Лучший Недостаток

Внутренние часы забили тревогу, когда Юлька неловко перевернулась на бок и запуталась в сползшем рукаве рубашки и лямке серебристого рюкзачка, в котором у неё оставалась еда. Девушка усилием воли заставила себя подавить нарастающую волну жалости к себе и отчаяния – нет уж, не время. В животе урчало со вчерашнего дня, и завтрак не особо облегчил это состояние. Вся надежда была на очередную порцию каши, которую она залила кипятком, пока их ещё не выставили со столовой.

И на пару протеиновых батончиков, если поездка затянется.

***

Юлька с трудом разлепила веки, когда почувствовала, что машина остановилась.

Ехать пришлось долго. Конечно, будь ситуация в мире хоть немного более нормальной, их наверняка бы остановили, и не раз, но сейчас мало кого можно было удивить живой горой перьев в открытом багажнике пикапа. Чтобы поместиться с крыльями, девушке пришлось неудобно их сложить: полусидеть на них, прижимая к себе и держа куполом. Солнце нещадно пекло, но никакой, даже слабенький ветерок сквозь огромные перья пробиться не мог. Юльке, в общем-то, ещё повезло, что она хорошо переносила жару.

Тем не менее, дышать было тяжело. Девушка обливалась потом, кусала губы, крутилась, беспомощно пытаясь хоть немного облегчить свою участь, но это было бесполезно. Пришлось терпеть до самого дома – почти тридцать километров.

А дома ждал очередной неприятный сюрприз: лифт не работал. Когда Юлька, неловко выбравшаяся с помощью Кости и Захара из кузова, сделала это открытие, она разве что не взвыла в голос. Не взвыла лишь потому, что вместо этого выдала длинную матерную тираду сразу на трёх с половиной языках – вперемешку. Конечно, звонить в ремонтную службу было бесполезно: мир перевернулся вверх тормашками, и им вполне могли не ответить лишь потому, что оператор до сих пор пытался разобраться с тем, как поменьше шепелявить со своим новым раздвоенным языком.

– И что делать будем? – тревожно поглядывая на хрипло, с присвистом переводящую дыхание Юльку, спросил Костя. – У тебя ведь уже не третий…

– Сама знаю, – буркнула она. Где-то внутри полыхнуло виной и гневом: совсем недавно Юльке удалось уговорить родителей сдвинуться с места, закончить давний ремонт и переехать-таки в прежнюю квартиру из старенькой пятиэтажки. Теперь они с Захаром опять были соседями – как в детстве. Вот только если её малость раскабанившемуся другу было нужно подняться на второй этаж, то Юльке – на седьмой.

На седьмой!.. Без крыльев размахом в три её роста это было тяжело сделать, а уж сейчас…

Но Юлька отличалась тем, что умела понимать: другого выхода нет. Поэтому, стиснув зубы, она шмыгнула носом, утёрла его рукавом и решительно шагнула на первую ступеньку. В каждом пролёте их было одиннадцать. Да, новые дома… здесь, как говорится, вам не тут.

Парни переглянулись. Захар, явно погружённый в свои мысли больше, чем в проблемы с лифтом, неуверенно пожал плечами. То ли не понимал, что от него можно хотеть, то ли как будто говорил: «ну, это же Юлька».

Костя, тяжело вздохнув, подхватил её чемодан. С Захаром они расстались довольно неловко: парень просто остановился у своей двери через четыре лестничных пролёта и вопросительно посмотрел на друга. Тот похлопал его по плечу, мол – не переживай, иди к себе, – и повернул на следующий пролёт. Захар помедлил, прежде чем всё же звякнул ключами, которые уже держал наготове в кармане.

– Приведу Люка и твоего Стэна через пять минут, – пообещал он. Костя кивнул. Вчера, когда стало ясно, что на следующий день у него не будет времени, чтобы гулять с собаками по отдельности, парень оставил всех хвостатых в квартире у друга – благо, его Стэн был существом миролюбивым и спокойно переносил подобные ситуации.

Но оставлять сейчас Юльку даже на пару минут Косте совершенно не хотелось – так что за это обещание он был Захару благодарен.

Юлька же, сквозь шум крови в ушах и звук собственного тяжёлого дыхания, едва ли расслышала, как хлопнула дверь внизу. Где-то тридцать ступенек назад она начала цепляться за перила, потому что перед глазами у неё порой аж темнело. Но девушка, поджав крылья, которыми беспрестанно за всё вокруг цеплялась, упрямо продолжала идти.

