Die Kante und das Kind

– ЗАТКНИСЬ БЛЯТЬ!!!

Подхватив отца за плечи, Дитфрид в два шага доволок его до главного места сцены и крикнул:

– Вставай, говна кусок!

Матис не чувствовал ничего ниже шеи, а что выше, не воспринимал. Три стопки водки испарились из него, прихватив с собой все силы. Любая попытка движения откликалась слабым нытьём, либо не откликалась вовсе. Матис вообще не был уверен, что его попытки двигаться были реальностью, а не галлюцинацией…

…Левая щека разразилась огнём.

– Просыпайся, сучье отродье!

Глаза распахнулись сами собой. Второй выкрик звучал в разы чётче первого… и, громче…

…Пришёл черёд гореть правой щеке.

Зрение отчаянно фокусировалось, а слух пытался определить источник рыданий.

– ДОЛГО ДРЫХНУТЬ БУДЕШЬ, СУКА?! – взревел Дитфрид.

Вот теперь, Матис пришёл в себя окончательно.

– Wake up son of a bitch wake up!16 – нараспев горланил Дитфрид.

Было почти восемь. Джорг всё ещё был приклеен к дивану, а прямо напротив него, на стуле, по рукам и ногам, был связан его любимый папа.

«Стяжки… стяжки никогда не подводят.» – улыбался про себя Дитфрид.

Он, с наслаждением, – жалость, давно испарилась из него, – наблюдал за приходящим в себя Матисом.

«Он даже понятия не имеет, что его ждёт… прямо сейчас.».

Он начал одаривать Матиса пощёчинами, окончательно для себя решив, что «Матис», лучшее «имя» для человека, напротив.

«ДА ХВАТИТ, НУ ХВАТИТ, ХВАТИТ УЖЕ!» – мысленно взмолился Матис.

– Ну уж нет, – Дитфрид схватил Матиса за подбородок, – когда я скажу, тогда и хватит. – и прошипел отцу в глаза, зная, что ему нужно.

…Матис умолк. Теперь, Дитфрид был уверен на все сто, что отец пришёл в себя.

– Перед тем, как мы начнём, кратко разъясню свои намерения. – нарочито растягивая слова, заговорил Дитфрид.

Матис молчал… и внимал.

– Год назад, я дал тебе срок. Ты должен был разобраться в себе как человек и как зависимое от смесей существо…

Дитфрид выдержал паузу… Матис поднял глаза на сына. Тот подошёл к нему вплотную и пролепетал на ухо:

– …Ты не справился. Даже не хотел, как я вижу. Я уж было подумал, что дал тебе слишком мало времени, но знаешь, за год можно было хотя бы прийти к выводам!.. Каким-никаким, но выводам… но, тебе, похуй.

Матис сглотнул. Он слышал ровное дыхание сына и с разгорающимся ужасом смотрел на его одежду.

– Сегодня, – Дитфрид продолжил шептать, – я прошпарю тебя ледяной водой, отшлепаю по замёрзшей коже и пущу в тебя ток. Сие трио просто обязано выбить из тебя все мысли об алкоголе. Такая комбинация заставит тебя раз и навсегда забыть о коньяке, водке, виски и дерьмо-коктейлях.

Он выпрямился…

– Наркотики туда же.

…и снова улыбнулся, но лишь уголком рта.

– А самое прекрасное, что за всем этим, будет наблюдать Джорг. Он будет наблюдать за перевоспитанием папы.

Дитфрид в темпе ретировался на кухню и уже через пару секунд вышел с алюминиевым ведром в правой руке и чёрным пакетом в левой.

Матис увидел маленький белый ковшик, барахтающийся в ведре, как кораблик на волнах… Он медленно замотал головой.

– Брось, – с насмешкой сказал Дитфрид, – я же не резать тебя собрался.

