Тайна Вселенской Реликвии. Приключенческий, научно-фантастический роман в двух книгах. Книга первая

– В таких случаях обычно говорят: «Всё ясно, только ничего не ясно!», – засмеялся Саня.

– Нет ничего проще, – ответил Митя, откидывая верх сиденья. – Объясняю, популярно. Конструкция представляет собой кресло, установленное на широкие деревянные полозья с подбитыми снизу толстыми полосами резины. Пространство под откидным сиденьем закрыто, со всех сторон, металлическим кожухом, внутри которого располагается редуктор. Его входной вал соединён с валом небольшого электродвигателя, питаемого от аккумуляторной батареи, установленной за спинкой кресла. Редуктор имеет два параллельных выходных вала, лежащих в одной горизонтальной плоскости и разнесённых на некоторое расстояние друг от друга.

На эти валы насажены и закреплены два эксцентрика, представляющие собой массивные, широкие, металлические диски со смещённой геометрической осью, а, следовательно, и со смещённой массой в их радиальном направлении.

Кнопка на левом подлокотнике служит для включения электродвигателя, а рычаг на правом – для управления движением коляски. При движении рычага в ту или иную сторону весь корпус редуктора, совместно с электродвигателем, наклоняется то вперёд, то назад, поворачивается то вправо, то влево. В момент отпускания рычага корпус редуктора, с электродвигателем, при помощи пружинящих элементов самоустанавливается в исходное, нейтральное положение. При этом, оба его выходных вала с эксцентриками вновь возвращаются в горизонтальное положение…

Поясняя устройство конструкции, Митя до того увлёкся, что чуть было не перевернулся через неё, споткнувшись обеими ногами о полозья: друзья успели вовремя поддержать его.

– Так и голову можно себе свернуть на ровном месте, – подметил Саня.

– А это значит, что жить – тоже вредно для здоровья, – добавил Кузя.

Митя, сложив на груди руки и приняв непринуждённую позу, посмотрел на друзей, словно строгий учитель на провинившихся учеников.

– Жизнь, – поучительно произнёс он, – великое искушение, за которое надо расплачиваться. Вот так-то, друзья мои!

– Ну ты и артист, Сапожков, – рассмеялись ребята.

– Артист ни артист, но кое-что могём, – загадочно улыбаясь, вымолвил тот, и продолжал:

– Конструкция работает следующим образом. Включаем кнопку. Начинает работать электродвигатель, приводящий во вращательное движение, через редуктор, оба эксцентрика, крутящихся в рабочем режиме со скоростью в три тысячи оборотов в минуту. Вращение эксцентриков – синхронное, разнонаправленное. Их центры тяжести всегда равноудалены от их общей оси симметрии, лежащей в плоскости вращения самих эксцентриков. Если во время вращения эти центры тяжести оказываются внизу, то коляска, под действием инерционных сил, как бы прижимается к земле, а если – наверху, то ей сообщается дополнительный импульс силы, направленный вертикально вверх и влекущий всю конструкцию за собой. Таким образом, коляска будет только вибрировать на одном месте, вместе с кучером, в вертикальной плоскости.

Когда же центры тяжести эксцентриков окажутся на максимальном или минимальном расстояниях друг от друга, то инерционные силы начинают работать, соответственно, как бы на разрыв или сжатие корпуса редуктора, не сообщая конструкции движущих импульсов силы.

При наклоне, рычагом, корпуса редуктора вперёд или назад появляется горизонтальная составляющая импульса силы, толкающая всю конструкцию вперёд или назад. Если при этом ещё редуктор и разворачивать рукояткой, то коляска начинает так же разворачиваться, будучи дополнительно скреплённой с корпусом редуктора пружинящими элементами. При этом, во время движения конструкции, появляющаяся отрицательная горизонтальная составляющая импульса силы в тот момент, когда центры тяжести эксцентриков находятся внизу, гасится компенсирующей силой трения между землёй и резиновыми подошвами полозьев.

Конструкция обладает большой маневренностью и проходимостью: разворачивается на одном месте на все триста шестьдесят градусов; свободно передвигается по тверди и слякоти, по снегу и льду, по лестницам, ну, и так далее. Вот по воде, жаль, не может.

Последние слова Митька произнёс с превеликим сожалением в голосе.

