скачать книгу бесплатно
– Всем правят приоритеты, – улыбнулся Леонардо и исхитрился показать дочери указательный палец – та сразу же начала охоту за блестящим перстнем. – Мои – уже обозначены. Я не останусь тенью в её воспоминаниях.
– Раз ты настолько твёрд в своих намерениях, тогда… – женщина поймала внимательный взгляд, – добро пожаловать в наш дом. И раз уж так вышло, то… меня зовут Шиари`Ли. Или просто Ли, – женщина развернулась и зашагала по тропинке. – Пойдём.
– Дом? – развлекая зверька летающим перстнем, некромант направился следом с проступившей на лице усмешкой: – Я ощущаю, как встал на невидимую глазу ступень. Вероятно, помост. Что же меня ждёт? Инаугурация за примерное поведение? Или заклание за излишнюю надоедливость? В обоих случаях демонстрируемое доверие лишь подтверждает исход. Я заинтригован.
Распробовав витиеватую речь, Ли позволила сорваться смешку:
– Слишком высоко метишь. Всего лишь ступень под крышу, где не будут страшны дождь и стужа, – в голове же мелькала мысль, а не допустила ли она только что ошибку. Да поздно уже терзаться. Даже слишком. – Ты, главное, за?мок себе не навоображай, а то падать с помоста будет больно.
Леонардо уловил в голосе женщины неуверенность и сдержал шутливую провокацию: не стал говорить, что покорение высот – его профиль, а падения превосходно развивают изобретательность. Ведь и без того, невзирая на гостеприимный жест, о настоящем доверии речи не шло: позади на тропинке стучало сердце гиены, какая шла бесшумной поступью хищника и буквально прожигала взглядом чёрную спину.
С очередным изгибом тропинки заросли расступились, обнажив поляну с коротко выщипанной травой. Здесь и находился тот самый «дом». Круглая хижина. Несмотря на укрытую дёрном и плющом крышу, от жилища веяло уютом. Уютом и прагматичностью.
Две одинаковых пристройки. С каждого бока. Левая, судя по квохтанью, – сарай. Правая – вероятно, жилая. Позади же крыша перерастала в навес, под которым дремала телега. Сверху строение напоминало расправившую крылья птицу. Этого, как и навес, колдун видеть не мог, но сидевший на опушке ворон быстро заполнил зрительные пробелы.
Услышав ещё сердца, Леонардо скосил взор на пасшихся неподалёку лошадей: уже знакомых ему мерина и кобылу. И если бурый не выказал интереса, то горностаевая стремительно прирысила и увязалась за идущими. Сперва, раздувая ноздри, обнюхала Эффалию, да так, что та затрясла ушами, а потом приблизила нос к профилю некроманта.
– Сколь разный темперамент у твоих животных, – взгляд коснулся сплетённых на затылке косиц, из-под которых на спину стекал пепельно-русый водопад: – Наверное, и имена под стать?
– Хайят, вездесущая, как сама жизнь, и Медведь, хотя я предпочитаю звать его Урсом. Моя тут по факту только кобыла. Мерин достался в силу обстоятельств.
– По причине гибели прошлого владельца, полагаю, – шутливо обронил некромант. – Не будь я бессмертным, вероятно, мой жеребец гулял бы здесь третьим. Возможно, ты не знаешь: когда один маг экстренно покидает разум другого мага, телепатическая связь иссякает не сразу. Остаточный эффект ещё несколько секунд доносит отголоски чужих намерений…
– Не будь ты бессмертным, был бы не столь беспечен, – улыбнулась Ли. – Возможно, это был бы совсем уже не ты, и тогда… Ох, сколько разных вариантов… – женщина задумчиво пропустила меж пальцев чёлку провожавшей их кобылы. – И для ясности, – взгляд кольнул колдуна, точно шило: – К смерти хозяина Урса я не имею ни малейшей причастности. А раз уж разговор зашёл про лошадей: надеюсь, ты подыскал своему жеребцу владельца, более чуткого к потребностям живых? – строгость смягчили искорки веселья. – Сколько он был твоим? День? Полдня?
