армянское окружение.

Вот и военных из Армении решили принять на этом заводе, когда те появились. А им место так понравилось, что попросили у хозяина выделить небольшое помещение, которое стало их как бы штаб-квартирой. Тут постоянно околачивались какие-то подтянутые тихие субъекты с исторической родины и, как правило, никто у них не спрашивал, кто они и чем занимаются. Постепенно с их подачи Спартак уволил с завода или перевел на другие объекты всех лиц неармянской национальности. Об этих и других нюансах я позже узнал, когда повторно встретился с Арамом для обсуждения деталей…

– А сколько вам обещали за выполнение заказа? – это спросила Гюлечка.

– Какое вам дело? – слегка удивился Длинный. – Решили финансовый аудит проводить?

– Мне интересно. Ведь принимая заказ, вы практически должны были выступить в роли киллера.

– Вот оно что… – ухмыльнулся Длинный. – Вы намекаете на неправомерность или аморальность ведения убойных методов против указанной вражеской организации? Организации, благодаря деятельности которой покупались танки, пулеметы, ракетные установки и из которых стреляли по нашим солдатам? А их смерть и увечья вы, надеюсь, тоже будете учитывать, как смягчающее обстоятельство?

– Я вообще против любого насилия, тем более в деятельности спецслужб. Я считаю, что разведка должна быть интеллектуальная, а не убойная.

– К сожалению, в мире не придерживаются этой романтики… – возразил было Длинный, но тут на Гюлечку наехал обычно неконфликтный Арзуман.

– Гражданка, если вы ничего ни бельмеса35 в этих вопросах, не лучше ли просто затк… слушать и не мешать процессу?

– Да, пусть заткнется… – воткнул нож в цельную курицу Ветеран в тельняшке и начал разделывать. – Терпеть не могу, когда баба к мужикам лезет.

– Ну да, – моментально отреагировала Гюлечка, – понимаю, в тюрьме привык… к своим…

– Сука! – огрызнулся Ветеран в тельняшке. – Порешил бы…

– Ну, ты!.. – разозлился Бакинец. – Тоже мне, потрошитель. Выражайся культурно!

– Я щас твою культуру… – медленно начал вытаскивать нож из курицы Ветеран в тельняшке.

– Молчать! Немедленно молчать! – снова выступил в роли третейского судьи Прилизанный, стукнув кулаком по столу. – Опять? Думал, уже очеловечились!

– Мне хочется выпить! – решительно заявил Ветеран в тельняшке. – От этих рассказов у меня синдром войны пробуждается. Я хочу стрелять, убивать, закапывать живьем, стереть в порошок…

– Кого, армян?

– Ментов! – заорал он на Бакинца.

– Так все! – обратился Прилизанный к Арзуману. – Глушите его синдром, только в разумных пропорциях.

– А мы? – жалобно заскулил Режиссер. – У всех у нас… синдром…

Прилизанный махнул рукой. После очередного возлияния Аталай, как фурия, обрушилась на Ветерана в тельняшке.

– Если вам неинтересно, уходите в свою тюрьму!

– Уже интересно, – довольно хмыкнул возмутитель спокойствия. – Ну, давай, рассказывай, братан, как ты порешил этих хачиков.

– Никого я не порешил… – огрызнулся Длинный.

– А жаль, – вздохнул Ветеран в тельняшке, – ты бы ускорил решение карабахской проблемы. Я все больше убеждаюсь, что хороший армянин, как хороший мент… – он икнул.

– Сам заткнешься или помочь? – уже спокойно спросил Длинный. Тот пьяными глазами удивленно уставился на него и вдруг стукнул ладонью по лбу.

– Твою мать!.. Совсем забыл… Добавлю, что во всем всегда есть приятное исключение.

– Слушайте, кто-нибудь заткнет этого пьяного уголовника? – уже впала в истерику Аталай. – Я не могу, не могу уже слышать этот треп!..

Ганмурат попытался успокоить ее, зыркая взглядом на Тельняшку, но без видимой злости.

– У него уже язык заплетается, – подло шепнул Прилизанному Режиссер, но рядом услышали. – Чтобы полностью отключить, налейте ему убойную дозу в бокал, а мне в рюмку – за рациональное предложение.