Матис захотел крикнуть, но… только сейчас, он понял, почему всё это время не мог дышать ртом…

Дитфрид поставил вёдра и тут же набрал первый ковш. Подойдя ближе к телу, он расстегнул воротник джинсовой рубашки и наклонил орудие. Ледяная вода стремительно полилась по позвоночнику, впитываясь в грубую и плотную ткань рубашки, создавая неудобства на будущее.

Матис резко выпрямился, за что поплатился выстрелом боли в спине и лопатках. Дёрнувшись, он краем глаза посмотрел под ноги. И без того привязанные, они были обвиты скотчем. От него шли грубые плетения, на конце которых были, обвитые им же, булыжники. Матис попытался вырваться сначала ногами, но уже за это, получил ковшом по затылку…

После этого удара, Дитфрид замер… Холод от воды медленными и очень болезненными трещинами облеплял спину, проникая под кожу… Челюсти начали слабо постукивать, а глаза ускоренно моргать. Подавив желание заплакать, Матис выдохнул через нос. Он понимал, надеялся на милость, но понимал, что это только начало…

Дитфрид отбросил ковшик в сторону и принялся лупить Матиса ладонями по лицу, голове, шее, груди, плечам, лопаткам, ключице, спине и ногам. Он делал это вполсилы, но делал часто. Ему просто нужно было «зарядить» всё тело…

Закончив, спустя пару минут, Дитфрид достал из чехла на поясе, свой охотничий нож.

«Действовать надо аккуратно. Этот нож, в разы острее кухонного, сколько бы последний не точили…».

Он перехватил взгляд отца, который наверняка подумал, что это – конец.

Дитфрид, в свою очередь, спокойно приблизился и начал максимально аккуратно, но быстро, резать одежду. Матис во время процесса, кажется, даже перестал дышать, что было Дитфриду на руку. Оставлять раны нужно будет «чуть-чуть попозже…».

Когда ткани на теле больше не осталось, Дитфрид принялся чиркать по телу отца, отдавая ситуацию в руки его страха. Порезы были неглубокими, но кровь из них лилась энергично. Из-за сдавленного прыжка связанного, Дитфрид оставил самый глубокий порез под правой лопаткой. Он был на все сто уверен, что кончик лезвия задел мышцы…

Чем-то походя на главного персонажа фильма «Страсти Христовы», Матис скулил и дёргался, не оставляя надежду вырваться и сбежать… или отомстить.

Дитфрид протёр куском рубашки нож и вернул его в чехол. Затем, он без особых усилий поднял ведро ледяной воды и, целясь на макушку, вылил содержимое. Матис на это, издал короткий утробный звук, с которым коты обычно сблёвывают проглоченную шерсть. Он снова попытался разлепить губы и закричать, но клей был сильнее. Даже фиксаторы на сосках, сжимающие те до крови, не прорубили крику дорогу.

…Однако, Матису всё-таки удалось очнуться от боли ран и холода. В этом ему помог вид ведра воды, от которого шёл пар.

Он чувствовал, что ещё немного и его вырвет. Так как рассчитывать на милосердие сына не приходилось, Матис сглотнул и попытался восстановить дыхание. Дрожь, как и попытки расклеить губы, не отпускали его. Более-менее удавалось игнорировать второе, но только более-менее…

Дитфрид сидел на диване рядом с Джоргом и со злой радостью смотрел на почти униженного Матиса. Смотрел как на безвольное дерьмо, которое осмелилось дать обещание и не выполнить его.

– Как себя чувствуешь, Poppy-папаня? – спросил он, без эмоций.

Матис резко выпрямился от ужаса. Его тело, напряглось без его ведома.

Дитфрид резко поднялся и подошёл к телу. Схватив одной рукой за волосы, второй, он начал отвешивать пощёчины. Тыльная сторона наносила самые больные удары…

Закончив спустя почти минуту, он шлёпнул Матиса по лбу, словно там был комар, и спросил:

– Может стопку налить, а?!

Не дождавшись какого-либо ответа, Дитфрид зажал нос Матиса между средним и безымянным пальцем и сжал его, на что Матис приглушённо застонал, жмурясь.