– Поистине говорят, прозорливость ценнее золота, – загадочно ответил Леонардо.
Дойдя до хижины, Ли толкнула дверь и вошла внутрь. Колдун же задержался на пороге. Помещение сразу сказало об аккуратности хозяйки. Выстланный пеньками пол без единой соринки. Предметы быта на своих логичных местах. Весьма чистое окно с учётом тесного соседства с плющом. Неужели так везде?
Ментальная команда – ворон заглянул в окно пристройки, куда вела закрытая дверь. Там блестела колбами алхимическая лаборатория. Вот в ней уже царил творческий беспорядок. Благой знак. В работе педантичность не должна довлеть над результатом, а в действенности здешних зелий колдун не сомневался: испробовал на себе.
Немного погодя, в каменном очаге заплясал огонь. Защекотал стальной чайник. Когда в плену металла зародилось бурление, поймавший дымящуюся струю заварник наполнил хижину ароматом душицы: настолько пряным, что в нём, казалось, таились медовые нотки. А чуть позже золотистый чай зажурчал в керамических чашках. Глядя, как над ближней поднимается пар, Леонардо, сидевший с Эффалией на руках, вдруг улыбнулся:
– По моему относительно недавнему опыту, с лесных хижин начинаются самые экстравагантные приключения. Мне точно стоит это пить?
– Как я поняла впоследствии, мою маленькую хитрость ты раскусил сразу же. Так что тебя настораживает сейчас? В этой хижине сквозняки точно не унесут, обещаю, – серые глаза игриво блеснули, но их обладательница поспешно отвернулась, зашагала к очагу отнести чайник: а то мысли вновь куда-то не туда свернули…
– На сей раз я не настолько жив, чтобы пасть жертвой ослабляющего зелья. Однако ты полна сюрпризов. Вдруг я превращусь в бессмертную жабу? Того и гляди местный лес обнажит толику сказки.
Маленькие зубки застучали о пуговицу – опустив взор на зверька, колдун осторожно достал из любознательной пасти край рукава и стянул перчатку с левой ладони.
– Жабу? И что мне с ней делать? Тогда уж ящерку. Юркая, бессмертная – лучшая забава для непоседливой Эффи… Хм, к своему несчастью, ты подкинул мне интересную мысль, – шутливо-коварная улыбка вползла на губы женщины. – Принюхивайся тщательнее. И так, между прочим, если настолько сильно было любопытство, что скрывает закрытая дверь, спросил бы, а не отправлял на разведку фамильяра.
– Заслуженное замечание, – поднял глаза Леонардо. – Вот уже пятый век Иори – моё продолжение, собственная воля которого звучит в унисон с моей. О том, что мы два разных создания я вспоминаю лишь в моменты редких разногласий, – коготь указательного пальца вырисовывал круги на подбородке млевшего от почёсывания зверёныша. – Надеюсь, моя опрометчивость не оскорбила тебя?
– Подобную мелочь, после всего пережитого между нами, сложно счесть за оскорбление, – Ли заняла стул напротив колдуна с дочерью и лежавшей рядом с ними гиены. Прикрыв глаза, отпила из чашки. – Иори… Какое красивое имя. Иори может присоединиться к тебе и в хижине. Здесь всегда рады и четвероногим, и пернатым. Конечно, если размеры позволяют войти.
– Невзирая на особую связь, Иори не утратил сути дикого ворона: не особо жалует незнакомых. Я мог бы призвать его. Но не стану. Уважаю древние традиции. Если пожелает, сам прилетит, – Леонардо пригубил чашку. – Возвращаясь к теме превращений… – он посмотрел на стену, где висел шнурок с медальонами, похожими на те, что звенели у Ли на цепочке: – Не возражаешь?
Чашка медленно опустилась на стол, пальцы в кольцах стиснули её, будто та могла внезапно провалиться сквозь твёрдую поверхность.
