Репликация. Книга вторая

– Виду, – улыбнулся Айш, услышав за спиной шаги.

– Так, – Махинда потер руки. – Что-то затевается.

Марк подвел мать и представил ее королю и королеве.

– Здравствуйте, мадам Мэнси, – любезно протягивая ей руку, произнес Махинда, любуясь красотой Амели. – Сенатор, не знал, что у вас такая обворожительная жена. Почему от меня всегда скрывают красивых женщин?

– Благодарю, ваше величество, – смущенно проговорила Амели, склоняя перед королевской четой голову. – Ева, рада тебя видеть.

– И я рада, Амели.

– А где же виновники нашей радости? – непосредственно спросила мадам Мэнси, оборачиваясь и словно ища взглядом находящихся где-нибудь поблизости новобрачных.

– Папа с утра в саду общался, а мама… – Ева смутилась, непроизвольно назвав Нину мамой и дальше говорить не смогла.

– Она теперь твоя мама… с двух сторон. Разве не помнишь? – произнес Марк, подходя и обнимая ее за плечи.

Ева подняла на Марка благодарственный взгляд и положила свою руку на его.

– Помню… Хорошо, что вы прилетели, – произнесла она совсем тихо, когда мадам Мэнси села рядом с ней. – Папа с Ниной будут рады.

– Правда? – оживился Марк.

Ева кивнула ему и улыбнулась Махинде, смотревшему в их сторону. Он внимательно прислушивался к их разговору. Айш ел мороженое с видом человека, которому происходящее если не совсем безразлично, то малоинтересно. Ни одной мысли Еве он не транслировал, на присутствие Марка видимого внимания не обращал.

День был жарким, жарче вчерашнего. Солнце потешалось в высоком безоблачном небе, падая отвесно на головы людей, предусмотрительно покрытые шляпами, панамами и платками. В руках дам мелькали белые зонтики – иллюзия безмятежного существования в Златогорской долине была полной.

Кай Загория, сидя с Кербером и Кронсом в стороне от остальных, потягивал через трубочку имбирный чай, размышляя о кажущейся беззаботности жизни. Если не знаешь, насколько хрупок мир, в котором живешь, как все в нем взаимосвязано и зависимо от мелочи, случайности… Мы сейчас отдыхаем, болтаем о разных глупостях, строим планы, собираемся рожать детей, а в эту самую минуту какому-нибудь выжившему из ума Зиги возьми да и прилети в голову пальнуть из изотропной пушки. И чего тогда будут стоить наши планы? Кто нас спасет и защитит от таких вот маньяков? Сколько погибло людей за последнее время? Страшно представить. Нас осталось меньше одного процента от того количества, которое населяло землю двести лет назад. Если собрать всех, рассеянных по планете, сумевших выжить небольшими общинами, крошечными государствами, подобно Шрилану, точечными селениями, как Есеник, то даже с Небесами и Солерно едва ли наберется шесть миллионов человек. Это все, что осталось от почти девяти миллиардов… Это ли не конец человечества? Или мы таким страшным образом спаслись по другую сторону гибели цивилизации? Может быть, мы уже начали жить с чистого листа? Начали строить новый миропорядок для новых людей? Тогда почему все еще Зиги, Паччоли, Никеров… мой отец, готовый предать интересы страны ради… ради чего? Неужели ничего не изменилось после той мясорубки, которую устроили человечеству психопаты, возомнившие себя властелинами мира? Людей уничтожали много лет, пока не уничтожили практически всех. Но и оставшаяся горстка «счастливчиков» умудрилась ввязаться в гражданскую войну и сократиться вдвое. Сто пятьдесят лет мы живем в мире… Так говорил Вэл в апреле, но я его не слышал, потому что отец отправил меня к Паччоли искать от него защиты. Он ведь был уверен, что главная угроза небожителям – Вэл Лоу… Кто вводит нас в такие фатальные заблуждения? Почему мы не видим очевидного, не верим тому, кто рядом, но готовы слепо довериться кому-то, кто далеко, кто, по нашему мнению, лучше, милосерднее, надежнее? С чего бы? Не Вэл отравил всех в замке и бежал из страны, это Зиги сделал. А отец поверил именно ему, Зиги, убийце и предателю. Глуп человек! Меня отправили в Солерно первого апреля… Но… первого апреля я же был в Небесах и второго, и пятого, и десятого… Но и в Солерно был… Господи! Я чокнулся?!

