Шелковица

Следующая. Она была следующей.

Паника, настоящая, всепоглощающая, накатила на неё волной. Она схватилась за холодную землю, пытаясь найти опору в реальном мире. Ей нужно было бежать. Прятаться. Забаррикадироваться в «Шелковице» и не выходить никогда.

Но даже сквозь ужас в её сознании пробивалась леденящая мысль. Оно пришло за ней не случайно. Оно пришло, потому что она что-то знала. Или потому, что у неё было то, что оно хотело.

Ключ в её кармане вдруг показался непереносимо тяжёлым.

С трудом поднявшись на дрожащие ноги, Элара, спотыкаясь, побежала прочь из сквера. Она бежала не оглядываясь, чувствуя на своей спине холодный, безжалостный Взгляд из самой сердцевины теней.

Охота продолжалась. И жертва теперь знала имя своего охотника.

Глава 5: Недоброе предзнаменование

Совет Теней заседал не в мрачном замке или зачарованной пещере, а в задней комнате антикварного магазина «Кунсткамера», что располагался в престижном, благообразном районе города. Воздух здесь пах старым деревом, воском для полировки и деньгами – большими, старыми деньгами. Никакой тебе пыльцы сушёных грибов или горьковатого аромата магии. Всё было тщательно упаковано, каталогизировано и спрятано за витринами из бронированного стекла. Идеальная метафора для самого Совета, подумала Элара.

Её привели в небольшой кабинет, обставленный дубовыми панелями и кожаными креслами. За массивным столом сидели трое. Те, кого в общине называли Старейшинами.

Мастер Вейн, её прямой покровитель по материнской линии, человек с лицом бухгалтера и глазами ледяных озер. Он не смотрел на неё, изучая бумаги перед собой.

Мадам Зорина, хранительница ритуалов. Её серебряные волосы были убраны в безупречную гладкую причёску, а руки с длинными пальцами, лишёнными каких-либо украшений, лежали на столе неподвижно. Её взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по Эларе, словно проверяя товар на соответствие стандарту.

И Алхимик. Старый, безымянный старик, которого все звали просто по должности. Он сидел, сгорбившись, в самом дальнем кресле, его лицо было скрыто в тени, а пальцы с потрескавшейся, испачканной в чём-то тёмном кожей перебирали край плаща. От него пахло серой, мёдом и чем-то металлическим – знакомый, почти родной запах, который слегка успокоил взбудошенные нервы Элары.

– Мисс Вейн, – начала Мадам Зорина. Её голос был ровным, без единой эмоциональной ноты. – Вы запросили экстренную встречу. Обоснуйте.

Элара, стоя перед ними как провинившаяся школьница, сжала руки в кулаки, чувствуя, как под ногти впивается холодный металл ключа, спрятанного в кармане. Она выдохнула и начала рассказывать. О всплеске магии и последующей пустоте. О теле Илвиры. О символе. Она старалась говорить чётко, опуская лишь шепот из теней и визит следователя Каэла – некоторые признания были бы равносильны самоубийству.

Когда она закончила, в комнате повисла тяжёлая тишина. Мастер Вейн наконец поднял на неё глаза.

– Трагическая потеря, – произнёс он, и его голос прозвучал так, будто он констатировал падение акций на бирже. – Илвира Морвен была уважаемым архивариусом. Однако ваша реакция, мисс Вейн, кажется… избыточной.

– Избыточной? – Элара не поверила своим ушам. – На её лбу был вырезан символ! Её магическая сущность была вырвана с корнем! Это не был несчастный случай!

– Вы сами видели этот символ? – уточнила Мадам Зорина, приподняв тонкую бровь.

– Я… Нет. Но я чувствовала…

– Ощущения – ненадёжный свидетель, – оборвала её Зорина. – Вы нарушили Правила Свода. Вы посетили место смерти, рискуя привлечь внимание. Ваше появление там, если это станет известно, может быть расценено как причастность.

– Я искала помощь!

– И нашли ли вы какие-либо материальные доказательства? – встрял Мастер Вейн. – Следы взлома? Остатки чужой магии? Физические свидетельства насилия, кроме самой смерти?

Элара замолчала. Она не могла рассказать про ключ. Не могла объяснить леденящую пустоту, которую нельзя сфотографировать или положить в пакет для улик.

– Нет, – прошептала она. – Но…

– Но ничего, – заключил Вейн. – Вероятно, несчастный случай во время рискованного ритуала. Илвира всегда была слишком любопытна. Или, что более вероятно, нарушение ею же установленных правил привело к обратному выбросу энергии. Такое случается.

