Тренер Култи

Ничего подобного.

Каждый день у поля или у штаб-квартиры нас подкарауливали репортеры. Ходили за нами хвостом: куда мы, туда и они. От нервов я чуть ли не до крови расцарапала шею – постоянно чесалась, пока шла к месту встречи.

От журналистов я старалась держаться подальше.

От нашего нового тренера тоже.

Стоит признать, сделать это оказалось несложно. Он вечно торчал один, окопавшись в собственном уголке вселенной, и общался только с Гарднером, Грейс и злобной крысой, работавшей у нас фитнес-тренером. А так – просто стоял и смотрел. Иногда отходил в сторону и стоял и смотрел на другом месте.

– Мы как будто животные в зоопарке, – шепнула мне Дженни как-то раз в перерыве. Мы отошли в уборную, только выбравшись с очередного собрания, где два часа обсуждали командное расписание. Под конец мне хотелось воткнуть себе ручку в глаз – я ненавидела сидеть без дела.

К счастью, мои молитвы были услышаны: нам дали десять минут передышки, чтобы сходить в туалет и попить.

Я посмотрела на нее в зеркало и округлила глаза. Что, не я одна заметила статую, стоящую у стены со скрещенными руками?

– Есть такое, согласись?

Она угрюмо кивнула, будто ее это расстраивало.

– Он же ни слова не сказал, Сэл. Тебя это не смущает? Даже Филлис – старая злобная фитнес-тренерша – иногда подает голос. – Она высоко подняла плечи. – Это странно.

– Очень странно, – согласилась я. – Но нельзя же…

Дверь открылась, и в уборную, перешучиваясь, вошли три новенькие девушки.

Дженни красноречиво поглядела на меня в зеркало. Нельзя обрываться на полуслове, когда мимо проходят другие люди: сразу же поймут, что вы обсуждали что-то нехорошее. Поэтому я выпалила первое, что пришло в голову:

– …прийти и сказать, что специально просила не класть лук в бургер. Все сразу решат, что ты конченая.

Одна из девушек улыбнулась мне, а остальные не обратили внимания и просто разошлись по кабинкам.

– Да, толком и не пожалуешься… – Закусив губу, Дженни дождалась, пока они уйдут, а потом одними губами добавила: «Это что такое?»

«Что придумала, то и сказала!» – беззвучно ответила я, пожав плечами.

Дженни сжала переносицу, краснея от смеха.

– Ага, реально. – Я развела руки в стороны, как бы спрашивая, что еще я должна сказать, хотя Дженни все равно на меня не смотрела: она изо всех сил старалась не ржать. Блин, лучше бы помогла что-нибудь выдумать. – Я же ясно сказала: не надо мне лука. Ну ладно, пофиг. Все равно аллергии у меня нет.

Дженни к этому времени уже прижималась лбом к стойке, согнувшись пополам от сдерживаемого хохота.

Я легонько пнула ее по колену, и тут из кабинки раздался звук смыва. Она подняла голову, и я одними губами шепнула: «Заканчивай». Ага, как же. Закончит она.

Нет, пора прекращать этот фарс, а то все бы увидели, как Дженни ржет из-за лука. Боже, я совсем не умела врать.

Я вытолкнула ее из уборной, и вовремя: в кабинке как раз щелкнул замок.

– Ходят слухи, что вы планируете вернуться в сборную. Что вы можете об этом сказать?

Наступил первый официальный день тренировок, и у меня от нетерпения буквально чесались ноги. Я же полгода только и делала, что самостоятельно тренировалась и играла в футбол с семьей и друзьями, – и вот, дорвалась.

И, разумеется, нарвалась. На журналиста из «Трейнинг Инкорпорейтед» – популярного интернет-журнала.

Пока он задал два вопроса, полет нормальный.

Но это еще не означало, что сейчас я выдам ему все свои тайны. «Отвечай уклончиво, Сэл. Никогда ничего не подтверждай и не отрицай».

– Пока ничего. Моя лодыжка до сих пор не восстановилась, и в данный момент у меня иные приоритеты.

Ну, вроде неплохо.

– Правда? – Он приподнял бровь. – Например?

– Например, работа с подростками.

Остальные детали насчет своей жизни я предпочла опустить: в них нет ничего эффектного и они не связаны с футболом. Никого не интересовала мизерная зарплата, из-за которой нам приходилось подрабатывать, – это не укладывалось в представление людей о большом профессиональном спорте.