Быстро разжав пальцы, Дитфрид, не сводя глаз с Матиса, зачерпнул кипятка.

– Сколько пощёчин тебе надо отвесить, чтобы ты забыл вкус спирта, хмеля и прочей дряни?! – спросил Дитфрид, скалясь.

Матис замотал головой, сдавленно скуля.

Дитфрид вздохнул и, кисло улыбнулся.

– Видимо, помимо пощёчин, тебя придётся избить другими способами. – сказал он тоном врача-циника, сообщающего мужу о кончине его жены, во время родов.

Дитфрид плеснул кипяток в лицо. Теперь, оно выглядело как сваренный рак… «…Свистящий сваренный рак».

Дитфрид обернулся. Наконец, от криков Матиса проснулся Джорг, щедро накачанный хлороформом. «Спасибо Уэнделлу», что разрешил Дитфриду забрать остатки и заняться разработкой нового, более сильного вещества.

– Имей ввиду, Poppy, что кипяток поможет твоим губам разлепиться. – приговаривал Дитфрид, приближаясь к воплощению страха Матиса в данный момент.

Парень готовился пустить ток. Щипцы лежали рядом и ждали своего времени. Матис смотрел на них как ребёнок на стаканчик мороженого. Он хотел, чтобы они добили его. Добили до той черты, чтобы он не смог восстановиться. Больше никогда не смог восстановиться. Когда Дитфрид снял их, Матис хотел попросить вернуть их обратно. Если бы он мог…

– И ещё. – произнёс Дитфрид, – Ты не подумай, что я тут свою якобы садистскую натуру насыщаю, нет. Я хочу, чтобы ты больше никогда не ставил приоритет в пользу яда, который подарил тебе в том числе и то, что сейчас пустит ток…

Матис ждал, когда Дитфрид продолжит. Однако он не был уверен, что хочет услышать это.

– …и то, что подарило тебе то, что сейчас пустит ток. – закончил Дитфрид.

Матис сдавленно заплакал. Он не верил Дитфриду, когда тот утверждал, что не получает удовольствие от происходящего, и в то же время, его слова били в самое сердце, которое вот-вот испытает ещё одну волну боли… Хотелось надеяться, последнюю.

– Даже если твои губы расклеятся, – Дитфрид подошёл, к отцу, держа щипцы наготове, – твои крики никто не услышит.

– Дитфрид, пожалуйста прекрати! – внезапно раздался с дивана голос Джорга.

– Слишком поздно, братишка. – не шелохнувшись, размеренно отвечал Дитфрид, – Слишком поздно…

Он нацепил щипцы на прежнее место. Кровь вокруг сосков уже успела чуть-чуть подсохнуть… Матис резко подался вперёд и, с растянутым лицом затрясся. Спустя пять секунд, отсчитывая каждую, Дитфрид отсоединил щипцы.

Матис обмяк и Дитфрид отложил щипцы.

Он резко развернулся к Джоргу и сказал:

– Вот что бывает с людьми, которые ценят то, что их убивает.

Не сводя глаз с брата, Дитфрид спокойно направился на кухню…

Джорг сглотнул. Он смог отвернуться от брата и теперь пытался не смотреть на голого отца, но это было выше его сил.

Боль, страх, отвращение и грусть – они переполняли Джорга, смешиваясь в один коктейль. Он пытался не дрожать, хотя и знал, что Дитфриду он не сделал ничего и никакое обещание ему не давал. В отличии от отца, как он понял…

…Дитфрид вышел из кухни с ведром ледяной воды. Это было понятно по конденсату, который, как тонкий слой инея на стали, игнорировал лучи света с дешёвой люстры…

Парень снова одним махом опрокинул ведро, сдерживаясь, чтобы не влепить им по макушке виновника торжества.

