Шелковица

Яна Лихачева

Шелковица

Глава 1: Травница с Тёмного переулка

Воздух в аптеке «Шелковица» был густым и сладким, как патока. Он состоял из тысячи ароматов: терпкой полыни, сладковатого корня солодки, пыльной пудры сушеных грибов-говорушков и едва уловимой, горьковатой ноты магической составляющей, незнакомой обычному человеческому носу. Для Элары этот коктейль был роднее любого парфюма. Здесь, среди склянок, пучков сухих трав и стопок старых книг, она была в своей стихии. В безопасности.

Её пальцы, испачканные землёй и желтоватой пыльцой, быстро перебирали свежие листья окопника, сортировали их по размеру и качеству. Каждое движение было отточенным, почти ритуальным. Зажжённая на прилавке свеча, чей воск был смешан с ладаном, отгоняла любопытные взгляды случайных посетителей и – что было важнее – маскировала более сильные эманации магии, исходившие от задней комнаты.

«Шелковица» была островком тишины в бурлящем городе. Сюда заходили бабушки за ромашковым чаем от бессонницы, молодые матери – за сиропом от кашля, а парочка хипстеров недавно интересовалась грибом чагой «для суперфуда». Они все видели лишь уютную, немного старомодную лавку. Они не видели настоящих сокровищ: корня мандрагоры, спрятанного в бархатном мешочке, серебряного серпа для сбора особых трав при лунном свете или запертого шкафа с настойками, от которых по стеклу шел лёгкий пар.

Элара взглянула на часы – маятниковые, с тиканьем, способным усыпить. Скоро закрываться. Она потянулась к полке, чтобы достать пачку душицы для миссис Гловер, и её взгляд упал на окно. На улице смеркалось. Тени от старого фонаря через дорогу вытягивались, становясь неестественно длинными и жидкими. Обычное явление для ноября, но сегодня они казались… внимательными.

Она отмахнулась от себя. «Паранойя», – прошептала она мысленно. «Слишком долго одна». Правила Теневого Свода существовали не просто так: не использовать магию на людях, не открываться, не привлекать внимания. Одиночество было платой за выживание её рода.

Дверь с привязанным колокольчиком резко открылась, впуская порядок холодного воздуха и запах влажного асфальта. Элара вздрогнула, невольно сжав в кулаке горсть боярышника – отличная защита от нежити, но бесполезная против сквозняка.

На пороге стояла миссис Гловер, вся взъерошенная, с огромной сумкой в руках.

– Дорогая, ты не поверишь, что сегодня произошло! – начала она, не переводя дух.

Элара автоматически улыбнулась, приготовляясь выслушать очередную историю о соседском коте или скидке в супермаркете. Но её магия, тихая и постоянная, как собственное дыхание, вдруг дрогнула. Не резко, а едва уловимо, словно камертон, к которому прикоснулись и сразу отпустили.

Она замерла, пытаясь поймать это ощущение. Миссис Гловер что-то говорила о цене на капусту.

И тут это случилось.

Вихрь. Вихрь чистейшей, старой, библиотечной магии где-то неподалёку. Сила, которую Элара узнала бы из тысяч – старая подруга её матери, Илвира, хранительница знаний. Сила вспыхнула яркой звездой, а затем начала гаснуть. Не естественным образом, а будто её вырывали с корнем, высасывали в пустоту. Ощущение было леденящим, физически тошнящим. Элара непроизвольно схватилась за прилавок, чтобы не упасть. В ушах зазвенела абсолютная, безмолвная тишина, наступившая после того всплеска.

– …и я говорю, это просто безобразие! – закончила свою речь миссис Гловер, глядя на Элару с ожиданием.

Элара сглотнула комок в горле. Её руки слегка дрожали.

– Простите, миссис Гловер, вы… вы не чувствовали ничего? Толчка? – глупый вопрос. Человек не мог этого почувствовать.

– Толчка? Нет, дорогая. Тебе плохо? Ты вся белая, как моя скатерть.

«Пустота. Илвира».

Правила Свода кричали в голове: не вмешиваться, не высовываться, запереть дверь и ждать указаний Старейшин.

Но это была Илвира. Та самая, что читала ей сказки о лунных духах и учила различать голоса трав.

– У вас душица, – бессмысленно произнесла Элара, суя пакетик в руки ошеломлённой женщине. – Берите. Бесплатно. Мне срочно нужно закрыться.