И уж тем более никого не интересовал ландшафтный дизайн, которым я занималась после тренировок. Я не стеснялась своей работы, отнюдь. Она мне нравилась, и я даже отучилась на ландшафтного дизайнера. В ней не было престижа и лоска, но я не собиралась слушать, как кто-то ругает меня за выбранную профессию. Папа всю жизнь содержал семью «подстригая газоны» и «подметая дворы» – он за все брался, лишь бы нас обеспечить. Они с мамой с самого детства учили меня, что в тяжелом труде нет ничего постыдного, потому что тогда я обижалась на чужие подколки. Надо мной смеялись и тыкали пальцем, когда папа приезжал за мной с газонокосилкой в кузове побитого грузовика, в дурацкой шляпе и потной одежде, видавшей лучшие времена.

Но разве я могла злиться на папу, который забирал меня из школы, чтобы отвезти на тренировку по футболу? Иногда он даже брал меня с собой на работу, если уроки заканчивались слишком рано. Он любил нас и делал все, лишь бы отдать нас с Эриком в хорошие команды с их бешеными взносами и дорогой формой. Если бы он не работал без продыха, мы бы ничего не добились.

С возрастом люди находили только больше поводов для придирок и издевательств. Называли меня лицемеркой, выскочкой, сукой, лесбухой и мужиком столько раз, что я сбилась со счета. А все потому, что я играла в футбол и относилась к нему серьезно.

А потом, уже в молодежной сборной, я поссорилась с девочками из команды: отказалась идти с ними тусоваться, потому что хотела вернуться домой и отдохнуть, и один из тренеров это заметил. Он отвел меня в сторону и сказал:

– Всем не угодишь, Сэл, как ни старайся. Не слушай, что тебе говорят, потому что это твоя жизнь и только тебе решать, что с ней делать. Никто не будет отвечать за тебя.

Легче сказать, чем сделать, но я старалась придерживаться его совета, и вот – добилась того, к чему стремилась. Значит, старалась не зря.

Вот постарею, перестану профессионально играть в футбол – тогда и потусуюсь. Мне посчастливилось найти занятие, которое я любила и которое приносило мне деньги, но только до определенного возраста. И я не собиралась упускать этот шанс.

Но иногда совсем не хотелось оправдываться за свои интересы, за привычку высыпаться и не есть жирное, от которого я потом загнусь во время бега, за нелюбовь к курильщикам. На этого журналиста я тратить силы не собиралась. А потому не стала вдаваться в подробности.

Тот приподнял брови.

– И как проходят молодежные лагеря?

– Замечательно.

– Как вы относитесь к критикам, которые утверждают, что квалификации Райнера Култи недостаточно для работы в «Пайпере»?

Господи, да они надоели. Култи, Култи, Култи. Серьезно? Он мне скоро в кошмарах сниться начнет. Но разве я могла так сказать? Нет конечно.

– Знаете, мне говорили, что с моим ростом в футбол играть не получится. Добиться можно всего, главное постараться. – Чего Култи, к слову, не делал. Наверное, не надо было так говорить, но все, уже поздно. Так что…

– Култи известен своим эгоизмом, – спокойно констатировал журналист.

Я молча уставилась на него. Вот как на такое ответить?

– А еще он сломал вашему брату ногу. – Ну, этот хотя бы не устраивал спектакль с потерей памяти, в отличие от прошлого журналиста.

– Бывает, – ответила я, пожимая плечами. Ну правда. – Харлоу Уильямс как-то выбила мне плечо. А в подростковом возрасте другая подруга сломала мне руку. В этом нет ничего сверхъестественного. – Про брата вообще молчу: во время игр мне постоянно от него прилетало.

Приврала ли я? Ну, есть немного. Хотя Харлоу действительно выбила мне плечо, а подруга так сильно ударила во время тренировки, что я заработала микротрещину, это вышло случайно. А вот то, что произошло между Эриком с Култи, сложно назвать несчастным случаем, и в этом проблема. Култи играл грязно, нарушил правила, а получил только желтую карточку. С таким же успехом можно было сбить кого-нибудь на машине, сдать назад, чтобы проехаться еще раз, скрыться и отделаться предупреждением. Настоящий плевок в лицо.

Он чуть не разрушил брату карьеру, а ему фактически погрозили пальцем. Такого бредового решения давно никто не видел. Все как с катушек послетали – орали, что Култи простили из-за бешеной популярности. Не первый случай, когда что-то сходило ему с рук, и не последний.

Но разве я могла так сказать? Нет конечно.