Матис мычал, но теперь сбивчиво. Силы, практически покинули его. Со стороны казалось, что моргать и дышать одновременно он не в состоянии, из чего следовало, что он скоро полностью перестанет соображать…

– Это я ещё быстро их убрал. – начал Дитфрид, – Не хочу, чтобы ты обосрался или залил тут всё мочой. Да и смерть твоя мне не нужна… Джорг!

Обладатель имени подпрыгнул чуть ли не до потолка вместе с диваном. Если бы не стяжки, такой исход был бы единственно правдивым.

– Я вижу, как ты трясёшься и бегаешь глазами, – Дитфрид смотрел брату прямо туда, не моргая, – наверное боишься, что я и тебя сегодня пытать буду?

Джорг смотрел на брата затаив дыхание. На несколько секунд, время для него будто остановилось.

– Нет. Тебя это не ждёт. Я просто хочу, чтобы ты увидел очищение нашего папочки. – улыбаясь краем губ, говорил Дитфрид.

Джорг снова задышал. Но менее круглыми, его глаза не стали.

Когда односторонняя беседа братьев подошла к концу, Матис уже мог прерывисто, но всё же мыслить… Именно в этот момент, Дитфрид разразился смехом. Раскатистым и плотным, как усы Ницше, смехом. Он смотрел на Джорга и смеялся. Джорг не видел реакцию отца, но сам он готов был провалиться под землю…

Это был нечеловеческий смех.

– Ток, он как антибиотик. – развернувшись к отцу, резко начал Дитфрид, не убирая улыбку с лица, – Я буду использовать его до тех пор, пока ты не признаешь все свои ошибки и… – он обхватил лицо Матиса и вцепился своим взглядом в едва не потухшие глаза, – пока не поклянёшься в своей завязке, сука.

Резкое окончание смеха облегчило Джоргу мочевой пузырь, но ему было уже абсолютно всё равно… Как и Матису. Он надеялся, что его сердце, что-то в мозгу или где-нибудь ещё не выдержит и убьёт его, оборвав важную нить внутри… Он надеялся, но не верил.

Дитфрид наступил Матису на пальцы ног и начал двигать ступнями, как паук двигает брюшком, чтобы выстрелить дерьмом в надоедливого хозяина, решившего погладить за это самое брюшко… Когда Дитфрид слез со стоп, Матис открыл глаза. Он видел свои пальцы, превратившиеся в испачканные собственным мясом и кожей обрубки. Кровь текла в первую очередь из ранок чуть выше, до куда, странным образом, добрались осколки сломанных ногтей.

– Что ж, – вынув нож из кармана, сказал Дитфрид, – а теперь, мы взойдём на Голгофу.

Он снова схватил Матиса за волосы и шёпотом процедил:

– Дёрнешься, больнее будет.

С этими словами, Дитфрид острием ножа расклеил губы.

Матис, не веря, на несколько секунд снова перестал дышать. Он смотрел на сына, который, колоссом, сверлил его взглядом… Светящаяся позади лампочка создавала ещё более жуткий эффект.

Матис вдохнул ртом, его грудь поднялась, а он сам выпрямился.

– Кричать, – Дитфрид убрал нож обратно, – бесполезно.

– Я и не хотел. – не слыша своего голоса, произнёс Матис.

С дивана послышался тихий скулёж…

– ЗАТКНИСЬ, ЁБ ТВОЮ МАТЬ!!! – обернувшись, заорал Дитфрид.

…Джорг тут же проглотил свой скулёж, издав звук, похожий на падающую каплю.

Дитфрид резко развернулся к отцу и выдохнул.

«Вот и настал момент.».

Он смотрел на отца, как воин смотрит на лежащего перед ним боевого товарища. На его лице была видна только ярость и насмешка, но в груди кипели слёзы. Он знал, что поступает правильно, оставляя товарища истекать кровью… Ожидать и истекать кровью.

Пути назад не было. Уже много лет, пути назад не было.

– Ты признаешь свои ошибки и дашь клятву? – процедил Дитфрид.

– Да. – на вздохе ответил Матис.

