скачать книгу бесплатно
– Вот как? – негромко произнёс тот, развернувшись всем корпусом. – И каким же?
– Весьма деликатным… – в серых глазах появился загадочный блеск. – Однажды ты заинтриговал меня информацией про рецепторы и натолкнул на иные размышления, которые потребовали провести небольшой эксперимент…
– Нанесение увечий в научных целях? Я не возражаю.
– Не совсем… – ладонь осторожно приблизилась к щеке колдуна, кончики пальцев проскользили по едва тёплой коже.
– Эксперимент подобного рода? Весьма неожиданно. Но разве я вправе гасить столь изысканное рвение к знаниям? – позволил себе улыбнуться Леонардо и с деликатностью аристократа коснулся изящной шеи. – Тем более я и сам не против оценить ситуацию с точки зрения подопытного. Как говорил один учёный… – закончить он не успел: уста были захвачены в плен нежными губами.
Разум колдуна по-прежнему походил на неприступную крепость, но ров вокруг неё полнился эмоциями, которые Ли могла черпать беспрепятственно, точно воду из лесного ручья. И она черпала, желая узнать, что же из себя представляет тот, кто навеки застыл между жизнью и смертью.
Ответ вышел внезапным. Леонардо испытывал умиротворение. Наслаждался каждым прикосновением. Жадно вдыхал её запах. И получал особое удовольствие от циркулирующей между телами энергии: на сей раз Ли не только поглощала – активно делилась. Но, что важнее, всё это происходило без какой-либо игры на струнах сознания…
Ничего не скажешь, внутри некромант был более живым, чем снаружи. И всё-таки хотелось, чтобы он облёк эмоции в слова – женщина мягко отстранилась:
– И что же поведает нам подопытный? – косицы качнулись вслед за наклонённой головой, прикрывая лукавую усмешку, глаза же блестели от оживлённого интереса.
– Ответ на твой вопрос кроется в истории, – на губы взобралась ветхая улыбка, что вмиг наполнила взор таинственностью: – В давние времена, когда скалы Виверхэля ещё не окончательно поросли красными мхами, на пирах высшего света была популярна одна забава. Дюжинный бокал. Он состоял из двенадцати смежных отсеков, куда наливались разные напитки. Редкие, словно кровь дракона, и роскошные, как королевская парча. Пригубивший ощущал бесподобную гамму вкусов, оттенок которой зависел от наклона и стороны бокала. Мои ощущения столь же многогранны и приятны.
– Какие затейники… – опустившийся веер ресниц пригасил внимательный взгляд.
Ненадолго. Всего лишь на краткий миг. После которого жар интереса вспыхнул с новой силой:
– Тогда… Желаешь ли ты углубить эксперимент?.. – покоившиеся на плечах некроманта ладони скользнули по серебряной вышивке на груди.
Тот чуть наклонился и размеренно прошептал на ухо:
– Если я скажу, что это будет сделано во имя науки, я запятнаю себя чудовищной ложью.
Тем алым закатом Леонардо впервые остался на ночь в лесной хижине, напрочь забыв про десятки своих дорогих имений.
* * *
Порталы остались в прошлом – Ли разрешила Леонардо телепортироваться сразу за барьер. Некромант стал ещё более частым гостем. Пока женщина занималась делами по хозяйству, всячески развлекал Эффалию. А заодно проводил исследования. Замерял темпы интеллектуального развития – они не уступали физическому, обгоняя среднестатистические показатели: особенно феноменальным казалось вычленение смысла из сложной для детского понимания речи.
С приходом весны, в возрасте девяти месяцев, малышка научилась не только ходить, но и произносить отдельные слова. Хотя общаться предпочитала ментально, делясь яркими образами: сущность моалгрена брала своё. Доказательство тому – звериное обличье, в котором она была значительно ловчее и быстрее.