– Мне пора на разминку, – осторожно сказала я, пока он не успел задать больше вопросов.

– Спасибо, что уделили мне время. – Журналист «Трейнинг Инкорпорейтед» с улыбкой протянул мне руку.

– Не за что. До свидания.

Как же он мне надоел.

* * *

– Да что с тобой сегодня такое? – спросила Дженни, когда мы отошли в сторонку, дожидаясь сокомандниц, заканчивающих упражнения с мячом.

Я задрала футболку, вытирая подолом лицо. Жара и влажность в Хьюстоне стояли просто невыносимые, как и всегда. Голова, разболевшаяся еще утром, тоже не радовала; разговор с журналистом до сих пор действовал мне на нервы.

– Все нормально, – ответила я, подобрав с газона бутылку воды.

Она вскинула бровь и недоверчиво усмехнулась. Кого я обманывала? Неважно, пять лет мы дружили или пятнадцать, она знала меня как облупленную.

– Ты же в курсе, что я всегда могу тебя выслушать?

Дженни всегда сложно обманывать: она для этого слишком уж добрая. Но иногда мне просто не хотелось вдаваться в подробности.

– Да все нормально.

– Врешь.

– Не вру.

– Сэл, я же вижу.

Я глотнула воды, дожидаясь, пока закончившие с упражнением игроки пройдут мимо.

– Да все у меня нормально, – повторила я, понизив голос.

Она не поверила, и не зря.

Ситуация немного бесила.

Я хотела играть, а не копаться в прошлом. Мне не нужна всемирная слава. За всю карьеру самой выгодной моей сделкой был контракт с крупным производителем спортивной одежды, по которому мне платили за снимки, сделанные во время игр. На этом все. Култи подставил меня под удар одним лишь своим присутствием, хотя за мной не было вины.

Он серьезно травмировал моего брата. Все, конец. Жизнь продолжается. Пока что об этом можно забыть – все равно Култи не знал ни меня, ни кто там мой брат.

С этой мыслью я случайно оглянулась на нашу немую суперзвезду. Как раньше, он стоял в стороне, скрестив руки на массивной груди, и бесстрастно взирал на игроков. Он жутко меня бесил, но на себя я тоже злилась: давно бы могла перестать обращать на него внимание и заняться предсезонной подготовкой.

Я совершенно не удивилась, когда Дженни медленно моргнула.

– Чего губы поджимаешь? Ты всегда так делаешь, когда бесишься во время игры.

Она подметила верно: я и сама чувствовала, что накрутила себя. Обычно у меня только два выражения: улыбка или ухмылка. Хмуриться я не привыкла. Вот и сейчас, глубоко вздохнув, постаралась расслабить лицо, и напряжение сразу же отпустило, волной прокатившись чуть ли не до бровей.

– Я же говорила. – Дженни мягко мне улыбнулась. – Во время игры с «Кливлендом» ты точно так же бесилась, помнишь?

Еще бы не помнила. Защитница «Кливленда» к чертям выкрутила мне сосок, когда я упала на нее во время игры, и это сошло ей с рук. Дрянь. В первом тайме я не успела отыграться, зато во втором вбила в их ворота два гола подряд. Потом неделю не могла носить лифчик, зато мы победили.

– Сосок до сих пор болит, – со слабой улыбкой сказала я Дженни.

Она вскинула бровь.

– Лодыжка не беспокоит? – спросила она, еще разок оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости нет других игроков. Травмы действовали на них, как кровь на пираний. С одной стороны, мы играли в одной команде и преследовали одну цель, а с другой – кто-нибудь обязательно попытался бы использовать чужую травму в своих интересах. Спортсмены – они такие.

Еще раз промокнув лицо, я глотнула воды.

– Немного, – честно призналась я, чтобы не соврать, но и не раскрывать полную правду.

Дженни поморщилась.

– Сэл, будь осторожнее.

Вот она, разница между Дженни и Харлоу. Пожалуйся я последней, она бы похлопала меня по плечу и посоветовала побольше ходить. А Дженни переживала за меня, волновалась. Я знала, что теперь она будет за мной присматривать – отчасти поэтому я так сильно ее любила.

– Все в порядке, – сказала я, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

Она недоверчиво на меня посмотрела, а потом спросила:

– Что еще случилось?

Дженни бы не отстала. Я почесала нос и убедилась, что никто нас не слышит.

– Утром какой-то писака спрашивал про Култи и Эрика. – Я снова начала кипятиться. – Меня это злит.

Дженни тихо присвистнула: понимала, что это значит.