Дитфрид кивнул.

«Сейчас и до конца…».

– Ты признаёшь, что твоё пристрастие к алкоголю губительно?

– Да.

– Ты признаёшь, что твоё пристрастие губительно для тебя и твоей семьи?

Матис сглотнул.

– Признаю.

– Ты признаёшь, что нашим рождением ты обязан алкоголю?

Матис зажмурился и сжал губы.

– Отвечай! – прикрикнул Дитфрид.

– Признаю. – чуть громче обычного, ответил Матис, смотря перед собой.

– Ты признаёшь, что ты сломал жизни матерям каждого из нас, из-за алкоголя?

– Дитфрид, они не…

– ОТВЕЧАЙ!

– Признаю, признаю!

– Ты осознаёшь, что твои дети, всю сознательную жизнь жили с мыслью, что они нежеланные?

Матис сквозь слёзы вдохнул воздух.

– Осознаю…

– И признаёшь?

– Да. – навзрыд ответил он.

– Ты осознаёшь, что из-за своего пристрастия, твой второй ребёнок, хотел убить тебя, затем старшего ребёнка и наконец, убить себя?

Матис опешил. Не веря своим ушам третий раз за сутки, он, заплаканными глазами посмотрел на Дитфрида.

– Что ты…

Он не успел договорить. Дитфрид ударил его в лоб, отчего Матис на мгновение увидел космос.

Джорг позади, сдавленно пискнул.

– Я повторяю вопрос. – выровняв стул левой ногой, продолжил Дитфрид, – Ты осознаёшь, что из-за своего пристрастия, твой второй ребёнок, хотел убить тебя, твоего старшего ребёнка и затем, убить себя?

Матис не верил в услышанное. Он хотел спросить, но задней мыслью понимал, что находится не в том положении, чтобы спрашивать. Поэтому, понурив голову, он ответил:

– Да.

– Ты осознаёшь, что из-за твоего пристрастия, а значит, по твоей вине, один твой ребёнок погиб от рук другого?

Дитфрид думал, что на этом вопросе его голос дрогнет, но обошлось.

– Да. – сквозь подступающие слёзы горечи, ответил Матис.

– Ты осознаёшь, что из-за твоего пристрастия, чуть не умер я?

– Да.

– Ты осознаёшь, то что твой младший ребёнок получит психологическую травму, после твоего, сегодняшнего раскаяния?

– Да.

«…Оставалось самое сложное.».

Дитфрид не должен был поддаться эмоциям, однако, это представление уже высосало из него все силы и надежды, на хорошее окончание.

– Ты признаёшь, – как молотом по металлу, начал он, – что облажался перед Мирелой?

Впервые за час, в доме повисла тишина. Дыхание затаилось у всех, даже у Джорга, которому оно помогало жить всё это действо.

Матис снова поднял глаза на Дитфрида, отчего тот едва не отступил.

Это были глаза боли. Настоящей боли и раскаяния. Дитфрид смотрел в них, слегка сжав челюсти, стараясь не делать это слишком заметно.

– Признаю. – тихо ответил Матис, не моргая.

– ТЫ РАСКАИВАЕШЬСЯ?! – выстрелом, вырвалось у Дитфрида.

– ДА!.. – ответным залпом, с хлопками стоп по мокрому полу, вылетело у Матиса.

Дитфрид плавно подошёл к отцу и резко схватил того за подбородок.

«Самое сложное позади…».

Въедаясь своим взглядом в заплаканные и опухшие глаза, Дитфрид спросил:

– Клянёшься ли ты, навсегда забыть об алкоголе и прочем дерьме, пагубно влияющим на тебя?

– Клянусь. – дрожа, ответил Матис, – Я клянусь…

Дитфрид медленно закивал, скривив губы.

– Хорошо.

Он отпустил Матиса и отошёл в сторону. Некогда подающий надежды отец дрожал, плакал и, всхлипывая, едва не взмолил Дитфрида об убийстве.