Тот кивнул. Все с интересом начали наблюдать, как это предложение внедряется в жизнь…

Через некоторое время Прилизанный удовлетворенно крякнул:

– Каналья, вы свою рюмку заслужили, – похвалил он Режиссера, – теперь прислоните его, чтобы не свалился. Думаю, нам уже не грозит срыв графика. Продолжайте, голубчик, – традиционно обратился он к рассказчику…

– Естественно, я все обсудил с Наилей. Как и предполагал, она согласилась, что нам выпал уникальный шанс, который ни в коим случае нельзя упускать. Обсуждая детали, мы все больше убеждались, что судьба практически на блюдечке преподнесла нам подарок, о котором даже не мечтали. Но одной радостью дело не продвинешь, и мы решили немедленно приступить к его осуществлению.

Поверьте, тогда мы сами не до конца понимали, что можно извлечь из этой ситуации. И времени было мало, так как Арам сообщил, что предполагаемая сходка-собрание армянских дельцов совместно с военными должна была произойти на следующей неделе. Конкретное число он обещал сообщить ближе к дате. Значит, о долгосрочной разработке не могло быть речи.

Арам описал двоих. Они руководили собраниями и манипулировали поборами. Ашот Багдасарян, средних лет, он был коренастый и полный. Таким телосложением обычно владеют бывшие борцы, добравшиеся до хорошей жизни. Спартак с ним держался нарочито вежливо, и обращались они друг к другу исключительно на “вы”. Видно было, отношения холодные, рабочие. Со вторым он был на более короткой ноге. Звали его тоже Арамом, и чтобы не путать с первым Арамом, я его буду называть Арам-военный. Он был более подвижный, юркий, левую щеку рассекал небольшой шрам, вероятно, от ножевого ранения или лезвия, и придававший его физиономии уголовный оттенок. Я вспомнил Федьку…

Арам-военный и Спартак Манучаров знали друг друга еще до войны, поскольку оба были ленинаканские. Багдасарян же был карабахский и входил в близкое окружение тогдашнего военного министра Армении.

Остальные трое в основном молчали и участвовали в сходках как бы в качестве интерьера. Их крепкое телосложение, более молодой возраст и обслуживающие действия подсказывали, что они находились на вторых ролях. Состав почти монолитный, за два года заменили лишь одного молодого.

Ашот с двумя проживал в двухкомнатной съемной квартире в многоэтажном доме в тех же Мытищах. А “лицо со шрамом” с оставшимся бойцом ютились на заводе. Это разделение существенно облегчало нашу задачу, поскольку расправиться сразу со всей пятеркой было бы сложнее…

– Как ты думаешь, почему Ашот проживает с двумя в двухкомнатной квартире? – задумавшись, спросила тогда Наиля. – Это, наверное, неудобно в бытовом плане. Их трое, а комнат две…

Я улыбнулся. Мы мыслили одинаково. Наверняка, молодые выполняли охранные функции. А охраняли, конечно же, кассу – собранные у соотечественников деньги. Но квартира, видимо, являлась временным пристанищем. Где-то должно было находиться основательно укрепленное логово.

Также предположили, что этот Ашот Араму-военному не доверяет или просто держит на расстоянии от денег. Поэтому и его с третьим бойцом поселили на заводе.

Мы решили брать квартиру и брать ее после сходки – с баблом. Естественно, надо было задействовать Павла и Толика, но втемную. Им сказали, что по наводке надо обчистить хату с хачами. В доме имеется много денег и наркоты. Те, конечно, согласились. Они, по существу, были классическими бандитами и уже приняли мою главенствующую роль в нашей маленькой “семейке”, особенно после перехода к Корейцу. Потому и решили – мне виднее. Тем более, их обожаемая сестренка тоже разделяла эту разбойную мысль…

– А Мансуров? – спросила Аталай. – Как вы отчитались?

– Мансуру я сказал, что Арам действительно хотел извиниться за грубость и приглашает меня на застолье с друзьями, которые были тогда в баре. Он, типа, очень хотел им доказать, что люди разные. Если он, Арам, прокололся с одним азербайджанцем, это еще ничего не значит. Вот другой, для которого человеческие понятия приоритетны, если он в таком раскладе решил связать судьбу с армянкой…