Шарусси

Троица очень сплочённо подошла к созданию моего образа. Мирис составлял комплекты, прикладывая их к себе и рассматривая результат в зеркало, Ани планомерно извлекала всю обувь из коробок, а Хель руководила процессом, устроившись в своём любимом кресле и обняв бархатную подушечку с игривыми кисточками.

– Пойду-ка я в душ, всё равно толку от меня никакого, – мои слова потонули в гаме, но повторяться я не рискнула и проворно скрылась за дверью.

До того, как вода заглушила голоса, я могла их слышать. И слушая, улыбалась.

– Мирис, у неё рабочая встреча, а не коктейльная вечеринка, давай без кружев.

– Если правильно обыграть…

– Мирис, главное правило вкуса – уместность. Вот, а это уже лучше.

– Папа ненавидит фиолетовый, – авторитетно вставила Ани.

– Это нежно-фиолетовый, – поправил Мирис.

– Какая разница, он же фиолетовый! – не приняла возражений девочка.

– Ладно, барышня, а как вам такой вариант?

– Тётя Хель, опять кружева!

– Мирис! – вздохнула Хельда и призадумалась. – А вообще, знаешь… Милая, возьми те чёрные туфли с розовым каблуком.

Дочистив зубы, я открыла воду в душе и ступила за прозрачную перегородку. Ненавижу высокие каблуки, а выбранные Хель туфли, насколько я помнила, были именно с такими. При жизни в Кэпите, в студенческие годы у меня случались разные попытки приспособиться к неплоской обуви, но те обладали поразительно подлым качеством – каблуки проваливались в землю, застревали в щелях мостовых (а уж казалось бы, где их ещё выгуливать, как не по мощёной дороге!) и безнадёжно царапались. Зато вот в сапожках для всадниц каблучки делали маленькими и широкими, что очень меня устраивало.

Через пятнадцать минут я застала лишь последствия нахождения в моей спальне троицы: на дверце шкафа висело платье, на полу стояла подготовленная пара туфель. Поясная сумочка, перекинутая через крюк вешалки, безоговорочно не подходила для того, чтобы спрятать в ней кинжал.

Платье мне понравилось ещё вчера, правда я и подумать не могла, что мне предложат надеть его к завтраку. Плотное чёрное кружево само по себе смотрелось провокационно, но глухое нижнее платье полностью меняло облик, оставляя приоткрытыми лишь плечи, руки и полоску ниже колена. Каблук выглядел устрашающе, но благодаря своей массивности получился вполне устойчивым. Я убрала волосы в низкий пучок, создавая строгий контраст с обманчиво лёгким платьем, подвязала кинжал к кожаному стрэпу на бедре и отправилась удивлять домочадцев.

– Ах, какой гривуазный наряд! – подмигнул поджидавший меня Мирис.

– Че-чего? – запнулась я.

– Игривый, но пристойный, – пояснил мужчина, снова подмигивая. – Я вас провожу, Хранительница, все уже в сборе.

– Может, лучше переодеться?

– Ни в коем случае! – поспешно заверил меня Мирис и подхватил под руку, чтобы я не удрала.

Кого я послушала… Ани и Хельда заговорщически улыбались, Грин выронил вилку, а Мороэн натурально забыл закрыть рот, и струйка зелёной жидкости стекла по его подбородку обратно в тарелку.

– Ну, всё! – Я развернулась, чтобы уйти, но Мирис действовал на опережение – он преградил мне дорогу и замахал руками. Я так сорвавшуюся с корды Гуку обычно загоняла в денник.

– Борна, я тебя не узнал! – Грин встал со стула и жестом указал на свободное место. – Не злись. В шортах и футболке ты походила на бездомную. А сейчас вон, человек.

– Грин, ну ты, думай, что несёшь, – зашипела на него Хельда.

– Я же по-доброму.

– Это не слишком? – переспросила я, глядя на Роэна.

