banner banner banner
Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020
Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020

скачать книгу бесплатно

А волосинки на руках,
что сабли – вспыхивали, тухли.

    Санджар Янышев. «Аглая»[72 - Янышев 2010: 187.].

Авторские полные прилагательные, образованные от существительных

Не менее интересным явлением воссоздания именного синкретизма является процесс, имеющий противоположную направленность. Если предыдущие примеры показывали разные пути и результаты ретроспективной субстантивации (деадъективации и деадвербиализации), то следующая группа примеров демонстрирует преобразование не признаковых, а предметных существительных в прилагательные. При этом трансформация осуществляется прибавлением к существительным адъективных флексий, но не суффиксов прилагательных:

Звериный зверь идет, бежит
И птица птицая летит
И камень каменный лежит
Стоячий воздух все стоит

    Дмитрий Александрович Пригов. «Звериный зверь идет, бежит…»[73 - Пригов 1997-в: 63.] ;
Уходит на запад кудаблин-тудаблин,
спокоен, взволнован, упрям и расслаблен.
<…>
Он слёзы глотает, он бодро смеётся,
как птицая птица, душа его мнётся

    Александр Левин. «Уходит на запад кудаблин-тудаблин…»[74 - Левин 2001: 64.] ;
Вот Вам. Вы одни. Вы куклая. Вы просыпаетесь сквозь сито. Я Вас собираюсь есть. Я хлеб.

    Ян Невструев. «Море лежало широко…»[75 - Невструев 1997: 52.] ;
Чудесно – в гроб меня улечь!
Твоя мечта, о том и речь,
должна цвести, ронять кирпич,
когда иду я челку стричь.
Ax, ты мой зайчик, друг поэтый,
сто лет живи с мечтою этой,
не мрачен будь и не болей, —
с такой мечтою жить светлей,
налей мне кофе с мышьяком,
с мечтой о чем-нибудь таком…

    Юнна Мориц. «Серенада»[76 - Мориц 2000: 99–100.] ;
Он падлой женщиной рожден
в чертоге уксуса и брома.
Имелась в тюфяке солома.
Имелся семикратный слон.

    Александр Левин. «Новая история»[77 - Левин 1995: 75.] ;
Ужасна месть слепой природы
Какой-то осьминогий спрут
Уже разводит огороды
Там где сверкал зубов редут

    Анри Волохонский. «Эгей»[78 - Волохонский 2012: 88.] ;
Увозил бы в лес бианок,
беатричей самых разных,
и катал бы их, гондолых,
распевая кватроченту

    Андрей Воркунов. «Увозил бы в лес бианок…»[79 - Воркунов 1995: 52.] ;
Куколка ты моя, куколь, чучелко, человечико,
неприличико, величинка, толикое околичие,
буква «зю» моя, зюзелица, символичико,
недотыкомка-жуколица, ногомногое многотычие,

стой на слове своем, многоярустно наступай
на горло буты?лое, ботлое собственно песне,
на язык-миногу. Светлый сказочный расстебай
испечешь и язык проглотишь. Хоть тресни,
насухую стой на слове своем, пускай свое место знает,
пусть хоть сдохнет, но помнит, кто в доме его хозяин.

    Владимир Строчков. «Куколка ты моя, куколь, чучелко, человечико…»[80 - Строчков 2006: 198.] ;
о, глаз, разглазься до очей
лицо – вломись в себя до лика
прорвись до дьявола, о бог
себя листая до
до крика черт обезкаликих
калеких черт

    Владимир Климов. «О, глаз, разглазься до очей…»[81 - Климов 1994: 13.] ;
Удобряй свой мартиролог, мальчик:
пусть растет развесистым и клюквым,
чтобы, знаешь, эдак сесть в тенёчке
среди тех, кто сраму не имеет,
чтобы эдак ягодкою кислой
закусить того, кем закусилось
пополам с каким-то серым хреном
под холодным небом Вустерлица.

    Линор Горалик. «Удобряй свой мартиролог, мальчик…»[82 - Горалик 2019: 34.] ;
Часторастущий, тыщий, трущий глаз
прохожему осенний лес, —
вот клёкот на его сквозной каркас
летит с небес,
вот некий профиль в нём полудивясь
полуисчез.