– Где вы, министр? – негромко спросил Кербер. – У вас отсутствующий взгляд. Куда унесло на этот раз?

– Да так, задумался немного.

– Интересно было бы узнать, о чем.

– О нас, о людях вообще, о том, что мы делаем и что нас ждет.

– Это вам к господину Кронсу надо, – с улыбкой заметил Кербер. – По части философствования ему равных нет.

– А что? – оживился Кронс. – Вы что-то имеете против философии, господин Кербер?

– Боже упаси! – начбез изобразил подобие улыбки. – Ничего против не имею, просто сам в этом деле не силен, но послушать других всегда рад.

– Так давайте организуем философский вечер и поговорим о проблемах бытия, – с блеском в глазах предложил Кронс. – Я с удовольствием поделюсь своими соображениями.

– Я – за, – отозвался Кай. – Интересно вас послушать, министр.

– Как насчет сегодняшнего вечера? Посмотрите, какая у нас представительная компания! Думаю, его королевское величество может много интересного рассказать… Да и господин Вэл…

– Господин Вэл! – Кронс и Кербер обернулись на идущего к ним Вэла. Его слегка покачивало, он шел, запинаясь и останавливаясь.

– Что с ним? – не понял Загория.

Ева быстро поднялась из-за стола и побежала отцу навстречу, а оказавшись с ним рядом, подставила ему спину. Он сразу обмяк, повисая на ней.

– Что-то не то, – Кербер бросился к Еве, застывшей под тяжестью отца. – Что с вами, господин Вэл? – начбез переваливал его на себя.

Прибежали Марк и Кай Загория, военный министр подхватил Вэла с другой стороны, и вместе с Кербером они практически дотащили его до веранды, где усадили в большое кресло, подложив под голову подушку.

– Позовите Ашуру! – крикнул Марк.

– Не подпускайте его ко мне. Найдите Ловацки. Нине не говорите, – тяжело произнес Вэл.

– Кто Ловацки знает?! – нервно выкрикнул Марк.

– Я знаю. Он моего отца наблюдает. Сейчас приведу его. Марк, там Нина, – Кай показал рукой в сторону колоннады. – Отвлеките ее.

Кир, Роберт и Амели Мэнси, Мина с Марком поспешили к Нине, Махинда распорядился перенести Вэла внутрь, где было прохладнее. Ева осталась с отцом, держа холод на его голове.

– Папа, что с тобой? Ты долго был на солнце без платка?

– Нет, – слабым голосом отозвался Вэл. – Сердце прихватило.

– Можно? – Айш подошел к дивану, на котором лежал Вэл, сел рядом, взял его левую руку и, приложив ладонью к своему лбу, закрыл глаза. – У него приступ, нужно в госпиталь срочно! Где Гопал?..

– Как ты узнал? – спросил Махинда сына, когда через пятнадцать минут Гопал отчитался, что Вэл и Ева в госпитале и Ловацки там же, что сердечный приступ подтвердился, махатта находится в реанимации, но угрозы жизни нет.

– Догадался, ваше величество, – спокойно ответил Айш, глядя на отца прямым, открытым взглядом. – Не хотите его навестить?

– Хочу, хочу и сейчас же пойду, а вы, ваше высочество, отправляйтесь к источнику и подтвердите алиби Вэла перед Ниной – мы срочно вылетели в Шрилан, вернемся завтра.

