скачать книгу бесплатно
– У тебя непревзойдённый талант отвечать так, что вопросы лишь множатся… Говоришь, люди меняются? И как долго они остаются пластичными? Или же есть некая точка окончательного формирования личности? – Ли перевела разгоревшийся интересом взор с Эффи, что не оставляла попыток ухватить какой-нибудь из листов-дразнилок, на… игравшего с дочерью отца? Или всё-таки колдуна с очередным экспериментом?
Словно прочитав её мысли, Леонардо улыбнулся и вернул внимание к дочери:
– Если взять за основу концепцию пластичности, то время делает личность более твёрдой. В силу консервативности. Однако консервативность эта вызвана уже не устоявшимся набором привычек, а глубокими размышлениями о собственном месте на ступенях мироздания. В итоге экстремум формирования отсутствует, но темп значительно замедляется.
– То есть кардинальных перемен ожидать не стоит…
На какое-то время воцарилось молчание, поистине безмятежное, как и шелестевший травами ветерок. Потом же вечернее тепло стало угасать, окружение темнеть, и сумеречное небо напомнило Ли о кормлении малютки.
– Я должна идти. Эффи проголодалась.
– Что ж, – Леонардо аккуратно передал дочь матери. – Не смею задерживать, – он возвёл взор на вставшую женщину, – и надеюсь увидеть снова.
– Как договаривались, – улыбнулась та и открыла два портала: один для себя, другой – за пределы барьера.
Вскоре Лили ушла, недвусмысленно оставив единственный выход с защищённой магией территории. Колдун же остался сидеть у ели. Под взглядами первых звёзд. Окружённый пятью разбросанными вокруг листочками. Взирая на самого себя глазами ворона.
Двойник не солгал: Лили была дружелюбной лишь оттого, что многого не знала. И речь даже не о тайнах мрачных подземелий, а о том, какой план зрел в древнем разуме уже не первый век. Всему виной была грандиозная сила, которая покоилась в Эрмориуме, безграничном мире душ, расположенном вне времени и пространства. Этой силой обладала Хризальтера, прародительница демонов, павшая в неравной схватке со звёздным народом. Пожалуй, то был единственный случай, когда слова дракона, делившегося знаниями за обретённую свободу, разожгли в глазах молодого экспериментатора опасное пламя: нездоровый интерес к демонам и вечной жизни.
И чем дольше Леонардо размышлял, тем больше склонялся к теории, что магия Света – ограниченный формулами рудимент, не способный раскрыть всех возможностей человеческого тела, а соответственно и интеллекта: смерть гасила умы самых амбициозных гениев. Тьма же предлагала альтернативу. Вторую из витавших в мире энергий, что питалась кровью использовавших её магов и укрощалась лишь силой воли. Никаких формул и расчётов – только интуитивное управление впущенным в душу хаосом. Что взамен? Отсутствие боли. Звериное обоняние. Ночное зрение. Успех дурманил и презентовал новые возможности. Гипноз. Телекинез. Моментальная телепортация. Однако и этого казалось мало. Ускоренная регенерация. Оживление мёртвой плоти. Создание филактерий.
Тем не менее превращение в лича – процесс долгий и болезненный. Жизненные циклы замедляются, куски плоти отпадают вместе с желанием принимать пищу, а еле трепыхающееся сердце порой замирает, словно заяц, услышавший гончую, только не на минуты – на часы. Такова плата за условное бессмертие. Стать личом – не значит миновать смерть. Маг должен обуздать её.
С каждой обретённой способностью тёмная энергия всё глубже проникала в душу, открывая дорогу обратной стороне силы. Безумию. К моменту, когда Леонардо научился восстанавливать физическую оболочку после летальных повреждений, оно уже всецело сжимало когти на рассудке. Гениальность испещряли навязчивые идеи. Осторожность превратилась в паранойю. Периодически возникали галлюцинации. Аристократ, привыкший блистать у всех на виду, стал отшельником. Однако нелюдимость можно было пережить, а вот то, что безумие усыпало эксперименты ошибками – нет. Точность расчётов оставалась безупречной, только какой в ней смысл, если нарушены логические цепочки?..