Среди произнесённых слов затесалось и «папа». Оно прозвучало лишь раз, крайне сумбурно и неожиданно, когда занятый записыванием наблюдений колдун оградился даже от малых ментальных посылов. Иного способа обратить на себя внимание дочь не придумала. Тогда Леонардо от удивления ненадолго потерял ход мыслей. А вместе с ним и желание что-либо конспектировать. Однако пока он воодушевлённо развлекал Эффалию телекинетическими горками, нахлынувшая гордость плавно переросла в амбивалентность: с одной стороны – уникальность чада тешила самолюбие, с другой – тоскливо смотреть на потенциал без будущего.
Тем не менее Леонардо хотел для дочери счастья… хотя бы в те два года, что ей были отведены.
* * *
Для картографа Басторгский Лес – всего лишь стиснутое грубыми холмами пятнышко. На деле же он раскинулся на сотни миль. Многим деревьям здесь уже не по одному веку. Они видели, как развивался местный город. Как ширилась единственная ведущая к нему дорога. Как изрезались тропками обманчивые солнечные опушки. Почему обманчивые? Стоит зайти поглубже, уткнёшься в тесноту колючих зарослей, топких болот и похожих друг на друга полян – заблудиться проще, чем пнуть трухлявый гриб. Поманила сочными ягодами ежевика, и вот ты уже молишься добрым богам, чтобы найти обратный путь. А если на медвежий след набредёшь, то и у злых помощи просить станешь. Человеку в чащобах разве что смерть свою искать. Конечно, если он не охотник или не разбойник. Последнего вообще лесом не напугать. Для него это дом. Спасение от виселицы, с которой, в отличие от зверя, разойтись не получится. Да и какой медведь полезет к костру и ораве шумных людей?
Так же думали «Черви», банда, что более полугода кочевала по дебрям, изредка выходя к мелким поселениям. Разбойники считали себя благородными: убивали быстро и даже никого не насиловали. Название отражало суть: «Черви» оставляли после себя пустые деревни и разбухшие на болотах трупы.
Иногда бандиты могли стоять в поселении несколько дней. Забивали скотину, вялили мясо, раскурочивали стены с полами в поисках тайников и, разумеется, праздновали сытую жизнь, ведь в ближайшие недели можно не утруждаться поиском новой цели.
Всё это время посреди деревни пылал огромный костёр. Сперва в ход шли дрова, а за ними – никому не нужная теперь мебель.
Вот и тем странным вечером вся банда пировала после налёта, пока двое провинившихся возили окровавленные тела жителей к ближайшему оврагу.
– И почему их просто не сжечь? – проворчал коротко стриженный паренёк и направил лошадь к опушке.
– Кардибор верит в священную чистоту пламени, – второй, сидевший в коробе телеги, рыскал по карманам покойников.
– А мясо сушить над огнём не осквернение?
– Иди поспорь с ним. Вмиг шею свернёт. Как гусю. Особенно после того, как ты бабу эту мучаться заставил, – на грязной ладони блеснула пара медяков и бесшумно исчезла за пазухой.
– Так чего она под повозку забилась? Со стрелой в пузе. Ещё и отбиваться вздумала. Резвая больно… – полоснув взором вечернее небо, стриженый обернулся: – А тебя за что?
– За то же самое. Но у меня случайностей не бывает, – ухмылка на лице собрала под щекой морщины. – Тот мужик сам нарывался. Я и не спешил… Смотрел, как кишки наружу вываливаются… Ни разу не жалею.
– Ясно… – стриженый вернул взгляд к лесной опушке.
До неё оставалось рукой подать – через полминуты конь втиснулся в жидкие кусты бузины, и следом их с треском примяли тяжёлые колёса.
Под шорохи цеплявшегося за борта подлеска телега доехала до оврага. Заболоченный, окружённый кривыми берёзами, он пестрел телами уже сброшенных жителей.