– Я врать не буду. Нине соврать невозможно, она меня сразу прочитает.

– Как это: прочитает? – Махинда пробуравил сына взглядом.

– Увидит мои мысли – я пока не умею скрывать их от таких, как адерей кала кени и его жена.

– Айш…

– Я тоже креатор, но вы и сами догадывались, ваше величество, – с достоинством произнес принц. – А Нине стоит сказать правду, она имеет право знать, что с ее мужем.

– Вэл запретил ей говорить.

– Конечно. Он должен был запретить, а мы должны сказать.

– И кто на это пойдет?

– Я. Если с адерей кала кени что-то случится, она нам не простит.

– Иди, Айш. Встретимся в клинике.

– Да, отец.

Махинда нервно дернулся, подошел к сыну и обнял его.

– Спасибо.

– За что?

– За отца…

Нина набрала в поильник воды, но не успела сделать и глотка, увидев приближающуюся процессию. Что-то резко кольнуло в грудь, и она выронила поильник. Чашка упала на мраморную плиту колоннады и разбилась. Нина пошатнулась, но Марк успел подхватить ее.

– Нина, что с вами? – нервно спросил он, не сумев даже поздороваться.

– Где Вэл? – голос Нины дрожал, к глазам подступили слезы. – Амели, что с Вэлом? – обратилась она к мадам Мэнси, безошибочно определив, что та не сможет сказать неправду.

– Нина, он в госпитале. С ним доктор. Все будет хорошо, – выдала Амели, сама не понимая, как слова слетели с языка помимо ее воли. – Пойдемте, мы отведем вас к нему.

– Скорее, – Нина вырвалась из рук Марка и бегом бросилась по тропинке в сторону санатория. – Кир, давай со мной!

– Я всегда с вами, – Кир взял ее за руку. – Держитесь за меня.

Кир обхватил Нину за талию, и они побежали вдвоем. Роберт Мэнси зафрахтовал две большие платформы и отправил на них Амели и Ламбаканнов их догонять.

– А мы пешком? – спросил Марк, провожая взглядом удаляющиеся платформы.

– Пойдем, здесь недалеко, – произнес сенатор запыхавшимся голосом. – Минут семь всего. Господи, да что сегодня за день? Все через одно место с самого утра. Хотел поговорить с Вэлом, пришел в сад, а он уже ушел оттуда. Сюда пришел, и снова неудачно.

– Папа, не о том печалишься, – оборвал его жалобы Марк. – Сейчас главное, чтобы он поскорее поправился. Что-то в последнее время его мотор часто сбоит.

– И не говори, – согласился сенатор. – Он же сюда для того и приехал, чтобы сердце подлечить. А вместо этого жениться успел. Может, он того… в брачную ночь переусердствовал? Не мальчик ведь уже…

– Папа! Что за мысли?

– Нормальные, – удивился сенатор. – Он же человек, как и все…

– Все, хватит. Не будем обсуждать такие моменты. Лучше скажи, как вчера все прошло.

– Замечательно прошло. Жаль, что тебя не было. А как вы с Амели надумали прилететь?

– Мама убедила меня… Далеко еще? Мы с ней другой дорогой шли. Гопал нас вдоль озера вел.

– Нет, практически пришли. За тем поворотом, – сказал сенатор, отходя в сторону, чтобы пропустить на узкой дорожке двух женщин.

– Здравствуйте, сенатор Мэнси, – радушно улыбаясь, проговорила Эвелин. – Куда вы так спешите?

– Здравствуйте, – Роберт всем видом демонстрировал недовольство, что его задерживают. – Мы…

– Папа, отдышись, поговори с дамами, найдешь меня, – Марк поспешил вперед один.

– Марк! – окликнул его сенатор. – Ладно…

– Это ваш сын? Советник? – провожая жадным взглядом силуэт удаляющегося Марка, спросила Эвелин.

– Да, он самый, только прилетел… Простите, дамы, мы знакомы?