– Решил изучить на будущее? Для собственного моалгрена? Пожалуйста. Исследуй. Тщательно оберегаемых секретов в них точно нет.
– Собственного? У меня уже есть моалгрен. Насколько мне известно, общий, – колдун посмотрел столь выразительно, что показалось, будто он подмигнул.
Не выпуская из рук зверёныша, Леонардо встал, приблизился к стене и снял с крючка медальоны. Правда, оказаться на пушистой шее им было не суждено: дочь стала выворачиваться и царапаться.
Перемещать медальоны тёмной телепортацией было нельзя: в них преобладали светлые чары, что создавало неоправданный риск повредить артефакт. А подчинять ребёнка телекинезом или инспирированием, в родном доме, на глазах матери – не только негуманно, но и крайне неосмотрительно.
– Хочешь посмотреть, как они работают? – Ли поймала задумчивый взгляд: – Подожди, пока она заснёт или проголодается. Лучший способ надеть медальоны без борьбы и обид.
– Апостериорный метод предотвращения негативной консеквенции… – бродившие вокруг гипноза размышления потерялись тенью во мгле. – Весьма благоразумно. Так и поступлю.
Следующие полчаса Леонардо развлекал зверёныша сотканными из чёрного тумана бабочками. Они порхали над заинтересованной мордашкой. Дразнились. Почти задевали нос. А всякий раз, когда Эффалия хватала добычу, в когтистых лапках расцветала такая же чёрная роза, которая плавно распадалась на тёмные лоскуты.
За это время чашки дважды являли дно, а на столе возникло жаркое из косули с диким рисом. Невзирая на изумительный аромат, Леонардо ограничился скромной порцией и похвалой. Ли обратила внимание, что он всегда больше пьёт, чем ест. Стало любопытно, какие потребности движут личом и как функционирует воссозданное магией тело: очень реалистичное, даже чересчур, хоть и застывшее во времени между двумя ударами сердца. Спрашивать было как-то… неудобно. Однако Ли всё-таки облекла мысли в слова. Не одному же Леонардо удовлетворять свой интерес.
– Не сочти за грубость моё любопытство. Ты всегда такой малоежка? Не по вкусу простая стряпня или причина в другом?
– В физиологии, – колдун наблюдал, как тяжелеют веки утомившегося зверёныша. – Системы моего организма работают иначе: пищеварительную заменяет лимфатическая с последующей трансформацией примесей в дендритную эктоплазму третьего сорта. Процесс не особо благостный, но поправимый. Деструкция не столь активна, если в рационе превалирует жидкость. Тем не менее это не мешает мне наслаждаться вкусом, ведь мои рецепторы в разы чувствительнее человеческих, – покачивая на руках Эффалию, он поднял глаза и самодовольно улыбнулся: – Магия Тьмы – океан безграничных возможностей. И начинаются они с бессмертия.
– А звучит, как вполне явные ограничения, – мягко заметила Ли. – Ничтожные, конечно, на фоне остального. Благодарю за пояснение.
– Не стоит благодарности. Я удовлетворён твоим вопросом не меньше, чем ты – моим ответом.
Женщина приподняла бровь.
– В тебе тоже проснулся исследователь, – вкрадчиво, под треск поленьев, изрёк Леонардо. – И это логично. Не каждый день гостем в родном доме выступает облагороженный тёмной магией мумифицированный мертвец. Да, мой истинный облик вселяет ужас. Однако нынешний – не подлог: я был таким в свои тридцать два. Почти одиннадцать столетий назад.
От первого же предложения Ли едва не подавилась кусочком мяса. Исследователь проснулся! Ей пришлось приложить немалое усилие, чтобы выслушать речь до конца. А ещё не запустить в него тарелкой. Увы, дочь на его руках и кое-какие обрывки правил приличий удерживали от искушающего желания.