Тот с оплошностью уже справился, поспешно промокнув губы салфеткой, и вернулся к еде.

– Всё в порядке, – заверил меня маг отрезвляющим тоном, и я распрямила плечи от скользнувшей прохлады. – Борна, садитесь есть, я планирую через полчаса выезжать.

– Наш разговор отменяется?

Я села напротив Ани. Девочка раззадорилась после забавной сцены и начала баловаться с едой, искоса поглядывая на меня хитрющими голубыми глазами.

– Нет, всё в силе. Проведём встречу в городе. Вы же хотели его увидеть?

– И у вас будет возможность мне его показать? – в тон ему усомнилась я.

Роэн ухмыльнулся и пояснил:

– Я в вашем распоряжении до одиннадцати. Отвезу вас в центр, знакомиться с Ваэльнасом лучше оттуда. Когда закончим, водитель вас заберёт. Водитель – это человек, который управляет ардэа.

– Так никуда не годится, – перебила Хельда. – Что это за экскурсия на пару часов, половина из которой в ардэа. Борна, если ты не против, я могла бы подъехать в центр, и мы погуляем вместе. Хочешь?

– Как я могу быть против! – обрадовалась я. – Отличное предложение.

– А я? А как же я? – Анима капризно швырнула ложку в тарелку и скрестила руки на груди.

– А у тебя сегодня занятия, – напомнила Хельда ребёнку, но дружелюбный настрой не помог.

Слёзы моментально собрались на ресницах крупными каплями и посыпались градом по лицу расстроенного ребёнка.

– Я тоже хочу погулять с Борной! Я тоже хочу! Вы не можете так со мной поступать!

– Анима, – строго сказал маг, – прекращай. Если не можешь успокоиться, выйди из-за стола и отправляйся в свою комнату.

Не знаю, на какой эффект рассчитывал Мороэн, но Ани действительно встала из-за стола и ушла. Сквозь отворённые двери столовой мы слышали, как она, всхлипывая, жаловалась собакам на всю несправедливость мира. Девочка прошлась по всем: по учителям, по Хель, по отцу, к каждому она имела обширный список претензий. Я невольно отметила подробность, с которой дочь мага подошла к распеканию взрослых. Для юного возраста она прекрасно справлялась с пониманием себя.

– Я не против, давай возьмём её с собой, – я нарушила установившуюся тишину.

– Не надо, – за Хель ответил Роэн. – Вы не обязаны потакать её прихоти. Хель, не разрешай ей сегодня смотреть тиви.

– Ладно, – вздохнула девушка. – Ты сегодня поздно вернёшься? Уложить её без тебя?

– Я тебе напишу. Попробую успеть к девяти.

– У тебя в шесть конференция по бюджету, – напомнил Грин, сверяясь с таблицей в своём фоне.

– Да, помню, – кивнул Роэн. – Но это первая встреча, надо будет пройтись по верхам и обозначить поле работ, не должны засидеться допоздна.

– Скажи это социальникам. Я знаю, что они подготовили ряд вопросов для обсуждения.

– Тогда созвонись с ними заранее, узнай, что у них там на повестке, – тут же сориентировался Роэн. – У меня на полчаса будет окно с четырёх, обсудим.

– Записал.

Я молча жевала булочку и запивала её ароматным кофе. Скорость выдаваемых новых слов в минуту могла бы сравниться с расстрельным залпом. Я видела себя стоящей у стены и в меня то и дело кидали «конференциями» и «социальниками». К концу разговора я хотела сползти со стула, расписавшись в «профнепригодности».

В это утро нам не пришлось седлать двухместный арцикл. У распахнутой задней дверцы тёмно-шоколадного корпуса ардэа нас встречал мужчина в стандартной форме резиденции. Он стоял так прямо по курсу, а мы двигались так целенаправленно, что у меня не осталось никаких идей, кроме очевидной:

– Что? Прямо внутрь? – шёпотом спросила у мага, но пустое подземное помещение сыграло против меня: водитель услышал сказанное и поджал растягивающиеся в смешке губы.

