Шарусси

– Первой леди? – напряглась я, всё чаще ощущая нехватку словарного запаса.

– У неё матримониальные планы на моего брата, – уточнил Грин.

– Похоже, мне нужен словарь, – сдалась я.

– Гри, выражайся нормально, если уж объясняешь. Мы говорим, что она хочет окольцевать Мороэна.

– А, понятно. – Я предпочла не заметить кольнувшую сердце иглу. – Так вы вдвоём что-то вроде сопротивления?

– Почему же вдвоём? Нас ещё Ани поддерживает и Мирис, – улыбнулся Грин.

Двери, выполнявшие в столовой роль занавеса, снова распахнулись. На подмостках, подобно вихрю, появился новый персонаж. Думаю, я начала улавливать основания для сравнения резиденции с дурдомом.

Об особенных домах я читала когда-то давно. Газетчики Нануэка негодовали, описывая страшное явление в Цанте – заведения для душевнобольных людей, заботиться о которых, по мнению авторов, надлежало исключительно родственникам. У меня на сей счёт своей позиции не обнаружилось. Мои почившие родственники нуждались разве что в сезонной прополке могил, а никого из знакомых недуг не коснулся. Посему какое я имела право осуждать? Мой опыт состоял совершенно в другом. Может, я была бы и рада живой, но нездоровой бабуле и ухаживала бы за ней с любовью, но то лишь домыслы.

– Все-все, включаем тиви и смотрим конференцию, – гнусаво запричитал вошедший мужчина. Он устремился к низкому стеклянному столику и взял с него одну из коротких пластин. Я заприметила их раньше: тонкие вещицы с цифрами, неизвестными символами и чудными аббревиатурами.

Мужчина так спешил, что даже не удосужился повернуться к нам. В глаза бросилась его одежда: кристально белый костюм с голубым шейным платком, заколотым булавкой с крупными, искрящимися на свету камнями. Он дерзко выделялся на фоне однообразных серых костюмов работников резиденции и коричневого – Грина. Светлые волосы, явно закреплённые чем-то вроде сахарной воды, топорщились чешуйками высохшей шишки, одна прядь, отпущенная на волю локоном, имела розовый цвет.

Что они тут делают со своими волосами?

Я бы и дальше предавалась размышлениям об отличиях во внешнем облике некоторых личностей, но вспыхнувшее изображение внутри чёрного зеркала, висящего на стене, вогнало меня в ступор. Изображение двигалось и разговаривало. Леший меня побери, что это? Откуда там человек? Как он туда поместился? Это штука вроде фона?

– Несмотря на то, что данный маршрут не пользуется популярностью, хотим напомнить нашим тивизрителям, что посещение Нануэка сопряжено с множеством рисков и просим выбирать более безопасные туристические поездки, – приятная женщина с каре говорила неприятные вещи, глядя прямо на меня. – До конференции остаётся десять минут, не переключайтесь, оставайтесь с нами. В гостях студии незаменимые эксперты, и после рекламной паузы мы выслушаем их мнение о произошедшем нападении. – Женщина замерла и исчезла, вместо неё на стене закрутился бежевый шар с бордовыми полосами и заиграла тревожная музыка.

– Мирис, выключи пока звук, – попросила Хельда. – Борна, что-то не так?

– Меня удивляют ваши технологии, – я бесцеремонно ткнула пальцем в живую картину. – Или это магия?

– Ты про тиви? Чисто технология.

– Как связь, когда газетчик пишет в одном месте, выкладывает в открытый доступ, и все могут видеть его статью?

– Да, только тут другой тип волн, – охотно пояснил Грин, впечатлившись моими познаниями. – Борна, откуда ты про это знаешь?

– Мне сегодня Мороэн рассказывал, я запомнила.

– Ты быстро схватываешь суть вещей.

– О, это всё Шарусси, она заставляет мозг поглощать информацию с невероятной скоростью.