Она почти вытолкала миссис Гловер за порог, щёлкнула замком и повернула вывеску на «Закрыто». Сердце колотилось где-то в горле. Она прислонилась лбом к прохладному стеклу двери, пытаясь унять дрожь.

Тишина снаружи была зловещей. Тени под фонарём теперь казались гуще, чернее. Одна из них, длинная и остроносая, на мгновение отделилась от остальных и дёрнулась в её сторону.

Элара отпрянула, задержав дыхание.

Шёпот. Едва слышный, словно шелест сухих листьев по мостовой, прокрался в её сознание не через уши, а прямо в мозг.

«…найдёшь…»

Она зажмурилась.

Это было не снаружи. Это было внутри. Её собственный страх играл с ней.

Собрав волю в кулак, Элара потушила свечу, погрузив аптеку во мрак. Ей нужно было найти Илвиру. Нарушить все правила. Потому что этот шёпот, эта пустота – они пахли не просто смертью. Они пахли концом.

Она зажмурилась.

Это было не снаружи. Это было внутри. Её собственный страх играл с ней.

Сердце ещё отчаянно стучало, выбивая тревожный ритм. Элара действовала на автомате, годами выверенными движениями. Она прошла в заднюю комнату, где пахло сильнее – сушёными грибами, металлом и старой бумагой. Рука сама потянулась к маленькому мешочку из тёмного бархата, висевшему на гвоздике у двери. Внутри лежала щепотка обычной поваренной соли, смешанной с молотым железом и высушенной полынью. Простейшая, но действенная защита от большинства низших сущностей. Она провела по косяку двери и оконным рамам, шепча заклинание-барьер. Слова были древними, обкатанными до гладкости, но сегодня они звучали хрупко, как стекло.

Затем она накинула тёмное пальто и, задержавшись на секунду, достала из потайного ящика под прилавком небольшой серебряный нож – кривой, как ятаган, серп для сбора ритуальных трав. Его холодная рукоятка успокаивающе легла в ладонь.

Выскользнув из заднего хода в узкий, заваленный ящиками переулок, Элара окунулась в промозглые сумерки. Воздух был влажным и тяжёлым. Городской гул где-то там, на основных улицах, казался приглушённым, будто кто-то накрыл этот квартал стеклянным колпаком. Она знала, где живёт Илвира – в старом пятиэтажном доме с химерами на водосточных трубах, в двадцати минутах ходьбы.

Но сегодня эти двадцать минут показались вечностью. Каждый тёмный подъезд казался ей пастью. Каждая отражённая в луже тень двигалась не в такт с реальностью. Один раз ей показалось, что из глубины аллеи на неё смотрят два расплывчатых огонька, лишённых тепла. Она сжала серп под пальто и ускорила шаг, бормоча под нос заклинание на незаметность, на сокрытие собственного магического свечения. Правила Свода кричали в её голове, но голос инстинкта кричал громче.

Дом Илвиры стоял мрачным и безмолвным. Ни в одном окне не горел свет. Элара почувствовала это ещё сильнее – ту самую леденящую пустоту, вакуум, где ещё недавно плескалась живая, мудрая сила. Дверь в подъезд была не заперта.

Лестница скрипела под ногами, и каждый звук отдавался в тишине, как удар молотка. Воздух на лестничной площадке третьего этажа, где жила Илвира, был холоднее. И пахнет. Пахнет не пылью и не старым деревом. Пахнет озоном, пеплом и чем-то сладковато-приторным, от чего сводило желудок.

Дверь в квартиру архивариуса была приоткрыта.

Элара замерла на пороге, ладонь на холодной поверхности дерева. Её собственная магия, обычно спокойный ручей, теперь металась внутри, как перепуганная птица, бьющаяся о клетку.

– Илвира? – её голос прозвучал хрипло и неуверенно, его тут же поглотила давящая тишина.

Она толкнула дверь.

Квартира была тёмной и… нетронутой. Никаких следов борьбы. Книги аккуратно стояли на полках, сушёные травки висели пучками у окна, на столе дымилась чашка недопитого чая. Всё как всегда. Кроме одного.

Кроме того, что сидело в кресле у камина.

Фигура была закутана в тёмный плед, словно хозяйке стало холодно. Но силуэт казался неправильным, слишком угловатым и хрупким. Элара сделала шаг вперёд, потом ещё один. Её ноги стали ватными.

Илвира сидела, откинув голову на высокую спинку кресла. Её глаза были закрыты, лицо казалось умиротворённым, почти спящим. Но кожа… Кожа была неестественно бледной, почти прозрачной, будто изваянной из воска. Она не дышала. В её облике не было ничего от недавней могущественной волшебницы. Только оболочка. Хрупкая, безжизненная кукла.