– Это был не выброс! – голос Элары сорвался на крик. Она тут же закусила губу, понимая, что теряет последние крупицы доверия. – Это было нечто иное. Нечто… живое. Голодное. Оно шептало мне!

При этих словах Алхимик слегка пошевелился в своём кресле, но промолчал.

– Страх и горечь утраты рождают причудливые видения, – сказала Мадам Зорина, и в её голосе впервые прозвучало нечто похожее на снисхождение, но такое же холодное. – Вам следует отдохнуть, мисс Вейн. Вернуться к своим обязанностям. Забудьте об этом инциденте. Совет рассмотрит дело Илвиры и вынесет решение.

«Забудьте». Слово прозвучало как приговор. Как задвижка, щёлкнувшая на двери, за которой оставалось нечто ужасное.

Элару охватило леденящее чувство безнадёжности. Они не видели. Не чувствовали. Они не хотели видеть. Безопасность их устоявшегося мира, их комфортного затворничества была дороже жизни одной старой ведьмы.

– Я понимаю, – сказала она глухо, опуская голову. Взгляд её упал на руки Алхимика. Он, не глядя на неё, выводил пальцем на пыльной поверхности стола тот самый колючий, замысловатый знак. И тут же стирал его.

– Совет закончен, – объявил Мастер Вейн. – Мисс Вейн, помните о Правилах. Ради вашего же блага.

Элару мягко, но настойчиво выпроводили из кабинета. Она вышла на улицу, на залитый искусственным светом фешенебельный проспект, и её окутал смог и шум машин. Здесь, среди людей, она чувствовала себя ещё более одинокой, чем в тёмном переулке. Совет оставил её наедине с её страхом.

Она уже собралась уходить, ощущая комок отчаяния в горле, когда позади себя услышала тихий, шаркающий шаг.

– Девушка.

Элара обернулась. Алхимик стоял в тени подъезда, его фигура казалась ещё более тщедушной и согбенной на фоне ярких витрин.

– Вы… вы что-то хотели? – спросила Элара, всё ещё оглушённая произошедшим.

Он не ответил. Его быстрые, юркие глаза внимательно осмотрели её, словно оценивая прочность металла. Потом он резким движением сунул ей в руки свёрток, туго перевязанный верёвкой.

– Не здесь, – просипел он. – Не сейчас. Иди. И не говори никому.

Не дав ей опомниться, он развернулся и скрылся в подъезде, словно призрак, впущенный обратно в свою скорлупу.

Элара, ошеломлённая, судорожно сунула свёрток в сумку и быстрыми шагами пошла прочь, оглядываясь, не следят ли за ней. Но за ней следили лишь безразличные взгляды прохожих.

Только добравшись до «Шелковицы», заперев все замки и прислонившись спиной к прочной, старой древесине двери, она осмелилась достать свёрток. Он был тяжёлым и твёрдым на ощупь.

Развязав верёвку, она развернула грубую холщовую ткань. Внутри лежала не книга, а несколько потрёпанных, покрытых потускневшим воском кожаных листов, испещрённых выцветшими чернилами и странными, угловатыми символами. Возраст манускрипта ощущался физически – от него пахло пылью веков, сухими травами и чем-то горьким, напоминающим миндаль.

Она аккуратно разложила листы на прилавке под светом самой яркой лампы. Это не было законченным трактатом. Скорее, обрывочными записками, зарисовками. И на одном из листов, в самом низу, рядом с изображением существа, пожирающего собственный хвост, она его увидела.

Едва уловимый, почти стёршийся от времени набросок. Но узнаваемый. Колючий, замкнутый символ. Тот самый, что был вырезан на лбу Илвиры.

Рядом с ним убористым, древним почерком было выведено всего одно слово, от которого кровь застыла в жилах.

«Пожиратель».

Совет отмахнулся от неё. Но старый Алхимик, нарушив все неписаные законы, дал ей не просто намёк. Он дал ей имя. И это имя было первым лучом света в сгущающейся тьме, озаряющим путь в самую сердцевину кошмара.

Элара стояла, вцепившись пальцами в край прилавка, не в силах оторвать взгляд от рокового слова. «Пожиратель». Оно пульсировало на пергаменте, казалось, источало собственный, леденящий мрак. Воздух в аптеке сгустился, став тяжёлым и сладковато-горьким, как запах миндаля, исходящий от манускрипта.