– Вот бы и мне так, – вздохнула Хельда, мечтательно уперев подбородок в ладошку. – Глядишь, и вторую ступень защитила бы уже.

Пронумерованные ступени меня заинтриговали, но расспросы пришлось отложить. Рядом на диван плавно опустился Мирис с прямой, как палка, спиной. В его взгляде читалась преданность.

– Прошу простить меня. В этой суете я совсем забыл представиться. Я Мирис, – сказал он. – Счастлив вам служить.

– Борна, будем знакомы.

– Для нас это большая честь, Хранительница. Вы правильно сделали, что приехали в Цанте, у вас там та-а-ак опасно, ай-яй-яй, – он сокрушённо покачал головой, розовая прядка закачалась в такт.

– Да не опасно там, – успокоила я и его, и Хель с Грином, смотрящих на меня с сочувствием. Складывалось впечатление, что я не с соседнего континента прибыла, а спаслась из пасти виверны, по чистой случайности, не растеряв ценные конечности, которые теперь могла предъявить в качестве неоспоримого трофея. – У нас иначе, и всего-то.

– А Лэнтос? – напомнил Грин.

– В Лэнтос лучше не соваться, – подтвердила я. – Но ведь и у вас, наверняка, есть кэпиты, которые лучше объезжать стороной?

– Нет, – Хель позволила себе изящно увильнуть, чтобы после категорично заявить: – У нас нет городов, которые угрожают существованию других. Не без конфликтов и интриг, конечно, но никто не покушается на свободу и жизнь человека.

– В глобальном смысле, – уточнил Грин. – На севере есть несколько терр со своим видением жизни, там более высокий уровень преступности.

– Слушай, ну, не сравнивай с Лэнтосом, – осадила Хель мужа и обратилась ко мне. – Наши разговоры тебя расстраивают?

– Да, немного. Я понимаю, что наш уклад далёк от вашего, но таков был выбор предков, и поверьте, нам нравится наша жизнь. Нануэк – невероятный красоты континент. Горы, реки, безграничные леса. Мы бережно относимся к природе и тому, что она даёт нам. Вы говорите о жестокости. Не знаю, может, у нас её больше, чем в Цанте. Оружие? – Я коснулась проводника, под длинной рубахой ножны не выделялись. – Это правда, многие пользуются оружием, потому что бывает, приходится защищаться от нечисти. А когда люди носят при себе оружие, некоторые не особо толковые граждане применяют его, куда не следует. Всё это так. Только, вот знаете, будь моя воля, я бы никогда оттуда не уехала.

В комнате зазвенела тишина. Хель хотела что-то возразить, уточнить, обсудить, но Грин сжал её плечо. Мирис опустил глаза. Я заставила их взглянуть на Нануэк со стороны любящего его жителя. Во всяком случае, задуматься, что такие существуют.

Никто из присутствующих не смог бы уличить меня во лжи. Пока я говорила, я верила в то, что говорю. И лишь с последним звуком ностальгического наставления, меня пронзило пониманием – я соврала. Слукавила, чтобы оставить совести место для манёвра. Не Шарусси заставила меня уехать, я сама пожелала оправдаться зовом. Почему?

Я не усердствовала в прощупывании границ дозволенного Шарусси. Пробовала, дразнила, понимала, что есть, куда отклоняться, но у меня не было намерений от нее сбежать. Почему?

Как звери отряхиваются от воды, я отряхнулась от мыслей. На ум лезло что-то несуразное.

– Если у вас будут вопросы, я вам расскажу о жизни в Нануэке. Думаю, вы знаете о ней так же мало, как и я о Цанте, – примирительно закончила я дрогнувшим голосом. – Разные точки зрения – ещё не повод для конфликта.

– Ты права, – поддержал предложение Грин. – Я с удовольствием послушаю твои истории и хочу предложить равноценный обмен. Спрашивай нас о чём угодно, мы готовы помочь с адаптацией!