– Ты бы ещё пожаловался, что и по воздуху не может летать, – вымолвил Кузя. – Больно много захотел. Ну ты только глянь на него, Сань: изобрёл такое, что ещё никто не изобретал, и всё ещё чем-то недоволен. Вот поросёнок!

– Да-а-а, – почесав затылок, озадаченно протянул Остапенко, когда Сапожков, захлопнув сиденье коляски, закончил свои разъяснения. – Как всё просто оказывается. Не зря, видать, говорят, что простота – родная сестра таланта. Ну, ты – голова-а-а!

– Два уха! – добавил Малышев.

– Почему – два? – недоумённо переспросил Митя, пребывая в каком-то задумчиво-отрешённом состоянии.

– По кочану, да по кочерыжке! Но не три же? – засмеялся Кузя, хлопнув друга по плечу. – Где ты-ы-ы?.. Опустись на зе-е-емлю!

– А-а-а, – в смущении вымолвил Митя, резким встряхиванием головы отгоняя какие-то мысли.

– Давай, не томи, показывай дальше свою мастерскую, – обращаясь к нему, поторопил Саня.

– Идём! – Митя увлёк за собой товарищей а тёмный провал прохода в углу комнаты, тянувшейся вдоль левой стенки подземелья. – Это у меня коридор, метров двенадцать, пожалуй, будет в длину. По правую сторону – двери, по левую – глухая стена.

Он отворил самую первую дверь и включил освещение. Перед пытливым взором ребят предстало удивительное зрелище. Прямо напротив себя они увидели, почти что во всю длину противоположной стенки, высокий стеллаж, упиравшийся в потолок на его трёхметровой высоте. На множестве полок, поражая своим обилием и разнообразием, красовались различные конструкции авиамоделей, начиная от уже известных ребятам планеров, резиномоторных моделей, моделей с электроприводом и с малогабаритными поршневыми двигателями внутреннего сгорания, и, кончая какими-то странными, непонятными конструкциями моделей. Все они были тщательно, мастерски отделаны и «приглажены», отполированы и покрашены красками разных тонов и оттенков. Зрелище было до такой степени необычным, что у друзей тут же сработал эффект « отвисания челюстей и формирования квадратных орбит», после чего вопросы посыпались, как из рога изобилия. Сапожков охотно отвечал и терпеливо объяснял.

– И когда только ты всё это успеваешь: и учёба, и модели, и каратэ?.. – послышалось приглушённое восклицание кого-то из друзей, пришедших, как видимо, в неописуемый восторг.

– Ну, модели я стал строить, когда ещё в школу не ходил, а каратэ начал заниматься, почитай, с первого класса, – смущённо потупив глаза, ответил улыбчивый Митька.

По всей мастерской распространялся сладковатый, приятно щекотавший в носу запах нитроклея, эмали, лаков, краски, свежей древесной стружки и ещё чего-то такого, что свойственно только для авиации. Словно завороженные, ребята были всё ещё не в силах оторвать своих взглядов от стеллажей.

– А вот это – моё рабочее место, – указал Митя рукой в один из углов мастерской, пытаясь вывести друзей из оцепенения, в котором они ещё пребывали.

– Чего, чего? – вразнобой переспросили друзья, с трудом переводя свои помутневшие взоры в его сторону и, по-видимому, ничего ещё не соображавшие.

– Да так, ничего! Кобыла у соседа сдохла! – объявил Сапожков.

– Какая кобыла? – дружно переспросили ребята, начиная помалу приходить в себя.

– Седая! – расхохотался Митя.

– У-у-у, злыдень! – негодующе воскликнул Саня. – Такое сотворить и молчать! Где только совесть твоя?

Наконец-то друзья огляделись вокруг себя. Вдоль одной из половинок стены, напротив стеллажа, разместился слесарный верстак с большими тисками, наковальней и разными инструментами. Вдоль другой половины стены стоял большой деревянный стол с превеликим числом наборов столярных и плотницких инструментов, и плазом, на котором, по Митькиным словам, он изготавливал детали и собирал модели. Между столом и верстаком располагалась входная дверь. Часть левой боковой стенки занимал универсальный станок по обработке металла и дерева. В стенке, вдоль которой размещался стеллаж, с правой стороны, виднелась небольшая дверка.

– А это что у тебя за дверь? – спросил Малышев.

– Там топочная комната. – Не включая в ней свет, Митя распахнул дверь.

