Шарусси

«Оберегай свои земли, как оберегаю я тебя. Оберегай того, в ком есть сила для тебя. Слушай его, как самое себя. Почитай его превыше себя и не противься воле его, ибо воля его – моя воля».

Его?.. В сознании мелькнула расплывчатая тень, едва угадываемый отголосок другой жизни. У тени не было лица или фигуры, но в дымке я различила каре-зелёные глаза, и в области сердца вдруг стало лихорадочно знобко.

Я… помню его.

«Почему же ты усомнилась, дитя?» – грозным, недовольным голосом бабули спросила Шарусси. Пламя подступило ближе, присматриваясь, прислушиваясь к мелькнувшим изменениям. К тени потянулись огненные нити. Жар цветка становился всё сильнее, яростнее, беспощаднее и злее.

Потому что… Потому что его я хочу оберегать не по велению природы, а по желанию сердца. Потому что если я покорюсь, то ничего моего к нему не останется.

«Ты отвергаешь мой дар?» – вспышка обожгла, разрозненный узор на теле полыхнул и налился яркой краской. Пламя, как по пороховой нити, взобралось до самой моей макушки. Я сделала попытку отступить на шаг, защищаясь, но папоротник удержал меня на месте. Гибкий стебель обратился металлическим тросом.

Нет-нет, вовсе нет! Я только прошу отсрочки. Всё, о чём прошу, это о времени. Я не должна оставить сожалений.

«Пустое, дитя. Мир смертных скоротечен, и все твои привязанности души со временем лишь потеряют смысл. Будь готова отпустить их. Не привязывайся и не имей надежд».

Прошу вас… У меня ещё есть время.

«У тебя есть время» – нехотя, насмешливо подтвердила Шарусси.

Огненный свет, в котором я стояла, отдалился и ударил болезненной вспышкой. Меня вышвырнуло в реальность, как рыбу из воды, и я задохнулась надрывным кашлем. Надо мной болтался круг открытого, голубого неба, и рассеивался дым. Ветерок обжигающим холодом гулял по телу. Я осторожно перекатилась на бок и поджала к груди голые колени. Моя одежда сгорела дотла.

Пункт 3. Осознать силу, нащупать цель

«Когда решение даётся с трудом, это не значит, что оно неверное. Это означает, что разум берёт верх над чувствами, а те сдаваться не любят»,26 липеня 4076 года п.н.л.

Из дневниковых записей странствующей Хранительницы Борны.

Вопреки промелькнувшим опасениям, мои кости не просвечивали сквозь кровоточащие раны, и даже кожа не оплавилась подобно дешёвой свече из парафина, что привозили в больших количествах в Нануэк с заброшенных земель. Я осталась цела и относительно невредима. О тесном общении с Шарусси не позволяли забыть зуд и утихающий кашель. Сорвавшись со сгоревшего крепления, передо мной по-сиротски лежал проводник. Сталь простенькой рукояти ловила на гладкое оголовье луч солнца и отражала его прямо мне в лицо. Должно быть, на бедре остался ожог от раскалённого металла.

Погрузившись в себя, я не заметила приближения мага.

– Состояние стабильное, – неожиданно потеряно и немного недоверчиво проговорил Роэн. – Повреждений нет, чуть обожжена кожа, но ничего критичного. Борна, вы как? – Он сел напротив и заглянул в мои глаза, видимо, выискивая в них хотя бы худой отсвет мысли. – Вы горели факелом, я не мог приблизиться. Скажите хоть что-нибудь.

– Я живая, – проскрипела я и хмыкнула. Наблюдать за озадаченным Тэрдомом мне понравилось.

– Это я вижу, – шутка не возымела эффекта на хмурого мужчину. Количество обнажённых женщин на одного мага не вписывалось в его математику, и он, не иначе как уравновешивая соотношение, поделился со мной своим пиджаком. – Я помогу вам подняться. Вот так.

Когда он говорил со мной, как с малым ребёнком, мне тоже нравилось, и я с воодушевлением ему подыгрывала. Послушно продевала руки в рукава, не шевелилась, покуда он запахивал полы в попытке скрыть наготу и не сводила с него взгляда. Он же в свою очередь предпочитал с ним не сталкиваться.

– Борна, мой фон, он в кармане. Будьте добры?

Я послушно извлекла коробочку, не заботясь о том, что открыла на обозрение грудь. Роэну тоже было не до того. Сначала он звонил водителю, затем Мирису и Грину. Я не особо вникала в разговоры-приказы, услышала только, что он попросил привезти для меня новую одежду.