– Вчера познакомились, – Эвелин позволила напустить на себя обиженный вид. – На празднике господина Вэла. Я Эвелин, подруга Нины, а это моя дочь Зоя.

– А, ну да, – спохватился сенатор. – Простите меня, столько новых лиц, я немного смешался. Нет, лицо ваше я, конечно, не забыл, Эвелин, а вот на имена у меня всегда память была не особенно хорошая. Кстати, могу познакомить вас с моей женой, Амели. Она прилетела вместе с Марком.

– О! Буду счастлива с ней познакомиться, – восторженно затараторила Эвелин. – Я слышала, она очень умна и красива.

– В самом деле? – в голосе сенатора прозвучали едва уловимые нотки сомнения.

– Так все говорят, – уверенно подтвердила Эвелин.

– Значит, так и есть, – сенатор улыбнулся, ловя себя на мысли, что с большим удовольствием продолжил бы беседовать с Эвелин, а не идти в госпиталь, где и без него сейчас посетителей, наверное, больше, чем надо. Но чувство долга настойчиво требовало, чтобы он, Роберт Мэнси, оставил милых дам и поспешил в госпиталь. – Прошу меня простить, Эвелин, я должен идти. Господин Вэл ждет меня.

– Разумеется, – ответила Эвелин с некоторой досадой. – Надеюсь, мы еще увидимся, и вы познакомите нас с женой и сыном.

– Непременно. Буду рад это сделать.

Роберт Мэнси пошел дальше, а Эвелин взяла дочь под руку и, направляясь в сторону озера, негромко вещала, как хорошо они сделали, что поселились в «Моравии», где столько известных личностей им повезло встретить за последние два дня, и что эти новые знакомства обязательно принесут им новые возможности в ближайшее время. Зоя внимательно слушала мать, не до конца понимая, как знакомства с такими людьми для них, простых смертных, смогут не закончиться здесь же, в Есенике. Девушка была уверена, что по возвращении в Небеса никто из новых знакомых о них даже не вспомнит. Но Эвелин заметила, что дочь еще слишком наивна, если считает, что она, ее мать, не сделает все возможное и невозможное, чтобы извлечь по максимуму выгоду из этих связей. В том, что у нее теперь есть связи, Эвелин не сомневалась.

Кронс появился в клинике вместе с лингвистами. Остальные были уже здесь и, столпившись в приемном помещении, наводили ужас своим количеством на сотрудников клиники. Их попытались вежливо выпроводить на улицу, объявив, что в реанимацию никому кроме жены входить нельзя, а здесь стоять смысла нет, на что Кербер заявил прямо, что смысл того, кому где стоять и что делать, определять не им, и демонстративно уселся ближе к коридору, ведущему в кардиологическое отделение.

– Где господин Вэл? – крикнул вбежавший последним Ашура. Он был нервным настолько, что не мог стоять на месте и перебирал мелкими шажками по коридору. – Что с ним?

– Он почему-то не велел вам к нему приближаться, – произнес Марк с виноватым видом. – Сейчас он в реанимации, с ним Нина.

– В реанимации?! – закричал Ашура так громко, что к нему тут же подошли два медработника и несмотря на оказываемое доктором сопротивление, вывели его на улицу.

– Это недоразумение! Передайте господину Вэлу, что он должен был знать, я должен был сказать ему… – слышался его истеричный голос, пока двери приемного покоя не закрылись.

– Что здесь вообще происходит? – не понял сенатор Мэнси. – Ашура-то что такого вытворил, что властитель запретил ему приближаться?

– Не знаю, – ответил Марк. – Может, стоит выйти и поговорить с ним? Здесь нам в таком количестве явно не рады. Пойдемте на воздух, господа. Будем рядом. Если что-то изменится, нам сообщат. Так ведь? – последний вопрос Марк адресовал медбрату.

