Шелковица

Трубку взяли сразу же, после первого гудка.

– Каэл, – прозвучал его голос, ровный и лишённый всяких эмоций. Он ждал звонка.

Элара сглотнула комок в горле.

– Я согласна, – прошептала она, и её голос прозвучал хрипло и чужим. – На ваши условия.

На той стороне линии на мгновение воцарилась тишина. Она показалась ей вечностью.

– Жду вас в аптеке через час, – наконец произнёс он. – Будьте готовы.

Связь прервалась. Элара опустила телефон, чувствуя, как камень падает в пустоту. Пересечение путей состоялось. Теперь им предстояло идти по этой дороге вместе. В темноту.

Глава 7: Вторая нить

Город спал, укутанный влажной, промозглой пеленой ночи. Элара не спала. Она сидела за столом в задней комнате «Шелковицы», пытаясь расшифровать убористый, выцветший почерк манускрипта Алхимика. Воздух был густ от запаха ладана и полыни – она жгла их для защиты и ясности ума, но единственным эффектом была резь в глазах и нарастающее чувство безысходности. Слова «Пожиратель» плясали перед глазами, сливаясь с тенями, что копошились за краем зрения.

Внезапно её пронзило.

Не боль, не звук. Резкий, тошнотворный толчок в самое нутро, в ту часть сознания, что была связана с магией мира. Словно кто-то вырвал огромный кусок реальности, оставив после себя зияющую, немую пустоту. Тот же самый, леденящий душу вакуум, что она почувствовала в ночь смерти Илвиры. Только на этот раз удар был сильнее, грубее, будто рвали не старую, истончившуюся ткань, а молодое, живое полотно.

Элара вскочила, опрокинув стул. Сердце колотилось, выбивая адский ритм. Она инстинктивно бросилась к окну, распахнула форточку, впуская внутрь холодный ночной воздух, пытаясь уловить направление, источник.

Там. На северо-восток. В районе старого университетского квартала, где среди современных стеклянных высоток затерялись несколько старинных особняков и… башен. Башен, которые не всегда были видны обычным взглядом.

Правила Свода кричали: «Сиди. Держись. Жди указаний». Но Старейшины молчали. А тишина после того выброса пустоты была громче любого крика. Это была вторая нить. Вторая жертва. И если она промолчит, будет третья. Четвертая. Её очередь.

Дрожащими руками она накинула темное пальто, сунула в карман мешочек с солью и серебряный серп. Мысли о Каэле, о его угрозах, меркли перед лицом этого нового, абсолютного ужаса. Она должна была увидеть. Должна была понять.

Поездка на такси до университетского квартала прошла в туманном оцепенении. Она вышла на пустынной улице, залитой желтым светом фонарей. Воздух здесь был иным – напряженным, густым, словно после грозы, которая так и не разразилась. Магия здесь была сильнее, старая, укорененная. И теперь её изнанка, её гниющая рана, была ощутима даже для обычного человека как давящая тоска, необъяснимая тревога.

Она знала, куда идти. Её собственная магия, встревоженная и испуганная, вела её, как нить Ариадны. Она свернула в узкий переулок, заросший плющом, и увидела её. Башню. Высокое, узкое строение из темного камня, словно вросшее в скалу времени между двумя современными зданиями. Окна были темными. Но дверь… Массивная дубовая дверь была приоткрыта. Из щели между дверью и косяком сочился тот самый холодный, мертвенный свет пустоты.

Элара замерла на пороге, чувствуя, как её тошнит от этого противоречия – древней, могучей магии места и чудовищной дыры, пробитой в ней.

Она толкнула дверь.

Воздух внутри был ледяным и пах озоном, пылью и… жженым миндалем. Тот же сладковато-горький запах, что и в квартире Илвиры, только в разы сильнее.

Она оказалась в просторной, круглой комнате – кабинете-библиотеке. Книги аккуратно стояли на полках. Дорогие ковры, странные астрономические приборы на столах… Ничего не было тронуто. Ни борьбы, ни хаоса.

И так же, как и у Илвиры, в центре комнаты, в кожаном кресле у потухшего камина, сидел хозяин башни.

Маг-чародей. Сильван Дарквуд. Один из самых уважаемых и могущественных иллюзионистов города. Теперь он был лишь бледной, восковой куклой. Его изящные, длинные пальцы застыли на подлокотниках. Голова была запрокинута, глаза закрыты. Лицо застыло в выражении не умиротворения, а глубочайшего, нечеловеческого изумления.