Мы находились внутри здания-колодца в окружении прозрачных стен, за которыми просматривалось незатейливое убранство коридора. Коридор сворачивался змеёй, кусающей себя за хвост, и служил ровно для того, чтобы открыть обзор на зелёную площадку с главным героем – папоротником. Я повернулась к бутону. Лужайка с короткой травой обрамляла пышные вайи, как постамент. Пылающий цветок качался себе среди них на ветру, переливаясь от жёлтого к синему. Иномирный и восхитительный. Сейчас ничто не напоминало о его способностях манить с неистовой силой, лишать воли и вторгаться в сознание, запускать корни вглубь души и выуживать из её недр сокровенное: голоса любимых людей.

Слыша их, я ведь и не задумалась о том, что это лишь иллюзия. В те секунды они ожили, обрели оболочку, и мне подумалось, что их голоса, они никуда не исчезли после смерти, они растворились в природе и скрылись под невидимым для обычных людей пологом. Мне померещилось, что, прими я дар Шарусси, могла бы стать к ним ближе. Какая глупость… Я прищурилась, разглядывая цветок. И подлость.

Не смей использовать моих близких.

– Вы его не приняли, – констатировал Роэн, закончив разговор. Коробочку он положил рядом с собой. – Почему вы так неистово сопротивляетесь?

Правда была простой и незамысловатой. Для меня, девочки из эрии, выросшей в абсолютной свободе выбора, он был настолько естественным, что я не могла себе представить иного варианта. Даже Шарусси не удалось сместить приоритеты в свою пользу. Она притупила моё желание найти убийцу, отмела мои сомнения в её власти, но впитанное с детства неприятие принуждения оказалось ей не по зубам.

– Хотите услышать правду? – Я чуть помедлила, но возражений не услышала. – Чтобы понять себя и свои чувства к вам.

– Это что-то изменит? – скованно спросил Мороэн.

– Я привыкла знать, на что иду.

– А вы упёртая, – не пойми чему развеселился он. – И ваша честность обескураживает. Вас совсем не пугает быть отвергнутой?

– А вас не пугает, что, отвергнув меня, вы потеряете хранителя?

– Хм, переходим к шантажу? – лукаво улыбнулся мужчина и закатал рукава голубой рубашки. Он откинулся на руки и подставил лицо солнцу. Деловой образ распался.

– А вы бы согласились?

– Вы бесспорно интересная женщина, Борна. И красивая, – он скользнул вдоль мало прикрытого тела. – Но наша с вами связь не для коротких интрижек. Представьте, что получится, если роман потерпит крах? Моя важнейшая задача – это благополучие терры, а ваша – сохранение баланса в ней.

– То есть, вы об этом думали? – не без удовольствия отметила я, даже не делая попыток целомудренно запахнуться.

– Да, – не стал отрицать маг.

– Почему вы решили, что у нас не срастётся?

– Потому что я взрослый мужчина и знаю, как это бывает. Романтические чувства увядают, им на смену приходит, в лучшем случае, равнодушие. В худшем – находиться наедине будет невыносимо. При таком раскладе удерживать достойные лица и совместно работать сложно и морально затратно.

– И мы бы не справились? – подытожила я логику Роэна.

– Не знаю. Но проверять не хочу.

– Здорово, что для вас всё так очевидно. – Я снова посмотрела на папоротник. В отличие от Роэна, он сдался под натиском моего желания. – Мне бы вашу уверенность, я бы, может, и не тянула кота за хвост.

– Очень надеюсь, что вы в итоге не сбежите.

– Не сбегу, – убеждённая в своей позиции, заверила я, а потом подумала и добавила к обещанию небольшое условие: – А если сбегу, то обязательно вернусь.

Маг собрал в кулак всё своё терпение и возвёл глаза к небу, как будто просил его образумить одну легкомысленную особу.

– Я понял, что упрямства в вас хватит не на одного барана.

– Да ладно вам, – небрежно отмахнулась я. – Это так же означает, что данное слово я держу.

– Тогда пообещайте мне вот что, – ловко подловил он, – вы не предпримете никаких шагов в одиночку, пока мы не встретим вашего знакомого хранителя и не выслушаем его показания.

– Идёт, – поразмыслив, кивнула я.

– И помните, что мы с вами – команда. Мы всё обсуждаем и решаем вместе, – продолжил он, очевидно, рассчитывая на мою неожиданную сговорчивость.