Пряча гниющее тело за искусно воссозданной оболочкой, Леонардо часто смотрел на себя былого в зеркало. Жалел о сделанном однажды выборе? Нет. Восстанавливал в памяти собственное я. Иногда отражение оживало и лукавыми речами впивалось в концентрацию. Но порой, в редкие моменты просветления, во мгле безумия прорезались новаторские идеи. Они ничем не отличались от горячечного бреда и всё же давали ветхую надежду выбраться из бездны, в какой уже канули без следа сотни предшественников, таких же ведомых амбициями заклинателей.
Так, одной ночью, как всегда бессонной, ибо живой мертвец не нуждался в отдыхе, Леонардо счёл, что плоть ракшаса могла бы замедлить деструкцию сознания: демонический биоматериал обладал резистентностью к тёмной энергии, а ракшасы являлись самыми крупными обитателями Хэнголического Плана. Возможно, существовали и другие измерения, но гримуары о них молчали. Эрмориум же, со всеми его возможностями, был пока недосягаем.
Ближайший портал в мир демонов, именуемый Третьим Разломом Хэнгола, находился чуть южнее Эльтарона, на Пепельном Острове, где действующий вулкан губил всякую жизнь. Чёрная, выжженная земля. Наполненный гарью воздух. Кислотные озёра. Облезший труп в мантии не казался здесь чем-то инородным. Как и пламенная трещина в пространстве, сквозь которую, при должном умении, можно было призвать демона. Однако не всякий колдун мог справиться с чудовищем из огненных пустошей – нередко, разорвав сдерживающие чары, демоны убивали призывателей и обретали свободу. Некоторые, способные летать, даже покидали остров. Другие же, испытывая странную неприязнь к воде, держались вулкана.
Хоть Леонардо и намеревался вторгнуться в Хэнголический План, создавать магическую воронку не пришлось. Сперва едкий ветер принёс с собой оттенки смрада. А потом возле Разлома нашёлся обглоданный торс мужчины. Прямо у затоптанной на земле пентаграммы. Большой вытянутый след с тремя ямами от грозных когтей указывал на трёхметрового ракшаса. Что это, если не провидение?
Колдун направился к подножию вулкана, где раскалённые тягучие потоки зловеще шипели на тёмных слоях лавы, давно остывшей и затвердевшей. Они искажали маревом пустынный пейзаж, заставляя трухлявые остовы деревьев танцевать. А добираясь до них, сияли огнями и вздымали в небеса клочья серого дыма.
Леонардо шёл мимо дышащей жаром лавы, когда вдалеке, за группой мёртвых деревьев, что-то шевельнулось. Терракотовый бугор, в котором легко угадывалась широкая спина с наростами вдоль позвоночника. Демон сидел, раскапывая перед собой яму, – каждая из четырёх когтистых рук поочерёдно отбрасывала в стороны комья земли. Потом же он замер, приподнял рогатую голову и повёл носом по ветру. С такого ракурса колдун не видел носа, но прекрасно знал, как он выглядит. Приплюснутый. С шестью прорезями ноздрей по бокам. Ровный и симметричный. Не то что россыпь круглых глаз в верхней части морды: все разного размера. Или острые косые зубы, каких могло быть до трёх рядов.
Учуявший добычу демон неторопливо поднимался. Но Леонардо думал не про обманчивую неспешность, а о том, что ракшасы не копают землю просто так. Только если не хотят спрятать нечто ценное от сородичей: вероятно, артефакт погибшего мага. Однако в поле зрения больше никого не было.
Возвысившийся над обломанными деревьями демон повернулся и оскалился, разведя руки перед стремительным броском. Некромант же выбросил вперёд ладонь – незримая сила пробила ракшаса насквозь за миг до того, как он сорвался с места. С вылетевшими из спины синими внутренностями, что со шлепками разлетелись по округе, гигант рухнул наземь.
А секундой позже перед колдуном мелькнул бежевый ветер, и вытянутая рука в мгновение ока лишилась кисти – на одежде же зашипели раскалённые брызги: всё это время второй демон скрывался в лавовой реке, ожидая удачного момента для нападения.
Пронёсшийся мимо ракшас распахал ногой бугристую землю и остановился в дюжине шагов. Выплюнув откусанную кисть, он вонзил взор семи глаз в раненую цель и распахнул колючую пасть, откуда наружу выбрался утробный рык.