– Да, – незатейливо ответил маг и пропустил меня перед собой.

Прежде чем я успела выдать ещё что-то не менее умное, мою голову накрыла мужская ладонь и плавно втолкнула в брюхо ардэа, предостерегая от удара о низкую крышу.

Обустройство нутра механизма действительно напоминало экипажное с поправкой на уединённость: комфортные кожаные сиденья с подставками подо все части тела, отдельная зона для кучера, то есть, водителя, удобные обзорные окна. И здесь вкусно пахло парфюмом с древесными нотками.

– Похоже, теперь у меня два ребёнка, – пошутил Роэн, устроившись на сиденье с другой стороны.

– Я быстро учусь и не буду обузой.

– Я знаю. – Роэн пристегнулся и указал мне на необходимость повторить его действия. – Как вчера прошёл ваш день? Мы не успели поговорить.

– Хорошо.

– Хо-ро-шо? – отрывисто переспросил он, имея в виду немногословность ответа. – Разве вы вчера не занимались поиском наёмника?

– Занималась. И по этой теме ничего хорошего. Но вы же спросили о моём дне, вот я и…

– Да, понятно, – он оборвал меня на полуслове.

– Выражайтесь в следующий раз яснее, – я завуалировала слово «скотина» как можно тщательнее, но Роэн всё равно изобразил предупредительно-угрожающую гримасу.

Чтобы перевести дыхание, я отвернулась к окну. Ардэа, плавно качнувшись, оторвалась от пола и медленно поплыла к просвету в стене. Покинув парковку, мы миновали сад и вылетели к ядрёным оранжевым полосам, рассредоточенным в воздухе.

– С земли таких линий не видно, – заметила я. – Почему?

– Это воздушные дороги, секьоры. Вдоль с них проложена разметка, по ней водитель и пассажиры могут ориентироваться. Видно их только из ардэа или при помощи специальных очков или шлема, – сухо пояснил маг, привычно уткнувшись в фон. – Ещё можно использовать магическое зрение, при необходимости, правда, это довольно затратно.

– Но, когда мы вчера ездили в лес, их не было.

– Потому что по лесу не проложены секьоры. Борна, – маг убрал фон во внутренний карман пиджака, – что вам удалось узнать?

– Что всё это отличный секретный план. – Я повернулась лицом к Роэну и посмотрела на залёгшие под веками тени. Он, должно быть, страшно устал за эти дни. – Те, кто стоят за ним, знают, как обмануть стихии. Их лица и тела всегда скрыты. Нашего убийцу казнили на следующий день, но и карателей я отследить не смогла. Они ушли в земли, чьи стихии не отвечают на мои вопросы.

– Вы смогли понять, что это за земли?

– Да, Корбунд и Дургаш. Мы не пересекали их границ.

– Не знал, что в Корбунде имеется хранитель, – Роэн задумчиво обхватил подбородок.

– Надо же, а что, есть реестр, куда нас вносят под порядковыми номерами? На мне поставят клеймо рабства, и все будут знать, кто мой хозяин?

– Очень смешно, – ни капли не развеселился Роэн. – Обычно после инициации от имени Правителя или Тэрдома приходит приглашение на празднование. Так мы узнаём, кто становится сильнее. Случается это редко.

– Значит, моя инициация станет событием?

– Борна, Шарусси избрала вас для того, чтобы встать на защиту баланса. Не говорите мне, что вас гнетёт эта ноша, я не поверю. Я не единожды наблюдал, как вы общаетесь с природой, вы рады своей судьбе.

– Я изначально дитя природы.

– Тогда почему вы грустите? Что даётся вам тяжелее всего?

– Я не готова обсуждать свои мысли с вами. Несколько минут назад вы чётко дали понять, что они вас не занимают. – Я отгородилась от мага, снова уткнувшись в окно.