Сидевший в коробе разбойник встал:
– Ну, пацан, давай, а то семья без тебя заскучала… – потёртый сапог сбросил труп лежавшего с краю мальчугана, и тот покатился вниз по склону. – Кто следующий? Падлюка староста? Говорят, Эшку чуть лавкой не зашиб. Самую безотказную, козёл, покалечил, – несколько пинков, от которых в мёртвом боку что-то хрустнуло, сместили седого мужчину на край. – Пшёл вон! Далее…
– Заканчивай трепаться. Сбрасывай всех, и пошли. Жрать охота.
– Так чё расселся? Помоги.
– Угу. Губу раскатал. Хватит того, что я их к телеге таскал.
– Ну и мразота ж ты, Торим, – ухмыльнулся Варухха, волоча за руки полную женщину в подранном платье.
– Какой есть.
Телега скрипела, покачивалась. Трупы шуршали по усыпанному соломой дну. Грузно катились по сырому склону. И вдруг всё стихло – лишь комары одиноко звенели в гробовой тишине.
Торим оглянулся. У ног Варуххи лежали два последних тела, но сбрасывать тот их не спешил: внимательно смотрел вдаль, за овраг, где берёзы утопали в высоком хвоще и вечернем сумраке.
– Там кто-то есть… – Варухха снял с пояса топор, рукоять которого всё ещё хранила следы свежей крови. – Неужто возвращенец какой уцелел…
Оба разбойника напряжённо вглядывались в заросли. Внезапно между чёрно-белыми стволами проплыл силуэт лошади.
– Кобыла. Вороная. Без упряжи. Беглянка, по ходу. Эх, а я-то думал… – топор вернулся в кожаные ножны.
– Когда ты это всё рассмотреть успел? За секунду, – то ли с завистью, то ли с неверием произнёс Торим.
– Сомневаешься? Заспорим? На золотой.
– Иди лесом. Ради победы ты и ежа в пустой комнате высрешь.
– То-то же, – ухмылка вновь вскопнула щёку. – Сиди тут. Смотри, чтоб дохлые из телеги не уползли. А я кобылку приведу. Потом Эртору загоню. Он как раз чёрную хотел. Под цвет своих гнилых зубов.
Тихо спрыгнув на мшистую землю, разбойник побрёл вдоль оврага, пока не пропал за молодой порослью.
Торим же немного поскучал. Затем перебрался в короб и лениво спихнул ногой трупы. На левом мыске осталось коричневое пятно: кто-то из покойников уже успел обгадиться.
– Сучья куропатка… – зачерпнув сапогом сено, бандит зашаркал ногой об ногу.
Однако чуть не упал: телега резко дёрнулась.
– Куда?! – резво подхватил вожжи Торим.
Заложивший уши жеребец переминался с копыта на копыто, точно под ним был не мох, а раскалённые угли, и вопреки натяжению пытался переть к выходу из леса.
– Варухха! – разбойник бросил сердитый взгляд за овраг: – Я… – слова так и застыли в горле.
По ту сторону длинной ямы стояла тёмная лошадь. Или нечто похожее на неё. Стояло и неторопливо жевало оторванную кисть – листья мелких кустарников судорожно вздрагивали от капавшей крови.
Изумлённый Торим чувствовал на себе взор хищника. Голодный. Немигающий. От какого душа медленно съёживалась в комок. Однако был не в состоянии шелохнуться. Потому даже не заметил, как разжатые пальцы ослабили вожжи.
Жеребец рванул прочь – телега задребезжала по корням. Чудом удержавшийся в ней разбойник не мог отвести взгляда от жуткого создания. Оно отдалялось. Как и полный трупов овраг.
Через показавшиеся вечностью мгновения лесную сырость сменил свежий ветер. Но Торим и не думал останавливаться: гнал коня прямо по полю, мимо деревни с плясавшими вокруг костра силуэтами, как можно дальше от этих мест. Будто знал, что с наступлением ночи, все здесь будут мертвы.