Не преминув воспользоваться этим, ребята просунули в неё свои любопытные головы. На них пахнуло теплом и повеяло запахом свежих горящих поленьев. Комната освещалась мерцающими сполохами пылающей топки, проникавшими сквозь щели печной дверцы и колосники поддувала.

После окончания общего осмотра мастерской, взоры посетителей были вновь прикованы к стеллажу с моделями. Особенно впечатляли, невольно бросаясь в глаза, две конструкции. Ребята приблизились к одной из них, внешний вид которой сильно напоминал очертания парящего альбатроса с полусложенными крыльями.

– Модель эта построена год тому назад, – пояснил Сапожков и, взяв её осторожно под фюзеляж, перенёс на рабочий стол.

– Красаве-е-е-ец! – восторженно вымолвил Саня.

– Конструкция модели представляет собой сигарообразный фюзеляж с воздухозаборником в его носовой части, – принялся пояснять Митя без всякого предварительного вступления. – Воздухозаборник этот образован конусом, выступающим своей вершиной из центрального носового отверстия и внутренней поверхностью обшивки фюзеляжа.

Поток воздуха, поступающий через воздухозаборник, и далее – через внутреннюю полость фюзеляжа, подаётся через диффузор на лопатки компрессора турбореактивного двигателя, установленного в хвостовой части фюзеляжа. В ней же располагается и хвостовое оперение, состоящее из вертикальной плоскости – киля и горизонтальных – стабилизаторов, расположенных на верхней кромке киля. Кабина пилота располагается почти что в носовой части аппарата.

Особенностью этой конструкции является конструкция крыльев, каждое из которых выполнено в виде латинской буквы «V». Передняя его кромка начинается где-то примерно за серединой фюзеляжа и идёт под сильным отрицательным углом к его оси. Заходя за кабину пилота, она резко изменяет своё направление и идёт под таким же острым углом назад. Задняя кромка, с аэродинамическими плоскостями управления, повторяет контуры передней. При этом, по всей своей длине, идёт на сужение к концевой своей части. Опирается конструкция на три стойки с шасси.

Благодаря такой конфигурации крыльев, увеличивается не только их общая площадь, но и стреловидность каждого из них в отдельности, что должно обеспечивать большую скорость аппарата на марше при малых взлётных и посадочных скоростях…

Ребята, внимательно слушавшие своего товарища на всём протяжении его пояснений, уважительно, с некоторой долей зависти, посматривали в его сторону. В конце концов тот с невозмутимым видом водворил конструкцию на прежнее место и установил на плаз другую, не менее оригинальную конструкцию.

– Эта модель, – продолжал Митя, – отличается от первой наполовину укороченным фюзеляжем с сильно заострённой носовой частью, расширяющейся к хвостовой, в которой так же установлен турбореактивный двигатель. Лунообразный воздухозаборник находится прямо под пилотской кабиной, которая расположена в непосредственной близости от носовой части. Стреловидные крылья, с направленными назад передними и задними кромками, заканчиваются укреплёнными к их торцам параллельными, вертикальными плоскостями, сравнительно длинными, в конце которых располагаются по одному килю и по одному стабилизатору, то есть, последние, оказываются разнесёнными в противоположные стороны от продольной оси фюзеляжа. Задняя кромка каждого крыла начинается от самого конца хвостовой части фюзеляжа и, немного не доходя до вертикальной плоскости, резко изменив своё направление, идёт к заднему торцу этой плоскости, образуя очень острый угол. Тем самым достигается дополнительная жёсткость конструкции крыла в полёте во время маневров. Под фюзеляжем на пилонах подвешен веретёнообразный топливный бак. Конструкция так же опирается на три стойки с колёсами.

– И этот тоже красаве-ец! – с видом знатока резюмировал Кузя. – Даже фигурки лётчиков ухитрился туда всунуть. У меня на подобные вещи терпения бы не хватило.

– Не хвали его, а то зазнается, – буркнув под нос, предостерёг Саня. – А зазнается, говорить с нами не захочет.

Пока друзья переговаривались, Митя стоял и терпеливо слушал их, ни к чему не обязывающую беседу, предоставив им короткую передышку. Улыбка гуляла по его лицу и, казалось, вот-вот сползёт с него и поплывёт в поднебесье.

– Если я что-то не ясно рассказываю, – сказал Сапожков, когда друзья приумолкли, – то спрашивайте, не стесняйтесь, чего уж там.

