Фабрика лиц, или Игра в доверие

Долли на ходу похлопала по карманам, определяя, на месте ли ключи от машины.

Они бежали вниз по лестнице эвакуационного выхода, не оборачиваясь и не пытаясь затаиться. Грохот от их топота был слышен на всех этажах. Долли перепрыгивала ступени, Камила, оставшаяся в тапочках, всё время отставала. Бежать ей мешала не только неудобная обувь, но и всё время разбиравший её смех.

– Сними их уже! – рявкнула Долли.

– А у меня, между прочим, там туфли остались. Дорогие! – обиженно ответила Камила.

Запрыгнув в машину, она расхохоталась. Долли дрожащими руками пыталась попасть ключом в замок зажигания. Камила, накрыв её руку своей, смеясь, повернула ключ. Двигатель зарычал от выжатого акселератора, машина дёрнулась и заглохла.

– Я первым делом убью того, кто купил такую машину! – в бешенстве прошипела Долли. Камила резко перестала смеяться, когда ей в плечо через открытое окно прилетела её же туфля. Она испуганно огляделась по сторонам и в ужасе схватилась за Долли. Через холл на них бежал обваренный мужчина.

– Долли! – взвизгнула Камила. Она судорожно жала на все кнопки, но стекло не поднималось. Долли снова завела машину, и они успели отъехать, проскочив в медленно открывающиеся стеклянные двери ровно в тот момент, когда мужчина запустил в них что-то ещё, и по заднему стеклу пошла трещина. Камила сидела напуганная и тихая. Теперь смеялась Долли.

– Может, стоит вернуться за второй туфлей?

Глава 4. Фиалки живут в тени, а мы в неведении

Камила спала, и Долли была рада тишине, в которой её мысли могли свободно развиваться, не рискуя быть внезапно прерванными. Долли ехала медленно, опасаясь поваленных на трассу деревьев и диких животных, но за всю дорогу ей не встретилось ни одно живое существо. Изредка проскакивали фонари на перекрёстках, несколько раз перед ними проплывали освещённые длинными рядами ламп аэродромы, но большую часть дороги вокруг были только чёрная ночь и бесконечный пунктир разделительной полосы. Из приоткрытого окна дул холодный ветер, остужая голову Долли. Она думала о том, как медленно светлеет небо, как загорается горизонт и покрываются росой все травинки полей. Она думала о том, что тело настоящей К12 лежит в такой же траве, о разряженном пистолете, уже давно нагревшемся от её тела, о глухонемой Лизе, которую она теперь никогда не увидит, и о рецепте теста, которое они готовили. Долли хотелось ехать так ещё несколько лет, чтобы поток мыслей остановился наконец, исчерпал себя до нуля, и в то же время ей не терпелось быть пойманной, как это бывает, когда играешь в прятки. Считалка разыграна, время вышло, и остаётся только смотреть, нелепо спрятавшись за углом, на приближающуюся тень того, кто ищет тебя, и никогда не поймёшь заранее, нашёл ли он тебя или пройдёт мимо, но терпеть это становится невмоготу, и хочется выбежать навстречу, чтобы узнать наверняка, что проиграл. Чувство страха, давно ставшее привычным для Долли, шло волнами, то захлёстывая её, не давая вдохнуть, то отступая, пропуская к иллюзорному берегу.

Они остановились у заправки, когда уже светало. Камила вышла, разминаясь, за ней к магазинчику направилась и Долли. Допив горький кофе, она, опершись о капот, ждала на улице Камилу, поправлявшую макияж в туалете. На заправке они были одни. Мимо проехало несколько фур, сотрясая утреннюю тишину грохотом. Долли поежилась. Впервые за много дней жара пошла на спад.

Когда солнце взошло, и разнообразие красок на небе угасло, оставив после себя обычное чистое небо, пилот услышал, как к дому, шурша гравием, подъехала машина. Он никого не ждал ни с плохими, ни с хорошими вестями. Смыв пену с последней тарелки, он выключил воду и вытер руки о полотенце, перекинутое через плечо. Его ружьё висело на двух гвоздях, вбитых над дверью – уединённая жизнь среди полей приучила его полагаться только на себя. Он мельком посмотрел на щель между холодильником и раковиной, где лежал топор для разделки мяса. Не приценился к нему, не разгорелся азартом, а просто отметил, что тот на месте, как будто похлопал карманы, обнаруживая в них ключ от дома.