Она медленно, почти механически, провела подушкой пальца по шершавой поверхности листа, ощущая под ним едва заметный рельеф символа. Её ум, привыкший к классификации и порядку, лихорадочно работал, пытаясь сопоставить обрывочные знания. Пожиратель Душ. Существо из сказок, которыми пугали непослушных детей-магов. Но Илвира никогда не рассказывала сказок. Она делилась знаниями. Значит, это было не просто предание.

Её взгляд скользнул по другим листам. Рваные фразы на мёртвых языках, схемы ритуалов с непонятными назначениями, изображения существ, чьи очертания будто дрожали и ускользали от прямого взгляда. И повсюду – вариации того же колючего символа. Иногда – как печать. Иногда – как часть сложной диаграммы. Иногда – как рана на изображении жертвы.

Сердце Элары бешено колотилось, но теперь уже не только от страха. Теперь в нём жил азарт охотника, напавшего на след. Холодный, ясный гнев на Совет, который предпочёл спрятать голову в песок. И жгучее любопытство учёного, стоящего на пороге великого и ужасного открытия.

Она не заметила, как за окном окончательно стемнело, и в аптеке остался гореть только свет её настольной лампы, отбрасывающий гигантские, пляшущие тени от склянок и пучков трав. Тишину нарушало лишь её собственное прерывистое дыхание и шелест переворачиваемых страниц.

И вдруг – тихий скрежет.

Элара вздрогнула и замерла, затаив дыхание. Звук повторился. Он шёл не с улицы, а изнутри, из задней комнаты. Сухой, скребущий звук, словно кто-то провёл ногтем по штукатурке.

Медленно, стараясь не скрипеть половицами, она подошла к дверному проёму, ведущему в кладовую. Дверь была приоткрыта. Внутри царила кромешная тьма, пахнущая пылью и засохшей мятой.

– Кто здесь? – прошептала она, сжимая в кулаке первый попавшийся под руку предмет – стеклянный пузырёк с настойкой валерианы.

В ответ – лёгкий шелест. И потом – голос. Тихий, сиплый, знакомый до боли.

«…не сможешь… спрятаться…»

Это был тот самый шёпот из сквера. Но теперь он звучал не в её голове, а откуда-то из угла комнаты, из самой густой тени.

Элара резко отшатнулась, сердце упало. Оно здесь. Оно проникло сквозь барьеры.

Она метнулась к прилавку, к мешочку с солью и железом, но споткнулась о ножку стула и тяжело рухнула на колени. Боль пронзила колено, вышибив воздух из лёгких.

Тень в дверном проёме зашевелилась. Она стала гуще, плотнее, из неё начали вытягиваться длинные, тонкие щупальца тьмы, ползущие по полу к ней.

«…ключ… – прошипел шёпот, и в нём послышалась нотка нетерпения. – …отдай…»

Оно знало. Оно знало про ключ Илвиры. Оно пришло за ним.

Паника сдавила горло. Элара попыталась отползти, но спина упёрлась в стеллаж с книгами. Пути к отступлению не было.

И тут её взгляд упал на разложенные листы манускрипта. На один из символов, нарисованный рядом со словом «Пожиратель». Не колючий знак пустоты, а другой – круг, заключённый в переплетение линий, напоминающее клетку или паутину.

Без мысли, чисто на инстинкте, она судорожно провела пальцем по пыли на полу, повторяя этот символ. Линии вышли кривыми, дрожащими, но форма была узнаваема.

Тенистые щупальца уже почти коснулись её ног. От них веяло леденящим холодом и тем самым чувством абсолютной, всепоглощающей пустоты.

Элара, зажмурившись, с силой ткнула пальцем в центр нарисованного символа и прошептала первое, что пришло в голову – древнее слово защиты, которое мать шептала ей в колыбели. Оно не несло в себе силы заклинания, лишь память. Тёплую, человеческую память.

Раздался звук, похожий на лопнувшую струну. Яркая, но безболезненная вспышка на мгновение озарила комнату.

Когда Элара осмелилась открыть глаза, тени в проёме откатились назад, сжались. Шёпот стих, сменившись тихим, яростным шипением, полным ненависти и разочарования.

– Уходи, – выдохнула она, и голос её окреп. – Уходи отсюда.

Тень заколебалась, сливаясь с реальностью. Образ дрогнул, и на мгновение Эларе показалось, что она видит не просто тьму, а нечто иное – пустотные, лишённые света глаза, устремлённые на неё с безмолвной яростью.