Эдак он список пожеланий на радостях выкатит. Я в очередной раз согласно кивнула, чисто из желания проверить, насколько хватит наглости Тэрдома, но тот решил не злоупотреблять моей щедростью и окончательно растянулся на траве. Удовлетворённый переговорами маг смежил веки и заложил руки за голову. Я несколько мгновений поразмышляла над тем, должна ли прояснить, что последний озвученный пункт не был переведён в разряд обещания, и смолчала. Оставлю этот козырь про запас.

– Я заметил у вас шрам на ребре. Вас ранили? – переменил он тему.

Я как раз примеривалась, как бы незаметнее устроиться рядом, и вопрос застал меня врасплох.

– То был неравный бой, – драматично изрекла я, припоминая злополучный день моего фиаско. – Темнота обступила, ослепляя. Коварный враг напал внезапно, и мои надежды рухнули в один миг! Буквально. – Мой театральный вздох потонул в тишине.

Маг открыл левый глаз и скосил его на меня.

– Вам всё веселье, Борна.

– Не плакать же. – Я неуклюже плюхнулась в траву, замечая улыбку на лице мужчины. – Справедливости ради, я не соврала ни словом. Я упала с лестницы в собственном погребе, когда спускалась за вареньем и соленьями. Ступенька прогнила и подломилась, когда я поднималась наверх. Баночки разбились, а я неудачно упала на осколок и сломала ребро. Вот и все мои похождения.

И тут случилось невероятное: Мороэн-тэ рассмеялся. Не знаю, о чём он подумал, что представил, но это его развеселило так, что он хохотал, как безумный. Заразительный смех перекинулся на меня, и мы провели пару незабываемых минут в уморительных конвульсиях.

Потешная история сбросила с нас накопившееся раздражение и разрушила появившееся недопонимание. До самого прибытия ардэа мы беззаботно болтали, как тогда, когда только узнавали друг друга, путешествуя по Нануэку. Я поймала себя на том, что ужасно соскучилась по той недалёкой поре.

Через час я стояла на верхнем уровне парковки в ожидании Хельды. Прощаясь, Роэн не смог сдержать смешков вроде: «Не хватило вам впечатлений на сегодня?», а я, конечно же, не удержалась от ответной шпильки: «Какие могут остаться впечатления после того, как вы не польстились на обнажённую меня», на что он буркнул что-то в своём высокоморальном духе про неприличное предложение. В общем, я наслаждалась перепалкой, но едва летающий механизм опустился на крышу небоскрёба и плавно, на низкой скорости проскользил вдоль десятков примерно таких же, но замерших в ожидании хозяев ардэа, нетерпеливо отстегнула ремень безопасности. Меня ждал Ваэльнас.

Хель задержалась минут на десять. Заглушив свою модель цвета отсыревшей осенней листвы и открыв дверцу, она тут же пожаловалась:

– Пробки – жуть!

– А мы быстро добрались, – буднично вставила я, будто имела хоть какой-то опыт в заторах на высоте с пару вёрст.

– Наверное, вы из центра летели или по выделенной. На съезде с третьей секьоры авария, встало всё намертво! А где платье? – недоумённо спросила девушка и осмотрела новый наряд, отличавшийся большей функциональностью от утреннего. – И причёска?..

– Не выдержали напора стихии.

Честность ещё сильнее запутала Хельду, но уточнять, что же всё-таки случилось, она не стала, только кивнула, оставив меня саму теряться в домыслах относительно её сдержанной позиции. Либо дело в воспитании, либо в незаинтересованности, заключила я.

– Ну что, ты готова спуститься вниз? – Хель забросила металлический ремешок сумочки на плечо и нажала кнопку на маленькой коробочке, что выключала ардэа. Подсветка погасла, механизм опустился на прорезиненный пол и свернул боковые зеркала, как провинившийся щенок ушки. – С высоты полёта вид прекрасен, но вся жизнь кипит гораздо ниже, – настраивала меня девушка.

– Не по лестнице же? – Я не ожидала подобной каверзы от техногенного континента и спросила ради забавы.

– Ваэльнас тебя удивит! – лукаво улыбнулась она и подхватила меня под локоть. – Сейчас я покажу тебе панорамный лифт!

– Лифт? – повторила я незнакомое слово, запоминая его.

– Лифт! – подтвердила Хель, смешно двигая бровями вверх-вниз.