* * *
Рассвет пробудился кровавым заревом. Лучи его были так же тонки, как надежда затаившихся в ночной тиши разбойников. Однако это их не спасло. И пусть предсмертные крики не раз пронзали мрак, Леонардо о происшествии не знал. А всё потому, что ворон больше не следил за лесом – только за Эффалией, бо?льшую часть времени обитавшей в хижине.
Бывало Ли отлучалась по делам и могла отсутствовать по несколько часов. В такие дни за дочерью присматривал Рихард: появлялся из портала и выполнял свою роль марионетки.
Леонардо старался с ним не пересекаться. Симпатии к магу он не питал, а общаться с тенью кукловодки – вопиющий абсурд. Конечно, иногда возникало желание изучить влияние смешанных чар на разум приверженца светлой магии. Концепция гипноза у моалгренов должна была отличаться от традиционной. Однако всякий раз некромант переносил начало исследований на следующую неделю.
Сегодня Леонардо планировал посетить хижину ближе к вечеру. Во-первых, там пока находился Рихард. Во-вторых, мёртвый гибрид краба и обезьяны начал являть небывалую силу, расписывая стены темницы выбоинами. Пришла пора менять железные решётки, иначе, не ровен час, мутант выберется на свободу.
Закончив конспектировать наблюдения у себя в кабинете, колдун уже собрался перенестись на север, за грондэнаркской сталью, но вдруг услышал плач. Плач Эффалии, что прекратился так же внезапно, как возник. Откуда ему здесь взяться? Следивший за хижиной Иори не стал бы беспокоить такой обыденностью. Впрочем, следов полученной от фамильяра информации тоже не нашлось: ментальный канал был чист, как горный ручей.
Тогда Леонардо посмотрел на хижину глазами ворона. В разум затекли два энергетических фона, Рихарда с Эффалией, и ещё несколько отголосков находившихся в лесу существ из числа местных обитателей. Но важнее было то, что из дома действительно доносился плач, разбавляемый успокаивающим голосом мага. Совпадение? Галлюцинация? Или дочь нашла новый способ призвать отца?..
Клубы чёрного тумана скрыли взор и развеялись – теперь колдун смотрел на хижину воочию. Его глаза утратили желтизну, став белёсыми, словно слепыми. Только видели они лучше, чем прежде – стены не могли скрыть собой ярких силуэтов: оба стояли у двери, и тот, что крупнее пытался успокоить маленький, вытирая слёзы с расстроенного личика.
Чувство собственности вздёрнуло и надломило верхнюю губу некроманта. Но потом она опустилась. Пора научиться принимать постороннего человека, как продолжение Ли, её фамильяра: женщина не раз демонстрировала умение переворачивать очевидное с ног на голову, превращать аксиомы в теории. Тем и была интересна. Настолько же, насколько опасна. Однако бессмертие позволяло играть с огнём.
Перстень скрывал магию, но задерживаться Леонардо не желал. Слишком много глаз вокруг. Одна ива, растущая за хижиной у ручья, заменяла сотню шпионов. Обитавшая в ней дриада использовала лес точно паутину. Скоро присутствие гостя перестанет быть тайной и для находящихся в доме.
Леонардо переместился. Но не в особняк – на Железные Холмы, теснившие Басторгский Лес на юге. Здесь, вдали от посторонних взглядов, можно было спокойно подумать над загадочным плачем. Он походил на тайник с тройным дном. Первое – для любопытных, второе – для внимательных, третье – для умных. Так прятали самое важное: от документов в ящике письменного стола до погребённого под землёй золота. Что же такого ценного нёс сигнал, преодолевший полкоролевства?
Говорят, небо всеведуще. Чистая правда. Если не вскидывать руки с мольбами, а видеть в нём инструмент.