Элара, затаив дыхание, протянула руку, чтобы коснуться её щеки. Палец встретил ледяной, сухой бархат кожи. И тогда она его увидела.

На лбу Илвиры, прямо над переносицей, был вырезан символ. Аккуратный, словно выведенный резцом ювелира. Замысловатый, колючий знак, который она никогда не видела. Он был неглубоким, но от него веяло такой древней, такой абсолютной пустотой, что Элара инстинктивно отдёрнула руку, как от раскалённого железа.

В ушах снова зазвенела тишина. Та самая, что пришла на смену всплеску магии. Тишина после падения гильотины.

И тут тень в дальнем углу комнаты, за креслом, дёрнулась. Не от движения света – света не было. Она сжалась, стала гуще, и из её глубины послышался шелест. Сухой, как трение крыльев моли о бумагу.

«…следующая…» – прошептало что-то прямо в её разум.

Элара отшатнулась, серп выпал у неё из ослабевших пальцев и с лёгким звоном упал на ковёр. Она не стала его поднимать. Она не смотрела больше на тень. Она бежала. Вниз по скрипучей лестнице, через тёмный переулок, задыхаясь от ледяного воздуха и всепоглощающего ужаса, который теперь имел форму, запах и имя.

Охота началась.

Она бежала, не чувствуя под собой ног. Скрип лестницы, казалось, преследовал её, сливаясь с навязчивым шепотом в висках. Ледяной воздух обжигал лёгкие, но внутри всё было заполнено той же мёртвой, сладковатой пустотой, что и в комнате Илвиры.

Выскочив на улицу, Элара прислонилась к мокрой кирпичной стене, пытаясь перевести дух. Руки тряслись. Перед глазами стояло восковое лицо, этот ужасный, колющий взгляд пустых глазниц и зловещий символ, будто выжженный на её собственной памяти.

«Следующая».

Это было не воображение. Не паранойя. Это было предупреждение. Обещание.

Она должна была что-то делать. Сообщить Совету. Но мысль о том, чтобы оставаться здесь, на улице, в одиночестве, с этими шевелящимися тенями, была невыносимой. Ей нужно было вернуться в «Шелковицу». За барьеры. За замки. Туда, где пахнет травами, а не смертью.

Элара оттолкнулась от стены и, стараясь не бежать, а быстро идти, почти несясь, двинулась обратно. Каждый тёмный проём, каждый внезапный звук – хлопнувшая где-то дверь, сигнал машины вдали – заставлял её вздрагивать, сжимая в кармане пустой кулак. Она оставила серп. Глупо. Безрассудно.

Её магия, обычно послушный инструмент, теперь металась внутри, как дикое животное, чувствующее приближение хищника. Она пыталась успокоить её, нашептывать умиротворяющие заклинания, но слова путались и рассыпались.

Добравшись до своего переулка, она чуть не заплакала от облегчения. Вот она, вывеска «Шелковица», тёмная и такая желанная. Элара лихорадочно стала шарить в кармане за ключами, роняя их из дрожащих пальцев. Они с лязгом упали на мостовую.

– Чёрт! – вырвалось у неё сдавленно, и она, озираясь, присела, чтобы поднять их.

В этот момент свет фар ослепил её. Чёрный, неброский автомобиль бесшумно подкатил к тротуару и замер. Элара застыла на корточках, сердце уйдя в пятки. Это оно? Оно приехало за ней на чёрной машине? «Глупость», –промелькнуло в панике, – «у Пожирателей Душ нет машин».

Сначала из машины вышел водитель – крупный мужчина в тёмном костюме, его лицо было невозмутимым и профессионально-пустым. Он открыл заднюю дверь.

Из салона вышел второй мужчина. Высокий, в длинном пальто цвета мокрого асфальта. Его движения были резкими, экономными. Он не светился магией, от него пахло ничем, кроме легкого аромата морозного воздуха и старой бумаги. Но в его энергии была та же неумолимая, холодная сила, что и у ледника.

Его взгляд, тяжёлый и пронзительный, сразу упал на Элару, присевшую у своей двери с ключами в руке. Он медленно подошёл, и его тень накрыла её.

– Элара Вейн? – его голос был низким, без эмоций, но в нём была властная нота, не терпящая возражений.

Она не ответила, не в силах вымолвить ни слова. Она лишь сжала ключи в кулаке, ощущая острые грани, впивающиеся в ладонь.