– Конечно, господин советник, – обрадовался тот здравой мысли Марка. – Посидите в саду, я распоряжусь, чтобы вам принесли напитки или обед, если пожелаете. Буду лично держать всех в курсе дела, сообщать о малейших изменениях состояния господина Вэла.

– Пойдемте, ваше величество, – обратился Марк к Махинде. – Как говорится, война – войной, а обед – по расписанию.

– Вы мне нравитесь, Марк Мэнси, – обронила Арна, проходя мимо.

«Осторожно, советник, лучше не попадать в сферу интересов моей сестры. Держитесь от нее подальше, это ради вашего блага», – передал Айш мысль.

«Он еще и креатор», – Марк бросил на Айша обреченный взгляд.

«Я вам не соперник, Марк Мэнси, что бы вы себе ни думали», – ответил на его терзания Айш и демонстративно прошел мимо, не удостоив советника даже взгляда.

– А вы, что встали? – Кронс попытался подтолкнуть своих подопечных к выходу. – Особое приглашение ждете?

– Мы должны быть рядом с господином Вэлом. Постарайтесь, господин министр, помочь нам попасть к нему, – сказал Макс.

Кронс задохнулся воздухом и зашелся в кашле от такой вызывающей наглости лингвиста.

– А больше вам ни в чем не надо помочь? – еле выговорил он, багровея от кашля и гнева.

– Больше ни в чем. С остальным мы сами справимся, – убийственно уверенным тоном ответил Ремер.

– Да что… – Кронс не смог завершить мысль, Ремер подошел к нему вплотную и вперил в него взгляд. И в это самое мгновение министр понял, что обязан помочь лингвистам оказаться в реанимации. Что, если он не сможет этого сделать, произойдет что-то на редкость неприятное, возможно, даже страшное. Он не совсем понимал, с ним это страшное случится или с кем-то другим, но в том, что случится, не сомневался. И, словно находясь в гипнотическом сне, Кронс решительным шагом направился по коридору кардиологического отделения, ведя за собой Макса и Ремера. Их дважды попытались остановить, но каждый раз Кронс прикрывал собой лингвистов, пускаясь в словесные перепалки с медицинским персоналом, а Макс и Ремер тем временем проходили вперед, пока в какой-то момент не увидели дверь реанимации и не скрылись за ней. Министр сразу очнулся и, не сумев понять, что он здесь делает, в растерянности поспешил к выходу.

– Где вы пропадаете, господин Кронс? – Кербер увидел блуждающий по сторонам взгляд министра.

– Я как будто сбился с пути… Вы заказали обед?

– Еще нет, ждем меню. Вы вовремя вернулись на праведный путь, – заметил Кербер, но лицо министра осталось безучастным, и начбез решил, что пошутить у него снова не получилось.

Когда обед наконец принесли, Махинда почувствовал, как сильно он устал за полдня, и решил, что после трапезы обязательно отправится отдохнуть.

– Мы сыты, – заметил сенатор, когда тарелки были убраны, а на столах появился чай. – А Нина ничего не ела. Надо бы ее сменить, чтобы она тоже могла пообедать. Может, совершим обмен: Нину заберем сюда, а я пойду вместо нее?

– Не надо никуда идти, – раздался голос появившегося в саду Вэла. Он шел, обнимая Нину или опираясь на нее. – Что? – спросил с улыбкой, видя вытянувшиеся от удивления лица. – Не говорите только, что успели меня похоронить. Осталось что-нибудь поесть или все запасы уничтожили?

– Господин Вэл! присаживайтесь сюда, – раздалось сразу несколько голосов.

– Но, как? Ты уже в порядке? – изумился Махинда, подходя к Вэлу и перекладывая его руку с плеч Нины на свои. – Ну и напугал же ты нас, друг! Садись со мной. Нина, садитесь с нами. Подвиньтесь, Айш, нам нужно еще два места.