Леонардо задумчиво хмыкнул. Этот экземпляр оказался меньше, даже не достигал двух метров. Молодая особь? Возможно. Но налицо все признаки мутации: слишком светлый оттенок кожи и наличие гибкого хвоста, что недобро извивался за спиной.
– Любопытно… – колдун спокойно опустил руку, завершением которой теперь была обломанная кость, по какой стекала серая кровь. – Будучи агрессорами, ракшасы быстро впадают в состояние аффекта и поражают соперника безостановочным шквалом атак. Но ты не стремишься продолжить бой. Неужели изменения носят не только физический характер?
Смерив врага взглядом, демон распластался по земле, точно паук, и рванул прочь – в сторону Разлома. Молниеносно перебирая ногами и двумя парами рук, он преодолевал по пятнадцать метров в секунду, оставляя за собой лишь борозды от когтей. А вот и портал: огромная, пылавшая над горячими камнями трещина. Спасительный рывок! И в центральный глаз вонзилась острая кость…
Возникший из ниоткуда Леонардо обернул покалеченную руку в оружие, а скорость противника – против него самого. Правда, откинуть демона телекинезом уже не успел и тот по инерции закатился вместе с ним в портал.
Они оба пролетели через облако смога и упали на рыхлую поверхность, багровую с тысячами алых прожилок, что местами взрывалась огненными гейзерами. В нос сразу же ударил резкий запах, осевший на языке запредельной горечью.
Колдун встал и окинул себя взглядом. Мантию покрывали похожие на споры красные точки. Элегантный взмах ладони – невидимая сила стряхнула их, вернув одежде опрятный вид.
Леонардо посмотрел на лежавшего рядом демона, что вывалил наружу раздвоенный язык. Прямо на его ложбинку из пустой глазницы стекала синяя масса, а остальные глаза затянуло сетчатыми плёнками. Взор сместился на когтистую руку:
– Ты забрал мою длань. В итоге отдашь свою. После приживления она дестабилизирует ментальный патоген и станет предостережением всякому, кто посмеет встать у меня на пути.
Колдун поднял взгляд к сиявшему в розовой дымке Разлому. Здесь он казался намного крупнее. Словно застывшая в небе огненная молния.
Внезапно в горьком запахе мелькнули солёные примеси – пришла пора осмотреться. Вокруг, в красном тумане, уже темнели зловещие силуэты: они без единого звука подбирались всё ближе и ближе.
На изуродованном разложением лице застыла жуткая ухмылка:
– Я бы вам не рекомендовал…
* * *
Нахлынувшие воспоминания отступили вместе с треском древесины – сжатый в когтистой руке подлокотник покрылся трещинами. Леонардо сидел в резном кресле у холодного камина. В зале царил мрак, а тишина давила, словно возложенная на голову наковальня: замена эктоплазмы вызывала временные проблемы с восприятием.
Некромант не помнил, как вернулся в особняк. Не знал, сколько прошло времени. И уж тем более не ведал, что на письменном столе лежал листок с расчётами, в конце которых двумя грубыми линиями было подчёркнуто слово «конгломерат».
Глава 7. Истинная суть
Большинство людей верит в загробный мир, не ведая ни его настоящего названия, ни сути. Эрмориум – конечный путь для любой покинувшей тело души и одновременно эгрегор самой Вселенной. Здесь, в эфемерном омуте, хранятся все когда-либо сказанные слова, все прожитые жизни и… тайны мироздания.
Одной из них была Хризальтера. Прародительница демонов, обладавшая уникальной магией. Некоторые называли рогатую бестию разрушительницей миров, другие – владычицей теней. Леонардо же использовал более приземлённые эпитеты: считал её возможностью обрести новую силу, что стала бы фундаментом для эпохальных экспериментов.
Потому колдун уже несколько столетий вынашивал план проникнуть в Эрмориум. Разумеется, не отправленным смертью рабом – на правах почётного гостя. Согласно расчётам, разверзнуть пространственно-временной континуум можно было при помощи корпускулярно-волнового дуализма. На месте сильнейшего в истории энергетического взрыва уже блестел огромный магнетический метеорит. Осталось лишь дождаться света Сумеречной Плеяды, что навещала небо раз в несколько тысячелетий, и окропить валун особой кровью, над химическим составом которой Леонардо трудился несколько лет.