Цанте отличался от Нануэка кардинально. До сумасшествия, до дрожи в конечностях, до испуганного вскрика, до восторженного вздоха. Это не мир будущего, здесь выстроили совершенно другую цивилизацию параллельно нашей. Над горожанами летали ардэа, а внизу по огороженным дорожкам разъезжали велосипеды и рикши – так Хель назвала конструкцию из приделанного к велосипеду вагончика.

Быстро выяснилось, что сто этажей – это не предел. В Ваэльнасе, чтобы увидеть небо с земли, приходилось сильно задирать голову. Что интересно, чтобы оценить здание, голову также приходилось сразу задирать вверх, а потом спускаться взглядом вниз, тут и там обнаруживая примерно один и тот же стиль архитектуры. Строители не отходили от основной идеи стекла и железа, но где-то встречались более приземистые, каменные дома по сорок-пятьдесят этажей, что относились к периоду ранней застройки. Пока я восхищалась пластичностью камня под руками умельцев, Хельда не перебивала, а в конце сделала уточнение, что это вовсе не камень, а бетонные блоки с облицовкой.

Для удобства пешеходов под ногами лежали широкие плиты, надо сказать, не отличавшиеся чистотой. Из-за того, что многие люди пили и ели прямо на бегу, вниз летели брызги сладких напитков и соусов. А ещё в городе сортировали мусор в огромные чёрные мешки, которые выставляли на улицу в ожидании уборочной бригады. На солнце собранный мусор нагревался, и вонь гниющих пищевых отходов наполняла проулки, вытесняя воздух. Все эти запахи смешивались и порождали другой, новый. Сначала от него хотелось спрятаться, зажать нос, но я быстро притерпелась. В Энрацу, к слову, дышать было намного неприятнее.

Хель рассказала, что социальным ардеа, поддерживающим жизнь населения, разрешается спускаться в самый низ, и мусор убирают с улиц трижды в день по согласованному режиму, поэтому персонал ресторанчиков и домов немного заблаговременно вытаскивает мешки наружу, а по утру, до наплыва людей, дороги проливают водой со специальным чистящим раствором.

Вот зелени действительно в городе росло немного. В том месте, куда привёз меня утром Роэн, вокруг находилось множество ухоженных и высоких деревьев, и я подумывала поставить минус в списке предубеждений о Цанте. Но то был парк, и как оказалось, самый крупный в терре, такой, что и за день не обойдёшь: с мостиками, с ручейками, беседками. А вот остальной терре не так повезло с природным пейзажем. Жители и сами явно тосковали среди стекла, и во внутренних двориках виднелись небольшие островки с клумбами, кустарниками и лавочками. На первых этажах прозрачных высоток располагались миниатюрные сады и водопады, а кое-где зелёный или бордовый плющ поднимался по фасаду до самых крыш.

Что касается еды, она тут продавалась везде. Местные называли шинки «кафе» и «ресторанами», последние относились к категории подороже и имели улучшенный интерьер, а первые представляли как уличные фургончики быстрого питания, так и заведения поприличнее. Мы сели перекусить именно в такой, попроще, и раздери меня леший, но вкуснее этой поджаренной булки с котлетой, сыром и свежими овощами я ничего не ела в своей жизни!

Я бы ещё гуляла и гуляла, постигая невероятные виды города, но Хель засобиралась в резиденцию: у Анимы к вечеру заканчивались занятия.

– Давай завтра тоже выберемся? – предложила девушка. – Поднимемся на смотровую площадку Холтрона. Это главное высотное здание Ваэльнаса, его постройку спонсировал пятый Тэрдом нового столетия. Потом зайдём в одну галерею, я покажу тебе наше искусство, а ещё можем прокатиться на лодке по заливу, оттуда открываются изумительные виды на небоскрёбы.

– Так и сделаем! – подхватила я, рассматривая уменьшающийся Ваэльнас из того самого панорамного лифта, с помощью которого ранее мы спускались. – А Роэн какой по счёту?

– Он седьмой. У нас избранный Тэрдом правит десять лет.

– Значит, он у власти уже шесть лет?

– Да, в стужень, незадолго до перехода в сечень, мы празднуем День назначения. Это единый для Цанте праздник. Всегда устраивают маскарад, очень весело!