– И начать, видимо, придётся с незнакомых слов, – рассмеялась я. – Я четверти не понимаю, а о другой догадываюсь по контексту.

– Ты знаешь, что такое «контекст» – уже неплохо, – подмигнула Хель и указала на кружащих у моих ног крысопсов. – Они напрашиваются, чтобы их погладили. Крупная – это Ялик, рядом её мать Пенни, а это сестра Пени, Сильва, – она по очереди указала на коротколапых существ, отличавшихся, по большому счёту, только оттенком кремовой шерсти. Ялик единственная выделялась габаритами, вдвое перегнав мать. – Эта вот Берни и её дочь Хейли, – Хельда погладила двух доверчиво глядящих на неё собак. – Берни сестра Сильвы и Пенни.

– Это сложнее, чем лекция Роэна о волнах для фона.

– Мы называем их «банда жёлтых», – гордо сообщил Грин и подхватил ту, что активнее других виляла хвостом. Вроде, Сильву.

– Они все девочки?

– Все девки. Мои маленькие истерички, – Грин ласково трепал ту, которую взял на руки. Собачка изо всех сил тянулась облизать ему лицо.

Идиллия прервалась с восклицанием Мириса:

– Ой, простите, начинается! – Мужчина схватился за пластину и вернул исчезнувший звук.

Стена снова заговорила. Нам показывали зал с множеством людей, сидящих на стульях перед возвышающейся сценой. В нём собралось человек сорок, не меньше. Они читали записи и оживлённо набирали текст на чём-то, отдалённо напоминающем печатную машинку, только с пристроенным к клавишам фоном. Громких разговоров не доносилось, и поэтому мы отчётливо слышали сопутствующий шум в помещении. Видэ-атэ находилась среди этих людей, в первом ряду. Откинувшись на деревянную спинку, девушка с белыми волосами не утруждала себя подготовкой. С независимым видом она ждала, когда стоящее вполоборота кресло займёт Тэрдом Ваэльнаса. Видэ гордо демонстрировала своё привилегированное положение, чтобы никто из смотрящих на неё не усомнился, кто здесь по-настоящему владеет информацией. Тиви подыгрывало журналистке неприлично долго. Картинка переменилась неожиданно. Без предварительных вступительных речей нам показали идущего по светлому проходу Роэна. Газетчики встали и зааплодировали.

– Почему они хлопают? – уточнила я у сведущих.

– Радуются, что он жив, – не оборачиваясь, ответил Мирис, сам готовый рукоплескать появлению своего Тэрдома на публике.

Маг поднялся на сцену и устроился в неглубоком кресле. Формат конференции напоминал любительские чтения, практически лишённые официоза. Роэн, правда, приоделся – строгий костюм прибавлял ему пару лет и внушительности и без того широким плечам.

– Добрый вечер, – начал он, вглядываясь в каждого, кто сидел напротив тиви.

– Он нас видит?

– Нет, – быстро пояснила Хель, и я украдкой выдохнула.