Потом давление спало. Тень в дверном проёме растаяла, растворилась в привычном полумраке кладовой. Воздух снова стал просто воздухом, пахнущим травами и пылью, без сладковатого привкуса миндаля и страха.

Элара сидела на полу, обхватив колени, и тихо плакала – не от ужаса, а от бессильной ярости и облегчения. Она отогнала его. На время. Случайным символом и памятью о матери.

Она подняла взгляд на манускрипт, лежащий на прилавке. Старый Алхимик дал ей не просто имя. Он дал ей ключ к защите. Возможно, даже к победе.

Медленно поднявшись, она подошла к столу и аккуратно, с newfound благоговением, собрала листы. Она не была больше просто травницей, напуганной жертвой. У неё было оружие. Слабый, дрожащий огонёк знания в кромешной тьме.

И она знала, что должна разжечь его в пламя, прежде чем Пожиратель вернётся – уже подготовившимся. И на этот раз случайный символ на пыльном полу может не сработать.

Она посмотрела на запертую дверь, за которой лежал ночной город. Где-то там ходил следователь Каэл со своей ненавистью. Где-то прятались Старейшины со своим страхом. А где-то в тенях рыскал голод, у которого теперь было имя.

Война была объявлена. И Элара больше не собиралась отступать.

Глава 6: Пересечение путей

Три дня. Семьдесят два часа парализующего страха, прерывистого сна и постоянного чувства, что за окном кто-то есть. Элара почти не покидала «Шелковицу». Барьеры на дверях и окнах были обновлены и усилены до предела её скромных сил. Она пыталась изучать манускрипт, подаренный Алхимиком, но древний язык давался с трудом, а символы, казалось, двигались на пергаменте, стоило ей отвести взгляд.

Она прыгала от каждого скрипа половиц, от каждого шороха с улицы. Шёпот не повторялся, но его эхо звучало у неё в голове, сливаясь с тиканьем маятниковых часов. «Следующая». Она была в ловушке собственной аптеки, в золотой клетке, ставшей вдруг клеткой смертника.

И вот, в середине очередного бессонного утра, когда она пыталась заварить себе успокоительный чай и только раскалила чайник до свиста, раздался стук в дверь. Твёрдый, мерный, настойчивый. Не почтальон и не миссис Гловер.

Элара замерла у плиты, сердце ёкнуло и ушло в пятки. Она знала этот стук. Она чувствовала его энергию даже сквозь запертую дверь и наложенные барьеры – холодную, неумолимую, как сталь.

Стук повторился. Ещё настойчивее.

Медленно, на ватных ногах, она подошла к двери и заглянула в глазок. На пороге, залитый бледным утренним светом, стоял он. Каэл. Один. Его лицо было невозмутимым, руки засунуты в карманы длинного пальто. Он выглядел так, будто просто ждал автобус, а не стоял у дверей потенциальной преступницы.

Элара сделала глубокий вдох, пытаясь придать своему голосу твёрдости.

– Аптека закрыта. Приходите после полудня.

– Департамент Особых Расследований, мисс Вейн, – его голос прозвучал чётко, безразлично и громко, легко проникая сквозь дерево. – Откройте, пожалуйста. Это не займёт много времени.

Угроза в его словах была тщательно замаскирована вежливостью, но она её чувствовала. Он не уйдёт. Он будет стучать, пока не соберёт всех соседей, или просто выбьет дверь. У него, несомненно, были на то полномочия.

С дрожащими пальцами она отщёлкнула замки, один за другим, и открыла дверь, оставив цепочку.

– Чем могу помочь, следователь? – спросила она, стараясь выглядеть просто сонной и раздражённой, а не напуганной до полусмерти.

Его холодные серые глаза безразлично скользнули по её лицу, заметив, конечно же, и тёмные круги под глазами, и бледность, и лёгкую дрожь в руках, сжимавших край двери.

– Мне нужна ваша консультация, – сказал он, его взгляд зацепился за цепочку. – Как эксперта.

– Эксперта? – Элара фыркнула, и это прозвучало почти естественно. – Я продаю ромашку и мяту, следователь. Вам нужен травник?

– Мне нужен специалист по оккультным символам, – отрезал он, и все притворства разбились о каменную твердыню его тона. – И по тому, что происходит с людьми, на чьём лбу эти символы появляются.