Чем выше мы поднимались, тем различимее проступал на горизонте Белый океан. Высокие здания скукожились, а некоторые из них превратились в плоские стежки на растянутой в пяльцах ткани; люди становились до того крохотными, что походили на снующих муравьёв в цветных одеждах. Сумасшедшая их жизнь с высоты казалась надуманной спешкой, но когда мы гуляли там, внизу, то ничем не отличались от остальных, и любой, кто смотрел бы на нас из такого лифта, мог думать о нас, как о муравьях.

– Как тебе город? – Хель прислонилась спиной к поручню, отгораживающему нас от стекла и чувства неминуемого падения.

– Ужасный запах, – рассмеялась я.

– Так тебе не понравилось? – заметно приуныла она.

– Нет, что ты! – замахала я руками. – В смысле, запах ужасен, это правда, но сама терра удивительна. Конечно, раньше я не видела ничего подобного. Нануэк совсем другой, ты даже представить себе не сможешь, насколько наши континенты разные. Их невозможно сравнивать, это бесполезно.

– Скучаешь по дому? – разгадала Хель мою интонацию, быстро скатившуюся с восторга к ностальгии.

– Если мой дом – это весь Нануэк, то да. – Я заставила себя улыбнуться, чтобы не вызвать сочувствия, но похоже, добилась обратного результата. Хель поджала губы, и я, испугавшись стать в её глазах нытиком, тут же закончила стенания: – Не будем об этом, теперь это не имеет значения.

– Шарусси сильно изменила твою жизнь?

Вопрос прозвучал слишком выверено для спонтанного. Оно и понятно, будь я на месте Хельды, тоже не преминула бы расспросить хранителя о постигших его изменениях.

– Сложно сказать, что не изменила, так что, да. Сильно.

– Не знаю, что бы со мною случилось, если бы Шарусси выбрала меня или Грина, – вздохнула девушка. – Я бы не смогла оставить его. Мы очень связаны. Для меня проявление Шарусси стало бы настоящей трагедией. Это очень несправедливо, если посмотреть. Да, я понимаю необходимость хранителей в мире, но каково это, бросить свой дом, семью, домашних питомцев? Ведь у редкого человека к тридцати трём нет хотя бы дома. Не зря в народе Шарусси считают тьмой, ведь она забирает у человека всё, что он приобрёл.

– К счастью, ничего существенного я не лишилась. Дом, правда, жалко.

Ни я, ни Хельда не успели осознать, пошутила я или нет. Лифт пискнул и остановился. Разговор свернулся сам собой.

Как выяснилось, домой торопились мы зря. Если бы Хель знала, что племянница находится в надёжных руках бабушки и дедушки, мы бы точно не неслись с неистовой скоростью по секьорам, обгоняя поток. А если бы кто-нибудь предупредил нас о внезапном визите Видэ-атэ, мы бы, пожалуй, погуляли ещё по городу. Хель бросила быстрый, недовольный взгляд на Мириса, стоявшего при входе в распахнутую гостиную, тот виновато опустил глаза в пол, опасаясь издать компрометирующий его звук.

– Хельда, дорогая, – пропела гостья.

До того, как все взгляды обратились к нам, я позорно сделала шаг назад, за дверь. Отсюда меня видел один Мирис. На этот раз он скорчил понимающую гримасу.

– О, а разве я не видела твою приятельницу? – Видэ-атэ вытянула тонкую шею и посмотрела за спину Хельды. – Неужели она не зайдёт поздороваться? Это же была Борна?

Последовала заминка, Хель обернулась и обнаружила себя брошенной.

– Наверное, у неё возникли дела, – легко сочинила девушка. – Матушка, отец, – Хель поочередно прижалась к тестю и свекрови.

– Так неудобно получилось, – заметила Видэ-атэ, которая неудобно себя совершенно не чувствовала, судя по её расслабленной позе и жестам.

Мирис закусил губу, сдерживая смех.

–Борна? Та самая Хранительница? – спросила мама Роэна. – Неужели, Мороэн будет прятать её и от нас?

– Нет, матушка, что вы. Я думаю, у Борны и правда появились неотложные дела. Вы позже обязательно познакомитесь.

– Так она и есть та самая Хранительница?! – воскликнула Видэ-атэ. – Я так и думала! Ваш сын умеет хранить тайны, матушка.

– А я, похоже, нет, – смутилась женщина. – Видэ, не разглашай это, пока Мороэн не разрешит.

– Вы могли бы и не просить о таком, я всё понимаю, – кокетливо растянула звуки претендентка на сердце Тэрдома и мягко коснулась руки матери в доверительном жесте.