– Ты потерял свободу, когда появились они и родился я. – стоя спиной к стулу с гвоздём программы, заговорил Дитфрид… Выждав паузу, он обернулся и дождался, пока Матис не поднимет на него взгляд.

– …Ты потерял двух сыновей. Всех двоих, спровоцировав меня.

Матис недоумённо посмотрел на Дитфрида.

– Твоя клятва, это в первую очередь клятва последнему, – он посмотрел на Джорга, – третьему сыну… я ведь прав?

Джорг быстро закивал.

– Ты хочешь остаться с отцом или пойти со мной? – спросил он младшего брата.

Этот вопрос поставил в ступор обоих. Пауза длилась около минуты. Дитфрид всё это время терпеливо выжидал, пока Джорг наконец не ответил.

– Я хочу остаться с папой. – жалобно произнёс он.

Матис тихо застонал и полностью отдался слезам.

Дитфрид кивнул и зашагал по тонкому водяному слою, покрывающему пол. Когда он дошёл до части дивана, где сидел Джорг, он вынул маленький перочинный нож из кармана и кинул его рядом с рукой Джорга со словами:

– Прощай, братец. Освободи себя и отца.

Выдохнув, Дитфрид мысленно гордился, что его голос так и не дрогнул. Он вышел из дома, проигнорировав Матиса, который кричал ему вслед:

– Сынок! Сынок, нет! Пожалуйста, вернись! Сынок! Сыно-о-ок!..

Закрыв за собой калитку, Дитфрид вынул пакет с дисками и проигрывателем из куста, растущего с лицевой стороны забора и, навсегда покинул дом, где когда-то жила его семья. Кровная семья…

– …Я отомстил за тебя, мама. – глотая боль, тихо прошептал мужчина.

Его поступь была непоколебима, в то время как сердце и мозг обливались кровью и спинномозговой жидкостью. Он сделал всё, что должен был сделать со своим прошлым.

Он всё сделал медленно, методично и милосердно.

5

11/01/2014

К своему удивлению, забыть плохое, оказалось не так уж сложно. На это даже не пришлось тратить слёзы, а такой расклад не мог не радовать…

В квартире тем временем, всё было как обычно. Рейды были временно прекращены из-за участившегося патрулирования в кварталах гетто. Всё-таки, массовые убийства, поджоги квартир и взрывы газовых баллонов в них же, достаточно веский повод для городских властей, установить там несколько пар ушей и глаз.

К этому факту, у всех было разное отношение. Уэнделл и Тилло, например, предлагали сделать подставу для местных, подорвав несколько полицейских машин, с полицейскими внутри. Аджид и Тджарк, с Бруно во главе, отвечали, что это слишком рискованно и небезопасно для них самих, в первую очередь, даже если минирование пройдёт успешно… Дитфрид же просто слушал соратников и не высказывался.

Он пытался осознать своё положение до конца, что очень хорошо понимал Бруно, который окликал Уэнделла, когда тот задавал Дитфриду вопросы по горячо обсуждаемой теме.

Несмотря на отсутствие ощущения уюта, отношения с Бруно становились только крепче. С началом 2014-го года, группировка «Девять кругов Кали Юги» увеличила количество зачисток на тридцать, чем выбила себе отпуск на месяц-три, под конец которого, и началось патрулирование…

В связи с появлением свободного времени, Бруно проводил его с Дитфридом за разговорами и размышлениями о будущем группировки. Он высказывал опасения, что их рано или поздно найдут, так как они не меняли своего местоположения с самого основания и любой местный житель, пусть и только после того как зароется в свою память далеко-далеко, сможет опознать их и показать вопрошающим сотрудникам полиции, где обитают искомые душегубы.

Дитфрид отвечал на опасения Бруно так:

– Нас никто и никогда не видел. Да и потом, ни у одного из нас нет даже татуировки, которая могла бы говорить о наших взглядах больше, чем слова. На улице мы такие же грязные местные, не более.