Раздался удар от с силой захлопнувшейся двери машины. Три раза хлопнули дверцы автомобиля, три пары тяжёлых ног поднялись по ступеням деревянного крыльца. Стук, а потом – пилот даже не обернулся – три крупных парня в балаклавах ввалились в дом. Они разошлись по разным углам, встав у двери и лестницы. Один из них стянул маску и подошёл к пилоту. Это оказался мужчина лет 30, волосы у него были сбриты, и лицо тоже было какое-то очень гладкое, нейтральное. Пилот посмотрел на него светлыми глазами, окружёнными сеткой морщин, и с безразличием продолжил расставлять тарелки на место. Они молчали. И он молчал.

– Мужик, ты комедию не ломай, – наконец выплюнул тот, что стоял у лестницы, – у нас времени мало, и, если ты его беречь не будешь, то мы и твоё укоротим.

– Это к чему было сказано? – он развернулся к ним лицом.

Парень без маски движением руки остановил напарника у лестницы. Тот был моложе и мог сорваться сгоряча, но здесь, он чувствовал это, было что-то другое. Пилот не вызывал страха, не угрожал силой – он был ниже их всех, но навевал ощущение ледяной стойкости и власти, относящейся прежде всего не к окружающему миру, а к самому себе. Давить на него было опасно. Сломаешь его и сам изрежешься об осколки. Мужчина спросил устало:

– Два дня назад вы выполняли заказ на острове доктора Фиделя?

– Да.

– Вы были должны забрать трёх клонов и отвезти их на нужную точку?

– Да.

– Что было дальше? Я спрашиваю это не из праздного интереса. Мы знаем, что что-то случилось. Такое бывает, вы могли ошибиться, а может быть, это была и не ваша ошибка. Сейчас последний шанс всё исправить и сказать правду до того, как вас об этом перестанут спрашивать.

– Я прилетел на парковку, как и было указано. Два клона уехали на оставленных автомобилях. Один ушёл пешком, не знаю куда.

– И?

– Больше ничего. Что именно вас интересует?

– Правда. Что-то пошло не по плану? Случилось что-то не то?

– Гм, – пилот будто бы прокручивал что-то в голове, – пожалуй, только… Все они уснули, и я их разбудил. Это не было предусмотрено, в остальном всё было по инструкции.

– Вы говорили с кем-то из них? – без тени сомнения сказал мужчина.

– Нет, я разбудил одну, растолкав за плечо, она подняла остальных, – пилот оглядел форму того, с кем разговаривал.

– Вы же не первый раз летали по заказу Фиделя?

– Нет, – пилот покачал головой.

– Тогда вы должны понимать, что это серьёзно.

– Я и до этого выполнял заказы доктора Фиделя. Разве качество выполненной мной работы когда-нибудь было под вопросом?

– Нет, но, видите ли, вы всегда делали это без особой охоты, да и с этим… объектом вы работали первый раз. Ну, может, понравилась вам какая-то из девчонок? Решили отдохнуть с ней, а она… Они же всегда такие, с ними не сладишь, я понимаю, вы просто скажите, что было на самом деле. Вам же легче будет.

Пилот резко сжал руку в кулак, а затем с трудом, медленно выпрямил побелевшие пальцы. Ему стоило неимоверных усилий теперь оставаться невозмутимым – ему захотелось повторить то, за что он провёл первые два года в Вратах, но любые слова и действия сейчас были бы делу во вред, и он снова замолчал, заставляя себя расслабить тисками сведённую челюсть.

Мужчина без балаклавы махнул рукой:

– Мы уже знаем правду, и теперь всё, что нам нужно от вас, – это признание. Вы понимаете, к чему приведёт ваша ложь?

– Я не лгу, – разговор уже перестал быть интересен пилоту, он скучающе разглядывал однообразный пейзаж за окном, – это был обычный заказ, каких сотни: прилетел, высадил, улетел. Не знаю, что случилось, но ко мне это не имеет отношения. И будьте тише, наверху спит больная.

Он прошёл к двери, открыл её, кивком указывая, что мужчинам пора уйти. Он стоял теперь так, что ружьё, которое парни заметили только сейчас, оказалось у него прямо под рукой.

Пилот медленно перевёл глаза с одних пар глаз на другие, прожигая каждого колючим взглядом. Лысый мужчина велел двум напарникам ждать его у машины, а сам, подойдя к пилоту, добавил так, чтобы его никто не мог расслышать:

– Если вы захотите что-то рассказать, позвоните мне, – он задержался в двери, – я имею в виду не только это. Отец хоть и был уже на глиттере, но вы помогли ему, там, в Крестах, он бы не вышел без вас.

