Хроники Третьей Мировой войны, которой не произошло

– Мистер Ван Клеен, с вами говорит ассистент исполнительного директора Фонда поддержки российской культуры за рубежом. С вами хотел бы поговорить директор господин Дуров.

– Какой Фонд? Не знаю никакого фонда, тем более русского!

– Мистер Ван Клеен, наш Фонд – финская компания, оказывает поддержку русским за рубежом. В вашей стране живет немало соотечественников, мы обеспокоены их процветанием, а процветание возможно только при сильной власти, мы в этом заинтересованы. Думаю, наш Фонд мог бы быть вам полезен.

Ван Клеен задумался. Какие-то русские… Черт знает что, с войсками Советов пришлось пару раз воевать в Африке! Но ведь здесь и говорить с ним никто не хочет и, если появился хоть один, то почему бы не выслушать? Тем более, что дел особых не было.

– Мистер Ван Клеен? Моя фамилия Дуров. Наш фонд – частная компания, мы заботимся о развитии русской культуры за рубежами Советского Союза. Мы с большим интересом наблюдаем процессы в вашей стране. Но не везде они встречают понимание. Как вы смотрите на то, чтобы поужинать здесь же, часов, скажем, в семь?

Там же, семью часами позже

Ван Клеен слушал прекрасно одетого седого человека. Его немецкий был вполне доступен для Ван Клеена, родным языком для которого был африкаанс. Ван Клеен поражался уверенности и наглости собеседника, который всего лишь требовал почти что луну с неба – вычислительную технику, которая никогда не поставлялась даже союзникам Штатов по НАТО, не говоря уже, не дай Бог, о странах Восточного блока. С другой стороны, интересно, что у него может быть в обмен?

– Слушайте, господин Дуров, но ваши запросы превосходят всякое воображение! Требуемые вами вычислительные системы – под строжайшим государственным контролем! Как, по-вашему, мы будем добывать разрешение? И ваши предложения по ценам совершенно нереальны!

– Херр Ван Клеен, договор есть документальное закрепление сделки, выгодной обеим сторонам, и сразу договоримся – дураков среди присутствующих нет. У вас – наследство Британского сообщества, и это избавит от многих неприятных вопросов. У нас – возможности по АКС-74, в другом месте вы этого не получите, а о подводных автоматах пока вообще мало кто слышал, ваши «тюлени» спасибо скажут. А что, вы действительно думаете, что англичане поставили вам барьер только за права черного человека? Бросьте, у Британского льва нет постоянных врагов или друзей, есть только постоянные интересы, ваши алмазы и уран, например.Так что подумайте получше!

– Давайте выпьем, и я должен выйти позвонить.

Там же, четырьмя часами позже

– Джентльмены, ресторан закрывается через полчаса – чернокожий официант едва сдерживался. Двое вели себя слишком эмоционально и слишком много курили. Это не было принято в данном заведении, но двух мужиков, давно снявших пиджаки и заваливших стол какими-то бумагами, это, похоже, не трогало.

– Иван, такого жулика и бандита я не встречал за всю свою жизнь! Ты оставляешь меня без штанов! Где мой личный интерес??? Правильно говорят: русские – что белые медведи – полные беспредельщики. Можно говорить максимум об этом – Ван Клеен протянул салфетку с цифрами. – И не шагу дальше!!!!

– Хендрик, кто бы выступал! У русского писателя Корнея Чуковского есть детский стишок: «В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке – большие злые крокодилы!». Я-то все думал, про что это он пишет, а только теперь понял – про тебя, господин Ван Клеен! Короче. Вот мой рубеж – Иван Артемович Дуров зачеркнул последний ноль на салфетке и вместо первого нуля написал пятерку. – И по схеме как договаривались. Ты, крокодил, прислылаешь своих людей в Одессу – есть такой город на Черном море, они смотрят то, что мы мы поставляем, пакуют в ящики и маркируют их. Потом опечатывают, мы сейчас пойдем и сделаем печати.

– Иван, час ночи!

– Значит, завтра. Продолжаю. Мои люди приезжают в Плимут, проверяют твою поставку, маркируют и опечатывают такие же ящики. А потом в условленном месте меняем ящик на ящик. Так???

– Черт с тобой, Иван, будь по-твоему. Официант, еще Chivas Regal!

– Джентльмены, это уже третья!