    Владимир Гандельсман. «В полях инстинкта, искренних, как щит…»[83 - Гандельсман 2015: 217.] ;
Все кошки кошие, все кошки хорошие,
а это мёртвая кошка, эта вот кошка мёртвая,
она говорит спасибо, лежит красиво.

    Екатерина Боярских. «Мёртвая кошка»[84 - Боярских 2009: 103.] ;
Жираф-гумилефф из Африки заглянет в лицо лазурное,
в ночные зрачки подвижные, в двоящийся трепет век,
и скажет «привет» приветливо, с во рту полуголой веткою,
пятнистый, как все жирафые, улыбчивый человек.

    Надя Делаланд. «Взлохмаченную и сонную, прошедшую мимо зеркала…»[85 - Делаланд 2009: 13.] ;
Это ряское рябое,
почти болотца,
стало мне дорогое
воды лицо.

    Ирина Машинская. «Заводь»[86 - Машинская 2013: 68.] ;
Когда мы были как привив…
Мы были как прививки оспы
И кожиц наших некрасив
пейзаж шероховат и рыхл
как апельсин в презерватив
свалилось солнце в мглую осень.
Испуг погас, застыв как гипс.
Мы стали то ли писком, то ли
терпеньем. Неминуем смысл.

    Алина Витухновская. «Скрипит костями черный город…»[87 - Витухновская 2019.].
В игровом тексте Ольги Арефьевой прилагательные из существительных получаются при обмене слов слогами:

Собачка колбасатая,
Вернее, полосатая,
А с ней пятниска кисая
(ну вот – наоборот!)

Обедали мясисками,
Вернее, колбасисками,
И невозможно высказать,
Как было вкусно им!

Кормил их дедый седушка
(опять я что-то путаю!),
Зелёнка травенелася,
И пахло чесноком.

На лизыке растаяли
Куски собачьей радости…
Но тут мясиски кончились —
И сказочке конец!

    Ольга Арефьева. «Сказка про мясиски»[88 - Арефьева 2014: 128.].
Окончание прилагательного добавляется даже к неопределенному местоимению нечто, к архаическому союзному слову иже:

Вечером нечего,
Речка нейдёт в ведро.
Вечево во облацех,
нечтое вечеро.

    Олег Вулф. «Путник»[89 - Вулф 2010: 109.] ;
Не белые и не рыжие,
в крепких ладошках, ижие,
сжимающие апачики
так, что белеют пальчики.
апачики раздающие,
бьющие, хоть не бьющие,
коляны, колоны, клоуны,
на досочках намалеваны,
линялые распальцовщики,
несбывшиеся дрессировщики.

    Игорь Булатовский. «Афиша»[90 - Булатовский 2013-а: 177.].
Следующий пример буквально воспроизводит механизм образования полного прилагательного (причастия), хотя окончание -я здесь не артиклевого происхождения, как в древности, а сначала является результатом ритмического акцентирования слова, а затем то же звучание дублируется личным местоимением:

Карамелизированный мир!
Тайные конфеты-карамели.
Мой пресладкий-сладкий-сладкий пир
В радостной конфетной карусели!

Карамелизированна-я – Я! —
Сладкая-пресладкая конфета —
Я – в обёртке – золотиста-я – Я,
Как в лучах полуденного света!

И возможно, я – уже не я…
Исчезаю с карамельным стоном…
Там, в Конфетной вазе Бытия,
Я откликнусь карамельным звоном!

    Людмила Осокина. «Карамелизированный мир…»[91 - Осокина 2010: 13.].

Авторские формы сравнительной и превосходной степени, образованные от разных частей речи

Именной синкретизм проявляется и в том, что сравнительная степень образуется от существительных. А. А. Потебня приводил примеры образования компаративов непосредственно от существительных: бережее (от берег), скотее (от скот), зверее (от зверь) и объяснял это тем, что в древнерусском языке «существительное, будучи названием определенной субстанции, было в то же время качественнее, чем ныне» (Потебня 1968: 37).

У современных поэтов подобных примеров очень много:

Колю дрова
напротив бензоколонки.
Меня смущает столь откровенное сопоставление
полена, поставленного на попа,
и «кола» в «колонке».
Я пытаюсь вогнать между ними клин,
я весь горю,
размахиваюсь,
химичу:
– Дровоколонка! —