– Понятней рассказать и нельзя, – успокоил Саня. – Ты у нас в этом деле, оказывается, ба-а-альшой профессор. Давай, лучше, рассказывай дальше.

– Достоинство этой модели в том, – незамедлительно последовал тот совету друга, – что каждая из двух пар – киль-стабилизатор – разнесены друг от друга симметрично в разные стороны и, следовательно, во время полёта находятся вне зоны влияния крыла. А это должно обеспечивать достаточные устойчивость и управляемость аппарата в условиях полёта. Обе модели выполнены в масштабе «один к десяти».

Пока Митя рассуждал о достоинствах конструкций, Малышев всё норовил заглянуть в заднее отверстие фюзеляжа, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, то приседая. Наконец он пожал плечами и отошёл в сторону.

– Чего это ты там всё пытался высмотреть? – поинтересовался наблюдательный Митя.

– Чего?, спрашиваешь. Да вот, меня искушают большие сомнения, друг мой! – поспешил сообщить Кузя. – Двигатель высматривал. Где он? Отвечай!

Сапожков смотрел на Малышева с определённой, в строгих, разумеется, рамках, долей дружеской иронии и презрения, сложив руки на груди и слегка притопывая ногой.

– Кому говорят? – не унимался Кузя. – Отвечай!

– В нашем деле, – немного помолчав, рассудительно вымолвил Митя, – главное – выдержать паузу.

– Это, конечно, тоже своего рода – тактика, – похвалил его Кузя, – да только косолапая какая-то.

– Вот-вот, я и говорю, – спокойно продолжал Сапожков, – успокойся, отрок, и наведи порядок в мыслях своих.

– А всё-таки здорово! – подал свой голос молчавший до сих пор Остапенко. – Правда Кузя?

– Клёво! – подтвердил тот. – Но всё равно: не вижу двигателя.

– Я же сказал – успокойся! Вот он. – Митя подошёл к металлической тумбочке, стоявшей возле слесарного верстака, и расчехлил какую-то небольшую конструкцию, возвышавшуюся на ней. Он любовно похлопал рукой по серебристой обшивке овального корпуса двигателя величиной с консервную банку из-под кофе, может быть чуточку подлиннее. – Я его закрепил вот на этом кронштейне, – пояснил он, дотрагиваясь до невысокой металлической стойки, неподвижно соединявшей корпус двигателя с массивной станиной тумбочки. – Это для того, чтобы он не улетел во время работы.

– А он у тебя вместе с тумбочкой, того, не улетит? – пошутил Саня.

– Только вместе со мной.

– А запускать ты его пробовал?

– Несколько раз. Работает, как зверь, – сообщил Сапожков, и спросил: – А с устройством и работой подобного двигателя вы знакомы?

– Так, в общих чертах, – признался Саня, – да и то – очень расплывчато.

– Тогда придётся пояснить. – Митя почесал свой затылок, раздумывая, с чего бы начать. – Значит так! Любой турбореактивный двигатель состоит из осевого компрессора, турбины и камеры сгорания, размещённых внутри корпуса двигателя. Компрессор и турбина насажены на общий продольный вал. Компрессор своими лопатками из окружающего пространства засасывает воздух и подаёт его в камеру сгорания, где он, смешиваясь с впрыскиваемым в неё топливом, воспламеняется. Раскалённые газы, выходящие из сопла камеры сгорания, воздействуют на лопатки турбины, заставляя её вращаться. А так, как турбина и компрессор насажены на общий вал, то вращается и компрессор, который, в свою очередь, своими лопатками засасывает воздух через центральное отверстие, называемое диффузором. Понятно я говорю?

– Чего ж тут непонятного? – ответил Кузя. – Давай, валяй дальше.

– Чтобы воспламенить, на первых порах, топливную смесь в камере сгорания, её необходимо поджигать электрической искрой. В дальнейшем смесь уже сама воспламеняется, без искры, за счёт температуры раскалённых газов.

– Но в этой конструкции есть одна особенность, – продолжал далее Митька. – Здесь установлены на общий вал не один, а два компрессора. Первый, что находится впереди, засасывает воздух, как это и полагается, через центральный диффузор и гонит его в прямом направлении. Второй же компрессор, расположенный сразу за первым, так же засасывает воздух, но через кольцевой диффузор, опоясывающий собой центральный, и гонит воздух во встречном потоку первого компрессора направлении. Поэтому оба компрессора имеют одинаковые, но противоположные углы наклона своих лопаток. Воздух сжимается между компрессорами и под большим давлением подаётся в кольцевую камеру сгорания. Ну, а дальше всё идёт так, как я вам объяснял. Такая конструкция должна, на мой взгляд, увеличить мощность двигателя в полтора-два раза, при том же количестве расхода топлива, как и у обычных турбореактивных двигателей.