Мужчина достал из внутреннего кармана пальто кожаную удостоверение. На откидной створке была эмблема – стилизованная птица Феникс, а ниже – надпись: «Департамент Особых Расследований». Он не стал показывать его подробнее.

– Следователь Каэл, – отрекомендовался он, внимательно наблюдая за её реакцией. Его глаза, серые и холодные, как сталь, изучали её, словно составляя опись: испачканная землёй одежда, бледное, перепуганное лицо, дрожащие руки. – Вам стоит зайти внутрь. У меня есть вопросы.

Он не спрашивал. Он констатировал.

Элара почувствовала, как по спине пробежал ледяной холод. Спецотдел. «Феникс». Люди, которые охотились на её род. И один из них стоял на её пороге в ту самую ночь, когда убили Илвиру.

Его появление здесь не могло быть совпадением.

Она медленно поднялась, пытаясь скрыть дрожь в ногах, и вставила ключ в замок. Её мир, и без того расколовшийся на осколки, теперь треснул окончательно. С одной стороны – невидимый монстр, высасывающий души. С другой – охотник на ведьм, чей взгляд видел слишком много.

И она, зажатая между ними, с ключами от своей клетки в дрожащих руках.

Глава 2: Первая жертва

Дверь закрылась с тихим щелчком, отсекая внешний мир с его холодным воздухом и шепчущими тенями. Но внутри аптеки «Шелковица» стало не безопаснее, а в сто раз опаснее. Теперь угроза была здесь, плотью и кровью, и пахла морозом и официальными полномочиями.

Элара машинально провела рукой по косяку, проверяя целостность барьера, и только потом осознала, что делает это на глазах у следователя. Она резко отдернула руку, надеясь, что он не заметил, или не придал значения её странному жесту.

Каэл не спеша осмотрелся. Его холодный, аналитический взгляд скользнул по полкам с травами, задержался на засохших пучках зверобоя и чертополоха, оценил старинные весы и перелил на книги, теснящиеся на дальних стеллажах. Он не выглядел впечатлённым или удивлённым. Скорее, он составлял каталог. Опись потенциальных улик.

– Уютно, – произнёс он наконец, и в его голосе не было ни капли одобрения. Это была констатация факта, как если бы он сказал «пасмурно» или «двадцать градусов».

Элара молча прислонилась к прилавку, пытаясь унять дрожь в коленях. Её разум лихорадочно работал. «Он знает? Почему он здесь? Связано ли это с Илвирой?» Правила Свода кричали: «Молчи. Ничего не говори. Выгони его».

– Чем могу помочь, следователь? – её собственный голос прозвучал хрипло и неестественно громко в наступившей тишине.

Каэл повернулся к ней. Он не доставал блокнота, не включал диктофон. Он просто смотрел. Его серые глаза, казалось, видели не её лицо, а то, что скрывается за ним.

– Где вы были сегодня вечером, примерно с семи до восьми? – спросил он прямо, без предисловий.

Вопрос был как удар хлыстом. Элара почувствовала, как кровь отливает от лица.

– Я… Я была здесь. Закрывала аптеку.

– Одна?

– Да. Ко мне заходила постоянная покупательница, миссис Гловер. Она ушла незадолго до… до вашего прихода. – Она мысленно поблагодарила судьбу за болтливую старушку. У неё был алиби. Пусть и шаткое.

Каэл кивнул, но было ясно, что он уже всё это знал или проверит.

– Вы знакомы с Илвирой Морвен?

Имя, произнесённое его твёрдым голосом, отозвалось в ней ледяной болью. Элара сглотнула, пытаясь сохранить самообладание.

– Мы… мы были знакомы. Она иногда заходила ко мне за травами. Для чая. – Ложь давалась ей тяжело, каждое слово было гвоздём в крышку её спокойной жизни.

Следователь молчал, давая ей пространство для манёвра и ошибки. Его молчание было страшнее любых допросов.

– Почему вы спрашиваете? С ней что-то случилось? – Элара решила перейти в контратаку, сделать вид, что ничего не знает.

Каэл изучал её лицо, и ей показалось, что в его глазах мелькнуло что-то – разочарование? Раздражение?

– Илвира Морвен найдена мёртвой в своей квартире, – произнёс он чётко, следя за каждой её реакцией.

Элара сделала вид, что это потрясшая её новость. Она прикрыла рот рукой, позволив глазам наполниться искренними слезами. Слёзы были настоящими – слезами ужаса и горя. Притворство – лишь в причине их появления.