Редкая кровь служила Ключом к сердцу Вселенной. Оттого хранилась в надёжном сосуде. А правильнее сказать, в сосудах. В жилах вампирши, что, будучи погружённой в летаргический сон, покоилась в королевской усыпальнице уже четвёртый век. Однако, невзирая на безлюдность места, попасть туда колдун никак не мог.
Чахнущая от редкой болезни принцесса обрела послесмертие не по своей воле. Она даже не знала об этом, вплоть до последнего вздоха. В отличие от придворных магов. Когда они выявили у мёртвой девушки тёмное начало, то подумывали избавиться от неё, пока она не превратилась в кровожадную тварь. Но не осмелились. Тело королевской персоны могло уничтожать лишь время. Пренебречь традицией – изменить Короне. Если о таком узнает убитый горем монарх, точно не станет слушать про благие намерения и немедля казнит всех причастных. Умолчав про скверное открытие, маги поместили принцессу в каменный саркофаг: без чужой крови перерождение предстанет вечным забвением. А дабы зло его не нарушило, они наложили на замок мощное заклинание, какое по сей день оберегало руины от всех носителей тёмной энергии.
До появления Сумеречной Плеяды оставалось чуть больше двух лет. Осенью, накануне сего грандиозного события, Леонардо планировал привлечь к вызволению вампирши наёмников: обычных, невосприимчивых к магии людей. Однако теперь двойник подсказал альтернативу, более совершенную, с которой в Эрмориум можно войти не гостем, а полноправным хозяином. И главной составляющей Ключа здесь была не менее уникальная кровь Эффалии. Требовался один литр. Столько ребёнок сможет дать лишь в двухгодичном возрасте. Посмертно. Но разве это высокая плата за постоянный доступ к хранилищу величайших тайн и невероятных сил?..
* * *
Небольшой деревянный обруч пролетел мимо торчащего из подставки колышка и шлёпнулся на пыльную мостовую. Щурясь от солнца, конопатый мальчуган всплеснул руками и под насмешливые возгласы уступил место высокой девчонке, что вызывающе крутила на ладони другой обруч. Она взяла его поудобнее, прицелилась и лёгким броском отправила на кол – стоявшие вокруг мальчишки одобрительно заголосили.
Всё это происходило на окраине города, в небольшом скверике, у похожих на свечи кипарисов. Рядом же стояла усадьба, из окна которой за детворой наблюдал сидевший за столом мужчина с аккуратными усиками и благородной сединой. Ненадолго он вспомнил юность, когда тоже мерился со сверстниками меткостью или гонял по улицам плетёный из лиан мяч – два любимых развлечения ардонэйзийской ребятни.
Ожившие в памяти картинки развеял шелест резной фигурки по гладкой поверхности. Лорд Кодвуил повернул голову к шахматной доске: удачный ход вражеской ладьи загнал короля в патовое положение.
– Шах и мат, – неохотно признал мужчина и поднял взгляд к жёлтым глазам напротив: – Сегодня ты ни разу не проиграл. Пытаешься произвести впечатление? В чём-то убедить? – одёрнув халат из бордового бархата, он откинулся на мягкую спинку софы.
– Как минимум в стабильности, – самодовольно улыбнулся Леонардо и тоже принял непринуждённую позу: – Мой план близок к кульминации. В такой момент несложно предугадать, что неортодоксальные методы пробудят силы сопротивления. Но кем бы они ни являлись, не смогут совладать с превалирующей мощью эклектики.
– И ты ищешь того, кто дополнит твою Тьму боевыми чарами Света… – взяв с края стола серебряный бокал, Кодвуил неспешно пригубил сладкое вино. – Ты правда думаешь, я стану помогать тому, кто уничтожил светлую магию? Подобных мне теперь можно пересчитать по пальцам. Мы – разрозненные осколки великой эпохи, вынужденные вести скрытный образ жизни. Твоими стараниями.
– Всё так, – без сожаления признал Леонардо. – Но я намерен восстановить справедливость: вызволить из Эрмориума погибших существ. Тебе больше не придётся собирать редкие крупицы магии, чтобы зарядить артефакты. Я предлагаю «заклинателю льда» поучаствовать в грядущей эре возрождения. Вместе со мной.
Лорд скептически усмехнулся и отставил бокал.
– Взгляни на доску, Леонардо, – указала на стол ладонь: – Чёрные и белые клетки могут соприкасаться, но они не должны пересекаться. Это противоестественно.