– Твое-то какое дело (черный совсем охренел, замечания делает)! Неси, кому говорю!!

Гоголевский бульвар, октябрь

Начальник Главного Оперативного управления генерал Вареннов читал рапорт генерала Буртина и не верил своим глазам.

– Они что, мало загружены? Или Москва им надоела? Что за дурацкая инициатива? – генерал был в ярости.

Мало того – рапорт сопровождался запиской, в которой было черт его знает что – какие-то ЭВМ, расчеты, и выводы – уже ни в какие ворота не влезающие! Это что – машины должны заменить людей!!! Они с ума посходили!

Поостыв, Валентин Иванович принял решение – и Буртин, и Благоволин работать больше здесь не будут. Полным-полно командных должностей, на которые требуются дельные офицеры. Благоволин – хороший строевой командир, отправим его на новый объект на Дальнем Востоке, там разворачивается совсем новое дело – «Рубеж», за который спросят строго. Решит задачу – скоро и до генерала дорастет. Буртин – и для него вакансия есть!

Старая Площадь, в это же время

Директор и Главный конструктор РадиоНИИ Г.С.Урядников остановился перед дверью с надписью «Пеликанов О.Д.». Олег Дмитриевич еще не занимал официальной должности в ЦК КПСС, но все предрекали ему место секретаря. Дмитрий Федорович Сатинов недаром поручил ему координацию работ по столь секретному и щекотливому делу.

Урядников волновался – ничего хорошего ожидать не приходилось. Здесь очень редко хвалили, зато схлопотать неприятностей можно было в неограниченном количестве. С другой стороны, как он слышал, Пеликанов был мужик суровый, но справедливый, настоящий боец – своих в обиду не давал.

Он толкнул дверь. Невысокий коренастый человек с крупными чертами лица поднялся ему навстречу.

– Геннадий Сергеевич, приветствую. Заранее прошу прощения за этот разговор,

– Чем же я мог провиниться, – подумал Урядников -

– Но ничего не сделаешь, – продолжил Пеликанов. – Мы абсолютно точно знаем, что на вашем предприятии работает агент иностранной разведки. Очень плохо то, что агент принадлежит к высшему руководству. Такое положение продолжаться далее не может, и мы просим вашего содействия в изобличении предателя.

Пеликанов нажал клавишу селектора.

– Товарищ полковник, заходите, познакомьтесь!

Грузный человек вошел через заднюю дверь кабинета.

– Рад с вами познакомиться. Вот материал, подготовленный в одном из НИИ. Скажу сразу – он почти правдивый, сами поймете. Агент, увидев этот материал, не может не обнаружить себя. Да, Геннадий Сергеевич, забыл сказать – нам важно даже не столько выявить предателя, сколько донести эту информацию до потенциального противника, тот должен понять, что даже при неспособности нажать на «красную кнопку» удар возмездия будет неотвратим. И это будет сделано!

Гоголевский бульвар, через две недели

Начальник Генштаба Маршал Вахромеев внимательно выслушал генерала армии Вареннова.

– Так Валентин Иванович, ты предлагаешь перевести Буртина и Благоволина на командные должности? Германа Александровича я знаю, а Благоволин – это какой из них?

– Сын генерал-лейтенанта Благоволина.

– Я понимаю, – продолжил Вареннов, – Благоволин – дельный офицер, но, по-моему, он просто засиделся в штабе, и от этого у него всякие завиральные идеи.Так что пусть покомандует, глядишь, и к генеральскому званию будет поближе.

– А что за идеи, – заинтересовался Вахромеев.

– Да тут они с Буртиным совсем с ума посходили, говорят, что только машины могут выиграть европейскую войну!

– А почему они так решили?

– Да что-то насчитали на ЭВМ, как я понял, начал Благоволин, а потом и Буртина втянул, написали мне какую-то белиберду, даже говорить не хочется.

Доктор военных наук и Лауреат Ленинской премии С.Ф.Вахромеев насторожился.

– Валентин Иванович, я в принципе – «за», но ты подумай еще раз, ведь Герман Александрович – не последний человек в Москве, у него и в Политбюро родственники есть. И еще, прошу – прежде, чем готовить приказ, пришли мне эту «белиберду»!