Пилот по-отечески похлопал мужчину по плечу, перед тем как тот вышел. Все трое в форме запрыгнули в машину, и та, сорвавшись с места, быстро превратилась в точку, выехав на трассу.

Пилот постоял ещё у двери, наблюдая за облаком поднятой пыли. Потом обошёл дом, закуривая. На заднем крыльце с разбитым лицом сидел, вытянув длинные ноги, молодой человек. Он заметил пилота, но ничего не сказал, только шмыгнул носом и уставился сощуренными глазами в небо, засунув руки в карманы куртки. Пилот помнил сына сидящим также на этом же крыльце, когда того ещё можно было носить на руках. Теперь парень вырос и был на голову выше отца, но всё так же обиженно сопел, разглядывая поля вдали. Пилот ткнул сына в лоб:

– Тебе так твои гениальные мозги вытрясут.

– Что сказали? – спросил парень с напускным равнодушием. Его точила вина за то, что эти люди пришли к ним в дом.

– Не помню, но, судя по их настрою, сестру ты нашёл, – пилот сел на белую скамью, стоявшую под окном.

– Почти, – он с облегчением вздохнул, заметив, что на отце ни царапины. Впрочем, он знал, что тот сумеет выйти сухим. – Я знаю, ты хочешь сказать, что можно ещё отступить и всё переиграть…

– Нет, – мужчина его перебил, – я хотел сказать, что они приходили ко мне, а не из-за тебя.

Он достал вторую сигарету:

– Так что ты сказал им?

– Ничего, пап.

– Очень красочное “ничего”, – хмыкнул мужчина, очерчивая в воздухе сигаретой силуэт ссадины на лбу сына.

Он и не сомневался в том, что та досталась ему не за молчание. Сколько бы он ни учил парня молчать, быть хитрее, думать холодной головой, тот всё время шёл напролом, кидаясь на защиту справедливости, которая, неверная союзница, в ответ никогда не защищала в ответ его самого.

Пилот гордился сыном и боялся за него, с усилием заставляя себя отпустить его, не вмешиваться. Парень думал о чём-то своём, сосредоточенно глядя за проплывающими облаками. День обещал быть прохладным.

Долли, ощутив порыв холодного ветра, пожалела о том, что среди множества бездумно сделанных Камилой покупок не было тёплой одежды. Открыв багажник, девушка озадаченно оглядела гору пакетов, выискивая в них что-нибудь подходящее. Не дожидаясь Камилу, она вытащила белый вязаный кардиган, попутно перевернув несколько пакетов – один из них, небольшой светлый, выпал из багажника, и Долли увидела его, только почти наступив. Срывая этикетку, Долли вспомнила о сигарете в пепельнице и хотела было выкинуть и её заодно, но нигде окурка не нашла и, выкинув ценник в мусорку у стеклянных дверей заправки, вошла в магазин.

Расплатившись за бензин банковской картой, вложенной в конверт, Долли зашла в туалет, ища Камилу, но девушки там не было. Тогда она включила горячую воду и, согревая руки, стала отмывать номер с кисти. За эти дни он уже начал выцветать, но оставался всё ещё слишком броским: Долли видела, какие взгляды бросают на неё, и хотела быстрее избавиться от отличительного знака. Однако краска оказалась въедливой и не поддавалась под напором воды и мыла. Долли помнила, как К6 много раз жаловалась ей на это, но всё равно попыталась смыть цифры. Напрасно растерев руку докрасна, она вернулась к машине, в которой её уже ждала Камила.

Выглядела девушка так, словно не спала в машине и готовилась к выходу час, а не 15 минут на заправке. Долли стало интересно, какое выражение лица у девушки на самом деле, когда на ней нет этой маски из непоколебимой красоты и ореола блестящих украшений.

– Тебе идёт этот свитер, – отметила Камила, поправляя помаду.

– Может быть, мы успеем добраться до того, как начнётся дождь.

– Могла бы и не ехать всю ночь, говорю же, никто нас не ждёт, – Камила недовольно захлопнула козырёк.

Долли не могла понять, к чему вела девушка, но, не сочтя это важным, решила пропустить её слова мимо ушей.

– Мы едем к тебе домой? – спросила Долли, выезжая на трассу.

– Ты что, вообще ничего не знаешь? – цокнула Камила.

– Не знаю, – просто ответила Долли.