– Стоит сказать, – тихо заговорила женщина, дослушав Леонардо и прожевав чуть не ставший злополучным кусочек, – исследователь во мне и не спал. Сначала ты благополучно заткнул ему рот по дороге в Энсиль. Потом… Потом все мои мысли были заняты вопросом судьбы неожиданного подарка, оставленного тобою же.
– По первому пункту, – флегматичный взгляд опустился на задремавшую Эффалию, – соглашусь. Хотя, с точки зрения учёного, лич привлекательнее таинственного незнакомца, – рука потянулась за блестевшими на столе медальонами. – Что касается остального, я и сам расстроен столь долгим неведением. Рихард знал, как меня найти. Не обязательно было всё взваливать на твои плечи.
Новая порция речей некроманта всё-таки выдавила из женщины возмущённый фырк.
– От таинственного незнакомца до лича – всего один шаг. Шаг, которому воспрепятствовал ты сам, – Ли встала из-за стола и направилась к колыбели. – А взвалить всё на свои плечи я была обязана. Иначе бы просто не допустила появления на свет этого ребёнка, – забрав одеяльце, женщина подошла к Леонардо. – Так что можешь сказать Рихарду спасибо. Дважды. За убеждение сохранить жизнь малышке. И за дарованную ей свободу. Понимаю, мои речи оскорбляют тебя, но взгляни на ситуацию с моей стороны. Ведь тебе известно, какова судьба большинства моалгренов. Ты же любишь правду?.. Давай начистоту. Для меня ты – могущественный колдун, погубивший Существ, колдун, не останавливающийся ни перед чем в достижении своих целей. По-твоему, мне стоило искать помощи у тебя? – и голос, и лицо женщины, как и её нутро, хранили спокойствие: зачем понапрасну тревожить детёныша.
Шнурок окольцевал шею – зверька в мгновение ока окутало марево, а через секунду на руках уже лежала нагая малышка. Разлепив глаза, она изучала хмурое лицо отца:
– Полагаю, ввиду своего неоднозначного прошлого, я мог показаться тем, кто посягнёт на свободу маленького моалгрена, – Леонардо не глядя взял протянутое одеяльце: – Сложные были времена. Все мы делали, что должно, – мягкая ткань заключила дочь в ласковые объятия.
– Вот именно. Делали, что должно. И продолжаем… – Ли наклонилась поцеловать крохотный носик малышки и отдать ей игрушку, которую до того момента скрывало одеяло.
После женщина в задумчивости вернулась за стол. Некромант даже попытки не предпринял, чтобы умерить её подозрения! Как же всё сложно… Тревога за дочь без конца разъедала: вдруг забота о счастье Эффалии обернётся в конечном счёте трагедией?
Шорох осевших в очаге дров не нарушил размышлений, а вот внезапный вопрос – нарушил.
– Ты когда-нибудь снимала свои медальоны? – Леонардо наконец поднял глаза, и они, отражая подросшее пламя, теперь походили на блестевшие янтари.
– Зачем? – искренне удивилась женщина.
– Разве тебе не интересно, насколько дочь похожа на тебя? В зверином обличье.
Ли снова ненадолго задумалась.
– Не уверена, что оно вообще у меня есть. С чего бы? С первых секунд своей жизни я видела только людей и росла среди них. И воспринимаю себя одной из них. Если бы не редкие напоминания о происхождении, я бы вовсе забыла о подобной мелочи, – улыбнулась женщина. – Эксперимент ради простого любопытства? Не думаю, что это хорошая идея. За такое любопытство можно дорого потом расплачиваться. Ведь никто не знает, что произойдет. Может, и ничего. А может, на свет вылезут не самые лучшие черты моалгрена.
– Что же… – неторопливо выдал колдун. – Отрадно слышать, – он уронил взор на вновь задремавшую малышку: – Я и помыслить не мог о столь ответственной хранительнице в своё отсутствие.
– Я бы всё-таки сначала тщательнее взвешивала слова… – голос Ли не скрывал возмущения, а Эффалия заворочалась во сне. – Она – моя дочь, а не просто подопечная, вручённая тобой.