Москва, Район Курского вокзала, в это же время

Директор и Главный конструктор собрал заместителей в рабочем кабинете. Они проходили через приемную, отмечаясь у дамы, одетой в белый халат.

– Товарищи, – начал Геннадий Сергеевич, – руководство обратилось к нам с ответственным заданием. Нам поручена разработка и изготовление замкнутой части системы управления комплексом вооружений, которые будут использованы в качестве самого последнего аргумента – при полном разрушении системы партийно-государственного управления. Уровень секретности чрезвычайный, я расписал вам задание, полученное от Заказчиков, снимать копии и делать какие-либо записки нельзя. Три дня на ознакомления каждому – документ в единственном экземпляре и подлежит возврату, с предложениями я жду вас через три недели.

Спасибо, все свободны!

Урядников снял трубку и набрал номер.

– Добрый день. Как говорят шахматисты, «время пошло».

Гоголевский бульвар, ноябрь

Было очень поздно, рабочий день в Москве давно кончился. В открытую форточку – топили хорошо – доносился невнятный шелест шин; иногда раздавался противный звук – как будто далеко-далеко проводят ногтем по рояльной струне, это выводило маршала из равновесия, помимо воли мысли сбивались на ожидание троллейбуса, и последний спустя две минуты заявлял о себе резким воющим звуком. А отключаться от предмета размышлений было совсем нежелательно – Сергей Федорович Вахромеев был обязан принять решение прямо сейчас, приказ о новых назначениях был подготовлен и ждал только его подписи, уже завтра утром надо говорить с Валентином Ивановичем. Разговор обещал быть трудным.

Три недели назад Сергей Федорович, выслушав генерала Вареннова, решил проверить, что такого особенного натворил подполковник Благоволин, и за что взъелся его начальник. Вахромеев затребовал Записку, несколько раз ее прочитал, а потом решил проверить – сам, вручную, по Уставам, методикам и картам. И проверил. Результат ошеломлял – победить можно только исключив человека из цепочки принятия решений, то есть Операция по срыву вторжения должна начаться автоматически.

Как на это решиться? Что за приказ должен отдать в этой ситуации Начальник Генштаба?

Следующий вопрос – подполковник Благоволин. Предположим даже, что он прав, но как он будет служить дальше? Маршал Свечин – пример недавний, и это – маршал, а не подполковник!

Мысли сбивались с одной темы на другую. Сергей Федорович ходил вокруг длинного стола для совещаний, пытаясь найти решение.

Прожужжал очередной троллейбус, очередной стакан чаю был выпит, но дело не двигалось.

Наконец Вахромееву надоело. Хватит тянуть кота за хвост, надо принимать решение. Все – военные люди, обидам и долгим размышлениям здесь не место.

Что решить проще всего – Благоволин, с этого и начнем – размышлял Сергей Федорович. То, что он дельный офицер – очевидно. Но кроме того, что теперь ужиться с генералом Варенновым ему будет тяжко, есть еще один момент – его «записка» уже вызвала шум, а при грядущем обсуждении в верхах резонанс будет куда более сильным. Звание подполковника от возможных неприятностей не убережет. Поэтому Благоволина надо отсюда убирать с повышением – командная должность, хотя бы и на время. Валентин Иванович будет считать, что прав, Андрей отсидится вдали от Москвы, а сам Вахромеев получит надежного офицера, способного поднять «Рубеж», которого пока нет. Будет результат – будет генералом. И ведь будет.

Настроение Вахромеева улучшилось.

– Что касается первого вопроса, – продолжал про себя маршал, – не все же самому решать? Начальство есть, пусть и у него голова поболит!

Вахромеев посмотрел на часы. Было 23 с минутами. Министр редко уезжал раньше полуночи, даже сейчас, несмотря на простуду.

Сергей Федорович поднял трубку серого телефона без диска.

– Дмитрий Федорович, Вахромеев. Не могли бы меня принять?

Площадь Дзержинского, на следующий день

– Ну что у нас по РадиоНИИ?

– Ничего, товарищ полковник! Три недели прошло, все восемь человек, которые попали в наше поле зрения, не совершили ничего подозрительного или даже необычного, хотя, по уверению руководителя фирмы, материал совершенно убойный. Вражеский агент должен проявить себя.