Митька на минутку замолчал, переведя свой взгляд на друзей, внимательно слушавших его, и, оценивая их реакцию на только что прочитанную лекцию. Оставшись довольным от вида их сосредоточенных, покрасневших от напряжённой умственной деятельности физиономий, он продолжал:

– Могу показать в работе, только – недолго, не больше полутора-двух минут, а то перегреться может. Ну как, показывать?

– Чего тут спрашивать-то? – возмутились ребята. – Мы уже давно горим синим пламенем от нетерпения, а ты всё сомневаешься.

Сапожков наклонился над установкой и стал что-то регулировать, что-то подвинчивать и подкручивать, заглядывая то с одной, то с другой стороны под корпус двигателя. Ребята, словно заворожённые наблюдали за действиями своего друга, который неторопливо священнодействовал подле своего творения, будто факир перед своим «чёрным ящиком», из которого вот-вот должен был бы вырваться наружу волшебный, огненный джин.

– Следите внимательно! – предупредил Митя, щёлкая тумблёром. – Подаю в камеру сгорания искру от высоковольтного преобразователя напряжения: он у меня от «кабээсок» работает.

Из чрев установки донеслось лёгкое, непрерывное потрескивание высоковольтного разряда.

– Теперь, туда же, подаю топливо, – пояснил он, включая другой тумблёр, – керосин.

Послышалось монотонное жужжание реле, качавшего топливо. И тут же двигатель сначала несколько раз чихнул, выплёвывая из себя с глухим гулом тёмные клубы дыма, а затем, плавно переходя на высокие тона, зашёлся пронзительным свистом, от которого у ребят заложило уши, и они, сморщившись, позакрывали их ладонями. Из сопла двигателя вырвался столб пламени длиной в полметра. Зрелище было впечатляющим, в особенности, когда Митька специально выключил свет. Создавалось такое впечатление, будто двигатель не стоит на месте, а несётся в дрожащих отблесках своего пламени куда-то в неведомые дали, увлекая за собой друзей вместе с их надеждами и тревогами, мечтами и сомнениями.

Вскоре Митька включил свет, подошёл к установке и поочерёдно щёлкнул тумблёрами. Проработав ещё несколько секунд, вырабатывая оставшееся топливо и переходя с высоких тонов на низкие, а затем и на гудение, двигатель, чихнув два-три раза, остановился и смолк. В мастерской воцарилась тишина.

– Потрясающе! – нарушил её покой Санин голос. – Феноменально. По моим скромным подсчётам и соображениям, ты, Митька – талант, вот ты кто!

– Бери выше! – поддержал Кузя.

– Да ладно вам, шутить изволите, – смущённо вымолвил стеснительный Сапожков, как-то недоверчиво, исподлобья поглядывая на друзей.

– Ничего не шутим, точно говорим.

– Если бы не батя, я бы в жизни всего этого не сделал.

– Какая разница? Идеи-то всё равно – твои.

– Мои не мои, а что бы в том толку было, если бы я не смог их релизовать?

– Реализовать! – тактично поправил Малышев.

– Ну да, я и говорю – реализовать! – поправился Митька с видом, полным достоинства. – Так вот, на уже знакомые вам модели мне и хотелось бы установить этот двигатель.

– А не слишком-то тяжёлыми окажутся тогда твои конструкции? – попробовал усомниться Кузя.

– А ты попробуй сам модели на вес, предложил конструктор.

Малышев подошёл к стеллажу и осторожно поднял под фюзеляж сначала одну, а за ней – другую модель.

– Слушай, Сань, – удивился он, – и вправду – лёгкие. Попробуй.

– Да-а-а, – сделал тот изумлённые глаза после того, как уступил просьбе друга, – на килограмм потянет, не больше.

– На восемьсот граммов, – уточнил Митя. – Плюс двигатель со всеми системами питания – полкило, плюс система радиоуправления не более двухсот граммов. Итого, килограмма на полтора наберётся.

– А ты что, сам и схемы радиоуправления конструируешь? – оживились ребята.