– Она была твоей дочерью и в чреве, – поймал распалённый взгляд Леонардо. – Однако ты подумывала, стоит ли ей появляться на свет. Я не осуждаю. Лишь обращаю твоё внимание на неоднозначность первичной ситуации. Потому прошу принять мои прошлые слова, как комплимент. Ты сделала правильный выбор.
Сколько слов крутилось на языке! Которые непременно были бы высказаны, если бы они с колдуном оказались наедине. Но пришлось отрешиться от ситуации, чтобы погасить эмоции и не волновать Эффи. Ли вцепилась в чашку с недопитым чаем:
– Время покажет, насколько правильными окажутся мои выборы, – буркнула она.
Такой ответ не заставил себя долго ждать. Чтобы хоть немного разрядить атмосферу, Леонардо решил сменить тему: поделиться мыслями об увиденном превращении. Как оказалось, полиморфические способности у других существ обычно формировались в более позднем возрасте – ровный баритон иногда переливался искорками оживлённости. Правда, тусклыми. Словно вкрапления слюды в пыльном валуне. Холодный восторг учёного? Или же то была с трудом маскируемая гордость? За собственное потомство. Ли не смогла распознать загадочную эмоцию. Впрочем, чем бы она ни являлась, звучала приятнее, нежели элегантно поданное осуждение или высокомерные речи.
Испив третью чашку чая и уделив внимание проснувшейся дочери, Леонардо покинул хижину в сгущающихся сумерках. Вышел за порог и побрёл в сторону портала.
* * *
В холле поместья господствовал мрак, когда некромант возник у входной двери. Он уверенно зашагал по ковровой дорожке, что впереди изламывалась уходящими вверх ступенями, и даже коснулся мраморной глади перил, когда за спиной вдруг раздались одиночные хлопки – Леонардо неторопливо остановился.
Вслед за зловещими аплодисментами во тьме прорезался собственный голос:
– Не каждый сумеет так правдоподобно радеть за пушистую зверушку…
– На твоём месте я бы остерёгся говорить в таком тоне о моём первенце, – брошенный через плечо взгляд пронзил черневшего в центре холла двойника.
– Тебя оскорбляют подобные эпитеты? – непонимающе развёл ладони тот. – Когда ты сам холишь дочь, словно крестьянин – мясистого поросёнка? Что ж. Поздравляю. Ты стал обладателем когнитивного искажения.
– Вздор. Как и ты. Исчезни, – потеряв интерес, Леонардо продолжил подниматься по лестнице.
– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь: аномалия приняла рецидивный характер. Но так ли это? Ты получил обещанную формулу, а потом вместо благодарности обновил эктоплазму. Только я всё ещё здесь. О чём тоже предупреждал. Сопоставь факты. Разве галлюцинации могут держать слова?
Ступивший на второй этаж некромант замедлился. Задумчиво повернул голову, а за ней и корпус:
– Хорошо. Я дам тебе один шанс доказать свою реальность, – Леонардо опёрся на балясину, скрестив запястья на мраморном шаре: – Поведай мне прямо сейчас то, чего я точно не знаю.
– Легко. Пусть мой бенефис не произведёт фурора, он безусловно будет тебе полезен, – двойник взирал на колдуна чёрными, как ночь, глазами: – Позволь помочь разобраться в себе. Тебя пустынными стервятниками одолевают сомнения. Всё чаще ты задумываешься, не обрёл ли недостающий фрагмент мозаики? Нет. Ни Ли, ни Эффалии не нужно твоё общество. Моалгрены падки на магию. И чем грандиознее источник, тем сильнее их тяга. А ты – средоточие тёмной энергии. Сам же замечал, как даже чадо, что ни на есть плоть от плоти, пассивно вытягивает её из твоего нутра. Дай им волю – заберут всё. Взамен ты получишь лишь порабощённый рассудок и фальшивые улыбки. Станешь невольником самолично возведённой иллюзии… если вовремя не опомнишься.
– Аггравация, – со скукой вынес вердикт некромант.