– Ага, – согласилась я.

– Чего он хотел? Столько лет прошло.

Я пожала плечами. Да, это уж точно.

– Вот уж не знаю. Бред, согласись?

Она кивнула.

– В общем, меня это немного подбешивает.

– Выдохни, – легко посоветовала она. – Нам достаточно одного маньяка на поле.

Мы одновременно отыскали глазами Харлоу, а потом посмотрели друг на друга и ухмыльнулись. Харлоу была потрясающей, но реально напоминала убийцу. Из нее бы вышла замечательная принцесса викингов: я чуть ли не наяву представляла, как она захватывает деревни и насаживает головы врагов на пики.

– Играем три на три, кто готов? – крикнул Гарднер.

Самые сложные тренировки. Мои любимые.

Видимо, я улыбнулась, потому что Дженни пробормотала себе под нос:

– Ты просто чудовище.

Выбросив из головы лодыжку, Эрика и Короля, я хлопнула Дженни по попе и направилась к тренерам.

– Идешь?

Вздохнув, она покачала головой и потянулась за мной.

Для матчей-пятиминуток мы организовали три мини-поля. Я вышла в первой группе, быстренько отстрелялась и ушла, оставив поле следующим игрокам.

Харлоу как раз шла к бровке, и я направилась к ней, но для этого пришлось пройти мимо Култи и Гарднера. Последний протянул мне кулак, чтобы я его стукнула.

– Вижу, поработала над левой ногой?

Я усмехнулась. О да, поработала. Еще как. Часами бегала с мячом в межсезонье, хотя всегда поддерживала хорошую форму. Просто хотела стать еще лучше.

– Ага. Спасибо, Джи. – Мы еще раз стукнулись кулаками, и стоило бы пойти дальше, но я почему-то затормозила.

Не знаю, чего ожидала. Комплимента от Короля? Может, хоть взгляда? Минимального проявления внимания? Было бы, конечно, неплохо. Но этой крохотной заминки хватило, чтобы Гарднер заметил и краем глаза покосился на немца, будто тоже чего-то от него ждал.

Но тот молчал.

Не удостоил даже взглядом каре-зеленых, как заболоченный пруд, глаз.

По телу разлился стыд, скапливаясь в животе и горле. Щеки будто обожгло кислотой, и я вымучила деревянную улыбку: знак Гарднеру, что все в порядке и его равнодушие меня совсем не волнует. Но на самом деле внутри все бурлило и клокотало.

Вот на что я рассчитывала? Ведь все понимала! Один раз он меня уже проигнорировал – что должно измениться?

Я даже не помнила, когда в последний раз со мной обращались как с гребаным пустым местом. И не потому, что я вся такая прекрасная. Просто обычно люди относились ко мне дружелюбно, а если стеснялись, то хотя бы смотрели в глаза, а уже потом отворачивались. Последние мудаки – и те окидывали беглым взглядом. А этот урод даже шею в мою сторону не повернул, будто лишнюю калорию сжечь боялся.

Он вообще ничего не сделал.

Натянуто улыбнувшись, я коротко кивнула Гарднеру и направилась к Харлоу, кипя от злости.

– Что такое, Сэлли? – обеспокоенно спросила та, стоило мне приблизиться.

Видимо, все было написано у меня на лице.

Глава 5

Как и ожидалось, следующие две недели пролетели в мгновение ока. Дни сменялись, стабильно повторяясь один за другим, в идеально спланированном привычном мне интенсивном ритме.

6:15 – Пробежка.

7:00 – Завтрак.

7:20 – Подготовить еду на день.

7:45 – Попытаться избежать СМИ/поговоритъ с ними десять минут, если не получилось.

8:00 – Тренировка «Пайпере», протеиновый коктейль в перерыве.

11:30 – Обед в машине.

12:00 —Дождаться, пока Марк заберет меня на работу.

18:00 – Йога/зал/сад/бассейн/все остальное.

19:00 – Ужин.

20:00 – Душ.

20:30 – Перекус/телевизор/чтение.

22:00 – Сон.

Если вдаваться в подробности тренировок, можно добавить еще несколько пунктов: обязательно победить в забегах на короткие дистанции, пострадать фигней с Харлоу, получить ежедневную долю заботы от Дженни, помочь девчатам помладше и пару раз покоситься на истукана, стоящего в углу поля. Всего пару раз, правда. Не всю же тренировку на него пялиться. У меня нет столько свободного времени.

Серьезно.