И дошла. Привалилась к стеночке, пока Костя открывал дверь её квартиры – ключи были у него, ведь ему же приходилось следить за цветами и питомцами. Этой короткой передышки хватило, чтобы потом, когда дверь оказалась открыта, Юлька одним порывом заставила себя дойти до своей комнаты и взгромоздиться… нет, не на кровать.

На умные весы.

На самом деле, это беспокоило её с лагеря. Это было для неё так важно, но она не смогла сделать этого там: сначала мир сошёл с ума, а потом пришлось как-то пытаться с этим разобраться. И к тому же, с собой она взяла весы обычные, которые ей когда-то подарила однокурсница; Юльку же сейчас интересовало, насколько её новые пернатые приобретения материальны. Что покажет приложение? Каким будет результат анализа? Может ли быть такое, что тяжесть эту чувствует лишь она, и на самом деле крылья ничего не весят? А если весят – из чего они, в конце концов, состоят?..

«Результаты взвешивания не могут принадлежать пользователю Юлька», – сообщили весы. Сморгнув пот, девушка смахнула это и впилась взглядом в заветное число.

Когда в комнату вошёл Костя, он услышал то, что ждал услышать, на самом деле, ещё у лифта, если не раньше: Юлька тихо, жалобно хныкнула. Крылья её, которые она с трудом держала поднятыми, бессильно опустились на пол. Экранчик на весах ещё не погас, так что парень успел заметить число на них – красных цифр было три. Три, и это после того, как девушка приложила столько усилий, чтобы сбросить почти треть своего веса.

Что ж, Косте не нужно было объяснять, каким ударом это было для Юльки. Поэтому он, тихонько поставив в угол её чемодан, подошёл к ней и мягко обнял за плечи – как смог, стараясь не наступить на красивые тёмные перья.

– Эй, ну, – тихо сказал он, – ну, не надо. Ты же понимаешь, что это неправда.

– Сто два, – выдохнула девушка. – Сто два, понимаешь…

– Да. Но крылья, я гуглил, у птиц должны составлять половину веса их тела. То есть, ты сегодня – пятьдесят один. Как обычно. Ты умница.

– Я… да почему, – Юлька не плакала, но судорожно втянула носом воздух. – Почему так…

– Ну вот так. Так получилось. Ты, главное, помни, что это не по-настоящему, – он осторожно забрал у девушки из рук телефон. – Давай, может быть, попытаемся тебя перевзвесить? – предложил Костя. – Положишь их на пол, или я их подниму…

– Ну и что толку? – в отчаянии спросила Юлька. – Что толку, если они всё равно останутся? Порадовать себя цифорками?

– Порадовать себя, – уточнил парень. – Какая разница, чем? Ты в это вложила сил больше, чем некоторые твои однокурсники в дипломы. Естественно, тебя это расстраивает.

Она искоса посмотрела на своего жениха. Вечно со своими планами и переживаниями по поводу колебаний веса, вечно с кухонными весами и строгим подсчётом калорий, девушка и сама понимала, что порой перегибает палку. Она уже давно не ездила на шашлыки к друзьям Кости, хоть те неоднократно её к себе приглашали; давно отказалась от внезапных перекусов и фастфуда. Это не могло не раздражать, Юлька была в этом уверена – потому и прикладывала много сил, стремясь распланировать свою еду так, чтобы никому ни в чём не помешать. Ей не хотелось портить редкие совместные выходные с Костей, ей всегда было жутко неловко отказываться от угощений, а ещё она старалась спрятаться, когда понимала, что люди вокруг неё могут быть голодны. Потому что ничем не могла поделиться – всё ведь было рассчитано.

Но Давыдов раз за разом убеждал её в том, что это не делает её изгоем. Не для него уж точно. Он делал специально для неё низкокалорийную пиццу, тщательно высчитывая калорийность, он готовил домашнее мороженое – тоже точно подсчитанное. Он помогал брать тысячу коробочек, что были просто необходимы, если Юлька собиралась переночевать у него дома. Он тоже следил за временем, прекрасно знал, во сколько и что именно она собирается съесть, и никогда не осуждал.

Словом, рядом с ним в голову девушке закрадывались безумные мысли – может, это её стремление правильно питаться и поддерживать вес не такое уж и ненормальное. Где-то на грани, но ещё далеко не за ней – просто слишком многие люди удивительно безалаберно относятся к своему питанию. А она… молодец, получается.