– В первую очередь, хочу поблагодарить всех за беспокойство и заботу, в офис поступило много звонков. Я очень ценю это. Прошу прощения, что доставил вам хлопоты. Сейчас я уже не нуждаюсь в помощи целителей, и никто из моей команды не пострадал. Но происшествие имело место быть. Об этом я бы и хотел поговорить сегодня. – Роэн многозначительно замолчал, давая газетчикам возможность от души понажимать на клавиши с буквами. – Переходим ко второй части встречи: девятнадцатого липеня четыре тысячи семьдесят шестого года в шесть семнадцать, когда мой корабль без опознавательных знаков направлялся к границе Нануэка с Цанте, в нас выстрелили. Лучник выпустил одну стрелу, применив магию. Учитывая обстоятельства, могу заверить, что не я был целью нападения. На моём борту находился Хранитель. Единственный вывод, который я могу сделать – покушение было совершено именно на него. И что не менее важно, пока я был на территории Нануэка, на Хранителя покушались четыре раза. На мой взгляд, фактов достаточно. – Роэн выдержал очередные несколько секунд. Нам не показывали зал, но я видела шокированные лица Хель, Грина и Мириса, и примерно представляла себе, в каком состоянии сейчас находятся остальные. – Я хочу, чтобы тэрдомы других терр услышали меня и обратили внимание на то, что происходит вокруг. Я хочу, чтобы об этом заговорили. Я хочу, чтобы Нануэк дал не только ответы о двух убитых хранителях Цанте, но и возможность нашим магам провести повторное расследование. При открывшихся обстоятельствах возникают сомнения в том, что их задрали волки, как нам сообщали ранее. – Снова остановка для газетчиков, на этот раз последняя. – На этом моё обращение считаю законченным. Подготовьте ваши вопросы и в течение тридцати минут направьте на официальный адрес резиденции. Уполномоченный до конца дня разошлёт ответы. Запросы принимаются только от тех издательств, чьи представители присутствуют на конференции. Всем спасибо.

Роэн исчез со стены, уступив место уже знакомой женщине с каре и её экспертам.

Мирис молча выключил картинку, и все трое уставились на меня с настолько явными, пусть и немыми возгласами ужаса, что озвучивать их не имело смысла.

«И ты говоришь, что там безопасно?!» – кричали они, не раскрывая ртов.

«Он невероятно харизматичен», – думала я, оглушённая отнюдь не темой выступления. Меня опалило тембром его голоса, спокойной уверенностью и умением правильно держаться на публике. Вихри силы закручивались в воздухе, обнимали, притяжение изменившегося воздуха манило в сети. Кажется, я ответила на бесконечные «почему».

Я подняла взгляд на двери.

– Мирис, и ты здесь, – сказал вошедший маг.

Нет, не маг. Тэрдом. Да, это уже для меня не новость, но лишь после услышанной речи я исполнилась трепета, поверила и по-новому взглянула на него, безоговорочно принимая власть надо мной и над Шарусси. А он двигался, как будто ничего не изменилось. Улыбался, обнимался с братом, обсуждал предстоящую завтра встречу с родителями. Он вёл себя так, словно не выбил почву из-под моих ног. Я осторожно втягивала дурманящий воздух силы и ненавидела свою слабость. Быть может, мне просто уехать? Придумать причину, соврать, чтобы… Чтобы что? Чтобы одуматься? Прийти в себя? А я смогу?

Мне тридцать три, два месяца назад во мне проснулась тьма, я все ещё замужем, и я влюбилась, как девчонка, в мальчика, который никогда не станет моим. Смешно и грустно.

***

Остаток дня проходил насыщенно, зрелищно, но уже без моего участия. Новшества потеряли цвет, я отстала от событий и заблудилась в собственных мыслях. Они неизменно возвращались к сцене с голубым флагом, вырастающим за спинкой кресла и к центральной фигуре. Разговоры, еда – все превратилось в антураж, я и на вопросы отвечала односложно, самоустранившись от диалогов. Стоило взглянуть на Роэна и вспомнить проникновенное выступление голосом, как по затылку к рукам стекали мурашки.

Ещё до наступления темноты я сослалась на усталость и отправилась в убранную комнату. Хельда, подметившая моё поникшее состояние, попросила одну из работниц принести травяной чай с мёдом. Выпить его я не успела. Измотанная крутившимися образами, уснула сразу же после ванной. Но и сон не даровал облегчения. Воспалённому разуму как будто нравилось истязать запутавшуюся хозяйку, он, в точности воссоздав воспоминание, вернул меня в ночь, когда пробудилась Шарусси. В поле, к лесу, к топоту гонящих нас с Гукой ночных стражей. Во сне собственные ощущения отошли на задний план, выгородив звуки. Бег волков: мягкий, пружинистый, сопровождаемый жутким воем. Галоп Гуки: панический, сбивающийся, жёсткий. Моё частое дыхание. Шелест сминаемых трав, хруст веток, голоса птиц и насекомых. Журчание реки. Громко, отчётливо, пробираясь под кожу. И так по кругу, до самого утра. Тогда, в день своего рождения, когда я была вынуждена покинуть родной дом, я не отмечала такие мелочи, как звуки, меня направлял всего один, от него я мчалась в спасительный частокол деревьев, не думая больше ни о чём. А сознание бережно сохранило все крошечные нюансы и подсовывало мне какую-то не то разгадку, не то, наоборот, задачу, детали которой я упустила в роковую ночь.