– Не суетись, Махинда, – произнес Вэл довольным, но все еще слабым голосом. – Рад вас всех видеть. Иногда стоит прикинуться полумертвым, чтобы всех вместе собрать…

– Прикинуться полумертвым?! – воскликнули Ева и Марк в голос.

– Да все нормально, кризис миновал, – спокойно ответил Вэл, но, увидев Ашуру, сидящего в стороне, недовольно поморщился.

«Уйдите с глаз моих, – передал Вэл. – Уйдите от греха подальше».

Ашура ушел.

– Так о чем вы без меня говорили? – спросил Вэл, садясь рядом с Махиндой.

– Говорили о вас, господин Вэл, – ответил Кербер. – Ваше здоровье в последнее время нас все чаще беспокоит… Вот мы и подумали, хорошо бы вам с Ниной еще какое-то время побыть здесь, понаблюдаться у доктора Ловацки, водички попить…

– Водички, говорите, – улыбался Вэл. – Ну, что же… Нина, побудем еще?

– Побудем, родной, – согласилась Нина, глядя на мужа с нежной заботой. – Будем вместе ходить.

– Хорошая идея, – обрадовался Махинда. – Мы тоже, пожалуй, еще немного задержимся водички попить. Не возражаешь, друг?

– Буду счастлив, – отозвался Вэл. – Предлагаю всем еще немного задержаться, попить водички и обсудить наши дела…

– Давай завтра о делах, дорогой, – вмешалась в разговор Нина. – Не забывай, что доктор сказал.

– Я помню, – Вэл пожал Нине руку, потом поднес ее к губам и поцеловал. – Доктор запретил мне испытывать отрицательные эмоции, – объявил он всем с ироничной улыбкой. – Как вам такое предписание?

– Отлично, по-моему, – заметил Марк, осторожно глядя на Вэла, словно желая получить от него позволения присутствовать рядом. – Мы как раз собирались сегодня вечером устроить философские прения по вопросам бытия. Господин Кронс обещал взять на себя теоретическую подготовку участников.

– Как интересно! – оживился Вэл. – А нас с Ниной пригласите?

– А разве вас нужно приглашать? – в голосе Марка слышалось явное недоумение. – Мы гадали, захотите ли вы… и его королевское величество…

– Да мы за любой кипиш, Марк, какие могут быть сомнения? Так ведь, Махинда?

– Разумеется, с тобой хоть на слона, хоть в философский клуб, Вэл, – отозвался король. – Мина, вы с нами?

– Я? – королева не ожидала, что муж подумает о ней.

– Конечно, мы с вами, – подержала ее Нина. – Вам же интересно узнать, что женщины думают о вопросах бытия. Нас не так много, но мы вполне сможем облегчить ваши умные философские речи нашими житейскими представлениями. Не так ли, Амели?

– Я? – Амели вздрогнула. – Я с большим интересом, но…

– Никаких «но», – вмешался Вэл. – Все наши женщины будут с нами. Нам без вас невозможно. Кто думает иначе, лучше воздержитесь высказываться, потому что доктор запретил мне волноваться, а я в таком случае непременно начну.

– Это шантаж, дорогой, – шепнула мужу Нина, радуясь его игривому тону.

– А хоть бы и так, – довольно отозвался Вэл, принимаясь за обед. – Как хорошо, что все здесь. Жить хочется…

– И как только ему удается так быстро выходить из подобных состояний? – заметил Кербер, чуть слышно делясь мыслями с военным министром, как только Вэл и Нина ушли отдыхать. – В феврале, когда Нина исчезла, все были уверены, что он слег надолго. Но властитель вернулся домой в тот же вечер. Сегодня и двух часов не прошло…

– Я наблюдал за ним в Шрилане, – едва шевеля губами, ответил Кай Загория. – Самоконтроль господина Вэла невозможно понять, мне иногда казалось, что он не человек. Он же почти не спал несколько месяцев, сам мне говорил, да я и не видел ни разу, чтобы он спал, пока мы на острове были. И при этом у него энергии – на десять человек с лихвой. А о всяких таких возможностях я и не говорю. Вспомните Солерно, как он десятки тысяч усмирил, а купол над Канди…

– Говорят, он практически в одиночку за ночь поднял плотину в деревне ведов, – прошептал неслышно подкравшийся к ним Махинда.