Конечно, до того, чтобы полностью поверить в это, Юльке было ещё далеко. Но с каждым новым поступком Кости, с каждым его словом поддержки и даже самым крошечным актом заботы о том, что ей было важно, она всё больше приближалась к тому, чтобы полностью принять его в этот свой «мир». И если не поверить в то, что её «загоны» – нормальны, то, по крайней мере, осознать тот факт, что Костя абсолютно точно останется ненормальным рядом с ней. А это было самым ценным.

– Ладно, – осторожно согласилась девушка. Затаила дыхание, боясь и ожидая услышать тяжёлый терпеливый вздох, но парень лишь отложил её телефон на комод и запустил новое измерение.

Они провели ещё несколько экспериментов. Один из них даже оказался более-менее удачным и правдоподобным – для этого пришлось хитро извернуться. Повторить такой фокус в одиночку было бы сложнее; но, даже понимая это, Юлька всё равно повеселела. По крайней мере, сегодня ей удалось увидеть привычные числа. А завтра… будет завтра.

А когда Костя догадался ещё и включить кондиционер, чтоб остыть после непростой дороги до дома и акробатических трюков на весах, стало ещё лучше. Жизнь налаживалась.

Но мир, конечно, всё ещё летел к чертям. Поэтому до вечера ещё было, чем заняться: ведь дома больше никого не оказалось. Мама Юльки всё ещё оставалась на своём педагогическом форуме – тот, конечно, тоже уже был сорван, но раздобыть обратные билеты пока не получалось. Отец-моряк до сих пор находился в рейсе. Ближе к полудню оба сообщили, что вырваться и вернуться домой немедленно у них не выходит.

Конечно, если уж у половины лётчиков и машинистов повылезало чёрте что…

Костя решил на несколько дней остаться у Юльки. Вскоре, как и обещал, постучался Захар – завёл в квартиру собак и торопливо ушёл, хоть ему предлагали остаться. Никаких особых поводов и отмазок парень не придумывал: просто буркнул что-то под свой новоприобретённый свиной нос, развернулся и вышел. Юлька хотела было его догнать, но крылья, разумеется, её притормозили – тогда она упрямо взялась за мобильник. Сначала Захар не отвечал на сообщения и даже не читал их, но потом, когда подруга начала атаковать его звонками, всё же зашёл в мессенджер и написал, что хочет подготовить квартиру к возвращению родителей. Да уж, планета выбрала время, когда слететь с катушек – ровно в то самое время, когда все покидали свои дома на майские праздники. Одновременно столько отпусков, наверное, ещё никогда не было сорвано.

Хоть это прозвучало не очень убедительно, Юлька всё же оставила друга в покое. Им с Костей даже не пришлось это обсуждать: оба видели, в каком состоянии был Захар, но и оба понимали, что сейчас могут сделать лишь хуже, если попытаются чем-то помочь. Чтобы и вправду помочь, нужно крепко стоять на собственных ногах – буквально и фигурально; а сейчас им самим, по-хорошему, требовалась помощь.

Так что, поразмыслив, они занялись обыденными, но важными вещами – последовали примеру Захара, если тот и вправду готовил дом к приезду родителей.

Для начала – попытались подобрать для Юльки что-нибудь, что можно будет носить с крыльями. Вполне ожидаемо, ей подошли лишь отцовские рубашки. И хотя тот редко их носил, девушке это всё равно не понравилось – ведь кто знает, что вылезло у отца? Не понадобятся ли ему самому эти вещи? В семейном чате они лишь делились новостями по поводу собственных перемещений; никто так и не смог первым рассказать о том, чем его одарил шутник-сценарист Вселенной. Очевидно, не у одной Юльки так и не получилось сформулировать сообщение по этому поводу.

Так что в группе до сих пор появлялись одни только скупые фразы-отчёты о невозможности приобрести билеты или дозвониться до контакт-центра, чтобы узнать, не отменили ли уже назначенный обратный рейс.

Тем не менее, Юлька оказалась дома первой – и ей, похоже, выпал жребий сделать первой и многое другое. Например, попытаться начать приспосабливаться к новой жизни: как минимум, провести ревизию припасов. Теперь её навыки планирования и вечная излишняя осторожность, которую девушка называла своим внутренним хомяком-паникёром, были как нельзя кстати: если вдруг лифт не починят, из дома выбираться будет проблематично. И ещё неизвестно, с чем вернутся родители – не придётся ли кому-то учиться питаться при помощи клюва?