Я открыла глаза, когда вожак снова завыл. Рывком, не разобравшись, что к чему, с заполошно колотящимся сердцем, выпрыгнула из кровати и оказалась у распахнутого окна. Казалось, звук раздавался снаружи. Вчера я оставила для воздуха небольшую щель, и порыв ветра распахнул створки, насытив комнату ночной прохладой. Я подцепила края и замерла, оцепенев, от ужаса.

– Кляд, не показалось, – выругалась я, звонко захлопнув окно.

Надрывный, далёкий вой мне не приснился. Я посмотрела на гряду низких гор. За хлипкой стекольной преградой они выглядели внушительными, но невысокими, их верхушки не касались облаков. От силы пятьсот саженей над уровнем океана. Волк был где-то там, у подножия. Новый вой заставил меня отбросить страх и прислушаться. Наверное, я сходила с ума. Мне слышался скулёж, немощный и горький. Внутренности скрутило спазмом, тело отреагировало на чужую боль, как на свою. К лешему правила!

«Где ты?»

Стихии вытолкнули меня прямиком в сосновый лес. Будь я ощутимой оболочкой, упала бы на колени от внезапной перемены обстановки, а так лишь оглянулась, привыкая к утреннему серебряному свету, окутавшему деревья плотной дымкой. Волк лежал на траве и, поскуливая, зализывал рану на передней лапе. Я подошла ближе и присмотрелась, зверь тут же поднял голову и обнажил клыки, из его глотки вырвался рокочущий, предостерегающий звук.

До сего момента я успела позабыть, что ночная стража чувствует стихийную проекцию хранителя, и несколько удивилась проявленной реакции. Оторопев, отшатнулась, но тут же собралась. В целительстве я разбиралась туго, тем не менее открытый перелом оценить много ума не требовалось. Далеко с таким ранением животное не уйдёт, с едой тоже возникнут закономерные трудности. Делать нечего.

– Будь здесь. Я приведу подмогу, – пообещала я, не представляя, возымеют ли мои слова хоть какой-нибудь результат. Волк не переставал рычать.

Оделась я проворно, сунула ноги в начищенные заботливыми руками прислуги сапожки, и стремглав вылетела из спальни, намереваясь поставить рекорд в беге на короткие дистанции.

Природная метка Роэна вела лучше любых карт и ориентиров, которых мне, безусловно, никто не сдал. Спальня мага располагалась аккурат в противоположном конце коридора от моей, настолько далеко, насколько позволяла площадь резиденции. Остановившись, я пару раз глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, и схватилась за ручку. Запасом времени на почтительный стук я не располагала.

– Роэн, просыпайтесь! – В пять шагов я преодолела расстояние до кровати, наклонилась, касаясь плеча спящего мужчины. – Роэн, мне нужна ваша помощь, – и меня швырнуло.

Маг неуловимо перехватил мою руку, перекинул через себя и локтем придавил шею. Распластанная по кровати, я ошалело таращилась в его проясняющиеся глаза, ещё усерднее хватая ртом воздух. Напоследок. Вот и спасла волка. Вот и ладушки.

– Борна? – Не успев свершить убийства, маг проснулся и слез не только с меня, но и с кровати, для верности. – Вы что здесь делаете?