И на его высоком, интеллигентном лбу был вырезан тот самый колючий, совершенный символ пустоты.

Элара стояла, не в силах пошевелиться, смотря на эту вторую, ещё более кощунственную смерть. Её разум отказывался воспринимать масштаб произошедшего. Убить Илвиру, старую, одинокую архивариусу, в её квартире – это одно. Но проникнуть сюда? В логово сильного мага, через все его защиты, все иллюзии, все чары… и сделать это так же тихо, чисто и безжалостно?

Это было невозможно. Это было за гранью любого известного ей колдовства.

Шаги за спиной прозвучали как выстрел в гробовой тишине.

Элара резко обернулась, серп в её руке блеснул в тусклом свете.

В дверном проеме, залитый странным мерцанием исходящей от тела пустоты, стоял Каэл.

Он был без своего бесстрастного, официального выражения. Его лицо было бледным, глаза – двумя щелями из холодной стали. Он смотрел не на неё, а через её плечо, на тело в кресле. И в его взгляде не было ни удивления, ни профессионального любопытства. Было лишь знакомое, леденящее узнавание. И ярость. Глубокая, безмолвная ярость.

Его взгляд медленно, с невыносимым давлением, перевелся на неё.

– Объясните, – его голос был тихим, низким, и каждое слово падало, как камень в колодец. – Объясните, что вы здесь делаете, мисс Вейн. И почему я, приехав по анонимному вызову о «происшествии», нахожу вас на месте ещё одного «несчастного случая».

Он сделал шаг внутрь, и дверь с тихим щелчком закрылась за его спиной, окончательно запечатав их в этой склепной тишине вместе с вторым телом и символом, что смотрел на них со лба мертвеца.

Элара застыла, зажатая между телом в кресле и живым воплощением другой, не менее страшной угрозы. Холодная рукоятка серпа впилась ей в ладонь, но она не могла заставить себя опустить оружие. Оно казалось смехотворно бесполезным против того, что стояло в дверном проеме.

Каэл не повторил вопроса. Он просто ждал, его неподвижная фигура была красноречивее любых криков. Воздух в комнате сгустился, смешав запах смерти с его леденящим, официальным присутствием.

– Я… Я почувствовала, – выдохнула Элара, и её голос прозвучал хрипло и неестественно громко в давящей тишине. – Как тогда. Тот же всплеск. Та же пустота.

Он медленно вошёл в комнату, его взгляд скользнул по книжным полкам, по астрономическим приборам, оценивая, составляя каталог, как он делал это в её аптеке. Но здесь масштаб был иным. И цена – тоже.

– Вы почувствовали, – повторил он, и в его голосе зазвучала плохо скрываемая ядовитая насмешка. – За несколько кварталов. Сквозь стены. Очень удобно.

– Это не я! – вырвалось у неё, и это прозвучало как признание слабости. – Вы же видите! Смотрите на него! Разве это похоже на то, что могу сделать я?

Её слова эхом разнеслись по круглой комнате. Каэл наконец перевёл взгляд на тело. Он подошёл ближе, не спеша, почти небрежно. Его лицо оставалось каменной маской, но Элара увидела, как сжались его челюсти, как побелели костяшки пальцев, сжатых в кулаки.

– Я вижу ещё одну смерть, – произнёс он тихо. – Ещё один странный символ. И ещё одно ваше появление на месте преступления в течение часа после того, как оно было совершено. Совпадения, мисс Вейн, начинают выглядеть как закономерность.

Он наклонился над креслом, не прикасаясь к телу, изучая символ с холодной, клинической точностью. Но Элара видела – он видел не просто узор. Он видел призрак из собственного прошлого.

– Он был сильным, – прошептала она, больше для себя, чем для него. – Его защиты… они должны были быть непреодолимыми. Никто не мог войти сюда без приглашения.

– Кроме того, кто знает, как обойти эти… защиты, – парировал Каэл, выпрямляясь. Его глаза, холодные и тяжёлые, снова уставились на неё. – Кто разбирается в таких вещах. Как вы.

Они стояли друг напротив друга, разделенные несколькими шагами и пропастью недоверия и страха. Элара чувствовала, как её магия, и без того встревоженная смертью Дарквуда, металась внутри, как перепуганная птица, чувствуя его ненависть. Он был как соляной столп посреди её мира, ядовитый, чужеродный, отрицающий всё, что она есть.