Поэтому Юлька старательно перебрала не только комоды и шкафы, но ещё и холодильник с кладовкой. В кладовке, конечно, больше копался Костя – девушка не смогла протиснуться в узкую дверь. Упрямо пытаться пропихиваться смысла тоже не было – крылья бы загородили всё содержимое ящиков и мешков.

Отвлекаться на чувство вины из-за того, что Давыдову приходится ей помогать, Юлька себе не позволила. Впрочем, наверняка это он ей не позволил – как обычно; но, увлечённая делом, девушка не стала погружаться в излишние размышления. Тому ещё будет время, когда они закончат свою важную сводку. И заодно отточат технику по её созданию – Косте наверняка предстояло заняться тем же самым и у себя дома.

К середине дня список припасов был готов. Ещё стоило обыскать коробки, оставшиеся после переезда – те, что до сих пор не разобрали, но основные «стратегические хранилища» уже были исследованы. Тогда, прервавшись на вскрытие очередного ланчбокса, Юлька засела писать новый список – теперь уже того, чего им не хватало. Первым делом она сделала пометку: нужна была одежда, нужны были продукты. Потом эта пометка начала превращаться в нестройный поток мыслей, перескакивающих с одного на другое: например, запасы круп и муки дома имелись; но, как и в ковид, стоило подумать о том, чтобы их пополнить. Вдруг во всём мире объявят какое-нибудь чрезвычайное положение? Или начнётся, ни много ни мало, конец света? Всё-таки, если отправляться в последнее приключение в духе подростковых сериалов – так хоть грамотно и с запасами.

Когда девушка начала нервничать из-за того, что у неё получается полная каша, Костя предложил составить таблицу по разным категориям. Это заняло гораздо больше времени, чем можно было бы предположить; благо, нашёлся список вещей, которые Юлька собирала на форум. Это, по крайней мере, помогло начать – категории совпали: пища, лекарства, одежда, предметы гигиены. Следом прибавились и новые: бытовая химия, корм для собаки. Список рос и усложнялся, скоро одна большая табличка превратилась в несколько поменьше, зато ещё более точных и удобных.

За этим занятием время пошло ещё быстрее. Девушка и не заметила, как вскрыла ещё два ланчбокса – один за другим, – и как солнце за окном склонилось к горизонту. От бесконечного редактирования и периодических забегов на кухню – проверить что-нибудь ещё, – их обоих отвлёк весьма прозаический фактор: собаки начали скулить и скрести лапами дверь. А потом Юлькин Люк и вовсе самым наглым образом притащил свой поводок прямо к ним в комнату и положил его на пол. Намёк был более чем прозрачным.

Вот тогда, осознав, что теперь Давыдову придётся ещё и идти гулять с её любимцем, девушка ощутила вину. Не укол, а полноценную горячую волну стыда. Когда она отправлялась с Захаром на форум, это казалось вроде бы как само собой разумеющимся: да, напрягать Костю было не очень удобно, но он с радостью согласился помочь – хоть этим могла заняться и Ульяна, что жила гораздо ближе. Но Давыдову хотелось помочь: хотя бы потому, что он не смог поехать с ними на форум. И ещё, может быть, по той простой причине, что с крупным Люком Ульяне было бы и без того трудно справиться – а уж ещё и с непоседой Одри, терьером Захара, она и вовсе не смогла бы выйти из дома.

– Не заставлять же девчонку по три часа в день тратить, чтобы выгулять их обоих по отдельности, – сказал тогда Костя. Прозвучало, конечно, справедливо.

Но вот сейчас…

Когда он приладил поводок к ошейнику Люка и вышел в коридор, чтобы тем же самым порадовать и своего Стэна, Юлька выцарапала себя из мягкого компьютерного кресла. Стиснула зубы, попыталась сделать вид, будто не услышала, как оно жалобно скрипнуло от её веса. Ей казалось жутко неудобным заставлять Костю помогать ей круглыми сутками; в конце концов, разве ему не нужно было провести ту же ревизию у себя дома? Успел ли он сделать это вчера вечером? По крайней мере, не лучше ли будет отправиться вместе с ним, чтобы остаться во дворе с собаками, пока парень съездит к себе?..

Девушка вышла в коридор. Неловко, вперевалочку, сделала пару шагов вперёд и развернулась – отчего-то в закрытом помещении ходить было ещё более непривычно, чем на улице. Костя, услышав шелест перьев, выпрямился и обернулся к ней.

– Ты чего? – приподнял он брови. Юлька молча указала на своего пса, потом посмотрела на Костю, всем своим видом показывая, что ждёт, чтобы он уступил ей место у полки с обувью. – С ума сошла? – парень покачал головой. – Ну, уж нет. Ты остаёшься.