Ей не было важно, что подумает Камила. Важно было только получить информацию, как можно больше данных, вызвав как можно меньше подозрений.

– Ну… Я могу тебе что-то рассказать. Но как ты там сказала? Смотря что ты расскажешь мне взамен?

– Камила, что я могу тебе рассказать? У меня нет секретов, но я вряд ли могу быть тебе интересной, – годы практики во лжи вытренировали у Долли навык моментально переходить от правды к выдумке.

– Да? Ну, это уже мне решать, правда?

– Пожалуй, – согласилась Долли.

– Так, – протянула Камила, готовя первый вопрос, – на острове вы были одни?

– Что значит одни? – Долли уже решила, что вернее будет говорить правду, меняя только ту деталь, что она – не клон.

– Только ты и… другие клоны? – Камила с трудом подобрала слова.

– Нет, там есть ещё сотрудники и мой… – она осеклась, прикусив до крови язык, – мой создатель, лаборанты, генетики, медики, повара, тренеры и преподаватели, но эти прилетали на остров на время. Кто-то на неделю, кто-то на час.

– Ага, и вы общались с ними?

– Нет, это было запрещено. То есть только по делу.

– И что вам могли сделать за общение не по делу?

– Разное. Изменить меню на неделю, оставить только гречку и курицу. Убрать соль и сахар – это называлось диета номер 5. Могли сократить или убрать пятиминутки. Менять комнаты каждый день – это мелочь, но неприятно. Могли отключить горячую воду. Всё вместе – это хорошо отучает ошибаться.

– Тебя часто так наказывали?

– Не меня, а всех. Только всех сразу.

– Значит, вы не общались с другими людьми?

– Да.

– Никогда?

– К чему ты ведёшь?

– А как же… Что насчёт отношений?

– Такой вопрос не стоял. По плану клоны самовоспроизводятся. То есть каждый клон вынашивает ещё одного клона или нескольких, смотря сколько нужно. Для этого никто другой и не нужен, – Долли говорила это без смущения, выкладывая всё, как есть.

Камила замолчала. Лишняя информация о клонах была ей неприятна, она старалась не лезть во всё это и знать только то, что необходимо для дела.

– Мы едем домой не ко мне, но это и мой дом на время.

– А не на время он чей?

– Гвоздики.

Это имя Долли уже знала, но что оно означает – нет.

– Про него ты рассказать можешь?

– Ну, тут совсем тяжело. Иногда он ничего, но чаще просто невыносим, даже по моим меркам. Неделями сидит в бумагах, потом исчезает куда-то, возвращается без машины, весь в крови. В чужой, понимаешь? – Долли не понимала. Спрашивая о Гвоздике, девушка ожидала получить информацию совсем другого характера. – Странный он и так с детства, но тогда он совсем нервный был. Он не часто дома, так что, надеюсь, не сильно тебе надоест. Не знаю, сколько я тут ещё проживу, но, может, я заберу тебя с собой, мне кажется, он не будет против.

– Камила, а зачем он купил клонов? – Долли наконец смогла задать вопрос, который мучил её с того момента, как Лео сказал ей о продаже.

– Не знаю. Совсем не знаю. Я в его дела не лезу, но мне кажется, вы там ничем не поможете.

– Дела у него идут плохо?

– Нет, наоборот.

– Чем он занимается?

– Не скажу точно. Что-то перевозит или хранит. Не знаю, может, что-то со складами. Да какая разница?

– Никакой.

Об лобовое стекло зацарапали капли. Мерно заработали дворники.

Долли не смотрела на часы, но знала, что было около 11, когда они свернули направо. По узкой асфальтированной дороге они попали в маленький посёлок и, проехав его насквозь, оказались на извилистой аллее, с обеих сторон которой росли тополя. Подъезжая к очередному повороту, Долли стала различать среди листвы фасад светлого здания.

Дождь уже кончился, но воздух оставался таким влажным, что Долли казалось, будто в нём было бы легче плыть, чем дышать. Она остановила машину параллельно дому и заглушила двигатель. По отношению к аллее дом стоял криво: так, что вела она не к центру, а к левому крылу. Перед домом не было ничего, кроме дороги, здесь она расширялась, превращаясь в парковку или небольшую площадь, а затем снова сужалась и уходила дальше. Справа от дома Долли разглядела ворота гаража. Желтовато-кремовый фасад, три этажа, восемь окон в ряд, с парадной стороны два входа – по центру здания и слева – это всё, что могла увидеть Долли, стоя у машины. Дом казался чистым и тихим, никаких ломаных или неправильных линий, только простые прямые формы и углы, заросшие плющом.