Бруно соглашался с Дитфридом, и в то же время честно признавался:

– Вероятно, я старею и поддаюсь страхам всё больше и больше. Я всегда боялся и это нормально… а когда в деле всегда всё проходит гладко, страх облажаться растёт пропорционально радости за успех.

Дитфрид соглашался с таким рассуждением, не в состоянии ничего добавить… или, он просто не хотел говорить…

…Но говорить хотели с ним.

– Войдите. – лениво протянул Дитфрид, когда в дверь постучали.

Дверь открылась.

На пороге показался Тилло… «…Его большие и густые усы, гуще и больше, чем у Ницше, вероятно, скрывали за собой неприлично маленький и смешной рот.».

– Здарова. – помахал рукой Дитфрид.

Тилло кивнул, приветственно улыбнувшись.

– Есть разговор. Тебя напрямую касается. – пробасил Тилло.

Дитфрид почувствовал, как на затылке встали волосы. Не от страха или удивления голосу Тилло. Они встали от воздушных волн, которые этот голос нагнал.

Привстав, Дитфрид только сейчас понял, что на шествие правых уехали все кроме Тилло… «…Он ведь был водителем.».

– Я весь внимание. – сказал Дитфрид.

Тилло сел в конец, на край кровати.

– Есть два момента, начну с первого. Во-первых, мне, как и всем здесь известно, что ты убил своего брата. Убил, обороняясь, однако… – он усмехнулся, – учитывая, что произошло две недели назад, я начинаю убеждаться в том, что в убийстве был личный мотив.

Дитфрид обмяк.

– …Но, как?.. – спросил он.

– Уэнделл. – спокойно ответил Тилло, – Он видел всё, что ты сделал со своим отцом. Он видел, как ты вытолкал этого мелкого парнишку. – Тилло посмотрел на Дитфрида, который теперь был похож на тающий лёд, – Он даже дал твоему отцу пистолет, но Матис Дётцер оказался слепым… даже после трёх стопок водки.

Пока Тилло укладывал пальцами усы, Дитфрид старался не паниковать.

«…Ты знал куда шёл… в конце концов, ты не дослушал.» – успокаивал он себя.

– Мы с Уэнделлом думали, что ты убьёшь его… однако, ты оказался умнее, чем мы предполагали.

– Я изначально не собирался никого из них убивать. Кроме того, на озере… – сказал Дитфрид, быстро подавив тревогу и не дав разлиться панике.

– Честно говоря, – начал Тилло, – мне неинтересно, почему ты так поступил. Ты не глупый, у тебя наверняка был повод. Да и потом, – он прикрыл глаза, – сюда приходят не от хорошей жизни и мозги друг другу здесь не ебут, по поводу обоснованности поступков.

Дитфрид горько ухмыльнулся, без глаз.

– Но скоро, – Тилло прищурился, – здесь будет ещё хуже, чем было у каждого из нас, в какой-то мере. Может быть… некоторые, наоборот, даже возрадуются.

Дитфрид молча посмотрел в пол.

– Всё ещё Уэнделл. Он не хочет видеть тебя здесь. – закончил Тилло.

– Уэнделл хочет меня выгнать или убить?.. – спросил Дитфрид.

Тилло повернулся к мужчине.

– Тебя эта новость, похоже не напугала.

– Это не ответ.

Тилло улыбнулся.

«Он далеко пойдёт… дальше многих.».

– Он хочет тебя подставить. Через неделю будет рейд на один участок, где расположены четыре домика, соединяющиеся в одну огромную крепость. Уэнделл вызовет туда полицию, а потом… вас убьют.

– …Значит, он хочет смерти ещё троих. – задумчиво проговорил Дитфрид.

«Прямо как в книгах. В банду приходит новенький… и начинается веселье…».

– Да, но я полагаю, что и меня он видеть не хочет. – добавил Тилло, – Он просто хочет уйти, но ему известно, что из группы уходят только на тот свет… при условии, что умерший верил в него.