– Боже мой… Как? Несчастный случай? Ей было много лет…

– Это не несчастный случай, – отрезал Каэл. Его голос стал ещё твёрже, в нём появилась та самая опасная, стальная нотка. – Это убийство. Особо жестокое.

Он сделал паузу, словно проверяя, готова ли она к следующему удару.

– Вы не замечали в последнее время вокруг её дома или рядом с вашей аптекой подозрительных личностей? Незнакомцев? Может, кто-то слишком пристально интересовался вашей… травнической деятельностью?

Вопрос был отравленной иглой. Элара покачала головой, слишком быстро, слишком нервно.

– Нет. Никого. Здесь тихий район.

Каэл наконец сделал шаг вглубь комнаты. Его взгляд упал на прилавок, где лежал её недоделанный сегодня сбор – листья окопника, всё ещё пахнущие землёй и свежестью.

– Вы сегодня работали с землёй. Ходили куда-то? Может, в парк? Или на кладбище? – он произнёс последнее слово безразлично, но Элара почувствовала укол.

«Он что, знает? Чувствует?»

– Нет, – она снова покачала головой, чувствуя, как запутывается в паутине лжи всё сильнее. – Это старый запас. Я просто перебирала.

Следователь медленно обошёл прилавок. Он был так близко, что она могла разглядеть тонкие морщинки у его глаз и жёсткую линию сжатых губ. От него исходила аура абсолютной, непоколебимой уверенности в себе и в том, что он делает.

И тогда он произнёс то, от чего у неё похолодела кровь.

– На лбу покойной был вырезан некий символ. Очень своеобразный. – Он достал из кармана смартфон, пролистал несколько фотографий и показал ей одну.

Элара замерла. На экране был крупный план. Бледная, восковая кожа. И на ней – тот самый колючий, замысловатый знак пустоты. Тот самый, что уже был выжжен у неё в памяти.

Она не смогла сдержать реакцию. Её дыхание перехватило, зрачки расширились. Она отшатнулась, как от огня.

Каэл заметил. Конечно, заметил. Он тут же убрал телефон.

– Вы что-то знаете об этом символе, мисс Вейн? – его голос прозвучал тихо, но в этой тишине было слышно, как напрягался каждый мускул.

Правила Свода. Молчи. Скройся. Не открывайся.

Но перед глазами стояло лицо Илвиры. И шёпот из теней.

Элара собрала всю свою волю в кулак.

– Нет, – прошептала она, и голос её дрогнул. – Никогда не видела. Это… это ужасно.

Каэл смотрел на неё ещё несколько секунд, его лицо было каменной маской. Он видел её страх. Но видел ли он его причину? Он видел потрясение от вида мёртвого тела или узнавание?

Наконец он кивнул, медленно и многозначительно.

– Если вам что-нибудь вспомнится, или если вы заметите что-то странное, – он достал из кармана визитку, простую, чёрно-белую, и положил её на прилавок рядом с засохшими листьями, – звоните. Любое время.

Он повернулся и направился к выходу, не попрощавшись. Его дело здесь было сделано. Он посеял семена страха и наблюдал за всходами.

Дверь закрылась за ним. Элара не двигалась, пока звук мотора его машины не затих вдали.

И только тогда она позволила себе рухнуть на стул за прилавком. Её руки бешено дрожали. Она провела пальцами по визитке, ощущая шершавую бумагу.

Он что-то знал. Или догадывался. Он связал её с Илвирой. И теперь он будет наблюдать.

Она была меж двух огней. Охота началась не только со стороны тени, но и со стороны света. И первая жертва уже была принесена.

Она сидела, не двигаясь, пока гул мотора не растворился в ночном городе, унося с собой леденящее присутствие следователя. Тишина в аптеке снова сгустилась, но теперь она была иной – наэлектризованной, отравленной его вопросами и тем, что он принёс с собой.

«Убийство. Особо жестокое».

Слова Каэла висели в воздухе, смешиваясь со сладковатым запахом трав и её собственным страхом. Он не спрашивал, была ли она у Илвиры. Он спрашивал, видела ли она кого-то. Он уже выстроил версию: маньяк, охотник на одиноких старух. Он не знал главного. Не знал, что оружием была не сталь, а нечто, высасывающее саму душу.

Элара схватила визитку. Простые чёрные буквы на белом картоне: «Каэл. Департамент Особых Расследований». И номер телефона. Обычная бумага, а в руках она жгла как раскалённый уголь. Она швырнула её на прилавок, как будто это была ядовитая змея.