– Ты полон скепсиса. Думаешь, причиной описанного драматизма является утрирование? – на чёрном лице от уха до уха разверзлась усмешка. – Обратимся к истории и так любимым тобой незыблемым истинам. В частности, к конкурентной борьбе. Гонения на моалгренов начались тысячи лет назад, когда их возросшая популяция подтолкнула человечество к краю пропасти. Тогда угодившие в ментальный плен люди относились к моалгренам, как к богам. Готовы были жертвовать собой во имя их благополучия на вершинах пищевой и энергетической цепей. Если бы не маги древности, сменившие полюса узурпации, твой род прервался бы ещё до эпохи Великого Раздора, а нынешний мир не узрел бы бессмертного гения и властителя Тьмы. Даже ты, всегда ратующий за свободу выбора, осуждающий диктатуру ради обретения власти, допускаешь подобные меры для сохранения вида. Уж не повод ли это задуматься о том, что за колючей обаятельностью Ли кроется сама Смерть?
– Смерть, которую укротил Рихард? – улыбнулся Леонардо.
– Укротил или стал одной из её жертв? – провокационно парировал двойник. – Живой марионеткой. Удобным магом для защиты и обеспечения базовых потребностей.
– Хм… – нахмурившийся Леонардо перестал опираться на шар.
– Наконец-то ты чувствуешь, как абсурдность облекается в аспекты новой теории. А мог бы, как я, заглянуть в будущее, незамедлительно перевёл бы её в статус аксиомы.
Колдун вспомнил труды Гонезру, какой посвятил всю свою жизнь изучению моалгренов. Учёный-маг утверждал, что заклинатели ценили именно самок: за территориальность и преданность одному партнёру. Доверь такому зверю участок с хозяйством, сгладь острые углы Узами, и вот у тебя уже поверивший в свою исключительность покорный фамильяр. Вероятно, схожий спектакль планировал и Рихард. Но оказался по другую сторону кулис. В незримых сетях внушения.
Стоит взять во внимание и то, что моалгрены умеют перенимать магические способности других существ – можно было бесконечно гадать, сколько любопытных сюрпризов хранила в себе Ли. Одна Эффалия – уже диво. Правда, всё это ничуть не настораживало Леонардо. Всецело интриговало. Разбирающаяся в магии симпатичная особа с тайнами и коварными амбициями. Будучи почти бессмертным, глупо упускать шанс разогнать меланхолию незаурядным приключением. Ради кульминации, какая обернётся пылким противостоянием: мать всегда защищает своё дитя. А пока… пусть каждый играет свою роль.
– Понимание рождает правильные мысли, – двойник уже стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки, которой он и коснулся плеча Леонардо: – Тебе ведома истина: каждый человек приходит в мир невинным, а чуть подрастая, способен причинить вред лишь из детской тяги к познанию. Однако позже, во взрослые годы, многие осознанно становятся жестокими и бессердечными… Две главных причины людской злобы тебе известны. Бедность и болезненность. Благодаря отчаянью, они способны породить зависть и раздражительность даже в чистой душе. Потому твой замысел чрезвычайно важен. Исцели человечество. Даруй ему бессмертие и справедливый порядок. Устрани проблему перенаселения странствиями по иным мирам. Верни существ. Сделай утопию реальностью, где каждому будет уготована свобода выбора своего пути.
– Всем, кроме моей дочери… – гробовым голосом изрёк Леонардо. – Сперва я убью её чужой рукой, чтобы не нарушить данное слово… А затем испепелю душу созданием Ключа…
– Астральное сопряжение всепоглощающе. В том и суть: укрепить созданное на реликвийной крови энергией её бывшего обладателя. Перед тобой распахнутся врата Эрмориума. Но души Эффалии в нём уже не будет. Такова цена.
– Сие не ново… – от слов колдуна веяло могильным холодом. – Путь одинокого гения всегда усыпан терниями…
– Рад слышать былые речи, – двойник уважительно склонил голову. – Ведь только тебе под силу исполнить предназначение в судьбоносный час.