Параллельные оранжевые линии беззвучно пролетали мимо, сливаясь в единые тонкие полосы: одна справа и две слева. Мы двигались в пространстве строго между двумя. Под ардэа, как на ладони, лежали просторные, пёстрые поля цветов и трав, деревья остались позади вместе с горами и Белым океаном, и если обернуться, то можно увидеть их величественные очертания. На нашем пути не встретилось ни одного механизма, мы словно оказались единственными гостями ясного неба. Думала я так недолго, ровно до тех пор, пока мы неожиданно не влетели в сизое облако, возникшее из ниоткуда. Туман выглядел настолько вязким, что мной овладел беспричинный страх. Шарусси об опасности не предупреждала, водитель спокойно держал рычаг управления, но я не могла отделаться от мысли, будто что-то пошло не так. Густое марево липло к стеклу мглистой плёнкой, полностью закрывая обзор.

– Это грань купола, под которым скрыт участок с резиденцией. Не бойтесь, – решил поучаствовать маг.

– Я и не боюсь, – опрометчиво огрызнулась я.

Мороэн поджал губы, пряча улыбку. Он не переставал изучающе разглядывать меня, словно выжидая, когда мне надоест упрямиться, и я соизволю поговорить. Не то, чтобы я упорствовала, но окружающий вид как нарочно становился только интереснее. Туман рассеялся, мы вписались в огороженный розовыми линиями участок секьоры. Ардэа выполнила своеобразный манёвр, уводя нас на уровень выше и выставляя на обозрение их…

Чуть поодаль, за яркими границами дороги возвышались искрящиеся в лучах поднимающегося солнца исполины. Они выглядели абсолютно нерукотворно и походили на искусную иллюзию. Если бы мир не знал, что Цанте строит небоскрёбы из стекла и металла, я бы усомнилась в своём рассудке. Сейчас же я сомневалась исключительно в адекватности строителей, решивших покорить небо. А если пожар? А вдруг несчастный случай? Да и как вообще оно может стоять и не крениться от ветра? Добротными эти строения никак не выглядели, это уж точно! Я прилипла носом к окну, чтобы рассмотреть то, что находилось вокруг. Мимо нас летел, нёсся, бушевал поток механизмов, рассредоточенных по трём ярусам с разными направлениями. Радужная разметка совершенно ни о чём мне не говорила, но водители сноровисто перестраивались на определённых цветах, не пересекаясь друг с другом. Идеально выверенное движение завораживало. Наша ардэа непринуждённо встроилась в один из рядов, и мы полетели наравне с остальными. Невероятно!

Роэн едва слышно вздохнул, снова запуская руку во внутренний карман пиджака.

– Страшно не принадлежать себе. Вот и всё, – с этими словами я повернулась к мужчине. – Мне не нравится, что Шарусси вносит коррективы в мои чувства.

Мороэн на продолжение разговора отреагировал в несвойственной ему манере. Он дотронулся до моих волос. Короткое прикосновение не походило на ласку в привычном представлении, скорее, оно выражало поддержку. «Я тебя выслушаю», «Ты можешь мне рассказать». И я правда желала выговориться. Кому ещё я могла пожаловаться, что после увиденной сцены казни меня вывернуло наизнанку и, немного приведя себя в порядок, я вернулась в постель, чтобы продолжить поиск, а спустя несколько часов как ни в чём не бывало отправилась примерять наряды, потому что Шарусси стирала неприятные переживания? С ним бы я могла поделиться, пусть даже и показав свою слабость, но зачем? Он не сможет мне ни помочь, ни что-либо изменить. Пожалеет меня? Да, возможно. Станет ли мне от этого легче? Нет, не станет. Но тепло его руки всё ещё грело.

– Разве смысл не в том, чтобы слиться с ней воедино?