Кербер и Загория вскрикнули от неожиданности, а король зашелся смехом, довольный произведенным эффектом.

– Ваше Величество! – воскликнул военный министр. – Мы так с ума можем сойти!

– Уф, – выдохнул Кербер. – Про плотину правда?

– Правда, – негромко сказал Виду, сидевший в стороне рядом с женой. Поймав на себе взгляды, привлеченные словами мужа, Рита смутилась так сильно, что румянец проступил даже сквозь ее темную кожу. – Брат Риты рассказывал, он тоже там был. Если бы не махатта Вэл, у меня не было бы любимой жены. Он дал матери Риты приданое для нее, а меня увидел мужем.

– Как это: увидел мужем? – с интересом отозвался Махинда.

– Это странная история, ваше величество, – вмешался в разговор Гопал. – Помните, вы отправили нас на поиски махатты, а потом мы полетели в деревню?

– Гопал, – оборвал выступление друга Виду. – Вряд ли его величеству это интересно.

– Нет, почему же, очень даже интересно послушать. Говори, Гопал, – приказал Махинда, садясь рядом с Кербером и Каем.

Гопал в красках поведал о сватовстве Виду к Рите, о том, как они пытались отговорить его от поспешной женитьбы, и о странной упертости Виду исполнить волю махатты, переданную братом Риты.

– Я, как только Виду увидела, сразу поняла, что мой муж пришел. А когда пуруша прилетел, вместо отца меня Виду отдавал, – перевел Гопал слова Риты, не поднимавшей глаз от смущения.

– С ума сойти, – проговорил сенатор Мэнси. – И когда только он все успевает?

– У него свое отношение со временем, – обронил Кронс.

– Что вы имеете в виду, министр? – Махинда пристально смотрел в глаза Кронсу.

– Только то, что властитель не тратит время впустую, он старается каждую минуту провести с пользой, – ответил Кронс.

– А мне показалось, вы еще что-то подразумевали, – не успокаивался король.

Махинда и Кронс обменялись долгими взглядами, а потом отвели их, словно померились силами и объявили ничью.

– Ясно одно: Вэл Лоу – человек исключительный, – как бы между прочим заключила мадам Мэнси, поворачиваясь к Еве и прося ее передать салфетку.

– Маман, вы порой потрясаете меня меткостью своих замечаний, – вырвалось у Марка невольно.

– Не только вас, советник, – согласился Кербер. – Вспомните идею с мнимой командировкой властителя…

Кербер замолчал на полуслове, выражение его лица застыло в промежуточном между ужасом и отчаянием состоянии. Сенатор, Марк, министр Кронс, Ева да и сама мадам Амели замерли в каком-то оцепенении, боясь открыть рот.

– Мама может, – голос Кира в образовавшейся тишине прозвучал странно, словно говорил не Кир, а кто-то другой, чужой, смеющийся над происходящим с пугающе серьезным выражением лица. – Господин Кронс, а мне можно стать участником философского клуба?

– Разумеется, – механически произнес министр, во все глаза смотря то на Кира, то на Кербера, то на мадам Мэнси. – Без тебя, Кир, клуб будет неполным. Обязательно приходи. Мы с тобой любой вопрос сможем…

Вэл и Нина проснулись около пяти.

– Выспался? – спросила Нина, сладко потягиваясь.

– Да, а ты?

– Тоже. Голова немного тяжелая, и ужасно хочется есть. Пойдем в душ, Вэл. Помоешь мне спинку…

– Пойдем, – Вэл тяжело задышал. – Помою… Успеем…