Полковник задумался, Он, по правде говоря, и не ожидал быстрых результатов. Однако он был совершенно уверен – шпион есть. Причина такой уверенности была простой – скромный клерк Пол Штейнмец делал быструю карьеру в Посольстве, на днях он был произведен во вторые секретари. А этот пост, как хорошо знал полковник, занимал резидент разведки. За какие это коврижки молодого парня так продвинули? Значит, было за что. И если мы до сих пор не заметили крамолы, значит этот самый Пол способный и осторожный. Тем почетнее вывести такого голубца на чистую воду.

– Ничего страшного. Не ослабляйте усилий. Надо быть внимательнее ко всем, включая наших оппонентов из посольств, надо сконцентрироваться на Англии, ФРГ, и США, естественно. Вы всех знаете, так что давайте работать. Особое внимание – Пол Штейнмец.

Подольский район, четырьмя часами раньше

Упомянутый выше Пол Штейнмец, в плащ-палатке и с рюкзаком за плечами, вбивался в автобус на Кленово. Брезентовый чехол в правой руке слегка мешал, но он же и помогал прокладывать дорогу. Было еще темно, на этот первый автобус собралось много народу, добрая половина из которых выглядела точно так же. Электричка пришла вовремя, Пол успел (как он выбирался из московской квартиры, лучше было не вспоминать).

Кондуктор – молодая женщина в теплом платке и толстой куртке, ни о чем не спрашивая, подала ему сдачу и оторвала билетик. Облик пассажира говорил сам за себя – один из рыбаков, спешащих с первыми лучами позднего ноябрьского солнца занять место поудобнее на Кленовском пруду. Хищник нагуливал жир перед зимой – так ей объяснял ее муж, сам заядлый рыбак, поэтому рыболовы правдами и неправдами брали отгулы в последние погожие деньки перед зимой. А этот день обещал быть солнечным и тихим.

Штейнмец нервничал, хотя и не подавал виду. Хоть Подольск не относился к городам, закрытым для иностранцев, попасть в поле зрения контрразведки было бы неприятно. Задание должно быть выполнено, он получил срочный вызов от агента – тот двумя подряд пустыми звонками сообщил о необходимости контакта.

Процедура была продуманной, опасность, в сущности, была одна – неизбежные контакты с советскими людьми, к иностранцам вообще относились с недоверием, а слова «американец» и «шпион» в общественном мнении были синонимами. Уходить от случайного разговора было бы подозрительным, а что делать с акцентом? Американская и русская фонетики были уж очень разными.

Но Пол не стал бы господином Полом Бенджамином Штейнмецем, если бы не умел решать трудные задачи. Проблему акцента он для себя решил с большой выдумкой. Если он, немец по предкам, хорошо говорит по-немецки и неправильно по-русски – что ж, будем произносить русские слова на немецкий лад, а справедлива ли его идея – сейчас и проверим.

Начало светать, автобус уже катился по пустынному в этот час Варшавскому шоссе, у поворота налево к нему обратился один из рыбаков, увидев в кармане свежий «Советский спорт».

– Эй, парень, не знаешь жеребьевку Кубка Кубков? Вчера была, с кем там киевлянам играть?

– Не знаю, может в газете есть? Еще не читал.

– Будь другом, дай посмотреть, как раз десять минут ехать! Да что ты так странно говоришь? Как тебя зовут, не русский, наверное? – мужик в шапке и брезентовом плаще выглядел вполне доброжелательно. Можно было проверить домашнюю заготовку.

– Да, я – Пауль, из Клайпеды, приехал к родственникам.

– Павел по-нашему, латыш или литовец, наверное? Да какая разница, главное, что человек был бы хороший! Дай полистать,а то приедем скоро!

– Да на здоровье, только отдай.

Мужик тут же углубился в «Советский спорт», разом потеряв интерес к Паулю из Клайпеды.

Пол медленнее всех распаковывал свой арсенал на берегу, он впервые был на русской рыбалке, и внимательно смотрел за тем, что делает сосед, стараясь повторять его движения – кривыми руками приделать металлический поводок, приобрести живцов у какого-то пацана, приладить… Получалось не очень ловко, но получалось. На него никто не обращал внимания.

Все это мероприятие было нужно Полу только для того, чтобы при удобном случае отойти примерно на километр по своим делам. Дорога по описанию не была асфальтированной, плащ и сапоги чрезвычайно подходили для путешествия. Надо было только выбрать подходящий момент.