Ей нужно было действовать. Думать. Но мозг отказывался повиноваться, зациклившись на двух образах: восковое лицо Илвиры и холодные глаза следователя.

Правила. Нужно было следовать Правилам. Сообщить Старейшинам.

С дрожащими руками она заперла дверь на все замки и задвинула тяжелую задвижку, которую обычно не использовала. Затем, почти на ощупь, прошла в заднюю комнату, где хранились самые ценные и опасные ингредиенты. Воздух здесь был гуще, пах мускусом, сушёными грибами и металлом.

На самой верхней полке, за рядом склянок с мутными жидкостями, стояла невзрачная керамическая чаша, покрытая потускневшей глазурью. Внутри лежал мешочек обычной крупной соли. Элара достала её, поставила на деревянный стол и зажгла рядом толстую чёрную свечу. Пламя затрепетало, отбрасывая на стены нервные тени.

Она взяла щепотку соли, бросила её в пламя. Оно вспыхнуло синим и зелёным.

– Слушающему в ночи, – её голос прозвучал хрипло, нарушая священную тишину комнаты. – Внемлющему за пеленой. Весть для Совета Теней. Илвира Морвен пала.

Она замолчала, прислушиваясь. Воздух в комнате застыл. Давление в ушах изменилось, стало как перед грозой. Соль в чаше тихо зашипела.

– Путь её прерван не клинком, а пустотой, – продолжила Элара, подбирая слова так, чтобы не нарушить Свод прямым признанием. – Знак на челе её – коготь из иного мира. Охотник ходит среди нас. Он видит не глазами.

Она ждала. Минуту. Две. Пламя свечи горело ровно, соль лежала неподвижно. Ни ответа, ни признака, что её услышали. Лишь давящая, равнодушная тишина. Старейшины молчали. Игнорировали? Или уже боялись?

Отчаяние снова накатило на неё, холодной волной. Она осталась одна.

Из гостиной донёсся тихий, металлический звук. Элара вздрогнула, обернулась. Ничего. Только тени. Но звук повторился. Слабый, но отчётливый. Ш-ш-шк. Как будто что-то маленькое и твёрдое скребётся о стекло.

Сердце ушло в пятки. Это оно? Оно пришло? Следователь был отвлекающим манёвром, а настоящее зло подкралось с другой стороны?

Она потушила свечу, погрузив комнату в темноту, и краем глаза посмотрела в щель под дверью. В гостиной было темно. Но звук не прекращался. Настойчивый, назойливый. Ш-ш-шк.

Сжав в кулаке горсть соли, Элара медленно приоткрыла дверь.

Звук шёл от окна. На подоконнике, снаружи, сидела большая чёрная ворона. Она скребла мощным клювом по стеклу, её блестящие глаза-бусинки были пристально устремлены внутрь. Увидев Элару, птица замолкла и замерла.

Элара выдохла, почувствовав слабость в коленях. Не Оно. Всего лишь птица. Но вороны редко подлетали так близко к освещённым окнам ночью.

И тогда она заметила. На лапке у вороны была tied тонкая, тёмная ленточка, а на клюве что-то блестело. Что-то металлическое.

Сердце Элары забилось чаще, но уже по другой причине. Это не было случайностью.

Она медленно, чтобы не спугнуть, подошла к окну и отщёлкнула замок. Птица не улетела. Она позволила Эларе открыть створку и лишь отодвинулась на край, продолжая смотреть на неё своим пронзительным взглядом.

Тогда Элара увидела. В клюве вороны был зажат маленький, изящный серебряный ключ. Старинный, с витыми узорами. Тот самый ключ, который Илвира всегда носила на шее, на цепочке. Ключ от своих самых потаённых архивов.

Птица протянула голову и выронила ключ на ладонь Элары. Холодный металл коснулся кожи. Затем ворона каркнула – один раз, глухо и гортанно – и сорвалась с подоконника, растворившись в ночи.

Элара стояла у окна, сжимая в руке ключ. Это было не прощание. Это было наследие. Предсмертный дар. Илвира, даже умирая, нашла способ передать ей что-то. Что-то важное.

И это что-то, возможно, было единственной нитью, способной вывести её из лабиринта ужаса. Ниточка, которую не видел ни Пожиратель, ни следователь Каэл.

Она сжала ключ в кулаке. Страх никуда не делся. Но теперь к нему примешалась новая, острая как сталь решимость. Она закрыла окно, ощущая холодок металла в ладони.