За спиной колдуна забурлил чёрный туман. Растёкся широкой лужей, откуда, хлопая крыльями, стали выныривать вороны. Один за другим. Целая стая. Каждый из них взмывал над лесом и уносился вдаль, выбирая своё уникальное направление. Подобно лучам солнца на детском рисунке, маршруты не пересекались. Леонардо называл это векторной разведкой, что позволяла в кратчайшие сроки исследовать обширную территорию.
Тени воронов скользили по верхушкам деревьев, а взоры – отмечали любое проявление магии.
Первой на поляне встретилась фея, юркнувшая в густую траву, едва почувствовала соглядатая. Классическая обитательница лесов, но сейчас крайне редкая, как и любое магическое существо. Редкая для тех, кто живёт за пределами возведённого Ли барьера. Не для Эффалии. Вряд ли её огорчение было связано с феей.
Чуть позже в реке у осинника обозначилась эвюгюгги. Тоже не то. Если бы хищная, плавающая вперёд хвостом рыба заинтересовала чадо, место успокоительных речей заняли бы нотации о смертоносности её яда. Пусть и в смягчённой Рихардом форме.
Разведка продолжилась, и вскоре один из воронов был атакован вспорхнувшим с утёса грифоном. Крылатый зверь вознамерился полакомиться пернатой добычей, да схватил лишь чёрные клубы – ворон телепортировался на сотню метров вперёд, продолжив полёт под густыми кронами дубов. Раз Ли держит у себя столь мощное создание, Эффалии оно неопасно. Причина в чём-то ином.
И вот, через долгие полчаса, когда векторы расширились до зигзагов, один из разведчиков засёк то, что заставило Леонардо вмиг оказаться в поросшем бузиной березняке. Не до конца доверяя своим ощущениям, колдун зашагал по едва приметной тропке, проплывая чёрным пятном между цветущих кустов. Если восприятие не пало жертвой галлюциногенного фактора, то…
Заросли затрещали, словно кости пойманного виверной орла, – дорогу некроманту перегородило существо размером с рослую лошадь. Почти полностью оно было покрыто графитовой чешуёй, и только по бокам протянулась полоса серо-стальной, плотно прилегающей шерсти. При рассматривании существа первыми на ум приходили слова «длинное» и «узкое». Сухое, поджарое туловище. Утончённая, слегка горбоносая голова, сочетавшая черты лошади и ящера. Подобные пламени свечи уши, отороченные по внешней стороне длинными, изумительно тонкими игольчатыми шипами. По верху, от затылка до основания хвоста, вздымался гребень из многослойных крупных пластин внахлёст, нижние края которых ложились по бокам. Сам же гибкий хвост плавно покачивался над спиной. На его конце блестели похожие шипы-иглы, но значительно толще.
Угрожающий арсенал. Наверное, оттого Крига, залёгшая в бузиннике с подветренной стороны, держалась от хозяйки на расстоянии. Или это была засада? Маски сброшены? Призрак грядущих разногласий обрёл воинственные формы? Обнаруживший моалгрена ворон обозревал окрестности с высокой берёзы, однако ясности в происходящее это не вносило.
Существо двинулось навстречу колдуну, оставляя следы крупных кошачьих лап, на которые накладывались полумесяцы отпечатков задних ног.
Некромант смерил взглядом крючья зубов, какие не скрывала даже закрытая пасть. С них срывались капли слюны, что моментально превращали зелёные травинки в почерневшие. Кислота. Леонардо поймал встречное дуновение, пытаясь проанализировать её состав. Но не успел. Сознание захлестнули волны уже ранее испытанного чувства, когда воля и разум тают, точно плоть мумии, ускользающая от прикосновений блёклым прахом. Всё вытеснило единственное послание: стоять и смотреть в совершенно чужие и в то же время родные, раскосые глаза: в них не плескалось расплавленное золото – в них застыло синее небо виверхэльских гор.
Ответом на ментальное вторжение стало перераспределение энергетических ресурсов. Действие возымело успех. Рассудок окружила новая стена защиты. Ценой декораций. Благородный лик аристократа развеялся, явив миру безобразные черты лича.