Удильщики напряженно разглядывали собственные поплавки, он же обозревал окружающую местность, нашел кустарник на горке, за которым угадывалась нужная ему дорога – грязная и едва заметная, слава Богу, что первый снег сошел. Ура. Сдалась ему эта рыбалка! Холодно, надо уходить.

Что-то неправильное увиделось ему боковым зрением.

– Парень, не спи, чего ждешь! – Сосед громким шепотом и кивком головы показал куда-то вперед.

Пол понял, что именно было нелепым и странным – синее стеклопластиковое удилище, обязанное лежать неподвижно, стремительно сползало с берега! Он схватил его обеими руками, и вовремя, но конец удилища не отрывался от водной глади, испещренной желтыми листьями. Катушка возмущенно затрещала, слетев с тормоза . Соседи моментально среагировали на характерный звук рвущегося брезента, нарушивший тишину холодного ноябрьского утра.

– Павел, осторожней! – мужик, просивший газету, бросил свою удочку и уже бежал к нему с подсачником. – Оборвешь! Помучай и подводи, мы достанем, только не торопись!

Сердце американца билось от волнения, конец удилища, казалось, дергался в такт. Рыбаки побросали снасти и не отрывали глаз от Пола.

Вдруг натяжение резко ослабло, от неожиданности нечаянный рыболов опустил удочку. Что такое?.

– Атас!! Сейчас прыгать будет! Слабины не давай, а то выплюнет!!! – громким шепотом проорал второй сосед.

Обстановка была как на футбольном матче.

Пол дрожащими руками подматывал леску, пытаясь держать ее внатяг. Получалось не здорово.

Вдруг – без волн и брызг – из воды вертикально вылетела щука, будто выстреленная из катапульты, пасть дергалась как у фокстерьера, треплющего старый ботинок. Вода стекала с хвоста рыбины градом капель, они с шипением падали в пруд.

– Паша, дергай, до берега долетит!!!

Пол изо всей мочи рванул длинное удилище на себя.

Как в замедленной съемке, Пол наблюдал как щука в полете освободилась от крючка и летела, медленно вращаясь, просто по инерции – как брошенное полено.

Но, похоже, упасть она должна была на берег!

Болельщики-рыболовы ее уже ждали – прямо-таки в точке касания прижали к пожухлой траве.

– Ну парень, ты везунчик! Два с лишним! Такое не каждый день бывает!

Пол трясущимися руками развязал рюкзак, достал трехсотпятидесятиграммовую фляжку с ленинградской «Старкой» – он покупал ее в «Березке» и не расставался с таким предметом в своих путешествиях по России.

– Спасибо, братцы, выручили, давайте за мое здоровье!

– А ты-то куда?

– Нечего судьбу испытывать, раз повезло и хватит!

– Ну как знаешь!

Через двадцать минут изрядно взмокший и усталый Пол был у ворот с надписью

«РадиоНИИ. Садовое товарищество «Клен». Посторонним вход запрещен»

Надпись была набрана из металлических букв на ржавой сетке. Полу, видевшего военные фотографии отца, освобождавшего Бухенвальд, тут же пришло на ум сравнение с надписью, набранной подобными же буквами на такой же сетке, только крашеной – «Jedem das seine».

– Интересно, как они собираются контролировать посторонних, – подумал Пол. Ржавые ворота были закрыты на замок, калитка замотана медной проволокой. Никаких следов человека не наблюдалось.

Пол раскрутил проволоку, толкнул калитку и зашагал по заросшей дороге; судя по всему, последний раз по ней ездили не менее месяца назад. Второй поворот направо, первый налево. Легкие металлические ворота – затянутая сеткой рама на асбоцементных трубах.

Пол сунул руку в левый столб. Как и ожидалось, внутри столба оказалась стеклянная баночка из-под соуса «майонез», в баночке покоился сверток – полиэтиленовый пакетик с бумажкой. Сверток перекочевал в карман рубашки, Пол зашагал обратно – к автобусу.

Путь до Подольска в компании уже знакомых рыбаков был коротким. Никто уже не удивлялся акценту Пола, все еще раз обсуждали удачный улов, откуда-то взялась бутылка «андроповской» водки. В общем, на вокзале все расстались друзьями.