И в то же время он был единственным, кто видел. Кто не отворачивался. Кто, как и она, смотрел в лицо этому кошмару.

Внезапно снаружи донесся звук сирен, быстро приближающихся. Синий отблеск мигалок заплясал на стенах башни, разрезая мрак.

Каэл не повернулся на звук. Он не сводил с неё глаз.

– Мои люди, – констатировал он. – И сейчас у вас есть два выбора, мисс Вейн. Либо вы попытаетесь объяснить им, что вы здесь делаете с оккультным ножом в руке на месте убийства одного из самых уважаемых граждан города. Либо… – он сделал паузу, и в его взгляде мелькнуло что-то сложное, почти мучительное, – вы делаете единственное разумное дело. Вы убираете это. Прячетесь в тени. И исчезаете. Прямо сейчас. Через чёрный ход, который, я уверен, в таком месте есть.

Элара смотрела на него, не понимая. Это была ловушка. Должна была быть ловушка.

– Почему? – прошептала она. – Вы хотите арестовать меня. Вы считаете, что я причастна.

– Я считаю, что вы знаете больше, чем говорите, – поправил он её, и его голос снова стал резким, служебным. – И мёртвый свидетель мне не нужен. Теперь – решайте.

Сирены завыли прямо у входа в башню. Послышались громкие голоса, стук в массивную дверь.

Инстинкт кричал ей бежать. Довериться ему? Ненавистнику её мира? Это было безумием.

Но остаться… объясняться с его людьми… её бы арестовали. Заперли. И тогда Она найдёт её. Легко. Беззащитную.

Сжав зубы, она кивнула. Одним быстрым движением она сунула серп во внутренний карман пальто.

– Вон там, – Каэл едва заметным движением головы указал на занавесь в глубине комнаты, за которой угадывался проход. – Веду в сад. Идите.

Она рванулась к выходу, её сердце бешено колотилось. От него, от тела, от всего этого ужаса.

– Вейн! – его голос остановил её у самого прохода.

Она обернулась.

Он стоял спиной к ней, глядя на распахивающуюся дверь, в которую уже входили люди в форме. Его фигура была прямой и неумолимой.

– Это был не вопрос, – бросил он через плечо. – Это приказ. Мы поговорим позже.

И это прозвучало не как угроза. Это прозвучало как обещание. И как приговор.

Элара нырнула в темноту прохода, и холодная ночь поглотила её, оставив за спиной свет мигалок, мертвого мага и следователя, который теперь держал в своих руках не одну, а уже две нити её судьбы. И она с ужасом понимала, что он начинает сплетать их в одну удавку.

Глава 8: Вынужденный союз

Возвращение в «Шелковицу» было похоже на бегство раненого зверя в свою нору. Элара влетела в дверь, захлопнула её за спиной, щёлкнула всеми замками и задвижкой и прислонилась к прохладному дереву, пытаясь перевести дух. Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди. В ушах стоял гул, смешанный с эхом сирен и последними словами Каэла: «Мы поговорим позже».

Она провела рукой по косяку, проверяя барьер. Цел. Но эта проверка уже не приносила прежнего успокоения. Что значат все эти замки и заклинания против существа, которое бесшумно проникает в башню сильного мага? И что они значат против человека, который может приказать своим людям отступить, дав ей убежать, и чей взгляд видел сквозь все её жалкие попытки скрыться?

Она зажгла все свечи в аптеке, не для ритуала, а для борьбы с давящей темнотой. Пламя трепетало, отбрасывая на стены нервные, пляшущие тени. Каждая из них на мгновение казалась то высокой фигурой следователя, то колючим контуром зловещего символа.

Она была загнана в угол. С одной стороны – Пожиратель, безличный ужас, высасывающий самую суть жизни. С другой – Каэл, холодный, неумолимый охотник, для которого она была лишь насекомым, внезапно оказавшимся полезным. Старейшины отвернулись. Мир, который она знала, рушился на глазах.

Прошёл час. Может, два. Время потеряло смысл. Элара сидела за прилавком, уставившись в стену, но перед глазами стояло восковое лицо Сильвана Дарквуда. Могущественный чародей. Убит в своём святилище. Если он не смог защититься, то что уж говорить о ней, простой травнице?

Тихий, но чёткий стук в дверь заставил её вздрогнуть. Не громкий и настойчивый, как тогда утром. Твёрдый, отмеренный, как шаги часового. Она знала этот стук.