Элара почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она инстинктивно попятилась, и цепочка натянулась.

– Я не знаю, о чём вы…

– Перестаньте, – его голос внезапно стал тише, но от этого лишь опаснее. – Мы оба знаем, что вы знаете. Вы видели фотографию. Вы знали Илвиру Морвен. Вы единственный человек в этом городе, который не смотрит на меня как на идиота, когда я говорю о… неестественных причинах смерти. Так что давайте сэкономим время. Либо вы откроете дверь и побеседуете со мной цивилизованно, либо я вернусь с ордером на обыск. И поверьте, – его взгляд скользнул по полкам за её спиной, – мои люди перероют здесь всё с таким усердием, что вы потом месяц будете собирать свою… ромашку.

Это была прямая угроза. Он видел её мир, её святыню, и видел в ней лишь склад улик. Гнев, неожиданный и жгучий, на мгновение затмил страх.

– Вы не имеете права…

– Имею, – парировал он. – После вчерашнего – имею полное право.

Элара замерла.

– Что после вчерашнего?

В его глазах что-то мелькнуло – удовлетворение от того, что он зацепил её, выманил из укрытия.

– Ещё одно тело. Мужчина. В своём кабинете. Состояние… сходное. И символ – идентичный. Так что откройте дверь, мисс Вейн. Пожалуйста.

Последнее слово прозвучало как насмешка.

Рука сама потянулась к цепочке. Что было хуже? Впустить волка в свою крепость или позволить ему снести её стены? Она выбрала первое. Цепочка с лёгким звоном упала.

Каэл вошёл, и аптека сразу же словно уменьшилась в размерах. Его присутствие заполнило собой всё пространство, вытеснив сладкий запах трав, заменив его запахом морозного воздуха и старой, холодной стали. Он не стал сразу же допрашивать её. Он медленно прошёлся вдоль прилавка, его взгляд скользил по склянкам, пучкам трав, книгам. Он был как хищник, изучающий территорию.

– Уютно, – повторил он свою оценку с первого визита, и снова это было просто констатацией факта.

– Что вы хотите, следователь? – спросила Элара, оставаясь у двери, словно готовясь к бегству. – Я уже всё сказала.

– Вы сказали ровно столько, чтобы от вас отстали. Теперь я хочу правду. – Он остановился напротив неё, и его рост заслонил свет из окна. – Кто мог это сделать? Зачем? Что означает этот символ?

– Я не знаю!

– Врете, – сказал он спокойно. – Вы специалист по древностям. По… – он с лёгкой гримассой дотронулся до пучка засушенного чертополоха, – по этому. Ваша покойная подруга была архивариусом. У вас тут, – он махнул рукой в сторону стеллажей с книгами, – полное собрание сочинений по ведовству и демонологии, если я не ошибаюсь. Вы не можете не знать.

– Даже если бы и знала, с чего вы решили, что я стану говорить с вами? – выпалила она, отчаяние придавало ей смелости. – С тем, кто смотрит на меня как на насекомое? Как на ошибку природы, которую нужно исправить?

Каэл наклонил голову, изучая её. Впервые его каменное выражение лица дрогнуло, сменившись лёгким, холодным любопытством.

– Потому что вы боитесь, – констатировал он. – Не меня. Не правоохранительной системы. Вы боитесь *того*, что это сделало. И вы понимаете, что я, возможно, единственный, кто вообще способен этому поверить. И кто имеет ресурсы, чтобы попытаться это остановить.

Его слова повисли в воздухе, острые и безжалостно точные. Он видел её насквозь. Видел её страх, её беспомощность. И предлагал себя в качестве щита. Осквернённого, опасного, но щита.

Элара отвернулась, сжав руки в кулаки. Она чувствовала, как её защита, её барьеры – и физические, и ментальные – трещат по швам под давлением этого человека и той правды, что стояла за ними обоими.

– Я не могу вам помочь, – прошептала она.

– Не можете или не хотите?

– Это одно и то же! – она резко повернулась к нему, и в её глазах вспыхнули зелёные искры отчаяния и гнева. – Вы ненавидите то, что я есть. Вы хотите уничтожить мой мир. А теперь просите меня его предать?

– Я хочу остановить убийцу, – его голос внезапно потерял стальную хладнокровность, в нём послышалась усталая, живая нота. – А вы хотите выжить. Мне кажется, у нас есть точка для переговоров.