– Но я же…

– Юль, нет! Лифт наверняка ещё не починили. Хочешь снова тащиться на седьмой этаж пешком? Я всё понимаю, конечно, но лучше тебе посидеть тут. Проветри квартиру, если тебе уж так невмоготу, но…

– Да мне неудобно, что ты будешь… – она умолкла, заметив взгляд Кости. Тот смягчился, улыбнулся, вздохнул – не раздражённо, слава Богу. – Ну, правда…

– И всё? Только поэтому? – спросил он. Юлька виновато опустила глаза. – Да перестань. Ты думаешь, мне будет лучше, если ты потащишься по этой лестнице? Ещё чего, – парень подошёл к ней, притянул к себе и чмокнул в макушку. – Сиди тут. Починят лифт – будешь гулять сама. А сейчас дай мне помочь, хорошо?

Девушка глубоко вздохнула.

– Тебе точно не трудно? – спросила она, утыкаясь носом в грудь Кости. Он хмыкнул; этот звук Юлька хорошо знала – ей не нужно было поднимать голову, чтобы удостовериться в том, что Давыдов сейчас тепло улыбается.

– Всё, – сказал он, – я пошёл. А ты – сиди и мониторь эти наши интернеты. Мало ли, вдруг ещё и зомби повылезают, – пошутил Костя, подтягивая поводки поскуливающих от нетерпения собак. – Разузнаю, что там с лифтом, выгуляю этих обормотов. И себя. И, может быть, какой-нибудь заморозки поищу покушать.

Девушка лишь кивнула.

А когда дверь за Костей закрылась – она впервые за целый день почувствовала себя жутко одинокой. Настолько, что ей захотелось подбежать к двери, выскочить на площадку и крикнуть, чтобы парень вернулся. Весь день они были вместе – и весь день он крепко держал её, не позволяя ни рухнуть в пучину отчаяния, ни погрязнуть в самобичевании и ненависти к себе, ни забиться в уголок от страха.

Звучало, конечно, пафосно, но Юльке вдруг стало… пусто. Костя ушёл. Костя, конечно, вернётся…

Она свела брови у переносицы. Не время расклеиваться. Он столько сделал для неё сегодня: забрал с лагеря, помог проверить вещи и продукты, заставил разобрать чемодан, пошёл гулять с собаками, предложил съехаться на пару дней. Избавил от мрачных мыслей. Значит, её задача – сделать так, чтобы всё это было не зря. Чтобы его труды, как минимум, продолжали давать плоды. Хотя бы пока он не вернётся. Нельзя же вечно быть обузой?

В физическом плане ей сейчас и так постоянно требовалась помощь. Объективно. Откровенно говоря, тащиться с собакой вниз по лестнице, а потом обратно с этими огромными тяжёлыми крыльями и вправду было ужасной затеей; не будь Кости рядом, Юлька бы наверняка об этом пожалела. Ей стоило научиться принимать помощь и не чувствовать за это вины – ну, хотя бы прямо сейчас. Не по её ведь прихоти появились эти лишние пятьдесят килограмм за спиной? Не она ведь сломала лифт?

Нет, конечно. Да и Костю всё равно не остановить: если он может помочь, он поможет. Так лучше уж не заставлять его быть ещё и моральным якорем в бесчинствующем океане её самобичевания, верно?

Абсолютно верно. Она должна взять себя в руки.

Так что Юлька, стиснув мобильник, отправилась в свою комнату – ответственно проверять, что там творится с сумасшедшим миром. И нет ли где, и вправду, зомби…

Глава 3. Новая норма

Костя бы устало потёр глаза, будь у него свободны руки.

Честно говоря, он устал. Не от помощи Юльке, как та наверняка бы подумала; и даже не от самой Юльки. Нет, её он любил и принимал безоговорочно: со всеми её достоинствами и недостатками. Недостатки он в ней, кстати говоря, любил порой даже больше. Именно они делали Юльку Юлькой; не Юлей, даже не Юлией Николаевной, а именно его дорогой Юлькой.

Она же относилась к своим, как сама называла их, «загонам» весьма критически – проще говоря, терпеть их не могла. Старалась скрывать то, что делало её очаровательной и сильной: смущалась и расстраивалась, что не может составить Косте компанию на вечеринках у его друзей, избегала лишних встреч с малознакомыми людьми, крайне осторожно выстраивала свои планы на день. И порой даже раздражала тем, как пытается угодить. «Я не хочу мешать» – вечно твердила Юлька, уверенная в том, что её постоянный контроль будет смущать тех, кто собрался съесть целое ведро жареного мяса. Не по часам и без какого-либо контроля, как она привыкла.