Сердце упало. Он пришёл. Расплата.

Медленно, будто на эшафот, она подошла к двери и заглянула в глазок. На пороге, освещённый тусклым светом фонаря, стоял Каэл. Один. Его руки были засунуты в карманы пальто, лицо оставалось невозмутимым, но в уголках губ таилась усталая складка.

Элара отступила. Что было бы хуже – не открыть? Он бы выбил дверь. У него были на то причины и полномочия. Словно во сне, её пальцы сами нашли задвижки, отщёлкнули замки. Она открыла дверь, но не отодвинула цепочку, оставив лишь узкую щель.

– Вы пришли арестовать меня? – её голос прозвучал хрипло и устало.

Каэл посмотрел на цепочку, потом на её лицо. Его взгляд был тяжёлым, аналитическим.

– Если бы я хотел вас арестовать, мисс Вейн, вы бы уже были в камере, – произнёс он ровно. – Я пришёл говорить. Открывайте.

В его тоне не было угрозы. Была утомлённая констатация факта. Это было почти хуже.

Элара сняла цепочку. Он вошёл, и аптека снова сжалась, наполнившись его присутствием. Он окинул взглядом помещение, словно проверяя, не изменилось ли что-то с его последнего визита. Его взгляд задержался на разложенных на прилавке листах манускрипта Алхимика, но он ничего не сказал.

– Вы создали мне серьёзные проблемы сегодня, – начал он, поворачиваясь к ней. – Появление на месте преступления, побег… Мои люди не слепы. Им нужны объяснения.

– Я вам уже сказала. Я почувствовала…

– Я знаю, что вы почувствовали, – резко оборвал он. – Я не об этом. Я о фактах. Два трупа. Один символ. И вы, появляющаяся на развалинах обоих миров, в которые обычные люди не могут даже заглянуть. Вы – единственная связь. И для моего начальства, и, как я начинаю подозревать, для него.

Он не стал называть имя, но оно повисло в воздухе между ними. Пожиратель.

– Что вы хотите от меня? – спросила Элара, чувствуя, как слабость подкашивает ноги.

– Правду, – ответил он просто. – Всю. Не обрывки. Не намёки. Я устал от этой игры. Вы боитесь его. Я вижу это. Вы боитесь его больше, чем меня. И это единственная причина, по которой я ещё не отправил вас за решётку.

Он сделал шаг вперёд, сократив дистанцию. От него пахло морозным воздухом и дорогим кофе.

– Я предлагаю сделку, мисс Вейн.

Элара смотрела на него, не веря своим ушам.

– Сделку?

– Ваши знания, – он кивнул в сторону манускрипта, полок с книгами, – ваша… чувствительность. В обмен на мои ресурсы. На защиту.

Она фыркнула, и это вышло горько и неубедительно.

– Защиту? Вы ненавидите всё, что я представляю. Вы сказали это сами.

– Да, – его признание прозвучало оглушительно честно. – Я ненавижу ваш мир. Я ненавижу символы, которые появляются на лбах мёртвых. Я ненавижу тишину, которая наступает после криков. Но я ненавижу ещё больше, когда невинные люди умирают, а убийца гуляет на свободе. И этот убийца, как бы вы его ни называли, явно не принадлежит к моему, человеческому миру. Поэтому мне нужен эксперт. Вы.

Он выдержал паузу, давая ей осознать сказанное.

– Вы помогаете мне найти его. Я обеспечиваю вам прикрытие, доступ к информации, которую вы не сможете получить самостоятельно, и… – он с лёгкой гримасой закончил, – защиту от любых неудобных вопросов со стороны правоохранительных органов. Включая моих собственных.

Элара молчала. Её разум лихорадочно работал. Это была измена. Предательство всех правил Свода. Довериться охотнику. Стать его проводником в мире, который он жаждал уничтожить.

– А после? – тихо спросила она. – Когда вы его найдёте? Что будет со мной?

– После, – его взгляд стал непроницаемым, – мы решим, что делать дальше. Но я даю вам слово: если вы будете честны со мной, я не причиню вам вреда. Вы останетесь свободны.

«Слово человека, который ненавидит тебя», – кричал внутренний голос. Но другой голос, холодный и здравый, напоминал: а какие есть варианты? Одиночество? Смерть от когтей Пожирателя? Или арест по обвинению в убийстве?