У-уф. Я надула щёки и судорожно выдохнула. Приподнявшись на руках на довольно жёстком матрасе, смерила взглядом мага и зачастила с объяснениями, надеясь всеми способами уговорить его содействовать:

– Ситуация для шуток отличная, но мне нужна ваша помощь. В лесу ранено животное, нужен целитель. Если вы не можете, то разрешите взять кого-то из людей.

– Стоп-стоп, притормозите, – Роэн упреждающе выставил перед собой ладонь. – Я всё понял, одеваюсь.

– Вам не обязательно самому, – я поднялась с кровати и бездумно последовала за ним до примыкающей к спальне комнате, в которой он скрылся.

– Я уже всё равно проснулся, – крикнул он.

Через приоткрытые двери я разглядела стройные ряды вешалок и полок, тянущихся лесенкой до самого потолка. И что удивительно, мага я слышала, но он не попадал в обзор. Любопытство срочно требовало удовлетворения, и я заглянула внутрь. Маг сидел на длинной бархатной банкетке и шнуровал ботинки.

– Вам везде надо нос засунуть? – съязвил маг.

– Никогда не видела, чтобы у человека имелась комната-шкаф. Сколько же у вас одежды, – присвистнула я, оглядывая изобилие тканей, обуви и сумок. Часть гардероба скрывалась в выдвижных ящиках и за дверцами, так что простор для воображения ещё оставался.

– У вас тоже будет много одежды.

– Мне столько не нужно.

– Нужно. Положение, знаете ли, обязывает не походить на бродяжку. Всё, на выход.

Что за манера у этих цантевских мужчин обзывать женщин бродяжками?!

Мы спустились вниз по боковой лестнице. Сейчас в отсутствие верхнего света, ступени подсвечивались встроенными в стену квадратами светильников, мягко рассеивая мрак у самых ног. Я помнила этот маршрут, мы вчера двигались именно по нему, поэтому, по памяти, повернула к дверям, ведущим на улицу, но Роэн меня окликнул:

– Борна, не отставайте.

– А разве мы не в конюшню?

– У меня есть кое-что побыстрее лошадей, – загадочно обронил маг, и я поняла, что меня ждёт встреча с ардэа.

Миновав общественный, нижний этаж, Роэн подошёл к другой боковой лестнице, по которой мы могли бы сразу спуститься, если бы вернулись к моей спальне. В отличие от насыщенной гаммы цветов жилых этажей, на этом преобладал белый цвет и сталь. Обстановка и отделка разительно отличалась от привычной нануэкской, и я пока не понимала, как правильно на неё смотреть. Мне нравилось изящество прямых линий и свободное, ненагруженное пространство помещений, но их мебель, до идеальности ровные стены – они пока что сражали исключительно с технической точки зрения.

Двенадцать ступеней вниз, и я лицезрела самую неотделанную зону резиденции. Серый пол и необлицованные стены сообщали, что сюда гостей вряд ли пригласят. Роэн открыл дверцу навесного металлического шкафчика и снял с крючка небольшой предмет, один из многих.

– Как вы представляете себе ардэа? – спросил маг, пропуская меня вперёд.

Я шагнула через порог и узрела настоящую выставку летающих механизмов. Корабли и рядом не стояли в плавности линий и разнообразии красок. Обтекаемые, необъяснимые, длинные, короткие, с крышей и без. Они отдалённо напоминали крытые повозки, колымаги, и кэпитские экипажи. Разве что лишённые всего, кроме кузова. Но кузов тот претерпел поразительные изменения. Осталось от него, будем честны, одно название.

– Точно не так, – выдохнула я, притрагиваясь к тому, что стоял недалеко от меня. – Он противоестественно гладкий и скользкий, и… они правда летают? Может, лучше на лошадях?

– Не бойтесь, – Роэн подошёл к наиболее оригинальному ардэа блестящего чёрного окраса без крыши и оседлал его. – Это арцикл, я вам про него рассказывал.