Долли нерешительно последовала за Камилой, которая уже выпорхнула из машины и ждала девушку, держа парадную дверь приоткрытой.

– Ты идёшь?

Каждый шаг для Долли растягивался на вечность. Она могла бежать, но куда? До посёлка километра три – она дойдёт, но её догонят раньше, чем она успеет скрыться из виду. Бежать она могла, но дойти до цели – нет. И тем не менее, это могла быть её последняя минута на свободе или вообще в живых. Долли вошла в дом, ощущая каждый удар сердца пульсирующим счётчиком в висках.

В холле стоял полумрак, свет не горел. Из широкого коридора, выложенного чёрно-белой плиткой, сразу начиналась лестница наверх. Слева и справа было несколько дверей, по внешнему виду которых определить, куда они ведут, было сложно.

К Камиле тут же подошёл мужчина в чёрном костюме. Долли замерла у двери.

– Камила, – он дотронулся до наушника, поправляя его, – вас привёз клон? Как всё прошло?

Долли задержала дыхание, ожидая, что Камила станет рассказывать о мужчине, вломившемся ночью в их номер, или передаст её ему в руки.

– Неплохо, зато в Южном Полисе можно умереть от скуки, – ответила она, ступая на лестницу.

– Она прибыла первой, – он говорил так, словно Долли здесь не было. – Других ещё нет. Не может быть, чтобы были точь-в-точь. Ну и дикость, да?

– Правда? – Камила спрашивала не то чтобы совсем безразлично, но мысли её были далеко.

Казалось, мужчина хотел сказать что-то ещё, но вовремя заметил Долли и не стал.

Долли поднялась за Камилой на второй этаж. Он оказался светлее, чем первый, но всё такой же пустой.

– Камила, здесь на весь дом только этот гоблин на первом?

– Как-как? Гоблин? А он-то мнит себя первым красавцем, – хмыкнув, она добавила, – он не один, но он и правда вездесущий. Ты лучше держись от него подальше.

Камила провела Долли к одной из комнат в конце коридора и, толкнув дверь, позволила девушке войти первой. Удостоверившись, что спальня пустая, она вошла следом.

– Эта комната теперь твоя. Ты тут развлекайся пока, а я жутко хочу в ванну. Моя комната наискосок, там, в углу. Кухня на первом, если не дождёшься меня. Дверь под лестницей, но ты спроси у Марка, если потеряешься, он там до ночи теперь торчать будет, – она говорила это, бродя по комнате и перебирая всё, что попадалось ей под руки.

Общаться с Марком Долли не хотелось, но, прождав Камилу час, девушка потеряла всякую надежду на её возвращение. Она успела изучить комнату вдоль и поперёк: это была обычная бежево-коричневая гостевая спальня. Долли посчитала её площадь, измерив периметр шагами, – выходило около 20 квадратных метров. Двуспальная кровать придвинута изголовьем к левой от входа стене. По обе стороны тумбочки – пустые. Под кроватью просвет – узкий, но при желании влезть можно. Слева от кровати шкаф из тёмного дерева с раздвижными дверьми. Напротив двери окно – выходит на запад. Прямо под окном дерево с широко раскинутыми ветвями. Долли быстро просмотрела все ящики в комоде – везде пусто. В комнате Долли не нашла зеркал, зато справа от входа была дверь, ведущая в ванную.

Ванная комната небольшая, с тусклым освещением – это понравилось Долли. Жёлтая лампочка напоминала душевую для рабочих в особняке, где они иногда болтали с К6. Долли устало села на пол, опустив тяжёлую голову на бортик ванной. Дальше этого момента идей, что делать, у неё не было совсем. По плану К6 дальше сразу шла спокойная обычная жизнь. Долли криво ухмыльнулась. К6 была единственной из клонов, кто не выражал свою неприязнь к Долли открыто. Может быть, она её и испытывала, но никогда не давала об этом знать. По тому, как развернулись последствия их общения, цена расположения клона выходила непомерно высокой. Отец был прав, и Долли не должна была никогда пересекаться с клонами, привязанность к любому из них была потенциальной катастрофой. Долли ненавидела теперь К6. Если бы она не лезла не в своё дело, то всё осталось бы как прежде. Долли никогда не пришлось бы стрелять в клона, прятаться от всех и выдавать себя за свою среди чужих. И всё равно Долли надеялась, что К6 в порядке.