Двумя часами позже Пол толкнул металлическую калитку. Вахтер удивился – откуда мог появиться господин Штейнмец в плащ-палатке, с удочками и рюкзаком, из которого что-то высовывалось, и, похоже, даже шевелилось?

– Сьюзен, смотри, что я принес!

– Пол, ты герой! – молодая шатенка в белом переднике и чепчике сверкнула умными карими глазами, взгляд категорически не соответствовал облику скромницы. – Это ты поймал?

– Да, Сьюзен, случайно. Кстати, любопытно, сколько она весит?

Девушка удалилась.

– Пол, пять фунтов пять унций, вполне даже ничего. Да она еще живая! Ты не возражаешь, если я проготовлю ее по-еврейски?

– Спасибо заранее, делай, что хочешь.

– Будет очень вкусно! Так что можешь приглашать друзей на ужин – на четверых хватит вполне!

Воодушевленный Пол, перебирая в памяти события утра, принял горячий душ, побрился, открыл свой домашний кабинетик, положил бумажку из свертка на рабочее поле установки – яркую лампу и зеркальный “Canon”, укрепленные на штативе домашнего увеличителя. Сделал несколько снимков, надел светофильтр, еще несколько, сменил светофильтр, повторил. По мере того, как он проделывал эти манипуляции, настроение портилось – Пол вчитывался в текст.

Можно ехать в Посольство, техники обработают пленку, он передаст ее в Центр, хотя это было и не обязательно. Пол успел выучить послание наизусть. И содержание привело его в трепет – на полном серьезе обсуждалась конструкция системы управления, которая должна поставить последнююю точку в истории человечества – направить все уцелевшие в возможной войне ракеты с ядерными боезарядами на города Соединенных Штатов. Штейнмец не был большим техническим специалистом, но все выглядело чрезвычайно убедительно. Более надежды не было – война между США и СССР неизбежно должна закончиться вселенской катастрофой. Победитель не получит ничего.

1984: И это никому не нравится

Рублевское шоссе, вечером того же дня

Академик Евгений Иванович Чанов с хрустом разъединил манжету тонометра, снял ее с руки больного и аккуратно сложил ее на столе.

– Что ж, Дмитрий Федорович, я понимаю положение и оцениваю ваши усилия как пациента. Конечно, ваше состояние значительно лучше, чем было даже утром, но я категорически настаиваю на том, чтобы вы пробыли бы в палате хотя бы до завтра. А утром мы вас посмотрим, и если ничего угрожающего не будет, выпустим на работу. Но с одним условием – проведете ваше декабрьское совещание, если оно так уж необходимо, и ляжете в стационар. Ваше здоровье внушает мне серьезные опасения.

Евгений Иванович встал со стула, поправил неизменный фонендоскоп, одернул белоснежный отглаженный халат, направился к выходу. Закрыл за собой дверь и обратился к сидящему снаружи молодому поджарому парню в белой рубашке и галстуке:

– Постарайтесь изолировать Дмитрия Федоровича от звонков и посетителей, во всяком случае, без пропуска лечащего врача никого до завтра не пускайте.

Больной же в это время набирал номер, крутя диск на рижском аппарате кремового цвета с выпуклым гербом СССР на панели и выдавленной на пластике надписью «АТС-1».

– Олег Дмитриевич, я тут приболел, так что прошу тебя от моего имени собрать совещание в узком кругу. Обязательно должны быть Смирницкий, Горемыко, Батов, Симаков, с Площади Дзержинского – либо сам Виктор Михайлович, либо его зам Владимир Александрович. Скажи, что по моему поручению, часа на два, вопрос срочный и важный. Хорошо было бы еще Трепачева, если будет в Москве. Понимаю, что согласовать будет нелегко, но сейчас всем трудно.

Еще один звонок.

– Сергей Федорович, привет. Как здоровье, ты спрашиваешь? Ничего, после твоего доклада могло быть куда хуже. Я собираю совещание на верхах, так вот что я подумал – сделай-ка ты сам сообщение подобное вчерашнему. Думаю, через неделю. Так что будь наготове! Времени у тебя будет минут двадцать.

Сатинов повесил трубку и откинулся на подушку. Стало поспокойнее. На Пеликанова можно было положиться – он все сделает как надо. В декабре предстоял большой сбор высшего генералитета, и военным надо было ставить задачу. Без политического решения это было невозможно.

Штат Вирджиния, на следующий день