Вот, пожалуй, об этом Аброр упоминать любил: «Следуй за зовом», «Будь подле Правителя», «Шарусси подскажет, она знает, что для тебя лучше» – десяток фраз, чтобы я прониклась своей новой ролью в мире хранительства.

– Мне кажется, это самое большое заблуждение, о котором никто не говорит. Знаете, о чём я думаю? – Я посмотрела на затылок водителя, отгороженного от нас просвечивающим барьером.

– Он нас не слышит, – Роэн ответил на неозвученный вопрос, и я полностью развернулась к нему:

– Помните, вы говорили, что не все хранители поддерживают баланс, и кто-то не чист на руку? Вы ведь говорили о пособничестве наёмникам?

– Да. – Роэн пока не понимал, к чему я веду и внимательно ловил каждое моё слово. – Потому что о слепых зонах стихий лучше всех знают именно хранители.

– Верно! Если мы допускаем мысль, что за убийством хранителей стоят сами хранители, то либо Шарусси истребляет сама себя, либо она не настолько сильна, и ей можно противостоять.

– Я не думал об этом в таком ключе. Ваша идея рушит основы представления о природе, – возразил Роэн. На его переносице залегла характерная вертикальная складка задумчивости.

Мороэн уже преодолел возраст, когда появляются первые морщинки. Небольшие заломы присутствовали у глаз и рта, они свидетельствовали о том, что маг любил улыбаться, морщинки тянулись вверх, ничуть его не портя. А вертикальная линия на лбу стала моей любимой деталью. После глаз, конечно.

– А если мы ничего не знаем о природе? – я спрашивала не у него, у себя. – Если хранителей призывают служить балансу, то убийства – это что, элемент баланса? Что такое эта «Шарусси»? У меня масса вопросов, и я хочу получить ответы.

– Если этого не знаете даже вы, то я теряюсь.

– Да, звучит бредово, но мне кажется, что это не лишено смысла, – убеждённо кивнула я, ещё раз разложив косвенные улики на составные компоненты.

– В нашем положении всё имеет смысл, – подтвердил маг. – Надо подумать, как мы можем проверить вашу гипотезу. Озвучивать такую версию без доказательств нельзя.

– Вы знаете как, – я осторожно ступила на рыхлую почву, в надежде, что достаточно подготовила грунт для следующего шага. Мороэн смотрел на меня в упор, как будто уже знал, что я скажу. – Мне надо вернуться в Нануэк.

– Это исключено, – спокойно отрезал он.

– Запретить мне вы не можете, – я всё ещё балансировала между возможностью договориться и поставить ультиматум, поэтому говорила без напора и не отпускала его взгляда.

Обидно терять едва установившееся между нами перемирие. Особенно обидно начинать большой разговор на захватывающей высоте секьор, где ценно каждое мгновение вида.

– Я могу отказать в транспорте и помощи, – угроза прозвучала убедительно, но я лишь снисходительно улыбнулась. Защитная реакция мага вполне понятна, он рисковал жизнью, чтобы привезти меня сюда, и просто так назад не отпустит.

– Вы же хотели разоблачить преступников. Это наш шанс. Я смогу подобраться к ним ближе, заеду на земли, на которых скрылись каратели. Надо с чего-то начать, иначе мы не продвинемся в расследовании.

Черты лица Тэрдома хищно заострились. Похоже, я сбилась со счёта, и ему придётся отказывать в третий раз. Или в четвёртый? Что именно его разозлило?

– Борна, давай без лапши на уши. Я не знаю причин, но ты хочешь разобраться с Шарусси и используешь убийства в качестве предлога. Ты не понимаешь всей серьёзности ситуации, в которой оказался наш мир.

– Я понимаю.

– Тогда ты сама себя вводишь в заблуждение. Ответь на вопрос: что ты хочешь найти в Нануэке? Честно. – Градус голоса упал, каре-зелёные радужки затянулись мутным льдом. – Молчишь? – раззадорился он. – Мы не в игры здесь играем. Ты Хранитель, ты согласилась встать рядом со мной. Будь добра, выброси из головы всякий бред. Ты никуда не поедешь.