Удивительно красивый и певучий голос Видэ-атэ действовал примерно так же, как зубная боль. Я скривилась и под незаметный кивок Мириса удалилась. Мне предстояла другая, очень важная встреча: официальное знакомство с животным миром Ваэльнаса.

Во время переодевания меня потряхивало. И я бы обманула себя, если бы списала дрожь на напряжение от ожидания. Наличие Видэ-атэ в жизни Мороэна задевало сильнее, чем я могла предположить. Её тесные отношения с родителями Роэна плодили муторные мысли, глушило их только напоминание об оппозиции в лице ощутимого большинства членов семьи. Я была бы жалкой в своей недальновидной влюблённости, коли бы допустила мысль о том, что она безнадёжна. Да, тщеславия мне не занимать.

Подбодрив зеркальное отражение живеньким напутствием, я отправилась в конюшню.

Вазила нетерпеливо мялся у денника Гуки и, завидев меня, тут же подбежал. Выглядел дух на этот раз не взволнованным, а встревоженным. Он с немым вопросом присматривался ко мне, суетился, помогая, и старался быть во всём полезным, предупреждая любые просьбы. После нескольких попыток узнать причину его поведения, я сдалась. Капог, похоже, хранил секреты не хуже своего Тэрдома.

Поседлавшись, я уточнила наезженную дорогу к горе и вывела кобылу на улицу. Никаких ворот в этой части резиденции не имелось, поэтому я сразу подпрыгнула в стремени и, подобрав повод, тронула девочку ногами.

Гука кочевряжилась с четверть часа, прикидываясь робкой породистой лошадкой, не знавшей тягости шляхов. То её пугала листва, то шелест дерева, то извилистая палка на земле. Но самое страшное подкралось внезапно – собственная тень выросла из-за поворота и легла под копыта. Гука взбрыкнула, чуть не отправив меня попробовать местный дёрн на вкус.

– Да что ты творишь?! От соседок набралась? – рявкнула я и поддала по покатым бокам икрами.

Уж я-то знала, что тенью её нервную систему не поразишь. Так, придуривается со скуки.

Гука обиженно фыркнула и пустилась в галоп, в одночасье вспомнив, что ноги нужны не только для того, чтобы трусливо на них ковылять.

С заданным темпом мы шустро добрались до леса, а заходить в него нужды не было. Животные, птицы, змеи – все собрались на границе поля. Гука сама перешла на неторопливую рысь, затем на шаг, и, гордо выгнув шею, понесла меня, как хрустальную вазу. Ладно, может, соседки не только плохому её научили. Красивый шаг она, ручаюсь, позаимствовала у Авы. Кобыла мага ступала именно так: торжественно, величаво.

В эмоциональном фоне встречающих радости я не заметила и несколько озадачилась. Вчера они собрались под окнами резиденции, рискуя жизнями, ради приветствия, а сегодня не пускают меня на порог леса, переполненные непониманием и тихой обидой. Я разрешила Гуке подойти ближе и спешилась.

Животные и духи леса безмолвствовали. А собралось их много. Ветки провисли под тяжестью птиц и мелких грызунов, кусты ломились под насекомыми, крупные звери пропустили вперёд маленьких. Буйно растущая трава вжалась в землю, смятая тысячью лап и копыт. Они ждали.

Я обвела взглядом животный мир и спокойно поинтересовалась:

– Что не так? Я пришла поприветствовать вас, как и обещала.

Ответа не последовало, и мне пришлось повториться:

– Что не так? Духи, скажите мне.

Листья деревьев затрепетали без ветра, до ушей донёсся свист рассекаемого воздуха. Звери расступились, и сквозь образовавшийся проход к моим ногам выкатился приличного размера земляной ком с беспорядочно торчащей отовсюду трухой. От кома отделились тоненькие узловатые пальцы, кисти, локти. Следом, минуя плечи, проявилась волосатая голова, она поднялась выше, и я увидела сучковатый нос и огромные оранжевые глаза на круглом лице без бровей и ресниц. Через пару мгновений передо мной стоял, опираясь на посох, леший. Нечистый дух ростом всего в полтора аршина, имел худое телосложение, немного скрытое под пушистым моховым плащом, но держался как и полагалось истинному хозяину леса. Он твёрдо смотрел мне в глаза, и я чувствовала наполняющую его решимость. Она пульсировала в нём, гранича с безысходностью. Похвальная храбрость перед лицом Хранителя, я бы сказала, даже дерзость. Стало быть, и причина неприветливого выхода стоящая.