скачать книгу бесплатно
…и тогда она
нырнула в лес – не сумрачные чащи,
нормальный подмосковный леший лес,
и набрела на дивный свет, стоящий
с косым копьём луча наперевес,
щебечущий, блистающий, зовущий
Ирина Ермакова. «Инь»[151 - Ермакова 2014: 74.].
В строке И дым цвета лешего меха у Саши Соколова слово леший подвергается двойному грамматическому преобразованию: оно не только возвращается к статусу прилагательного, но и, воссоздавая былую притяжательность, меняет объект определения. Слово леший, по происхождению притяжательное прилагательное от слова лес, становится в стихотворении притяжательным прилагательным от субстантива леший.
У Ирины Ермаковой в сочетании нормальный подмосковный леший лес наблюдается похожее преобразование: леший лес – ‘лес, принадлежащий лешему’.
Многочисленные случаи десубстантивации слова насекомое анализируются в главе «Страдательные причастия настоящего времени», поэтому здесь ограничусь несколькими примерами с изменением рода, которые там не приводятся:
Я стану пожизненной тенью,
Забуду свое ремесло
И буду подобен растенью,
Которое в землю вросло.
<…>
Уйду в насекомое царство,
Травой расстелюсь на лугу.
Мне дружба твоя не лекарство,
А большего сметь не могу.
Алексей Цветков. «Под взглядом твоим голубиным…» / «448-22-82»[152 - Цветков 2001: 69.] ;
Не тайник, не тюрьма, не гнездо, не мешок, не могила —
это столб наизнанку, прожектор с обратным свеченьем,
западня слепоты, провиденья червячное рыло,
это – ниша твоя, горизонт в переулке осеннем.
Не капкан, не доспех и не просто скелет насекомый —
это больше в тебе, чем снаружи, и больше сегодня, чем было.
Ты стоишь на столбе, но не столпник, горящий в объеме,
ты открыт, но не виден, как будто тебя ослепило.
Иван Жданов. «Ниша и столп»[153 - Жданов 1997: 24.] ;
На клочке, на салфетке, на пачке от сигарет
запишу впопыхах, что ночной набормочет бред,
пока будет бороться с кромешною темнотой
насекомый пустяк уайльдовской запятой[154 - Из текстов Оскара Уайльда: «Я правил свое стихотворение полдня и вычеркнул одну запятую. Вечером я поставил ее опять» (Уайльд 2014: 7).].
Два прозрачных таких, два коротких таких крыла —
не то муха какая-такая… не то пчела,
не то есть запятая… не то, так сказать, не есть,
ибо завтра её ты уже не увидишь здесь.
Евгений Клюев. «На клочке, на салфетке, на пачке от сигарет…»[155 - Клюев 2008: 229.] ;
Меря, весь и лопари,
самоеды и вогулы —
кость немеряной земли,
распирающая скулы.
Коренаста, корнерука,
росту малого в ногах —
раса дерева и стука
топоров, сухого снега,
насекомого ночлега,
шевелящихся собак.
Воркута, где роют уголь
(тонко крикнет паровоз)…
Пермь, густая от натуги,
дыма, копоти, волос…
Или Котлас конопатый —
корь, лишайники, мосты.
Раса палки и лопаты
в теле вечной мерзлоты!
Виктор Кривулин. «Раса»[156 - Кривулин 2005.] ;
У генерал-майора Брюса
вспухла левая ладонь
от жестокого укуса
насекомой молодой.
Виктор Кривулин. «Яков Брюс»[157 - Кривулин 2005.] ;
Время за полночь медленным камнем,
За холодным стеклом ни шиша.
Только мы до утра тараканим,
Насекомую службу верша.
В эту пору супружеской пашней
Рассыпают свои семена
Обитатели жизни всегдашней,
Не любившие нас дотемна.
Алексей Цветков. «Время за полночь медленным камнем…» / «Сердце про кругу»[158 - Цветков 2001: 82.] ;
Вот детка человечая
Насекомая на вид
Головкою овечею
Над сладостью дрожит
Дмитрий Александрович Пригов. «Конфеточку нарезывает он…»[159 - Пригов 1997-а: 21.] ;
В блокноте, начатом едва
роятся юркие слова,
что муравьи голодным комом
у толстой гусеницы. Знать,
ей мотыльком уже не стать,
погибшей деве насекомой.
Бахыт Кенжеев. «В блокноте, начатом едва…»[160 - Кенжеев 1992: 8.].