Внешне этот вариант напоминал тот, что я видела ранее на корабле: с подобием велосипедного руля и подставками для ног, но был несколько внушительнее размером. Не сказать, что надёжнее, но вызывал меньше опасений, благодаря более глубокой посадке сидения.

– Борна, время. – Маг снял с руля один из шлемов и протянул мне, другой надел на себя. – Это шлем.

– Вроде экипировки стражей. Я догадалась.

Надев защиту, которая явно нашим стражам не светила в обозримом будущем, я примерилась и опасливо села позади мага.

– Обнимите меня и держитесь крепче. – Мороэн вдавил предмет из шкафчика в выемку на панели управления, и дно арцикла загорелось красным светом. – Борна, если вы не будете за меня держаться, то свалитесь.

Я тут же с готовностью прижалась к магу, невзначай скользнув пальцами по приятной твёрдости торса. Ладно, этот вид ардэа ещё ничего.

Маг нажал на какие-то важные кнопки перед собой, и механизм плавно поднялся в воздух, цвет подсветки сменился на зелёный.

– По направлению сориентируете? – раздался голос в моём шлеме.

– Ой, – на мгновение удивилась я. —Да. Пока нам к горе, а там покажу.

– Хорошо. Мы наберём скорость и высоту, что бы ни случилось, не бойтесь и не отпускайте рук.

Хорошее предупреждение. Но я бы не отказалась, если бы мне более конкретно описали этот способ передвижения. Мы не летели, мы неслись. И не по дороге, не по тропинке. Под нашими ногами на чудовищной скорости мелькали макушки деревьев, и я даже представить себе боялась, каким красивым станет моё тело, если я упаду. Что интересно, птицы летели гораздо выше нас, очевидно, приспособившись к жизни в Цанте. Что ж, если птицы справились, то всё не так сложно, как кажется. Я координировала маршрут простыми командами «левее», «правее», пока не почувствовала, что мы подобрались к нужной точке.

– Мы почти на месте, можно спускаться.

Роэн незамедлительно описал круг и начал снижение по размашистой спирали, выбирая поляну для посадки. Спрыгнув на ватные ноги, я спрятала окоченевшие пальцы в карманы штанов и зашагала на зов Шарусси. Маг молча следовал за мной, по возможности бесшумно пробираясь сквозь частые ветки. Влажный от росы, зелёный ягель поглощал звуки шагов, но сухая палочка нет-нет да ломалась под ботинком Тэрдома.

– Вам нет нужды красться тенью. Все животные уже в курсе моего нахождения здесь.

– Я понял, – проворчал мужчина, наткнувшись взглядом на своих любимых змей. И мне подумалось, что перестраховывается он как раз именно из-за них. – А они могут погулять подальше от нас?

– Роэн, – начала я, и тот понуро вздохнул:

– Да-да, это их дом. Я привыкну.

– Мне нравится, что вы в этом деле также неопытны, как и я, – сдержать улыбку оказалось сложно.

– Вам от этого легче?

– Немного. А вам?

– Нет.

– Какой лаконичный ответ, – я оглянулась на идущего позади мага, но тот на вопрошающий взгляд не поддался, и мне пришлось продолжить: —Почему? Растеряны из-за того, что не владеете ситуацией?

– Растерян? Нет, – Тэрдом легко, как через досадное недоразумение, перескочил поваленное дерево и мой вопрос.

Я могла бы указать на очевидную ложь, но спорить с заблуждающимся человеком – то ещё удовольствие. В лучшем случае, каждый останется при своём, с неприятным довеском в виде подпорченного настроения, в худшем – беседа закончится ссорой. Если кто-то не хочет признавать собственные чувства – это его сугубо личная проблема, я предприняла целых две попытки поговорить о переживаниях, а, как мне уже известно, Роэн не выносит третьего напоминания. Надеюсь, благодарность он принимает более охотно.