Она посмотрела на визитку, всё ещё лежавшую на прилавке. Чёрные буквы на белом фоне. А потом на пергамент с изображением колючего символа. Два разных пути. Оба вели в пропасть. Но один из них хоть предлагал руку гида. Пусть и руку врага.

– Вы нарушите своё слово, – сказала она, не как угрозу, а как констатацию.

– Возможно, – не стал отрицать Каэл. – Но это единственный шанс, который у вас есть. Для нас обоих.

В его глазах она снова увидела не охотника, а того мальчика из шкафа. Напуганного, одинокого, смотрящего на ужас, который он не мог понять. Эта тень правды была сильнее всех его угроз.

Элара закрыла глаза. Она чувствовала, как рушатся стены её прежней жизни. Правила Свода, годы осторожности, всё это рассыпалось в прах перед лицом абсолютного зла.

– Хорошо, – прошептала она, и это слово показалось ей чужим. – Я согласна.

Каэл медленно кивнул. Ни удовлетворения, ни триумфа на его лице. Лишь тяжёлая, мрачная решимость.

– С сегодняшнего дня вы находитесь под моим наблюдением. Я буду вашим единственным контактом. Никому не говорите о нашем соглашении. Особенно, – его взгляд стал острым, – вашим Старейшинам.

– Они уже от меня отвернулись, – горько сказала Элара.

– Тем лучше. Значит, им нечего терять. Первое задание: переведите это, – он указал на манускрипт. – Всё, что кажется важным. Символы, имена, места. Я вернусь завтра вечером.

Он повернулся к выходу, но на пороге остановился.

– И, мисс Вейн? – Он обернулся, и его лицо в тени было похоже на маску древнего божества возмездия. – Не пытайтесь обмануть меня. И не исчезайте. Последствия будут… нежелательными для вас.

Он вышел, и дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком.

Элара осталась стоять одна в центре своей аптеки. Воздух, ещё недавно наполненный ароматами трав, теперь казался отравленным. Она только что продала душу дьяволу. Но дьявол, по крайней мере, был из плоти и крови. И он предложил ей шанс выжить в войне с настоящим адом.

Она подошла к прилавку, взяла в руки холодный, шершавый лист пергамента. Вынужденный союз был заключён. Теперь ей предстояло научиться танцевать с врагом на краю пропасти.

Элара осталась стоять одна в центре своей аптеки. Воздух, ещё недавно наполненный ароматами трав, теперь казался отравленным. Она только что продала душу дьяволу. Но дьявол, по крайней мере, был из плоти и крови. И он предложил ей шанс выжить в войне с настоящим адом.

Она подошла к прилавку, взяла в руки холодный, шершавый лист пергамента. Вынужденный союз был заключён. Теперь ей предстояло научиться танцевать с врагом на краю пропасти.

Сначала её охватила полная апатия. Она тушила свечу за свечой, погружая аптеку во мрак, соответствующий её состоянию души. Руки автоматически выполнили вечерний ритуал: проверка замков, обновление защитных символов мелом у порога. Но теперь эти действия казались пустой формальностью. Что значат щепотка соли и железные опилки против того, что способно бесшумно умертвить Сильвана Дарквуда? И что значат деревянные засовы против решимости Каэла?

Она не стала ложиться. Сон был немыслим. Вместо этого она заварила крепчайший чай из горьких трав, не для успокоения, а для ясности ума, и разложила перед собой на прилавке манускрипт Алхимика. При свете одной-единственной керосиновой лампы страницы казались ещё древнее, а символы – живее.

«Переведите всё, что кажется важным». Приказ Каэла висел в воздухе. С чего начать? С колючего знака Пожирателя? С обрывочных упоминаний о «межмировом голоде» и «пище из страха»? Каждое слово, которое она переведёт и передаст ему, было кирпичиком в стене, отделяющей её от своего мира. Предательство. Но разве её мир не предал её первым, оставив на растерзание?

Она погрузилась в работу. Поначалу пальцы дрожали, и буквы расплывались перед глазами. Но скоро профессиональный интерес взял верх над страхом. Язык был архаичным, сложным, но знакомым. Мать учила её основам. Илвира шлифовала знания. Сейчас, в тишине ночи, под давлением смертельной необходимости, эти знания оживали.

Она делала пометки на чистом листе бумаги своим чётким, аккуратным почерком, странно контрастирующим с выцветшей вязью манускрипта.