Полученный выговор был явно несоразмерен просьбе. Не говоря уже о том, что я не привыкла к разговорам в подобном тоне. Раздражение от пренебрежения и неуважительного отношения плавилось и причиняло боль. Полученный дистиллят потёк ядом с языка:

– Тогда, может, другого хранителя поищете, раз со мной не складывается?

Воздух в задней части ардэа раскалился до искр, спирали силы обвились вокруг моей шеи, потянули вниз. Мы смотрели друг на друга так, как будто ещё слово – и вцепимся собеседнику в волосы. Не скрою, я бы не погнушалась пустить в ход зубы и ногти. Этот маг вывел меня из себя!

– Тэрдом, мы прибыли, – обыденные слова прозвучали барабаном на ринге.

Мы оба вздрогнули. Мороэн мгновенно отщёлкнул ремень, резко отворил дверь и вылетел из ардэа. Из зеркала, устроившегося над водителем, на меня смотрело напуганное лицо.

– Вам нужна помощь, Хранительница? – робко поинтересовался мужчина, не отрываясь от отражения. Слышать нас он не мог, а вот видеть – вполне. Я зачем-то виновато ему улыбнулась.

Шарусси, выражая протест попранному порядку, желала повиниться, с чем я была категорически несогласна. Чтобы выдержать давление на свою гордость, стиснула зубы. Не дождётесь, под такую дудку я плясать не буду.

Роэн, не смотря на ссору, открыл передо мной дверь и подал руку. Пребывая в тревожно-зыбком состоянии обиды, я вложила ладонь в его, ступила на землю, и буквально вытекла из нутра механизма.

Иного толка власть подхватила меня на крючок и поманила за собой, лишая воли. В парке, где мы остановились, вместо кислорода разлился дурман. И стоило его неосмотрительно пригубить, чуть распробовать, как он ударил по темечку гораздо круче притяжения Тэрдома. Вдохнув его, я перестала чувствовать собственные шаги. Полуоглушённая и полуослепшая, не разбирая дороги, я, по ощущениям, в невесомости поплыла на явственный зов. Перед глазами замелькали красные всполохи пламени. Каждый шаг приближал меня к чему-то сверх…

– Борна, вы меня слышите? – взволнованный голос мага звучал издалека, но сознание уловило знакомый тембр и откликнулось. – Я и подумать не мог, что на вас это так подействует.

Ладони упёрлись в препятствие. Шершавая кирпичная стена преградила путь монолитом, пришлось сдвинуться в сторону и на ощупь двинуться на поиски обхода. Зрение мешало, оно отвлекало на внешнюю картинку, а смотреть я хотела всего на одно – на огонь в темноте, раскрывшийся пятью нежными лепестками навыворот и с пульсирующей синей сердцевиной.

Роэн приобнял меня за плечи и потянул за собой. Он знал верное направление. Мы шли целую вечность. Звуки отворяемых дверей, стук моих каблуков, бесконечный коридор и, наконец, мы приблизились к тому, что влекло меня сюда. Кровь запульсировала в ушах до треска, предвкушение высушило рот, меня заполнило эйфорией. Я почувствовала себя до невыносимости незначительной и невесомой, пёрышком на ладони: дунь – и, покачиваясь, полечу, куда прикажут. Зрение прояснялось, обнаруживая именно то, что я ожидала увидеть: огненный цветок на длинном стебле в окружении высоких вай. Пышный, дрожащий от высокой температуры, с переливающимся от красного к синему пламенем.

– Папоротник, – пересохший язык плохо слушался.

Я неосознанно потянулась к извивающемуся стеблю, бутон склонился, и лепестки живого света коснулись моей кожи.

– Шарусси. Это цветок для ритуала, – я знала это.