Утопленные в глазницах белёсые глаза наблюдали, как зверь неторопливо приближается. Шаг за шагом. Очаровывая смертельной грацией хищника.
Костяные фаланги и демонические пальцы выжидательно сплелись на уровне пояса. Из груди же, голые ребра которой скрывала рубашка, выбрался клокочущий голос:
– Нечасто выпадает случай познакомиться с кем-то уже знакомым… – челюсть с кривыми зубами скосилась в подобии усмешки: – Особенно когда это обоюдно.
Не то знакомые слова, не то отличный от баритона тембр остановил моалгрена. Не отводя пристального взора, он задумчиво покачивал хвостом в пяти метрах от некроманта. Тот же продолжил:
– Острые зубы тебе идут. Как и шипы с иглами. Подчёркивают характер.
Ответной реакции Леонардо не заметил, зато уловил всполох светлой магии. Вспыхнувшая в системе энергетических координат точка привлекла внимание ворона. Импульс исходил не от моалгрена или гиены – от растущего неподалёку куста бузины: там, на веточке, висела цепочка с четырьмя медальонами. Она могла здесь появиться лишь с помощью телепортации. И действительно чуть выше ещё теплился след закрытого портала. Что на нём, что на украшении читались хорошо знакомые чары. Как действием, так и происхождением. От последнего в голове закружилось имя. Рихард. И почти сразу понимание затянуло клубами диссонанса. Если маг прислуживал Ли, почему медальоны возникли не на шее? Зачем доставлять сдерживающий артефакт таким странным способом? Скрытным способом. В памяти пробудились воспоминания о том, как Эффалия противилась укрощению звериной сути. Ли затеяла какую-то сложную игру? Или Рихард вернул себе контроль над волей? Следовало действовать осторожно. Нельзя исключать ни одну из версий.
Моалгрен повернул голову в сторону зарослей. Пусть листва скрывала медальоны, он их явно чувствовал. Или хотел показать, что чувствует, начиная представление. Как бы то ни было, Леонардо не привык к ролям второго плана. А уж как любил держать в руках флюгер истории – на цепочке материализовался поглощающий магию перстень.
– Хижина в ста сорока милях, – обратил на себя внимание колдун, пока ворон спархивал к украшению. – Если не особо вкусные грибы, то что заставило тебя уйти столь далеко? – большие пальцы сцепленных рук стали мерно соприкасаться, словно зеркальные отражения друг друга. – Я понял. Недозревшая бузина – главный ингредиент лечащего констипацию зелья?
Клокочущая речь завлекла лишь одинокого слушателя: левое ухо зверя прислушивалось к словам. Сам же он явно не обманулся на уловку, уже целиком повернулся к зарослям и не спеша тронулся к ним.
– Как невежливо… – на пальце Леонардо вновь заблестел перстень, а на моалгрена упала прицельно сброшенная цепочка с медальонами, что, тихо звякнув, повисла на гребне холки.
Зверь успел отскочить вбок, прежде чем его с ног до головы объяло марево. Теперь вместо настороженного хищника на четвереньках стояла растерянная женщина. Совершенно обнажённая.
Секундное созерцание, смешавшее любование с оценкой рисков, и вот Леонардо уже рядом. Лежавшее на изящном плече украшение собиралось соскользнуть в траву, но, подчиняясь телекинезу, цепочка окольцевала шею Ли и застегнулась. Из чёрного тумана возник шёлковый халат – укрыл нагую спину. А протянутая ладонь предложила помощь. В её необходимости некромант сомневался и потому решил повысить ставки: ослабил ментальную защиту, вернув себе человеческий облик. Если уж досматривать представление, то не снижая градуса пикантности.
Ли промычала что-то невнятное и даже отстранилась от руки. Весьма правдоподобно.
– Вот как? – приподнял бровь Леонардо. – Надеюсь, это не связано с брезгливостью после увиденного.