Почти во всех цитатах (кроме двух последних) с употреблением и преобразованием слова насекомое термин-существительное становится прилагательным в результате действия метонимии, преимущественно метонимического (перенесенного) эпитета и сравнения. При этом семантические переносы основаны на разных коннотациях.
Слова Алексея Цветкова Уйду в насекомое царство содержат метонимический эпитет. Здесь очевидно влияние стихотворения Осипа Мандельштама «Ламарк» со строками: Если все живое лишь помарка / За короткий выморочный день, / На подвижной лестнице Ламарка / Я займу последнюю ступень. // К кольчецам спущусь и к усоногим, / Прошуршав средь ящериц и змей, / По упругим сходням, по излогам / Сокращусь, исчезну, как Протей.
Иван Жданов этимологизирует слово насекомое в свернутом сравнении скелета, осью которого является позвоночник, похожий, например, на строение тела гусеницы или червяка.
Сочетание насекомый пустяк в стихотворении Евгения Клюева основано на образе насекомого как очень маленького существа.
Строки Виктора Кривулина со словами насекомого ночлега изображают ночлег в тайге с комарами и мошками.
У Алексея Цветкова слова Только мы до утра тараканим, / Насекомую службу верша обозначают нечто мелкое и суетливое.
Другие примеры реставрации прилагательных, которые считаются в нормативном языке окончательно субстантивированными:
Машин нет в смерти ни одной.
Мне это очень, очень жаль.
На что мне радость и печаль,
Когда нет «Оптимы» со мной?
Или портной старинный «Зингер» —
В своем усердии собачьем —
все мое детство стрекотавший,
С отполированным плечом,
Похожий на мастерового,
О лучшем не подозревавший
Елена Шварц. «Мои машинки»[161 - Шварц 2002-а: 282.] ;
– Письмо,
оно какое?
Бологое?
– Письмо писомое.
– А ртуть,
какая?
Запятая?
– Ртуть ртомая.
Михаил Сухотин. «Сочинение по французскому языку на тему „о поэте и поэзии“»[162 - Сухотин 2001: 107.] ;
Я усну на левом
носом в колени
как без памяти
как запятой эмбрион
и войдут с припевом
пилигримы-калеки
снова клянчить своё
забивая сон
Ирина Ермакова. «Фонарики. Тане Бек»[163 - Ермакова 2014: 38.] ;
Вижу, старый да малый, пастухи костерок разжигают,
Существительный хворост с одного возжигают глагола,
И томит мое сердце и взгляд разжижает,
оползая с холмов, горбуновая тень Горчакова.
Лев Лосев. «Открытка из Новой Англии. 1»[164 - Лосев 2012: 99. Это реакция на строку Бродского О как из существительных глаголет! из поэмы «Горбунов и Горчаков» (Бродский 1992-б: 127).] ;
Только тайна тайн,
перебирая воздуха ткань,
темное серебро расстояний,
Петропавловского графина грань,
люблю мглу,
гулкую под ногами глубь,
к булочному теплу
желтому еще льну
Владимир Гандельсман. «Только тайна тайн…»[165 - Гандельсман 2005: 245.] ;
А если и светить, то лишь едва, —
летучей, эфемерной порошиной,
И – числить этажи, сиречь – слова,
не «богом из машины», а машиной,
сказуемой из глотки божества.
Дмитрий Бобышев. «Полнота всего» / «Звезды и полосы»[166 - Бобышев 2003: 121.].
В тех случаях, когда современная норма предполагает контекстуальную зависимость субстантивного или адъективного грамматического значения, десубстантивация осуществляется и поддерживается нестандартной референцией:
На плюсе шесть откроется иная
судьба дневного сна,
мгновения. Канал
набухнет черным цветом.
Непременно
пернатая ольха,
усвоив угол верный,
тень липкую раскачивает зло…
На плюсе шесть зимою
Я говорю —
тепло.
Петр Чейгин. «Где те слова, что я распеленал…»[167 - Чейгин 2007-а: 28.] ;
Пернатый снег на молодых болотах
дымил, ярился,
экая забота
в такую беломглу приводит шаг?
Петр Чейгин. «Пернатый снег на молодых болотах…» / «Зимние картинки»[168 - Чейгин 2007-а: 37.] ;
В садах только наших в апреле
Деревья растут из зеркал. —
То, видимо, тайные щели
Господь в этом мире сыскал.
И так еще, видимо, можно
На облачных лестницах петь,