Время тянулось медленно. Долли пыталась обдумать, что делать дальше, но мысли в голове, будто медные, тонули, утягивая сознание за собой в пустоту. Она закрыла глаза и тут же уснула.

Девушка поднялась, голова у неё кружилась. Ей хотелось есть. Она не знала, сколько проспала, но за окном уже стало темнеть. Часов в комнате не было. Долли вытащила нижний ящик комода и, спрятав за ним пистолет, спустилась вниз. Марка искать не пришлось – он вышел к ней навстречу, расплываясь в улыбке:

– Куда идёшь? – он обошёл её кругом, словно акула, следящая за добычей.

Даже в полусонном состоянии Долли испытывала в его присутствии какую-то тревогу, с которой она не сталкивалась до этого в особняке. Она не могла объяснить, что её вызывало, но интуитивно чувствовала, что мужчины нужно опасаться. Марк был высоким и определённо красивым, с правильными чертами и приятным голосом, но каждый раз, когда он говорил что-то или приближался, Долли чувствовала себя так, словно он отвлекает её от чего-то важного, заговаривает, а пространство в это время вокруг плавится, и она теряет власть над ситуацией. Ей хотелось сбежать от него, спрятаться в бункере любой глубины, лишь бы там не было этих глаз. С трудом стряхнув с себя это липкое ощущение, она молча прошла к двери за лестницей.

Кухня оказалась небольшим помещением с окном, выходящим в сад. Ветви деревьев стучали по стеклу, склоняясь под лёгким ветром. В доме было тепло, горел мягкий свет, а за окном всё было сырое и по-вечернему синее. Посередине кухни островком стояла барная стойка, за которую сел Марк, войдя следом за Долли. Девушка открывала ящики один за другим, в поисках чего-то съедобного, стоя спиной к Марку, и чем дольше она молчала, тем раздражённее он барабанил пальцами по столешнице. Долли физически ощущала растущее напряжение и, желая преломить его, спросила, резко развернувшись:

– Ну?

– Что? – он уставился на неё так, словно и предположить не мог, отчего она так обращается к нему.

– Что тебе нужно?

– Тебя не учили разговаривать, а? – он сморщился, всем видом показывая, что брезгует делить с Долли один воздух.

Долли смотрела мимо него, на улицу, ожидая, что он сделает дальше, и отчего-то под его взглядом держать спину прямо было невыносимо трудно. Это был не тот изучающий, бесстыдно любопытствующий взгляд, которым рассматривали её спонсоры проекта, и улыбался он не шутя или насмехаясь, как Лео, а было в нём что-то, отчего девушке становилось жутко.

“Он смотрит на меня так, словно знает, что я убила К12, и теперь глумится, играя с тем, кто уже пойман, но только он не знает о К12. Даже если бы знал – это не то, это не дало бы ему права так смотреть”.

Она отвернулась и продолжила выдвигать ящики. Обнаружив столовые приборы, она отметила про себя, где сможет найти в случае необходимости что-нибудь острое.

– Знаешь, в чём твоя проблема? – лениво проговорил Марк.

– Нет, удиви меня, – она снова выдвинула ящик с ножами, но тут же передумала и задвинула обратно. – Тебя, кстати, Камила искала.

Марк встал. Долли напряжённо следила за ним через отражение в подвешенных бокалах. Ей не хотелось оборачиваться – пересечение взглядов могло спровоцировать его на диалог.

– Она искала меня? – недоверчиво переспросил Марк, уже стоя у двери.

– Да-да, тебя. Не думаю, что это срочно, можешь не спешить, – притворяясь незаинтересованной, ответила девушка.

– Да, как же. Ты специально сразу не сказала, – Долли слышала, как он продолжал обругивать её, уходя по коридору.

Она досчитала до 15, а затем, прихватив с собой яблоко, выскользнула на улицу. Обойдя дом против часовой стрелки, Долли попала в сад, который был виден из окна её комнаты. За садом начинался луг, ограждённый лесом. Долли дошла до него по скошенной траве, надеясь, что, если Марк и вышел её искать, то как раз за то время, пока её там не будет, он поймёт, что не найдёт девушку и вернётся в дом.

Лес оказался заросшим сушняком – пройти вглубь было нельзя. За стволами деревьев первого ряда начинались непроходимые колючие кусты шиповника, а дальше – чернота лесной гущи. Побродив у края леса, через полчаса Долли вернулась в сад.