Он выдержал её взгляд. И в этот миг Элара увидела не просто охотника на ведьм. Она увидела того самого мальчика из его истории – напуганного, одинокого, видевшего нечто, что сломало его жизнь. И эта тень, мелькнувшая в его глазах, была страшнее любой ненависти.

Он был прав. Она боялась. И он был единственным, кто предлагал хоть какую-то соломинку.

– Я… мне нужно подумать, – выдохнула она, чувствуя, как сдаётся.

Каэл медленно кивнул, как будто этого ответа и ожидал.

– У вас есть до вечера. – Он достал из кармана уже знакомую визитку и положил её на прилавок, рядом с засушенной лавандой. – Не заставляйте меня возвращаться с ордером. И, мисс Вейн? – Он уже повернулся к выходу, но остановился в дверном проёме. – Заприте дверь. И не открывайте никому, кто стучит не так, как я.

Он вышел, и дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Элара осталась стоять посреди аптеки, одна, с визиткой на прилавке и с чувством, что только что заключила сделку с самим дьяволом. Но дьявол, по крайней мере, был из плоти и крови. В отличие от того, что шептало из теней.

И её страх перед одним начал понемногу уступать место страху перед другим. И в этой новой, ужасной арифметике Каэл внезапно стал меньшим из двух зол.

Она посмотрела на визитку. Затем медленно подошла к двери и, повинуясь его странному предупреждению, задвинула все замки. Пересечение путей состоялось. Теперь им предстояло идти по этой дороге вместе. Куда бы она ни вела.

Она стояла, прислушиваясь к затихающим шагам на мостовой, пока они не растворились в утреннем гудении города. Рука всё ещё сжимала холодный металл дверного замка. «Заприте дверь. И не открывайте никому, кто стучит не так, как я». Его слова эхом отдавались в тишине, странные, почти… заботливые? Нет, это была не забота. Это была констатация факта, предупреждение охотника о другом хищнике, рыскающем в этих же краях.

Элара медленно отступила от двери, её взгляд упал на визитку, лежащую на прилавке рядом с увядшей лавандой. Простые чёрные буквы на белом картоне. Имя. Звание. Номер. Ключ к другой ловушке, возможно, более опасной, чем та, в которой она уже находилась.

«До вечера».

У неё было несколько часов. Несколько часов, чтобы принять решение, которое изменит всё. Признаться человеку, чья жизнь была посвящена искоренению всего, что она представляет. Довериться ему. Предать свой мир, чтобы попытаться спасти его. И себя.

Она механически подошла к остывающему чайнику, заварила чай, но пить не стала. Руки дрожали. Аромат ромашки, обычно успокаивающий, теперь казался приторным и беспомощным.

Её взгляд скользнул по полкам, по книгам, по склянкам. Её мир. Её тюрьма. Её крепость. Каэл видел в этом лишь коллекцию диковинок и улик. Он не чувствовал пульсации жизни в засушенных корнях, не слышал шёпота знаний со страниц гримуаров. Для него это было мёртвым наследием мёртвого мира.

Но он видел нечто другое. Он видел её страх. И он не отмахнулся от него, как Старейшины. Он признал его реальность. Более того, он предложил свою… что? Защиту? Или просто более эффективный способ использовать её как приманку?

Она прошла в заднюю комнату и достала из тайника манускрипт Алхимика. Грубая холщовая обёртка, потрёпанные листы. Она развернула его на столе, аккуратно прижав углы склянками. «Пожиратель». Имя монстра, которое теперь определяло её жизнь.

Она скользнула пальцем по шершавой поверхности пергамента, по изломам колючего символа. Что она могла предложить Каэлу? Обрывки знаний? Подозрения? Свою жизнь в обмен на его ресурсы? Это была сделка с дьяволом, где её душа была разменной монетой.

Часы на стене неумолимо отсчитывали секунды. Тиканье казалось теперь громче, навязчивее. «Следующая. Следующая. Следующая».

Она не могла больше оставаться здесь одна. Запертая с призраками и шёпотом из теней. Страх перед Каэлом, каким бы острым он ни был, был знакомым, человеческим страхом. Страх перед Пожирателем был иным – леденящей пустотой, которая выедала всё изнутри.

Решение пришло не внезапным озарением, а тихим, горьким осознанием. У неё не было выбора. Никогда и не было.

Она медленно подошла к прилавку, взяла визитку. Бумага была шершавой под подушечками пальцев. Она достала свой старый, потрёпанный мобильный телефон, набрала номер, не дав себе времени передумать.