Потом я шла сгорать под солнцем, хотя специально надевала одежду и головные уборы, предназначенные для защиты от ультрафиолетовых лучей. Душ я принимала только по вечерам – видимо, поэтому до сих пор и не нашла себе мужа. Но какой смысл принимать его утром – чтобы пойти и взмокнуть на тренировке и работе? Нет ничего сексуальнее длинных джинсов, кофты с длинными рукавами и рабочих сапог. Во время работы Марк донимал меня разговорами о Култи. Он все ждал свежих сплетен и жутко расстраивался, что мне нечем с ним поделиться.

Человек, который всех так интересовал, не сказал мне ни слова. Пам-пам-пам-па-а-ам.

Мало того что Король проник буквально во все сферы моей жизни, в выходные мы все-таки созвонились с Эриком, и тот успел выбесить меня бесконечными жалобами. «Бла-бла-бла, какой же он мудила, бла-бла-бла, не слушай его, – я не смогла даже слово вставить про то, что Култи разучился говорить, – бла-бла-бла, мы все еще обалдеваем, что он пошел тренером в Женскую лигу. Мне тут сказали, что его звали в одну испанскую команду, предлагали восьмизначный контракт…» Ну и все в таком духе.

В итоге мы ни о чем толком не поговорили, хотя за две недели с последнего созвона многое произошло. И самое главное – я так и не успела сказать Эрику, что начала получать пассивно-агрессивные сообщения от фанатов Култи… а все из-за него и его проклятой ноги.

– «…Идиот». – Я посмотрела на Гарднера и заметила: – Он идиот. Даже спорить не буду. – А затем продолжила читать письмо, полученное накануне: – «Касильяс сам напросился. Хватит обвинять во всем Култи, он правильно поступил. Ты вроде женщина здравомыслящая, так что очень советую не поливать Короля грязью, а не то пожалеешь».

Гарднер откинулся на спинку кресла и покачал головой.

– Господи, Сэл. Кошмар какой. – Он поморгал. – Давай позовем кого-нибудь и придумаем, что с этим делать, а то это немного вне моей компетенции.

– Ты меня прости, Джи. Не хотела беспокоить тебя из-за какой-то фигни, но я не знаю, как мне реагировать. Игнорировать сообщения?

Он замахал рукой, попутно набирая номер на стационарном телефоне.

– Не заморачивайся… Шина, можешь подойти? У меня тут Сэл Касильяс жалуется на странные письма от поклонников Култи, и я не знаю, что нам с ними делать. – Секунду спустя он вернул трубку на место, высоко вскинув брови. – Она сейчас подойдет.

Я кивнула и улыбнулась.

– Хорошо.

Гарднер ответил мягкой улыбкой, которая всегда меня успокаивала.

– Как семья поживает?

– Хорошо. А как там твоя же… – Тут я вспомнила, что в январе он развелся, и поспешно поправилась: —…твой сын?

– Отлично. Двенадцать, а выглядит на все восемнадцать, – легко улыбнулся он. – А ты как, не планируешь завести собственного?

Я уставилась на него. Потом уставилась еще активнее.

Какого хрена?

– Да я же шучу, Сэл, – хохотнул Гарднер.

– А я правда поверила… – медленно ответила я. Господи. Ребенка можно завести и без парня, конечно, но… Мои брови поползли вверх. – Да нет. – Когда я в последний раз с кем-то встречалась, год назад? А секса не было уже… очень, очень давно. Не то чтобы я его не хотела – очень даже хотела, – просто у меня имелся вибратор, а вибратор не игнорировал звонки. И у него точно не было на стороне жены или девушки, о которых он забыл сообщить. Кхм, ну да ладно.

Гарднер фыркнул.

– Да шучу я, шучу. Какие твои годы!

Я подумала о других девушках в команде и мельком поморщилась. Недавно я сама была новенькой, совсем зеленой девчонкой, только-только выпустившейся из универа. А теперь стала той, на кого равнялись другие. Я повертела лодыжкой, и та отозвалась натянутой болью, напоминая о своем шатком здоровье.

В дверь постучали.

– Входите, – окликнул Гарднер, и Шина просунула голову в кабинет.

– Привет. – Секунду спустя дверь распахнулась, и за ней я заметила еще одного человека.

Мое глупое, глупое, глупое предательское сердце резко напомнило, что когда-то мне было тринадцать.

А мозг, единственный, у кого осталась хоть капля разума, приказал своим братьям и сестрам: «Спокойно. Держите себя в руках».