«Сущность, лишённая формы, питающаяся эссенцией бытия…»

«Страх – врата. Принятие страха – ключ…»

«Не может быть уничтожена силой, ибо питается ею…»

Чем глубже она вчитывалась, тем сильнее её охватывал леденящий ужас, смешанный с жгучим любопытством. Это было не просто описание монстра. Это было руководство по термодинамике магического хаоса. Пожиратель был не демоном из сказок, а частью мироздания, его тёмной, негативной стороной. И кто-то научился его призывать.

Внезапно её собственный магический слух, всё ещё напряжённый до предела, уловил лёгкое движение снаружи. Не шаги. Не скрип. Тихий, почти неслышный скрежет, будто по камню провели металлом.

Элара замерла, сердце заколотилось. Это он? Пожиратель? Или Каэл передумал и вернулся с подкреплением?

Она осторожно подкралась к окну, отодвинув край занавески. Улица была пуста. Тусклый свет фонаря освещал мокрую брусчатку. Ничего. Никого.

И тогда её взгляд упал на дверь. На деревянной поверхности, прямо на уровне глаз, проступал лёгкий, почти невидимый след. Словно кто-то провёл по старому дереву острым ногтем. Но это был не просто след. Это была линия. Короткая, резкая. Часть чего-то большего.

Дрожащей рукой Элара зажгла свечу и поднесла её к двери. Свет падал под углом, и тень проявила рисунок. Чёткий, ясный, выведенный с хирургической точностью.

Это был не полный символ. Всего один его уголок. Острый, колючий шип. Тот самый, что был вырезан на лбу Илвиры и Сильвана.

Он был здесь. Он приходил к её двери. И он оставил свой автограф. Не как угрозу. Как напоминание.

«Я знаю, где ты. И я не спешу».

Элара отшатнулась от двери, свеча едва не выпала у неё из рук. Паника, которую она сдерживала часами, хлынула наружу. Она прислонилась к стеллажу, пытаясь заглушить рыдание, рвущееся из горла. Он играл с ней. Как кошка с мышью.

И в этот миг отчаяния её взгляд упал на лист с её же пометками. На слова, которые она только что перевела: «Страх – врата».

Она сглотнула ком в горле, вытерла лицо рукавом. Нет. Она не позволит ему войти через эти врата. Не сейчас. Не после того, как она только что продала свою свободу за призрачный шанс на выживание.

Она потушила свечу и вернулась к прилавку. Теперь её движения были твёрже. Страх никуда не делся, но к нему добавилась ярость. Горячая, живая ярость на монстра, на Совет, на Каэла, на всю эту несправедливость.

Она продолжила работу, вгрызаясь в текст с новым ожесточением. Она не просто переводила. Она искала слабость. Лазейку. Любую зацепку, которая могла бы стать оружием.

Когда за окном посветлело и послышались первые звуки просыпающегося города, Элара всё ещё сидела за столом. Перед ней лежало несколько исписанных листов. Перевод был далёк от завершения, но она выделила главное: имя, природу сущности и её ахиллесову пяту – зависимость от страха жертвы.

Она сложила листы и спрятала их вместе с манускриптом в тайник. Первая часть сделки была выполнена. Оставалось дождаться, что принесёт вторая. Вечер. И новая встреча с человеком, который смотрел на неё как на насекомое, но чья тень была единственной, что отделяла её от бездны.

Вынужденный союз начался. И первый шаг в этом танце на лезвии ножа был сделан.

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь пыльное окно, казался кощунственным. Он освещал привычный уют аптеки, делая ночные кошмары нереальными, словно дурной сон. Но Элара знала – они были реальнее, чем этот безмятежный день. На двери оставалась та самая царапина, и она чувствовала её, даже не глядя, как чувствуют шрам на собственной коже.

Мысль о предстоящем вечере и визите Каэла вызывала тошнотворную тревогу. Что он захочет узнать в первую очередь? Потребует ли немедленных действий? Она представила его холодный, оценивающий взгляд на своих переводах, его скептические замечания. Как объяснить человеку, отрицающему магию, что он охотится на концепцию, на голод, обретший волю?

Чтобы заглушить страх, она погрузилась в рутину. Открыла аптеку в положенный час, механически обслужила пару постоянных клиентов, ответила на вопросы о чае от бессонницы. Каждое «доброе утро» и каждую улыбку миссис Гловер она ощущала как тяжелую маску, под которой скрывалась дрожь. Она торговала ромашкой и мятой, а в задней комнате лежали записи о существе, пожирающем души.