Мои наставники, разумеется, не объясняли, как проходит инициация и не делились личным опытом. Оба ограничились сжатой фразой, что Шарусси к каждому из нас является в уникальном образе, но встретив её, я сразу пойму, кто передо мной. И вот, места для сомнений не осталось, пояснений не требовалось. Природу нельзя не узнать, её сложно объяснить. Как наивна я была, выпрашивая у хранителей подсказки, и как неправа, что злилась, не получая развёрнутых ответов!

Стебель, ведомый трепещущим бутоном, оплетал меня браслетами, бережно продвигался от запястья к плечу, выпуская крохотные, треугольные плосковетки. Папоротник будто черпал из меня силы для своего роста и распускался, получая её в избытке. Я заворожённо провернула руку, рассматривая ползущий по телу растительный узор. Он превращал меня в статую, что обосновалась в заброшенном саду и встретилась с настойчивым вьюнком.

– Первый цветок из этого побега взошёл восемь месяцев назад. Он не пылал огнём, его лепестки были белого цвета. Я поглотил его, – Роэн стоял за спиной, в нескольких шагах, не делая попыток приблизиться. – Второй цветок появился полгода назад. Когда я увидел проявление стихии, то понял, что этот бутон для хранителя. Так Шарусси связывает нас, мы принимаем общую силу цветка. Борна, я привёз вас сюда, чтобы показать его. Если вы не определились, я пойму.

– Не поймёте, – я диковато улыбнулась, продолжая любоваться естественным орнаментом. – В вас, похоже, совсем нет чувств.

Мороэн что-то ответил, я не услышала. Вокруг меня рассеивался мягкий свет.

Кожа покраснела от гуляющих вдоль узора язычков пламени, но тонкие волоски не опалились, рецепторы не отзывались на жар. Ничто больше не омрачало единения с истинной силой, ничто не мешало наслаждаться ею и дышать. Оказывается, я так долго ждала этого момента. Моё глубинное естество – и я только сейчас это осознала – рвалось исполнить долг, столь отчаянно и рьяно, что я не могла осознать, почему до сих пор бродила, как беспризорная, никому ненужная и пустая долгие месяцы. Все эти дни, что она ждала меня здесь. Все эти минуты, что она звала, а я не иначе, как по дурости, не слышала её зова.

Я вздохнула полной грудью и с упоением выдохнула. Впервые я ощутила себя свободной, скинув тяжёлый груз размышлений. До кристальной чистоты прояснилось абсолютно всё: моё место в мире, правила, ответственность, причины. Так стало смешно за прошлую себя, пытающуюся что-то отстоять и доказать. Кому? Зачем? Сотворённый природой мир знал всё задолго до меня, у него были все ответы. Бери, Борна, любой и пользуйся. Не гневи высшую силу, она не враг тебе. Она помощник, путеводитель и защитник.

«Я твой дом», – прошелестел огонь Шарусси, скользя лаской по открытой коже.

Её голос звучал всепрощающе, вкрадчиво и очень знакомо, будто сочетал в себе нежные нотки колыбельной бабули и грубоватый, низкий голос мамы. И я понимала: мой, другого и не надо.

«Останься. Прими. Возьми мой дар».

Обязательно, потому что иначе невозможно. Потому что другого выбора не существует. Я здесь ради этого.

«Ты – моё дитя. Моё творение. Я наделю тебя силой, равной моей».

Всё, что пожелаешь. Я всё исполню. Прикажешь покорно встать на колени – я встану, прикажешь умереть – я умру.

Стебель уже оплетал щиколотки, пробирался под кожу, волной тепла бежал к груди. Я ощущала исходящий от цветка папоротника жар, и не могла им насытиться. Мне не доставало его власти, я хотела утопнуть в ней, наполниться до краёв, сочиться, раскрываясь цветком, подобно её проявлению. Глаза наполнились слезами от благостного умиротворения.