Конечно, это казалось необычным – но уж точно не странным. И Костя верил, что однажды девушка всё же согласится съездить с ним на вечеринку. Он точно знал, что её никто не будет осуждать и высмеивать; дело было за малым – убедить в этом саму Юльку.

Хотя, откровенно говоря, гораздо проще было сдвинуть с места пару сопок…

Но, несмотря на это, Костя и вправду устал не от Юльки. Скорее, устал сам по себе: от того, что своим стремлением помочь и уберечь от трудностей заставляет девушку ощущать беспомощность и вину – пусть и беспочвенные, но тем не менее. От того, что на самом-то деле особо ничем помочь не может. Ни ей, ни Захару, ни своим родителям, что застряли где-то в Японии и теперь не могли оттуда выбраться. Ещё повезло, что рёкан, где они остановились, продолжал свою работу; повезло и в том, что проблем с деньгами у них не было – иначе всё оказалось бы совсем уж скверно.

Парень устал от того, что может сделать лишь обыденную малость: постучаться по пути в квартиру к Захару, предложить вывести на улицу Одри вместе с Люком и Стэном; зайти в магазин возле дома, поискать низкокалорийных батончиков и каш для Юльки. Залезть в кладовку и помочь составить список продуктов и вещей первой необходимости.

Это было так просто, что казалось недостаточным. Мимо проходили люди с кошачьими усами и обезьяньими хвостами. На него недоверчиво косились – а он неловко улыбался или кивал в ответ. Такой же, каким был всегда. Без чешуи и жабр. Что с ним не так?.. С ним вообще что-то не так? Ведь была же причина всему тому, что случилось?

Костя тяжело вздохнул, поправляя на запястье тяжёлый врезающийся в кожу пакет из супермаркета. С трудом, но ему удалось объясниться с кассиршей, которая кое-как выдавала членораздельные звуки через свой вороний клюв. Это тоже отняло приличное количество времени и сил. Поэтому прежде, чем возвращаться к Юльке, парень остановился у шлагбаума – привести мысли в порядок. Он был ей нужен; и в конце концов, из них двоих Юльке точно было тяжелее – во всех смыслах этого слова. Пусть она так и не считает. В любом случае, хоть кто-то должен сохранять спокойствие и контроль над ситуацией. Или хотя бы их иллюзию. Кто-то должен принимать все эти скучные бытовые решения и помогать их осуществлять, пока никто из Хрупкиных не вернулся домой.

И не потому, что Юлька не была способна справиться с бытовыми проблемами сама. А потому, что однажды она собиралась перестать быть Хрупкиной и стать Давыдовой.

А значит – в горе, в радости и с пятидесятикилограммовой грудой перьев.

– Добрый вечер, – раздался за плечом у Кости знакомый голос. Парень вздрогнул, оборачиваясь. Люк активно завилял хвостом, Стэн сел на траву и флегматично почесал задней лапой ухо.

– Здравствуйте, – слегка запоздало отреагировал Давыдов, когда сумел оторвать взгляд от роскошного павлиньего хвоста своего собеседника. Из-за этого хвоста мужчина в тёмной одежде слегка горбился, но внешне более никак не изменился, и Костя сразу же узнал дядю Юльки – Степана.

Тот приподнял уголки губ, когда заметил замешательство парня. Качнул своим хвостом, сложил, чтоб не отвлекать от своего лица, куда было бы гораздо более прилично смотреть во время разговора. По крайней мере, в этом случае. Да уж, теперь в мире наверняка должны были появиться новые правила этикета…

– Как себя чувствует Юля? – спросил Степан. – Она ведь уже дома?

– Да, я привёз сегодня утром, – Давыдов прикусил язык, когда в голове мелькнула мысль, что он зря сказал правду. Хотя врать священнику казалось неправильным, но парень вдруг подумал, что дядя может захотеть увидеть Юльку – а это отчего-то казалось Косте плохой идеей. Уж сегодня – точно. Так что он поторопился прибавить: – Чувствует себя нормально. Отдыхает. В доме лифт не работает, – кто-то из собак дёрнул поводок, с запястья у парня едва не соскользнул пакет. Он подхватил ручки, подтянул выше. – Мы перебрали запасы, подумали, мало ли, что может пригодиться…