Я натянула взрослые носочки, сделала глубокий вдох и криво улыбнулась мужчине и женщине, которые вошли в кабинет и остановились рядом со мной.

– Привет, Шина. Здравствуйте, тренер Култи, – сглотнув, сказала я. Так, вышло гораздо тупее, чем мне бы хотелось. К щекам, разумеется, тут же прилил жар.

Да блин. «Соберись, Сэл!»

– Привет, Сэл, – поздоровалась Шина, присаживаясь рядом и оглядываясь через плечо. – Я попросила мистера Култи…

«Мистера» Култи? Серьезно?

– … тоже к вам заглянуть.

Я захлопала глазами, а кровь покрылась льдом.

Коротко стриженный мужчина, в таком виде похожий на военного, молча кивнул.

Я поднялась на ватных предательских ногах и на удивление твердо протянула руку человеку, который до этого…

Он какает. Какает. Какает.

Какая мне вообще разница, кому он там пожимал руки и с кем был знаком? Да никакая.

Тихо и медленно выдохнув через нос, я задрала подбородок повыше, будто это помогло бы сохранить остатки достоинства. И, словно этого мало, я выпалила очередное:

– Привет, я Сэл Касильяс, нападающая…

Так, может, пора заткнуться? Определенно, да.

Почти сразу же мою ладонь накрыла большая теплая мужская рука, и я выдохнула, успокаиваясь, и улыбнулась стоящему рядом с Шиной мужчине. Рукопожатие было самым обычным – не вялым, но и руку он мне сломать не пытался. Простой человек, самый обычный мужчина с необычными глазами и суровым лицом.

– Можешь уточнить, что конкретно тебе писали?

Опустив руку, которая только что касалась Райнера Култи, я перевела взгляд на женщину рядом со мной и кивнула. А потом кратко пересказала содержимое писем: оскорбления в сторону брата, предостережения хорошенько поучиться у немца и прочая ерунда, которая в массе своей очень сильно меня напрягала.

На гладком смуглом лбу Шины появились морщины: было видно, что она глубоко задумалась. Затем она резко кивнула:

– Поняла. Тогда…

– Так этот кретин – твой брат?

«Этот кретин» когда-то был четырнадцатилетним подростком, держащим за руку семилетнюю сестренку, чтобы я не переходила дорогу одна. Он ворчал, но все равно брал меня с собой, когда шел играть в футбол с друзьями, он гонял со мной мяч на заднем дворе и во все горло орал с трибун, когда я незаслуженно получала желтые карточки.

Я обожала своего брата. Высокомерный болван, считавший, что само небо одарило его талантом, – но именно он положил руку мне на плечо, когда много лет назад команда проиграла чемпионат из-за моей ошибки, и сказал, что это не конец света. Да, я видела в Култи пример для подражания, человека, которым хотела бы стать, – но это Эрик всегда утверждал, что я могу быть даже лучше.

Когда Култи сломал брату ногу, я сделала свой выбор.

И этим выбором был, есть и будет мой брат.

Но только я собралась назвать его мудаком, как вспомнила.

Вспомнила, о чем предупреждал Гарднер две недели назад на вводной встрече «Пайпере». «Если услышу, как называете его Фюрером, – вылетите отсюда пробкой». Вот засада.

«Мудак»-то, наверное, не лучше?

Да и «гондон» – тоже тот еще комплимент…

Я плотно поджала губы, а ноздри раздулись от гнева.

– Эрик не кретин, но да, он мой брат, – осторожно ответила я. Глаз начинал дергаться.

Кое-кто сощурил свои каре-зеленые глаза.

– Как еще назвать человека…

Глаз задергался очень быстро, и я перебила его, не успев толком подумать:

– Который нарочно ударил противника со всей дури? – Я пожала плечами. – Вот уж не знаю.

Тут же в горле встал ком, а глаз задергался еще сильнее. Господи, ну вот. Не удержалась. Завуалированно назвала его кретином. Но это же ничего, да? Главное же, что не прямо?

Шина неловко коротко усмехнулась.

– Давайте не будем переходить на личности, ладно? – А потом продолжила, не дожидаясь ответа: – У меня есть предложение, как можно немного разрядить обстановку. Неделю назад мы пообщались с рекламным агентом мистера Култи, и он сообщил, что со своей стороны они тоже получают подобные сообщения. Изначально мы надеялись, что они прекратятся, но раз этого не случилось, давайте поступим следующим образом: Сэл, опубликуем твое выступление с последней пресс-конференции…