– Напротив, – покачал пальцем колдун. – Пересечение рождает нечто новое. Эклектическую реакцию. Деструктивную энергию колоссальной мощности, что способна переломить даже волю богов.
– Вот видишь. Ты сам понимаешь, насколько далеко зашёл. Вторгаться в святыню душ – идти против замысла высших сил. Такое не пройдёт безнаказанно.
– Если их замысел – выбор между диктатурой или опустошением, я не боюсь возразить. Более того, предложить миру альтернативный исход. Со свободой магии и новыми возможностями для человечества, среди которых будет настоящее бессмертие, а не замедляющий старение фальсификат.
– Заменить чистоту Света на юродство Тьмы? – Кодвуил отвёл взор к окну. – М-да… Похоже, вы оба сошли с ума…
– Оба?
– Ты возводишь себя в ранг божества, словно всеведущ, а Дельвинус собирает опасные реликвии, с какими бы я даже в одном городе не стал находиться.
– Дельвинус ещё жив? – в вопросе мелькнул корыстный интерес.
– Даже не проси, – лорд вновь посмотрел на колдуна. – Я не скажу тебе, где он. И не советовал бы его искать. Он не столь любезен к гостям, как я.
– Что ж. Не стану злоупотреблять гостеприимством, – Леонардо встал. – Отрадно было увидеть старого знакомого. Жаль, конечно, что от ледяной бури осталась лишь метель. Навещу тебя ещё через век. Обсудим, кто в итоге был прав. Разумеется, если время будет к тебе благосклонно, – губы дрогнули от лукавой усмешки.
Глядя, как гость направляется к выходу, Кодвуил бросил ему в спину:
– Почему не предложишь то же самое Рихарду? Сам знаешь: он любит авантюры, – сказанное вытекало скорее из любопытства, чем из желания помочь.
Леонардо остановился и, не поворачивая головы, ответил:
– Однажды у него была возможность вершить историю. И он отказался. Дважды я такого шанса не даю, – со следующим шагом некромант распался на траурный туман.
Несколько секунд лорд задумчиво смотрел на пустоту, а потом уронил взор на шахматную доску, где белый король был загнан в угол чёрной ратью.
* * *
Изо дня в день Леонардо являлся проведать дочь. Подержать её на руках. Позабавить летающей игрушкой-оленем. А один раз, уловив запах конфуза, колдун даже самолично поменял пелёнку. Не совсем уверенно, но без доли отвращения. Впрочем, последнее Ли не удивило: несложно было представить, с каким материалом приходилось работать некроманту.
Поначалу встречи проходили по вечерам. Потом же плавно сползли на часы, когда солнце не спешит провалиться за кромку леса. С каждой новой встречей Ли всё больше привыкала к присутствию Леонардо. Незаметно он становился частью Обители. И не только для неё. Предупреждающие послания Ильхири уже не окрашивались нотками тревоги. Крига без волнения наблюдала за малышкой на его руках. Конечно же, никуда не делся её пристальный взор, что не пропускал ни единого движения некроманта. Отчасти ещё и поэтому Ли расслабилась. Спокойно занималась своими делами, пока отец проводил время с дочерью. Правда, смута обрела иной характер.
Совершенно алогичной частью себя Ли испытывала влечение к колдуну. Вполне объяснимое тривиальными причинами, но абсолютно неуместное. И всё же всякий раз, передавая малышку отцу, она не спешила убирать руки. Неосознанно садилась вплотную к Леонардо, чтобы чувствовать прикосновение, его приятный запах и не единожды ловила смешливый взгляд Учителя, потом и себя на мысли, что вот уже в третий раз проходит мимо зеркала, придирчиво в него всматриваясь, а корзинка со снедью стала традицией, пусть бестолковой, зато уютной. Разумеется, Ли фыркала на Рихарда: в город-то она тоже не выбиралась сразу после уборки сарая или лазанья по кустам. Однако кого она хотела обмануть? Себя? Ведь собственное «я» регулярно слало воспоминания о том коротком путешествии, где даже в спорах она теперь находила некую… прелесть.