– Именно. И раз до прихода Сумеречной Плеяды осталось два года, мы ратифицируем нашу цель одним условием, – взгляд вонзился в зияющую черноту глаз: – До решающего момента ты не отвлекаешь меня своим присутствуем.
– Повинуюсь твоей воле, – двойник поклонился и пропал, словно наваждение.
Леонардо остался наедине с тьмой и хмурыми мыслями. Эксперимент назревал действительно странный. Испытать на прочность свои убеждения. Выковать из них инструменты. Произвести социальную огранку собственной личности. А потом полученную драгоценность раздавить стопой двуличия. Останется лишь блестящее крошево. Но разве не по схожей схеме производится кристаллическая пыль?..
Глава 8. Маски сброшены
Время шло своим чередом. Земля нарядилась в пёстрый ковёр, по какому зашуршали старые сапоги собирателей. Вместе с ними по листьям скользили тени перелётных птиц, стучали слёзы серого неба, гонялся за первыми снежинками ветер.
Не прошло и месяца, как яркое великолепие затвердело, заискрилось серебром и примерило белое одеяло. Под песню вьюги земля погрузилась в долгий сон. Ей снилось золото тёплых лучей, заливистое щебетание и журчание ручьёв.
Вслед за темнеющим по весне зайцем сон стал явью. Нагую красоту облагородил шёлк молодой травы, средь которой проворные птицы собирали веточки. Однако гнёзда строили не все. В нежной зелени дубовых листочков чернел тот, кому уже несколько столетий домом служило чужое сознание.
Сидя на дереве, Иори наблюдал за хижиной. Как обычно: молчаливо и величаво. За пролетевшие месяцы он стал свидетелем причудливых метаморфоз хозяина. Разговоры с пустотой сменила увлечённость таинственной женщиной. Леонардо изучал её не менее внимательно, чем их детёныша, что то ходил подобно человеку, то носился по лесу на четырёх лапах.
Ворон не ошибался. Ли напоминала некроманту кактус. Но не обычный. Опунцию, скрывавшую вкусную мякоть за десятками тончайших иголок, почти ворсинок – возьми неосторожно и вскоре каждым дюймом кожи прочувствуешь свою ошибку. Физическая боль Леонардо была не помехой, а вот внезапные изломы бесед, обещавшие обернуться словесными баталиями, весьма тяготили. Не привыкшая к подобному обращению, живущая внутри Тьма угрожающе клокотала. Всякий раз приходилось укрощать её, напоминая про великий замысел.
Хотя, признаться честно, колдун уже потерял грань между игрой и реальным положением дел. Всё казалось таким настоящим. Особенно когда вспыхивающие в разговорах разногласия стали редки: две живущие не первый век личности, объединённые пристальным вниманием к дочери, понемногу притирались друг к другу.
Ли же некромант напоминал тучу. Высокую. Недоступную. Важно взирающую с небес на земную суету. Притом, совершенно абсурдным образом, вытеснившую с горизонта симпатии все облачка, коими теперь казались остальные мужчины. И пусть туча застила всё небо, даже она порой являла солнце. То увлекательную историю поведает, то до шутки снизойдёт, а бывало и посмотрит как-то иначе. Мягко. Заинтересованно. Совсем не как учёный – на познаваемый объект. Чем будил в женщине подозрения и любопытство. Неужели мужская стойкость – чётко выверенная сдержанность? Или на то имелись другие причины? Ответ был настолько же близок, как недосягаем: колдун держал свой разум на замке.
И вот одним вечером Ли решила это выяснить. Подошла к кроватке, куда укладывал заснувшую малышку Леонардо. Остановилась совсем близко – короткий рукав платья коснулся укрытого чёрным шёлком плеча.
Обернувшийся некромант наткнулся на заинтересованный взгляд, вслед за которым женщина вкрадчиво заговорила:
– Знаешь, мой исследователь давно задаётся одним вопросом касательно особенностей физиологии лича.