– То-то и оно, что нет, – разводя руками, честно признался Сапожков. – Я плохо пока в этом разбираюсь. Да и вообще, мне железки как-то ближе к сердцу.

Он подошёл к стеллажу и расшторил несколько полок, прикрытых матерчатой занавеской.

– Вот тут у меня есть кое-какая литература по этому вопросу: в «Букинисте» купил. Да что-то уж больно сложно для меня.

На полках стеллажа бессистемно размещалось превеликое множество книг. Какой только литературы тут не было: и техническая, и художественная, и спортивная, и большое количество другой. Нашлись даже книги по кулинарии и по поварскому делу. Друзья перелистали несколько книг по радиотехнике.

– Не переживай, поможем! – обнадёжил Кузя. – У нас с Саней в этом отношении уже есть кое-какой опыт.

– Правда?! – обрадовался Сапожков. – Тогда я могу спать спокойно. – Немного о чём-то подумав, он добавил с некоторой долей сожаления: – Но это, наверное, уже после окончания четвёртой четверти. Помните, что обещали мы Степану Палычу?..

– Ми-итя! – донёсся откуда-то из-за стенки призывный голос Митиной мамы.

Тот приоткрыл дверь, высунув в неё голову.

– Чего, мам?

– Ух как ты начадил тут своим керосином. Пора обедать, уже час дня.

7. Ну, Митька, не ожидали!

Наспех накинув на себя шубы, друзья бегом направились к дому. Очутившись в освещённых сенях, они заполнили их клубящимися облаками пара, исходившими от одежды и учащённого дыхания, и пеленой застилавшими свет электрической лампочки.

– А-а-а, явились, орлы?! – приветливо воскликнул Геннадий Акимович, входя в просторную переднюю с газетой в руке и с водружёнными на лоб очками.

– Являются черти, и то – только во сне.

– Ну, ты, Митяй, ещё подерзи, подерзи отцу-то! – зычным голосом пригрозил отец сыну. – Давно ремень по тебе плачет.

– Я больше не буду, – сделал испуганные глаза Митька.

– То-то же, давно бы так.

В воздухе носился волнующий, щекотавший ноздри и воображение запах варёной картошки, жареной рыбы, печёного теста и ещё чего-то такого невообразимо вкусного. Друзья моментально ощутили во рту непонятные спазмы и обильное слюноотделение, непроизвольно сделав несколько судорожных, глотательных движений. Высокая калорийность предстоящего обеда не вызывала никаких сомнений.

– Быстренько раздеваться, мыть руки и – за стол, – скомандовал отец.

Быстро преодолев формальности, друзья уселись за большой кухонный стол и приступили к обеду.

– Не обессудьте, мальчики, у нас здесь всё по простому, чем богаты, тем и рады, – приговаривала каждый раз Любовь Матвеевна, заменяя быстро опорожняемые тарелки на новые с вкусным украинским борщом, с варёной, толчёной картошкой и устанавливая посреди стола огромную миску с жареной рыбой. – Ешьте себе на здоровье. Может кому добавки?

А потом друзья ели пирожки с мясом и запивали их молоком.

– Много чего нам Митя про вас рассказывал, – добродушно говорил за обедом Геннадий Акимович. – Как повёлся с вами, так и учиться хорошо стал, сорванец. А вот почему-то о Кузьме думал, что росточком поменьше будет.

– Папа! – возмутился Митька.

– Что – папа? Сам же говорил.

– Ну ты меня убиваешь!

Малышев и действительно очень сильно вытянулся за последние полгода, обогнав Екатерину Николаевну почти что на полголовы, и догоняя Саню.

– Ладно, ладно! Я ведь это так, от хорошего настроения, – примиряюще засмеялся отец. Он уже успел опрокинуть в честь гостей три стопки и сообщить, что хорошо знаком с Богданом Юрьевичем по работе, а с Иваном Ивановичем, Кузиным отцом, он встречался года четыре тому назад, когда тот собирался писать о нём обширную статью в районной газете.

– Хорошие, толковые мужики, побольше бы таких, – вымолвил он, утвердительно мотнув головой, – не то, что этот – Вен-Бен-Ши.

Ребята догадывались о ком идёт речь: так в народе прозвали директора моторостроительного завода – Вениамина Бенедиктовича Шишкина, Гришкиного отца. На заводе его недолюбливали за чрезмерную самоуверенность и какой-то въедливо-докучливый характер.