В ответ незамутнённый бредовыми чувствами рассудок жёстко указывал, что теперь не было никакого наёмника Роланда – был Леонардо. Древний колдун. И лич в придачу. Тогда Ли убегала от своей глупости, пряталась от неё за сборами. Раз за разом. Встреча за встречей. После полумесяца визитов на берег лесного озера Ли стала водить Леонардо по своим угодьям. В цветущие луга – за травами. На затерянные в чащобах опушки – за спелой малиной. В солнечные сосновые боры и березняки – за особенно вкусными грибами. Неизбежно подкрадывалась пора ненастья, и женщина знала: отменить её не в правах колдуна. Потому где-то на краю сознания зрела мысль пригласить его в дом. Нет, о полном доверии речи не шло, но Эффалия всякий раз настолько была рада видеть отца, что… Пускай миг сказки длится дольше. Своими руками Ли уж точно не хотела его обрывать. Тем более женщина не сомневалась, сумей Леонардо войти за барьер, отыскать хижину уже не составит труда. Однако сначала он должен пройти ещё одно испытание…
– Беги, я догоню вас, – улыбнулась Ли, открывая дверь, а чуть позже переступила порог сама, оставив на крючке возле входа кожаный шнурок с медальонами.
* * *
Пальцы касались воздуха, словно играли на пианино, а чёрный туман в такт движениям сортировал рассыпанные по столу реагенты. Они заполняли блестящие колбы с разноцветными жидкостями, шипели, булькали и меняли оттенки. Стоя в центре лаборатории, Леонардо делал заготовки для создания эктоплазмы. Четырнадцать частей образовывали вещество, которому предстояло пройти термическую обработку и отстояться не менее полугода. Его осадок тщательно перемешивался с лимфой, образовывая то, что чернокнижники называли дендритной эктоплазмой: адаптивным аналогом демонической крови. После недавней замены потребоваться он должен не скоро, но на экстренный случай стоило озаботиться вопросом заблаговременно.
Леонардо слишком увлёкся работой. Не заметил, как подобрался вечер. Без окон в лаборатории время текло монотонно. Однако в сознании расцвело изображение открытого портала: следивший за лесом ворон сообщил, что Лили готова к встрече.
– Весьма кстати… – отодвинул закупоренные колбы некромант. – Твоя исполнительность, как всегда, на высоте, – в голове раздался бодрый «крок». – Следи, Иори. Я скоро.
Встреча. За большую часть лета и первые дни осени их уже насчитывалось семьдесят четыре. И каждая следующая была непохожа на предыдущую. Развитие Эффалии опережало человеческие стандарты. Всякий раз прослеживалось нечто новое. Малышка росла, копила осмысленность в голубых глазах, выказывала определённые предпочтения. Казалось, она вот-вот заговорит, но пока размыкала губы, лишь чтобы рассмеяться или потребовать интересующий объект. Всё это дочь прекрасно умела делать без слов.
Впрочем, разнообразие вносила и Лили, менявшая места для встреч, чтобы одновременно заниматься повседневными делами. Общество женщины, умеющей со вкусом выбирать как практичные платья, так и темы для ни к чему не обязывающих бесед, импонировало. Зыбкая грань между расчётливой вовлечённостью и симпатией стёрлась, отчего безумие казалось прогрессирующим даже без галлюцинаций. В такие моменты Леонардо напоминал себе, что первостепенным поводом для знакомства послужила перспектива получить выгоду.
В руке некроманта материализовался крупный шприц. Быстрое движение, вонзённая в шею игла, и вот уже по жилам побежала стабилизирующая субстанция. В первые несколько недель эктоплазма без неё могла свернуться, разрушив всю физическую оболочку меньше, чем за час.
На мгновение сквозь облик аристократа промелькнул мумифицированный труп, а следом из острого носа выбрались клубы чёрного пара: ввиду молчавшего сердца дыхание отвечало не только за возможность говорить, но и заставляло эктоплазму двигаться по венам с минимальными затратами телекинетической функции.
Положив шприц на стол, Леонардо рассёк мыслью пространство. Заставленные шкафами стены сменились деревьями, а спёртый воздух – лесной прохладой. Взгляд жёлтых глаз замер на открытом портале. По ту сторону шелестела высокая трава, но впервые никого не было видно. Опыт подсказывал, что любое отклонение от парадигмы имеет вескую причину.
– Занимательно…
Сидевший на ветке ворон смотрел, как хозяин шагнул навстречу неизвестности и портал начал сужаться, точно края затягиваемой котомки.
Леонардо оказался в лесу, где редко расставленные сосны дали волю траве да разного рода кустарникам. А те были и рады тянуться к солнцу. Особенно разлапистые орешники, что застилали весь обзор. Тем не менее оглядеться стоило. На фоне вездесущей зелени различалась узкая тропка, с трудом сдерживающая натиск растений. По ней колдун и пошёл: магические излучения подсказали верное направление.
Вдруг на тропинку из густой травы выкатился меховой комок цвета тёмного мёда. Некрупный. Размером со среднего кота. Плюхнувшись на длинный пушистый хвост, зверёк задрал короткую, широкую, сужающуюся к носу морду, украшенную большими округлыми ушками, и с любопытством уставился в лицо стоявшего перед ним мужчины. Раскосые, золотые с зелёными и чёрными прожилками глаза, словно подведённые переливающейся антрацитовой чешуёй, внимательно изучали Леонардо, и только то расправляющиеся, то вновь складывающиеся перепончатые крылья, увенчанные тройками длинных когтей на гибких фалангах, выдавали бурлившее в существе возбуждение.
Возможно, зверёк мог ещё очень долго рассматривать так заинтересовавший его объект, если бы не появление Криги, вышедшей из тех же зарослей несколько мгновений спустя. Задрав хвост и напряжённо замерев, она оценивающе следила за разворачивающейся сценкой. Существо дёрнуло ухом в сторону нового источника звуков, неуклюже запрокинуло голову назад. Взглянув на гиену, оно снова посмотрело на Леонардо, вскочило на лапы, вильнуло, словно на прощание, освобождённым из плена хвостом и, развернувшись, короткими скачками побежало к Криге. Та, не спуская внимательного взгляда с некроманта, нежно сгребла за шкирку приблудившегося зверька и так же бесшумно, как появилась, растворилась в зарослях.
Даже если бы Леонардо не мог распознать сигнатуру неведомого создания, не сложно было догадаться, кто примерил на себя мех, – сумбурный поток мыслей разбросал по полкам сухие факты, напророчил несколько экспериментов и тронул чувство гордости за оригинальный вид первенца.
Колдун пошёл дальше и за поворотом тропинки увидел Лили. Женщина стояла со зверьком на руках и налётом улыбки на губах. Её взгляд выражал крайнюю заинтересованность: проникал столь глубоко, что некроманту показалось, будто внутри шевельнулась душа, хотя та была спрятана в филактерии далеко за пределами тела.
При виде Леонардо Эффалия, не переставая мусолить косицу, потянула навстречу тому лапки: ступор от его белого свечения, какое теперь дорисовывало термальное зрение хищника, пусть и маленького, прошёл – стремление немедленно добраться до отца выразилось настойчивым попискиванием.
– Нечасто выпадает случай познакомиться с кем-то уже знакомым, не правда ли? – загадочно улыбнулась женщина и присела, отпуская зверька, что тут же попрыгал к колдуну. – Всё ещё не разочарован? Ты можешь уйти и забыть про нас. Сейчас Эффи будет проще смириться с исчезновением отца.
– Я не из тех, кто отступает перед нежданными виражами, – Леонардо опустился и протянул к дочери ладони. – Напротив. Они манят меня.
Та бесцеремонно пронеслась между расставленных рук, влетев передними лапками в укрытую рубашкой грудь. Затем же стала перебирать ими, оставляя на чёрном шёлке пыльные следы. Некромант осторожно поднял зверька и встал, с интересом разглядывая крестовидные зрачки глаз. Эффалия же с не меньшим интересом косилась на серебряные запонки в форме вороньих голов, а спустя пару секунд уже примерялась попробовать их на зуб.
– Рекомендую закатать рукава, если рубашка дорога. Не кусать голое тело мы с ней договорились. А вот с одеждой у неё личные счёты.
Бросив взор на Лили, Леонардо понял, почему женщина, несмотря на осеннюю прохладу, надела платье с коротким рукавом. Но совету не внял. Лишь заставил магией исчезнуть запонки, чтобы те не повредили молодые зубки:
– Дитя познаёт мир. Знание важнее материальных ценностей.
Лили усмехнулась:
– Поверь, познавать мир она может и без порчи вещей, – женщина наблюдала, как зверёныш, лизнув манжет, отыскал на нём неприметные обсидиановые пуговицы. – Но дело твоё.
